Внешнеполитическая деятельность Фатали-Хана

После объединения Дербентского ханства с Кубинским во главе с Фатали-ханом роль объединенного ханства возросла (в том числе на международной арене). Во второй половине XVIII в. Дербентское ханство поддерживало разносторонние связи не только с Россией, но и с закавказскими государствами, Персией, Турцией и т.д. В частности, такие связи установились между Фатали-ханом и грузинским царевичем Александром, который пытался с помощью Турции и Ирана свергнуть царя Ираклия II и захватить престол [3, ч. 2, с. 115]. Султанская Турция и Персия рассчитывали использовать царевича Александра в своих интересах. При содействии Турции Александр установил связь с некоторыми феодалами Дагестана. Узнав, что в Кубе собираются войска для борьбы против Кахетино-Картлийского царства и Карабахского ханства царевич 27 августа 1782 г. в сопровождении группы своих приверженцев приехал в Дербент к Фатали-хану.

По сообщению Фатали-хана Екатерине II «после прибытия Александра в Дагестан приехали в Дербент Муртаз-али шамхал, Амир Хамза – уцмий Кайтагский, Али-султан Джен-гутаевский со всеми дагестанскими старшинами и все уговаривали Фатали-хана взять с собою Александра хана и итти войною на Ираклия хана и его из Тефлиса выгнать, а на его место поставить Александра хана» [11, с. 242]. Фатали-хан хорошо понимал, что деятельность царевича Александра была направлена не толь- ко против Кахетино-Картлинского царства, но и против интересов России. Поэтому, опасаясь обострения взаимоотношений с Россией, он сразу же дал знать о приезде к нему царевича Александра командующему российскими войсками на Кавказе.

Генерал-поручик П.С. Потемкин направил в Дербент секунд-майора Гаузина с секретным заданием: «Весьма нужно, чтобы вы разведали, как содержится в Дербенте высланный на несколько лет из России грузинский князь Александр Бакаров, приметить, какой ведет он образ жизни, в каком положении его со-держут; уважают ли его особо или без всякого уважения на него смотрят и нет ли его происков возбудить Фатали-хана вооружаться против царя Ираклия» [1, с. 115; 11, с. 231].

Фатали-хан заявил, что, если царевич откажется подчиниться его повелению выехать в Россию, тогда он напишет дербентскому наибу, «чтобы его Бакарова Александра и с Реве-зом Амилохваровым и с одним служителем их содержать в крепком месте в Дербенте Нарин-кале до тех пор, пока на означенное его ханом представление резолюции не последует» [1, с. 115]. В ноябре 1783 г. по требованию гене-рал-поручика П.С. Потемкина, Александр был выдан с сопровождающими его лицами представителям командования российских войск на Кавказе.

Небезынтересно привести здесь рапорт П.С. Потемкина князю Г.А. Потемкину-Тав-рическому: «Посланный от Фатали дербентского хана с майором Комарским для препровождения князя Бокарова, ближайший ханский чиновник Кызыр-бек, прибыв из Астрахани, подал мне от хана письмо», в котором хан выражал «готовность на исполнение всего, что ему будет предписано и что он сам и область его ищут подвергнуться России и быть под покровом» [9, с. 136].

Приведенные данные показывают, что дербентский хан, несмотря на сложные в тот период его отношения с Ираклием II, не собирался оказывать помощь Александру в борьбе за кахетино-картлийский престол, понимая, что подобного рода действия противоречат интересам Российского государства и что поддержка царевича Александра может поссорить его с Россией.

Во второй половине 80-х гг. XVIII в. власть Дербентского ханства распространилась на значительно большую территорию. Так, путешественник Гюльденштат отмечал, что «Таба-

саран имеет собственного князя, который подвластен дербенсткому хану» [4, с. 134]. Это сообщение подтверждается и другим источником [2, с. 178].

В тесном союзе с Дербентским ханством на всем протяжении его объединительной и внешнеполитической деятельности выступало и шамхальство Тарковское. Будучи одним из богатых и сильных феодальных государств Дагестана, шамхальство последовательно ориентировалось на Россию и было присоединено к ней в 1784 г. Тесные экономические связи, общность внешнеполитической ориентации на Россию способствовали тому, что Де-ребентское ханство в лице шамхала имело своего союзника, шамхал Тарковский оказывал помощь дербенсткому хану не только в борьбе против внешних врагов, но и в подавлении различных феодальных заговоров и междоусобиц. Дербентское ханство в свое время также помогало шамхалу Муртузали в захвате власти в Тарках [3, ч. 2, с. 278].

