Восточный текст и подтекст русской паремиологии

DOI:

Целый комплекс социально значимых стереотипов в сознании россиян связан с геокультурным образом Востока. В филологии и философии геокультурный образ традиционно понимается как компактная модель репрезентации определенного географического пространства сквозь призму социокультурных ценностей и символов, эволюционирующая в изменяющемся мире [Гу-зенина, 2011, с. 112–113; Мулахи, Ельцова, Пинаев, 2021, с. 239–241].

В разные периоды русской истории пространственные параметры геокультурного образа Востока менялись, о чем свидетельствуют работы, авторы которых включают в ориентальное пространство Закавказье, территории современных арабских стран и Ирана (Персии), Среднюю Азию, Индию, Китай, Монголию, Японию, делая акцент на «религиозных коннотациях» собирательного образа Востока – мусульманских, буддистских, конфуцианских, даосистских [Глаголев, 2019, с. 69; Гузенина, 2011, с. 112].

Становление стереотипизированной картины восточного мира в сознании русскоязычного социума прослеживается социологами, философами, историками от времен монголотатарского нашествия до создания идеологической зоны «советского Востока» [Пржилен-ский, 2021; Суворов, 2015], а к факторам, определяющим современную неоднозначную интерпретацию образа, отнесены этнический состав населения России с возрастающим «восточным компонентом», военные конфликты в геополитическом пространстве Востока, деятельность экстремистских исламских группировок и т. п. [Гузенина, 2011, с. 112–114].

Объектом исследования в лингвокульту-рологии становится языковое воплощение этого геокультурного образа. На материале художественного текста оно рассмотрено в широком временнóм диапазоне – от А.С. Пушкина до В.О. Пелевина [Алексеев, 2013; 2014; 2016; Янь, 2019]. Восточный фатализм, восточная мудрость, созерцательность и мистицизм, восточные локусы и персонажи, ключевые слова-ориентализмы – все это образует «восточное пространство» русского художественного текста, о котором П.В. Алексеев говорит как о «восточном тексте» русской литературы, вводя в научный оборот структурной поэтики это терминологическое сочетание, образованное по аналогии с «петербургским текстом» В.Н. Топорова и Ю.М. Лотмана [Алексеев, 2013, с. 7; 2014, с. 86–87].

Мы же, используя этот термин, обратимся к восточному тексту русской паремиоло-гии, и прежде всего пословиц – языковых единиц, лингвокультурологический и социокульту-рологический потенциал которых оценивается чрезвычайно высоко и разрабатывается на материале разных языков [Ye et al., 2018; Med, 2020; Mokienko, 2019]. Однако в исследованиях, посвященных культурно-историческим и социально-политическим факторам, определявшим и определяющим формирование и эво- люцию образа Востока в России, можно отметить лишь единичные случаи привлечения конкретных паремий в качестве верификационно-иллюстративного материала [Глаголев, 2019, с. 70; Гузенина, 2011, с. 113]. Ориентальный культурный фон этих паремий, формируемый на уровне отдельных компонентов или целостного содержания народных изречений, – это и есть тот «подтекст» (содержательный и эмотивно-оценочный), экспликация которого позволит сделать выводы об основных позициях «бытового русского ориентализма» [Глаголев, 2019] – аксиологической интерпретации житейским сознанием восточного менталитета, бытовых и социально-политических реалий, традиционных ценностей восточной культуры.

Все более очевидной становится лингвокультурологическая ценность фиксации фразеологического и паремиологического фонда в его динамике, что отмечают лексикографы (см.: [Шулежкова, 2019, с. 180–181; Mokienko, 2020, p. 221–222]; (Walter, Mokienko, S. 6–7)). Паре-миологи также обращаются к анализу семантики и прагматики новых паремий, а исконные пословицы рассматривают в современном социокультурном контексте, определяющем их семантические преобразования и аксиологические сдвиги [Burgers, Renardel de Lavalette, Steen, 201 8; Lomotey, Csajbok-Twerefou, 2021; Sevilla Muñoz, 2017]. Включение в научный оборот новых и трансформированных пословиц позволит нам дополнить паремиологи-ческую ретроспективу выводами об эволюции геокультурного образа Востока в сознании носителей русского языка, об оценочных смыслах, скрытых в современном паремиологичес-ком подтексте – продукте лингвокреативного осмысления динамики и противоречий в отношениях Востока и Запада.

