Выявление культурных аксиологических различий как необходимое условие подготовки военных специалистов

Современный этап развития человеческого общества характеризуется тремя важными параметрами, отличающими его от предыдущих исторических вех: глобализацией науки и социума; скоростью и «цифровизацией» жизни и, как следствие, насыщенными деловыми, образовательными, политическими, военными контактами; частичной потерей самобытности под влиянием доминирующих культур (европейской, китайской, русской и т.д.). Такое положение дел обусловливает ценность обладания навыком ведения эффективного диалога на межнациональном уровне. Диалог оказывается инструментом налаживания межкультурных контактов и предотвращения межнациональных конфликтов, вызванных несовпадением мировоззрений и возникновением культурных лакун в ходе коммуникации.

Одной из сфер применения данного «инструмента» оказывается высшее образование. Развивая у студентов умения осознанно воспринимать особенности иной культуры и антиципировать, нивелировать возможные коммуникативные неудачи, преподаватель формирует, с одной стороны, чувство культурной самоидентификации, а с другой – доброжелательное отношение к особенностям иных культур. Применение полученных знаний и умений может быть найдено как при обучении русскоязычных студентов иностранным языкам, так и при подготовке иностранных специалистов, в том числе в военных вузах.

Развитие и формирование у иностранных военных знаний об иной культуре, в частности, русской культуре (мировоззренческих особенностях, иерархии ценностей, поведенческих шаблонах и т.п.), решает сразу несколько задач: 1) знакомит иностранного студента с русской культурой; 2) формирует дружественное отношение к русской культуре; 3) обусловливает эффективность ведения межкультурного диалога.

Цель настоящего исследования – выявление культурных аксиологических различий в мировоззренческих позициях военных специалистов в рамках бинарной оппозиции «свое – чужое» и проецирование их на возможные коммуникативные трудности в ходе ведения межкультурного диалога.

Методом сравнительно-сопоставительного и интерпретативного анализа проводится поиск культурных аксиологических доминант на материале русской, африканской и азиатской национальной военной символики на предмет определения ценност

ных иерархий, образующих мировоззренческий каркас вышеназванных культур в рамках бинарной оппозиции «свое – чужое». Полученный теоретический материал сопоставляется с практическим материалом, полученным при проведении письменного опроса иностранных военных специалистов (опросник представлен в основном тексте статьи). Методом логической интерпретации и прогнозирования антиципируются возможные коммуникативные трудности в соответствии с выявленными культурными аксиологическими доминантами.

Проблема «диалога культур» на пересечении наук

Проблема «диалога культур» вследствие своей многомерности и негомогенности со всей очевидностью не может быть решена в сфере одной науки. Ее корни уходят в философские размышления о противопоставлении человека и мира (социума) (Г.В.Ф. Гегеля, М. Хайдеггера, М.М. Бахтина, М. Бубера, Х.-Г. Гадамера) сквозь призму дихотомии «Я – Другой». В настоящее время она оказывается объектом исследований таких наук, как философия, психолингвистика, лингвокультурология, педагогика и многих других, что обусловлено онтологией данной проблемы – ее связи с социальной природой человека [17].

Если рассматривать проблему межкультурного диалога в философском абрисе, следует обратиться к работам русских философов (А.Ф. Лосева, М.М. Бахтина, С.С. Аверинцева, В.С. Библера, Ю.М. Лотмана и др.) В частности, М.М. Бахтин так рассуждает о диалоге в ходе исследования философии Ф.М. Достоевского: «Только в общении, во взаимодействии человека с человеком раскрывается «человек в человеке» как для других, так и для себя самого. <…>. Быть – значит общаться диалогически. Когда диалог кончается, все кончается. Поэтому диалог, в сущности, не может и не должен кончиться» [4, с. 160]. Рассматривая формы познания другого как «вчуствования» или «вживания» в другого, которые позволяют завершить образ другого, ценностно увидеть изнутри его мир так, как он его видит, Бахтин полагает, что переживание СЕБЯ и переживание ДРУГОГО в корне отличаются, поскольку Я и ДРУГОЙ занимают разные места в пространстве жизни. Следовательно, мы видим и интерпретируем мир с разных точек зрения: Я и ДРУГОЙ обладают избытком видения по отношению друг к другу, благодаря которому обретают целостность и завершенность [3].