В 80-х гг. XVIII в. Дербентское ханство еще теснее сблизилось с Россией. В мае 1782 г. было подписано торговое соглашение между Россией и Дербентским ханством. В соглашении особо подчеркивалось, что на территории, подвластной дербенскому хану, русским купцам не будут чиниться никакие обиды. В первом пункте обязательств Фатали-хан заявлял, что подвластные ему феодалы в Дербенте, Баку, Сальянах и в других Прикаспийских областях не должны вмешиваться в дела русских подданных, требовать с купцов или с приказчиков какие-либо пошлины и т.д. В случае нарушения этих обязательств со стороны вассалов и чиновников Дербенсткого ханства его правитель должен был сурово наказывать их [1, с. 105]. Кроме того, обязательство предусматривало порядок разбора жалоб российских купцов, а при смерти порядок описи и сохранения их товаров для передачи наследникам и т.д. Таким образом, обязательство, принятое дербентским ханом перед Россией, было направлено на устранение злоупотреблений в торговых отношениях и способствовало дальнейшему развитию торговли между ханством и Россией и их политическому движению.

Следует отметить, что, покровительствуя созданию нормальных условий для развития русской торговли, Фатали-хан требовал аналогичного отношения к дербентским купцам в России. В письме князю Потемкину-Таврическому о злоупотреблениях чиновников в Астрахани он напоминал о том, что он всегда доброжелательно относился к русским купцам, что соблюдал условия подписанного им и Войновичем соглашения. Указывая на то, что его «подданным купцам торговым всякого звания людям, обращения чинятся весьма противные и поступают с ними очень несходственно, как в Астрахани, и в прочих принадлежащих к Российской державе местах, сверх положенных государственных и таможенных пошлин берут с них таможенные командиры и управители под различными предметами своевольно различные поборы <…> с некоторых не получа ничего, удерживают тамо, и с которых получа себе взятки выступают сюда» [13. Л. 120–121], правитель Дербентского ханства просил, чтобы с купцов его взимались только предусмотренные указами правительства пошлины, «чтобы впредь никаких налогов, как-то взяток и прочих неположенных по правости законов поборов ни под каким званием и предлогом не десятие бы доли копейки с них не требовали, а что с кого взято, тем, то возратить и обряд удерживания запретить» [Там же].

Поставленные Дербентским ханством перед российским правительством вопросы получили свое разрешение. В результате обоюдной заинтересованности в торговле были устранены помехи для ее развития. Забота об охране собственности купцов, ограничения произвола чиновников способствовали упрочению торговых и политических связей между Дербентским ханством и Россией.

И все это способствовало упрочению положения Дербентского ханства во второй половине XVIII в. Поэтому некоторые из феодальных владетелей Дагестана были вынуждены отказаться от враждебных в отношении Дербента выпадов.

С просьбой о покровительстве дербентский хан обратился к России и в 1783 г. В. 1787 г. он вновь поднял вопрос о переходе в подданство России, послав в Петербург посольство во главе с Мирза Садыхом Мамедвелиевым, который был уполномочен на ведение столь важных переговоров [1, с. 141].

Мирза Садых, прибыв в Петербург, заявил о горячем стремлении Фатали-хана перейти в подданство России, предъявил письмо хана к Екатерине II, в котором говорилось: «Прошу ваше императорское величество о принятии меня со всем подвластным мне народом и провинциями в высочайшую зависимость вашего императорского величества, так как грузинский царь Ираклий II с его подвластными людьми и провинциями принят в высочайшее ваше покровительство» [6, с. 158].

Петербургский князь оказал Мирза Сады-ху Мамедвелиеву и другим посланцам дербентского хана дружественный прием. Было обещано принять ханство под протекторат России [5, с. 89]. Однако обострение отношений с Россией и некоторые другие причины замедлили решение этого вопроса.

Надо отметить, что Россия внимательно относилась к обращениям к ней горских владетелей, дарила им подарки, посылала царское жалованье, обещала им помощь и поддержку на случай нападения на них кого-либо. В то же время она стремилась и создать для себя опорные базы в Прикаспийском регионе, чтобы с их помощью расширить сферы своего влияния по изучению островов Каспийского моря, устьев многочисленных рек, впадающих в Каспийское море, где впоследствии намечалось создать российские поселения и т.д. Такого плана задача была поставлена перед небольшой русской эскадрой, направленной в июле 1781 г. в Астрабадский залив под командованием Войновича [3, ч. 2, с. 86].