Материал и методы исследования

Материалом исследования стали исконные русские пословицы, прототипически связанные с реалиями Востока, отобранные из 300 сборников XVII–XX вв. и нашедшие отражение в сводных словарях паремий (БСРНС; БСРП; МНН), а также трансформированные и новые паремиологические единицы, зафиксированные в словаре «антипос- ловиц» (Walter, Mokienko), в живой речи носителей русского языка и интернет-коммуника-ции (социальные сети, интернет-чаты, порталы СМИ) с 2012 по 2022 год.

В нашей базе данных насчитывается более 250 исконных пословиц и поговорок, формирующих восточный текст русской па-ремиологии 2.

При реализации различных аспектов исследования использованы современные методы лингвистического анализа, результаты применения которых представлены в статье. В ходе структурно-семантического анализа материала выявлены границы варьирования паремий и типы их преобразований, дискурс-анализ контекстов употребления позволил определить современный денотативный диапазон паремий, их функции в различных сферах коммуникации. Процедуры историко-этимологического анализа в сочетании с приемами лингвокультурологического и лингвоаксиологического анализа были направлены на выявление культурно-исторического фона паремий и особенностей их переосмысления в современной социокультурной ситуации, в том числе формирования и эволюции оценочных коннотаций.

В статье также представлены результаты использования методик лексикографического моделирования, воплотившиеся в словарных разработках авторов, и намечены перспективы лексикографического развития темы. Таким образом, реализовано комплексное представление паремиологического образа восточного мира и взаимодействия России с этим миром.

Результаты и обсуждение

Восток в русской паремиологической ретроспективе и новых образных ассоциациях

Интерес к восточным культурам, религиозно-философским концепциям, очарование авторов красотой и экзотикой Востока, отмеченные исследователями в художественных текстах XIX – начала ХХ в. [Алексеев, 2013; 2014; Мулахи, Ельцова, Пинаев, 2021], абсолютно не характерны для пословиц, появившихся гораздо раньше в народной среде. Само понятие «Восток» как геокультурное пространство, судя по материалам словарей народной речи (ДС; СРНГ) и сборников пословиц (ДП; МНН), отсутствует в народной паремиологии. Здесь упоминается заморье – далекая, неизвестная, заморская сторона. Человека, прибывшего оттуда, называют гостем-заморя-нином, а его рассказы, как и «байки» побывавших за морем соотечественников, обрастающие удивительными подробностями, воспринимаются с недоверием, иронией, снисхождением: Добро заморскому гостю врать (хвастать); Добро тому врать, кто за морем бывал. Можно предположить, что в формировании пословичного образа заморья, заграницы не последнюю роль сыграли народные представления именно о восточных землях, которые уже c XII в. привлекали паломников, купцов, путешественников [Пачкалов, 2009; Сайнбаяр, 2019], тогда как события Средневековья в западном (балтийском) приморском и «заморском» регионах чаще упоминаются в источниках в военно-стратегическом контексте [Волков, 2021; Селезнёв, 2021], а тихоокеанское «заморье» в те времена еще и не появилось на картах [Захаренко, 1992].

Текст пословиц свидетельствует о том, что речь в них идет о теплых, заморских землях ( Все птицы за море полетели, а мы на тоску остаёмся ), но значимость этой климатической характеристики заморья снижается при пословичной реализации аксиологемы ‘на Родине лучше, чем на чужбине’: За морем теплее, а на Родине сердцу веселее ; За морем теплее, а дома ( у нас ) веселее . Если кто-то все же не прочь отправиться в заморские земли, то на этот случай имеется предупреждение ( Многие за море покушались, да не все домой воротились ) и совет не выходить из зоны домашнего комфорта ( Хвали заморье, на печи сидючи ; Хвали заморье, а сиди дома ).

Создаются и паремиологические пародии на «фейковую» информацию о заморский реалиях: Дёшевы за морем коровы, дороги мухи; за муху с мушонком дают корову с телёнком (мушонок – ‘детёныш мухи’). Мудрый совет не гнаться за заморской дешевизной (За морем телушка – полушка (корова по деньге), да рубль перевоз) дополняется аксиологическим аргументом: свое лучше чужого, заморского – Домашний телёнок лучше заморской коровы.