Продолжая мысль М.М. Бахтина, В.С. Библер говорит о трансдукции «гносеологически ориентированного мышления» XII–XIX вв. в «диалогическое мышление» XXI века, характеризуя его как «культуру «втягивания» всех прошлых и будущих культур в единую цивилизационную лестницу» [6, с. 14]. В рамках его концепции культура рассматривается как диалог: в сознании современного человека, с одной стороны, происходит смешение и сближение Востока и Запада, Севера и Юга и т.д., с другой – взаимовлияние античной, средневековой, новоевропейской культур [Там же, с. 263]. В результате формируется «новый социум культуры» – социум «индивидуально-всеобщих работников, в одиночку сосредотачивающих в своей деятельности свободное общение между странами и веками» [Там же, с. 276]. В идею «культуры» он закладывает три определения:

• •    «культура есть форма одновременного бытия и общения людей различных – прошлых, настоящих и будущих – культур, форма диалога и взаимопорождения этих культур;

• •    культура – это форма самодетерминации индивида в горизонте личности <…> жизни, сознания, мышления;

• •    культура – изобретение мира впервые <…> из хаоса красок, ритмов стиха, философских начал, мгновений нравственного катарсиса» [Там же, с. 290].

Следуя логике Ю.М. Лотмана, человек неотделим от культуры. Сущность культуры такова, что прошлое в ней, в отличие от естественного течения времени, не «ухо- дит в прошлое», то есть не исчезает. Фиксируясь в памяти культуры, оно получает постоянное, хотя и потенциальное бытие. При этом всякая культура начинается с разбиения мира на внутреннее («свое») пространство и внешнее («их»). Как это бинарное разбиение интерпретируется, зависит от типологии культуры [11]. Этим мыслям созвучны идеи Х. Ортега-и-Гассета, считавшего, что «собственный мир человека и миры других людей различны, они не совпадают и отсюда они являются чуждыми друг другу. Мир ДРУГОГО только соприсутствует рядом. Это загадка, гипотеза, но ни в коей мере не радикальная, самоочевидная, исходная реальность. Взаимодействие возможно лишь потому, что ДРУГОЙ подобен МНЕ, то есть в некотором смысле у него есть свое Я, играющее в нем ту же роль, что и мое Я во мне. <…> Возрастающая интенсивность общения подразумевает близость. И когда такая близость, общность ощущается все теснее, мы вступаем в задушевные отношения. ДРУГОЙ становится близким, незаменимым для меня человеком» [13, с. 546].

Как итог, современный человек оказывается вовлеченным в многовекторный диалог, в ходе которого он самоидентифицируется и как человек мира, и как представитель своей культуры, а проблема диалога культур становится предметом синхронии (рассмотрению подлежит искусство межнационального, межэтнического, межкультурного общения) и диахронии (сохранения исторической памяти и ее включение в межкультурный диалог) в самом широком смысле этих двух параллелей. Возникает определенный «оксюморон»: разъединяя, культура объединяет – только через другого можно познать себя.

С позиции психолингвистики, любой диалог культур «реально протекает только в сознании носителя конкретной культуры, которому удалось постигнуть образы сознания носителей другой (чужой) культуры в ходе рефлексии над различиями квази-идентичных образов своей и чужой культур» [18, с. 9], поэтому специфика межкультурного общения включает не только языковую компетенцию, но и знание «специфики образов сознания, отображающих предметы конкретной национальной культуры» [Там же], т.е. знание культурных реалий, «овнешняющих» данные образы. При этом под образами сознания Е.Ф. Тарасов понимал совокупность перцептивных и концептуальных знаний [Там же].

Понятие «образ сознания» также сопоставимо с понятием ментефактов, под которыми В.В. Красных понимает «элементы языкового сознания человека», а именно знания, понятия, концепты / концептуальные поля и представления. Если знания и понятия, как правило, не являются культурно-маркированными, то концепты / концептуальные поля и представления всегда имеют привязку к культуре [8]. Как пишет Ю.С. Степанов, «человек пронизан культурой. <…> «пронизывание» осуществляется в виде ментальных образований – концептов. <…> Концепт – сгусток культуры в сознании человека; то, в виде чего культура входит в ментальный мир человека <…> и то, посредством чего человек сам входит в культуру» [15, с. 40].

В продолжение сказанного понятие культура, уже с позиции лингвокультуроло-гии, определяется как 1) многомерное семиотическое пространство, в котором постоянно синтезируются знаки и смыслы [14]. Э. Бенвенист задается вопросом: что это, как не мир символов, объединенных в специфическую структуру, которую язык выявляет во внешних формах и передает? [5]. Также культура понимается как 2) часть картины мира, которая отображает самосознание человека, исторически видоизменяющееся в процессах личностной и групповой рефлексии над ценностно-значимыми условиями природного, социального и духовного бытия человека [Там же]. Из этого следует, что «культура – это особый тип знания, отражающий сведения о рефлексивном самопознании человека в процессах его жизненных практик» [19, c. 18]. Язык является наиболее оптимальным средством сохранения и трансляции культурной информации. Он «овнешняет» ценностные культурные смыслы. Тем не менее, язык – это не единствен- ное средство выражения культурных смыслов. В качестве знака культуры принято также рассматривать символ. Р. Барт символами считал элементы вторичной семиологиче-ской системы, метаязыка [2].