Весть о появлении русского флота на Каспии была с радостью воспринята сторонниками пророссийской ориентации в Дагестане. В источнике по этому поводу отмечается: «…слух о молве по всей Персии, что российские войска собираются туда идти, от чего владельцы поблизости к здешним места, как-то шамхал, уцмий и протчие благосклоннее, а особливо Фатали-хан Дербентский отзывает-ца, что он по преданности его к России о приходе войск весьма рад, да и весь тамошний народ, начиная от Дербента и Гилянской провинции персияне, купечество и земледельцы кроме тех, которые какую-либо власть имеют, говорят, что они с великою радостью ждут нетерпеливо российских войск, и как скоро вступят в пределы тамошние, то все выше писанные места без всякого сопротивления будут покорными…» [5, с. 89–90]. В другом источнике говорится, что народные массы «ожидают через прибытие русского войска избавиться от междоусобий и тяжелых налогов» [13. Л. 92].

Сообщения об этом походе кораблей вызвало тревогу у правящих кругов Персии и Турции, не терявших надежд на упрочение своих позиций в Прикаспии. Особое значение Иран и Турция придавали привлечению в борьбу против России Дербентского ханства. В этот период особо активничала Турция.

Фатали-хану было передано через турецкого посланника предложение султана о его склонности, «ежели хану надобно для обороны про-тиву российских войск и фрегатов людей, то для вспоможения ему, хану, присланы будут войска и деньги» [1, с. 101]. Предложение это было отвергнуто дербентским ханом, искавшим союза с Россией.

Обеспокоенное успехами политики России на Кавказе турецкое правительство предприняло ряд мер по недопущению усиления влияния России в регионе. Осенью 1784 г. на Кавказ прибыло из Константинополя многочисленное посольство во главе с Ибрагим-Эфенди. Оно доставило фирманы и письма, а также богатые подарки от султана Абдул-Хамида, который призывал мусульман к войне против России, к защите Ирана и Дагестана и отражению похода русских войск в Закавказье, намеченного по просьбе Ираклия II.

В результате пребывания посольства турецкого Ибрагим-Эфенди в Закавказье усилились волнения, а также был заключен военный союз в Ахалцихе с частью азербайджанских и дагестанских правителей [10, с. 206–207]. Принесенные им подарки и денежные вознаграждения сделали свое дело, некоторые дагестанские владетели собирались отправить отряды войск в Ахалцих для вторжения в Грузию. Об этом свидетельствует письмо грузинского царя Ираклия II генерал-губернатору П.С. Потемкину. «Присланы были к нам, – сообщается в данном письме, – от Сурхая курьеры с письмами, что шамхал, уцмий, акушин-ский кадий, табасаранский кадий, Фатали-хан, ширванские ханы два брата и нухинский хан, все согласились и весною намерены с войсками своими выступить в поход, расположиться ниже Ганжи, или выше сего города, и оттуда делать нападение на Грузию» [8. Л. 79]. Однако объединенного выступления дагестанских владетелей против Грузии не произошло. Союз вскоре распался под политическим давлением России.

Между тем кадий Табасарана Рустам, желая вновь подтвердить свою преданность России, в марте 1786 г. отправил письмо кавказскому генерал-губернатору П.С. Потемкину с просьбой прислать ему письмо с призывом к верной службе России, подобное письмам, посланным другим владетелям Дагестана. «Уповая на всевышняго господа бога, – сообщается в письме, – владетель табасаранский кадий Рустам, засвидетельствую мое почтение в. вы-сокопр., избранному из министров и солта- нов, яко то, покровитель бедных и щедрый ко всем немощным, г-н солтан Павел Сергеевич Потемкин <…> При сем вам имею честь объявить, что мы здесь 4 брата имеем у себя военных людей до 40 тыс. чел. Однако ж никогда на вред к вам не ездили, и ничего от нас не происходило. Но точиюв. высокопр., написав, письма отправили к Фатали-хану шамхалу, Амир-Гамзе уцмию, а ко мне посылать не соизволили. Или нас не удостаивает российской имп-це ко услугам? соизволили. Ибо наши главные предки российским монархам служивали, естли и ныне угодны вам будут наши услуги, то извольте прислать ко мне письмо, как на-пред сего и прочим присылали. А что ж касается меня, то я повинуюсь Е.В., Всероссийской императрице, служить ей готов верою и правдою…» [11, с. 191–192].