Отражен пословицами и реальный опыт контакта русских с восточными цивилизациями, в частности с монголо-татарскими завоевателями. Небольшой перечень пословиц и поговорок, рассматриваемых в этой связи российскими и зарубежными исследователями ( Незваный гость хуже татарина ; В татарских очах нет проку ; Как Мамай прошел ; Мамаево побоище ) [Гузенина, 2011, с. 213; Med, 2020, p. 217], дополним паремиями, запечатлевшими факты противостояния монго-ло-татарам: Постой, татарин: дай саблю выхватить ( отточить ) (ДП, т. 2, с. 62); Учи казачьего сына на коня садиться да с татарами биться. Кубан. (‘об опытном человеке, которому не нужны ничьи советы’) (МНН, с. 895).

Долгие годы тесных межкультурных контактов позволили русским сделать оценочные заключения о характере, поведении, обычаях татар: Татарин либо насквозь хорош, либо насквозь мошенник (ДП, т. 1, с. 272); Старших и в Орде почитают (ДП, т. 1, с. 193, 276); Вам, татарам, все даром (ДП, т. 2, c. 154); Нам, татарам, лишь бы даром (МНН, с. 899). Пословицы свидетельствуют об успешном осуществлении межкультурного общения: русские посещают татарские территории, полученные там свежие новости передают односельчанам, что отражает прототип пословицы Иван был в Орде, а Марья вести сказывает (ДП, т. 2, с. 160). Совершаются международные торговые операции: татарам, в частности, продают домашний скот, отсюда – шутливые предупреждения: Не тряси головой как упрямая кляча, татарам продадим! ; Не верти головою, как бешеная овца, не продали б татарам! ; Не храпи, татарам продадим! (ДС, т. 2, с. 640; т. 4, с. 564).

Паремиологический след, оставленный в русском языке контактами с турками, не столь заметен, но не менее значим в лингвокультурологическом плане. Военный характер таких контактов (средневековые русско-турецкие войны) определяет тематику и образность пословиц и поговорок. Сопоставление боевой подготовки турок и русских явно не в пользу первых: Турки валятся (падают) как чурки, а наши, слава Богу, стоят безголó- вы (МНН, с. 917). Причудливая форма турецкого холодного оружия стала мотивирующим признаком устойчивых сравнений, используемых вне военной сферы, в том числе в жаргонизированной разговорной речи, что отражают пометы в словарных статьях:

Кривой как турецкий ятаган. Разг. Шутл. О кривых, дугообразных предметах. <  Ятаган – большой кривой турецкий кинжал (БСРНС, с. 780).

Кривой как турецкая сабля . Разг., жарг. Шутл.-ирон. Об очень пьяном человеке’. <  Кривой – жарг. ‘пьяный’ (БСРНС, с. 588).

В поле зрения креативных создателей фразеологических неологизмов попадают и современные реалии социально-политической сферы, которые становятся образными стержнями оборотов, построенных на метафорических ассоциациях или созданных по модели:

Пояс шахида. Жарг. Шк. Шутл. Школьный ранец, рюкзак. < Ассоциации по внешнему сходству и воображаемой функции с поясом террориста-смертника; оборот активизировался на фоне сообщений о готовящихся взрывах в школах (БСРП, с. 530).

Позвонить Бен Ладену *¹. Жарг. Мол. Шутл. Выйти по нужде. (Запись 2012 г.). < Ср. в этом же значении – позвонить Виталику (Джону, шефу) (БСРП, c. 88, 190, 750).

Тенденция, прямо противоположная показанной выше (фраземообразование на базе восточных образных мотивов), – это основанный на языковой игре перевод восточного подтекста паремии на глубинный уровень аллюзии в акте шутливой трансформации паремии, например, с образованием рифмопары варьируемых компонентов: Незваный гость хуже татарина → Незваный гость хуже Гагарина: марсианская народная мудрость (За- пись 2018 г.); Незваный гость хуже Гагарина: на МКС и так тесновато (Запись 2020 г.).