Применительно к военной культуре выделяют следующую типологию символов: предметная, визуальная символика, символика обрядов и военных ритуалов, вербальная символика – словесные формулы. Предметно-визуальные: флаг, полковое знамя, гербы, гимны, форменная одежда со знаками отличия войск и званий, ордена и медали. Обрядово-ритуальные: присяга, вынос знамени, отдание чести. Словесно-вербальные: команды, приказы, обращения [9]. Важность и необходимость воинской символики объясняется ростом значения ее аксиологического содержания.

Как показывают работы И.Б. Мощанского, «исследование ценностного аспекта символики необходимо для понимания механизма связи общественных норм жизни и поведения личности, а формы реализации аксиологической символики являются одним из инструментов регуляции общественной жизни» [12, с. 10]. В широком смысле ценности пронизывают все этажи (сознание, подсознание, сверхсознание) и сферы индивидуальной картины мира (образы – наглядные представления человека о мире и месте человека в нем) [3, с. 38]. Согласно Э.В. Ильенкову, символика представляется связующим звеном в познании индивидом ценностей общественной культуры [7].

В этой связи уместным считаем привести в качестве аргумента в поддержку тезиса о важности рассмотрения культуры с позиции ценностных ориентаций типологию ценностей Н.Д. Арутюновой, для которой иерархия ценностей отражает ценностную картину мира общества [1, с. 131]. Она соотносит типы ценностей с разновидностями оценок, выделяя сенсорные (гедонистические и психологические оценки); сублимированные (эстетические и этические оценки); рационалистические (утилитарные, нормативные и телеологические) оценки [Там же].

Как мы полагаем, военная символика, как и язык, служит доступом к совокупности перцептивных и концептуальных знаний, раскрывающих особенности менталитета и ценностную картину мира военнослужащих отдельно взятой страны, что позволяет антиципировать возможные коммуникативные трудности, вызванные различиями в ценностных доминантах, и нивелировать их.

С позиций педагогического подхода, а именно, подготовки и обучения военных специалистов, сформировать навыки говорения (письма) и слушания (чтения) гораздо проще, чем преодолеть различия в особенностях национальных сознаний коммуникантов. В результате этого изучение перцептивных и концептуальных знаний, нашедших «овнешнение» в предметах, действиях, словах и символах, позволяет, следуя логике М.М. Бахтина и Х.Г. Гадамера, побуждать к поиску различий между культурами, рефлексии и выработке нового знания, которое обогащает человека при знакомстве с чужой культурой [18], и ведению эффективного межкультурного диалога.

Экспериментальная работа по выявлению и соотнесению культурных аксиологических различий в мировоззренческих позициях военных специалистов в рамках бинарной оппозиции «свое – чужое»

Выявление и изучение лежащих за военной символикой культурных мировоззренческих смыслов, отражающих характерные для культуры аксиологические иерархии, проводилось на основе а) изучения национальной военной символики; б) письменного опроса с открытой формой ответа. Полученные данные подвергались сравнительно-сопоставительному анализу, далее делались логические выводы о причинах коммуникативных неудач и возможных мерах их предотвращения.

Изучение ценностных доминант велось в рамках бинарной оппозиции «свой – чужой». В нашей работе данная оппозиция рассматривается как один из универсальных способов членения мира и является генерализацией частных оппозиций, например, мужской – женский; «простой» человек – человек, облеченный властью; друг – враг 117