Примерно через месяц кадий Табасарана получил ответное письмо от кавказского генерал-губернатора П.С. Потемкина с выражением благодарности за его верность России. «Я, уполномоченный от престола Е.И.В., ответствую на письмо знаменитого кадия Рустама, владетеля табасаранского <…> За сим благодарю вас за извещение меня о себе самом, о братии ваших и числе войск ваших. Не имел я доныне случая жаловаться на вас и приятным почитаю письмо ваше, состоящее в желании иметь со мною переписку. Как скоро пожелали вы моего письма, оное к вам отправляю и желаю навсегда продолжить мою дружескую переписку, изъявляя и удовольствие мое о бла-ганамерениях ваших к службе Е.И.В., и удостоверяю в том, что служба ваша не останется без воздаяния. По сим доказательствам уповаю, что твердость силы видима, благоразумие покажет вам путь, по которому следовать, а я, приемля вашу приязнь, всегда готов платить вам дружбою и в знак оной посылаю к вам подарок… » [Там же, с. 192–193].

Владетели Табасарана вопреки проискам Турции и Персии в последующее время еще более стремились к переходу в подданство России. Так, в сентябре 1786 г. в своем письме кавказскому генерал-губернатору П.С. Потемкину Рустам-кадий выражал свою готовность верно служить России и просил о награждении его жалованьем. «Имею честь донести сим знаменитой особе в. высокопр., что дружеское письмо ваше я со удовольствием моим получил и содержание оном выразил. Что же касается меня, то я подщусь продолжать мою с вами дружбу и буду служить вам со всяким усердием. И естли угодно будет вам тако- вое мое расположение, то прошу в. высокопр. донести ко двору Е.И.В., что деды и прадеды мои со времени блаженного и вечной славы достойного ими. Петра Великого были награждены жалованьем, то прошу и меня тем не оставить…» [11, с. 205].

В своем письме П.С. Потемкин предложил Рустам-кадию Табасаранскому прислать посланника для переговоров, чтобы получить жалованье за верною службу России. «На письмо ваше дружеское извещаю, что желание ваше о получении жалованья представил я к е. светл. повелительном г-ну ген.-фельдм., уполномоченному начальнику для донесения Е.И.В. Находя нужным изъяснить вам, что щедрота Е.И.В. знаменита во всех пределах света, и служащие верно Е.И.В. престолу всегда получают свое награждение, желал бы я, чтоб вы прислали ко мне своего чиновника, дабы через него узнать обстоятельнее и желание ваше, и мои мнения сообщить вам» [Там же, с. 205–206]. В 1786 г. с принятием в подданство России шамхала Тарковского об этом начали просить и другие феодальные владетели Дагестана: ханы Дербентское, Аварское, Кази-кумухское, уцмий Кайтагский, майсум и кадий Табасаранские и др. [7. Л. 124].

Однако, готовясь к войне с Россией, в январе 1787 г. Турция отправляет к аварскому хану, шамхалу, уцмию, кадию своего эмиссара – Капуджи-Баши с подарками и деньгами с целью привлечения их на свою сторону [3, ч. 3, с. 202]. Эмиссарская деятельность Турции и ожидание войны затянули процесс приема владетелей дагестанских под протекторат России.

В 1787 г. в связи тем, что началась Русско-турецкая война, осложнились международные отношения на Кавказе в целом. Однако большинство феодалов Дагестана, узнав о начале войны, поспешили заверить Россию в своей преданности. «Письма, в которых искали моей дружбы, – сообщал П.С. Потемкин, – были получены от всех владельцев Дагестана». С началом войны для определения верности всех владельцев в расположении к России и выяснения, нет ли подсылок от Порты в Дагестан, был направлен из Кизляра Навруз Али Иман-кулов. После возвращения он подтвердил, что дагестанские владетели остаются верны России. Это произошло, по словам П.С. Потемкина, по той причине, что «все жители (Дагестана. – Н.М.) желают безмерно быть под покровительством России. Почему ханы и боятся преклониться на приглашение Порты» [12, с. 177]. В 1787 г. им в Россию было направлено новое посольство во главе с Гаджи Ибрагим-беком. Фатали-хан обращался с этим вопросом Екатерине II и в 1788 г., но опять безрезультатно. Смерть Фатали-хана в марте 1789 г. прервала окончательно все переговоры по этому вопросу.

Правящие круги Дербентского ханства, понимая непрочность объединенных земель при Фатали-хане, более месяца скрывали смерть Фатали-хана от населения [3, ч. 2, с. 278]. Но этот прием наследника Фатали-хана – его сына Ахмед-хана – не был, разумеется, выходом из создавшегося положения.

В 90-х гг. XVIII в. перестал признавать главенство Кубы ряд ханств, в том числе и феодальные владетели Южного Дагестана. Все это не было случайным и подтверждало непрочность военно-политического объединения земель вокруг Кубинского ханства под руководством Фатали-хана.