Помимо этих фантастических космических ситуаций трансформы древней паремии, также лишенные формального восточного компонента, фиксируют события последних лет, включают актуальные для современных представителей русской лингвокультуры имена героев и «антигероев»: Незваный гость хуже Панарина: Восточная конференция НХЛ (Запись 2022 г.; А. Панарин – хоккеист клуба «Нью-Йорк Рейнджерс», входит в десятку лучших бомбардиров НХЛ); Незваный гость хуже Кокорина (Запись 2018 г.; А. Кокорин – скандально известный футболист, в 2018–2019 гг. отбывавший тюремное наказание за драку). Обращение к теме пандемии коронавируса и деятельности террористических группировок возвращает некоторым шутливо-ироническим вариациям пословицы «восточный колорит»: Незваный гость хуже АльКаиды *²; Незваный гость хуже ИГИЛовца *³; Незваный гость хуже уханьского (Записи 2012–2022 гг.) .

Таким образом, отраженная пословицами история взаимодействия русских с восточным миром и паремиологическая картина становления геокультурного образа Востока в житейском сознании русского человека прослеживаются большей частью в историческом, архаизированном фрагменте русского паремиологического фонда. По данным словаря живых русских пословиц (Мокиенко) и материалам интернет-коммуникации, лишь одна из рассмотренных выше паремий ( Незваный гость хуже татарина ) не потеряла актуальности, в большинстве контекстов используется в исходном значении (‘о человеке, пришедшем в гости без приглашения или не вовремя’ (Мокиенко, с. 72) и все чаще в актах трансформации наполняется новым социокультурным содержанием, в том числе и с восточным акцентом, который определяется скорее экстралингвистическими факторами, чем

• *¹ Включен в Перечень физических лиц, связанных с терроризмом или с распространением оружия массового уничтожения, составляемый в соответствии с решениями Совета Безопасности ООН.

• *² «Аль-Каида» – террористическая организация, деятельность которой запрещена на территории Российской Федерации.

РАЗВИТИЕ И ФУНКЦИОНИРОВАНИЕ ассоциативной связью татарин → восток . По данным Информационной системы когнитивных экспериментов (thesaurus.ru), среди 78 реакций на слово-стимул татарин , полученных от респондентов в возрасте от 18 до 100 лет, представляющих 30 профессий, не зафиксировано ни одной реакции восток (Сиренко).

Восток – дело тонкое:

социокультурные интерпретации ХХI века

Не менее ценен для лингвосоциокульту-рологических исследований материал новых паремий ХХ в., в большинстве своем – крылатых фраз, источником которых стали кинофильмы и книги, неопаремий XXI в., заимствованных из английского языка, визуализирующихся при помощи мемов и распространяющихся в соцсетях [Зиновьева, 2021, с. 226], а также исконных неопословиц, восходящих к сфере рекламы, политической риторики и другим современным текстам [Маслова, 2014, с. 83]. В социально-политическом контексте определенных событий и фактов, мотивировавших их появление, рассматривается функционирование таких паремий в медиатексте – основной сфере их реализации [Lomotey, Csajbok-Twerefou, 2021; Musolff, 2021].

Мы также обратились к медиаматериалам, чтобы зафиксировать новые восточно маркированные паремии, по результатам их лингвокультурологического и лингвоаксиологического анализа сделать выводы о динамических процессах в языковом отображении и эмотивно-оценочной интерпретации восточных реалий и уточнить направления эволюции геокультурного образа Востока в русской лингвокультуре, наметившиеся в представленном выше описании исконных паремий. В медиадискурсе последних 10 лет нам удалось зафиксировать единичные употребления устойчивых фраз с восточным культурным компонентом, восходящих к песенным текстам ХХ в. ( Если б я был султан – слова песни на стихи Л. Дербенева из кинофильма «Кавказская пленница», реж. Л. Гайдай, 1967 г.; Хорошо жить на востоке – из одноименной песни бардов Сергея и Татьяны Никитиных, 1968 г.). На этом фоне осо-

РУССКОГО ЯЗЫКА

бенно очевидной стала масштабная пареми-ологическая экспансия содержательно емкого и аксиологически неоднозначного крылатого выражения Восток – дело тонкое. Сотни употреблений этой паремии зафиксированы нами в интернет-коммуникации и живой речи, десятки употреблений – в научных статьях по социологии, политологии, истории, философии, экономике. Трансформационный потенциал и денотативный диапазон этого выражения обеспечивает такой объем его реализаций, который в количественном отношении сопоставим с материалом отобранных для анализа исконных паремий. Этим объясняется наше решение ограничиться в данной части исследования этой паремией и ее производными.

Фразу Восток – дело тонкое произносит красноармеец Федор Сухов – герой фильма «Белое солнце пустыни» (реж. В. Мотыль, 1970 г.). Как отмечает В.С. Глаголев, изначально фраза отсылает зрителей к тому историческому периоду (20-е г. ХХ в.), когда продвижение идеи «советского Востока» столкнулось с многочисленными сложностями межкультурной коммуникации, с бесчисленными ловушками и осложнениями ключевых направлений советской внешней политики [Глаголев, 2019, с. 70]. Определенные сложности во взаимоотношениях России со странами Востока, как и хорошо осознаваемая стратегическая важность этих взаимоотношений, характерны и для современной геополитической ситуации, не случайно именно в социально-политическом контексте паремия Восток – дело тонкое представлена в большинстве реализаций.

Медиаматериалы под таким заголовком дают возможность проследить в содержательном наполнении оборота оценку культурно-исторических и геополитических процессов, реалий восточного мира и взаимодействия с ним с позиций политической и экономической прагматики XXI века. Восток – дело тонкое в современной медиаинтерпретации – это и сложные межплеменные отношения, например, в Афганистане, и деятельность террористических группировок, и последствия иностранного военного присутствия, которые не позволяют уверенно прогнозировать развитие событий и четко определять перспекти- вы сотрудничества с новой властью (подзаголовок статьи подчеркивает неопределенность: «Восток – дело тонкое: чего ждать от талибов *4?») (Дорошенкова).

На паремийных биномах ( Восток – Запад , тонкий – толстый ) строят свои трансформации пользователи информационно-развлекательного портала «Спрашивал-ка» (sprashivalka.com), задающие вопрос и формулирующие различные по эмотивной оценоч-ности ответы (от резкого неодобрения в аксиологическом противопоставлении до лингвоориентированной шутки): Восток – дело тонкое, а Запад какое? – Запад – противоположно, значит – толстое , там больше половины страдают ожирением ... (Влад). Восток – дело тонкое, а Запад ...? – Скользкое (Тамара С.); Развратное (Жасмин); Грязное (Сергей Б.); Тухлое (Алекс В.). Возможно, к таким ответным реакциям пользователей приводит не только интуитивное следование законам паремиологического моделирования в формате бинома, но и включение аксиологической оппозиции «свое – чужое», где Восток при всей его специфике оказывается ближе к первому из обозначенных параметров (ср. также размышления литературоведов и философов о положительном образе Востока, о русском ориентализме как дискурсе национального самоопределения и самоидентификации [Алексеев, 2014; Суворов, 2015]).

Трансформационный потенциал выражения Восток – дело тонкое позволяет политическим аналитикам, бизнесменам и обычным пользователям соцсетей ввести в паре-миологические заголовки своих постов пространственные координаты точек притяжения особого интереса, озабоченности россиян в связи с решением первоочередных задач во взаимодействии с Востоком.

Прежде всего это Ближний Восток, который продолжает оставаться горячей точкой планеты. Замена ключевого компонента паремии соответствующим макротопонимом – одна из частотных трансформаций выражения. Заголовок Ближний Восток – дело тонкое, как правило, избирается авторами, рассматривающими целый комплекс проблем, среди которых борьба с ИГИЛ, положение в Сирии и сложные взаимоотношения стран-соседей по региону.

Подзаголовок статьи, конкретизирующий тему, и лид, представляющий основную идею материала, могут и более точно определять пространственную локализацию авторского интереса (в следующих примерах – это Израиль, Иран): Ближний Восток – дело тонкое: ракеты сбиваем, но газ добываем. Ракетные атаки на Израиль не остановят добычу газа (Круглей); Ближний Восток – дело тонкое: какие победы одержал Иран в геополитическом закулисье (Ванескегян).

Часто авторы выносят географические координаты реализации формулы Восток – дело тонкое на уровень варьирования топонимического компонента паремии. Иран – дело тонкое ; Ирак – дело тонкое ; Вьетнам – дело тонкое ; Афган – дело тонкое – под такими заголовками на порталах СМИ (mk.ru; portal-kultura.ru; e- news.su ; redstar.ru; KolokolRussia.ru; islamnews.ru и др.) размещены материалы общественно-политической проблематики, представляющие анализ давних и недавних военных конфликтов, особенностей внутри- и внешнеполитического курса государств, возможностей усиления влияния России в странах региона.

Практически «вне политики» оказался самый частотный вариант паремии: Китай – дело тонкое (70 % от 395 зафиксированных в Интернете трансформаций рассматриваемой паремии) . Приведем лишь некоторые заголовки и фрагменты постов, которые представляют различные смысловые реализации трансформированной паремии и раскрывают содержание характеризующего страну сочетания – дело тонкое : Китай – дело тонкое, или особенности национального мышления (название раздела «Магазеты» – популярного коллективного блога о Китае Magazeta.com); Китай – дело тонкое. Большинство туристов относятся к Китаю как к непонятной и экзотической стране, полной тайн и опасностей (заголовок и лид поста в разделе «Туризм» на информационном портале Web-3.ru); Китай – дело тонкое: как декорировать интерьер в стиле шинуазри (на-

Примерно в этих же не затрагивающих политическую сферу направлениях народным сознанием осмысляется и исходная паремия: народная медицина ( Восток – дело тонкое – название группы сторонников восточной медицины в соцсети «ВКонтакте»); философия ( Восток – дело тонкое: «Тот, кто пытается создать порядок, создаст лишь беспорядок», – Лао-Цзы – название ветки форума «Обо всем» на портале MFD.RU); семейные отношения ( Восток – дело тонкое: Психология восточных мужчин – рубрика на сайте знакомств Teamo ); традиционная пища ( Загадки удовольствия, или Восток – дело тонкое – подборка рецептов восточной кухни на портале Информационного агентства Нижнего Тагила) и т. п. Кулинарная тема, явно преобладающая в таких интерпретациях, воплощается уже с формально-семантическим преобразованием оборота в названиях заведений фуд-индустрии (ресторан восточной кухни «Дело тонкое» в Москве, восточный стритфуд «Дело тонкое» в Екатеринбурге) и кулинарных каналов в Интернете: Восток – дело вкуса ; Восток – дело сладкое (каналы на контентной платформе Dzen.ru).

Таким образом, реализованный и реализуемый номинаторами практически неограниченный трансформационный потенциал самой популярной современной восточно ориентированной русской паремии позволяет говорить о возможности рассмотрения совокупности ее семантических интерпретаций и структурно-семантических трансформаций как единого паремиологического гнезда и о целесообразности создания полноценного «Словаря одной паремии», который представит современный «монопареми-ческий» восточный текст с историко-этимологическим и социокультурологическим комментированием исходного выражения Восток – дело тонкое и сотен употреблений оборота и его трансформов применительно к широкому кругу ситуаций, процессов, тенденций в социально-политической и обиходно-бытовой сферах. Это перспективное направление в развитии темы предполагает системную лексикографическую репрезентацию понятийно-содержательного

РУССКОГО ЯЗЫКА

компонента современного восточного паре-миологического текста и экспликацию скрытых смыслов и оценочных коннотаций паре-миологического подтекста, формирующих геокультурный образ Востока в языковом сознании наших современников.

Заключение

На данный момент можно констатировать выход из употребления большей части ориентально маркированных паремий, зафиксированных в сборниках XVII–XX вв. и отражающих свойственный житейскому сознанию размытый образ заморских, возможно восточных, теплых стран и реальные контакты русских с народами Востока: военные конфликты с турками, вооруженные столкновения и бытовые контакты с монголо-тата-рами. Единственная активно функционирующая в настоящее время восточно ориентированная исконная паремия – Незваный гость хуже татарина – теряет свой ориентальный подтекст и становится объектом языковой игры, обеспечивающей реализацию новых речевых смыслов применительно к новым тематическим сферам (спорт, космос, здравоохранение и др.). Таким образом, происходит «демилитаризация» и «демифологизация» образа Востока, отраженного исконными паремиями в обиходно-бытовом сознании россиян, усиливаются утилитарно-прагматические аспекты пословичной интерпретации восточного мира.

В современных паремиях (они представлены многочисленными производными крылатого выражения Восток – дело тонкое в социальных сетях, блогах, живой речи) восточный мир становится более определенным географически, более привлекательным для взаимодействия (сфера туризма, медицины, индустрии питания, дизайна и т. п.), в то время как использование паремии и ее трансформов в новостных и аналитических медиаматериалах по-прежнему связано с темами конфликтов, напряженности, сложных межгосударственных отношений на Востоке, но в большей степени, чем когда-либо, нацелено на отражение проблематики сотрудничества со странами этого неспокойного региона.