Таблица

Анализ национальной символики

Страна Флаг, символизация Герб, символизация w я co О О EI Я s сЗ & я я VO к о о РЦ Красно-белый: красный цвет олицетворяет мужество, храбрость и физическую сторону жизни; белый – чистоту, непорочность и духовный аспект жизни. Вместе эти цвета отражают традиционную индонезийскую философию о полноценном человеке – гармонии между физическим и духовным аспектами. На гербе изображение птицы Гаруды золотого цвета со щитом на груди. Щит четырехчастный, с малым щитком в сердце. Пять элементов герба символизируют Панча Сила, пять принципов национальной философии Индонезии: звезда – веру в единого Бога; бык – демократию; дерево – единство Индонезии; рис и хлопок – социальную справедливость; цепь – смену поколений и гуманность. Гаруда символизирует достоинства знания, власти, храбрости, лояльности и дисциплины. « К я о о S Три равновеликие вертикальные полосы красного, синего и желтого цвета. В центре красной полосы – государственный символ «Соембо» желтого цвета. Голубой цвет – цвет безоблачного неба страны; красный – цвет огня, пламени костров в степи; желтый – цвет, которым выполнен символ «Соембо». В верхней части символа находятся солнце и луна, означающие свет и вечность, и особый знак «Анусвара» – точка, из которой, согласно буддийскому учению, начала свое развитие вселенная. Три языка пламени, венчающие «Анусва-ру», олицетворяют прошлое, настоящее и будущее, а сам огонь – процветание. Треугольники – боевые символы монгольских воинов, предупреждают внешних и внутренних врагов об их доблести. Вертикальные прямоугольники – крепостные стены; означают монгольскую мудрость о силе дружбы; золото, которым наносится эмблема, – символ постоянства и неизменности. Герб вписан в круг, синий фон означает небо, а золотистый узор «Тумен Насан», который его окружает, – единство. В центре расположена фигура, соединяющая национальную эмблему «Соембо» и драгоценного жеребца, означает независимость и дух Монголии. Золотой конь – монгольский талисман счастья и благополучия, символизирует жизненные силы; «Соембо» на спине коня – монгольскую нацию; колесо «Дхармачакра» – правду и закон, в буддизме – символ постоянного возрождения и движения к просветлению; синяя лента, увивающая колесо, – священный буддийский платок-хадак, символизирует гармонию и умиротворение; знак «Чандамань» в виде трех драгоценных кристаллов – монгольский оберег, исполняющий желания, три кристалла – прошлое, настоящее и будущее; белый лотос – чистоту, свежесть и благоденствие. й О Я < Флаг Анголы – две красно-черные горизонтальные полосы, в центре – желтая эмблема. Красный символизирует кровь, пролитую ангольцами в колониальный период; черный цвет – Африку; желтый – мачете, перекрещенное зубчатым колесом, и пятиконечная звезда. Мачете символизирует крестьян и войну за независимость; колесо – рабочих и промышленность; звезда – международную солидарность и прогресс. Мачете и мотыга в центре герба означают борьбу ангольского народа за независимость; звезда – знак солидарности, прогресса; восходящее солнце – знак новой страны; половинка колеса — знак развитой промышленности; сноп из хлопкового дерева, кукурузы и кофе – основные сельскохозяйственные культуры; открытая книга внизу герба – символ образования, процветания и высокого уровня культуры; золотая лента – богатство и уверенность в процветании страны и Африки. СЗ Я со Флаг Вьетнама – красный с пятиконечной золотой звездой. Красный цвет символизирует пролитую кровь патриотов, стойкость и мужество народа Вьетнама. Желтая пятиконечная звезда – единство Вьетнама, а лучи звезды представляют собой союз рабочих, крестьян, солдат, интеллигенции и молодых людей, работающих вместе в русле создания социализма. В центре – золотая звезда на красном фоне, символизирующая коммунистическую партию, которая ведет страну к светлому будущему. Вокруг звезды – шестеренка и колосья риса, которые олицетворяют единство рабочих и крестьян. Внизу герба – половина шестеренки и лента с надписью «Cộng hòa Xã hội Chủ nghĩa Việt Nam», что переводится как «Социалистическая Республика Вьетнам». и т.п. [16]. Ее выбор обусловлен объектом исследования (военной культурой) и предметом исследования (культурными различиями, препятствующими диалогу культур в военной сфере).

В качестве респондентов выступили иностранные студенты Военного учебно-научного центра Сухопутных войск «Общевойсковой ордена Жукова академии Вооруженных Сил Российской Федерации»: мужчины 30–40 лет из Индонезии (3 человека), Монголии (3 человека), Анголы (3 человека), Вьетнама (3 человека). Всего 12 человек.

На первом этапе исследования была изучена военная символика перечисленных стран, включавшая национальный флаг, герб, гимн (таб.).

Проанализировав национальную символику, мы пришли к ряду обобщений:

• •    для индонезийского мировоззрения характерно стремление к гармонии физического и духовного аспектов, гуманности, лояльности и дисциплины;

• •    для монголов важны преемственность поколений, неразрывность прошлого, настоящего и будущего, преобладание вечного над сиюминутным, постоянство, неизменность, доблесть и мудрость;

• •    ангольцев и вьетнамцев объединяет схожее прошлое – борьба за независимость, пролитая за это кровь, а также устремленность в будущее, стремление к прогрессу, союз рабочих и крестьян;

• •    для вьетнамцев характерна объединяющая и доминирующая в обществе роль коммунистической партии.

Из данных умозаключений очевидна разница культур: если для монголов и индонезийцев среди прочих ценностей доминирует гармония и осознание вечности, неизменности бытия, для вьетнамцев и ангольцев важной ценностной доминантой является прогресс, движение вперед, достижение светлого будущего, как следствие, данные народы будут по-разному воспринимать время и, предположительно, стратегию и тактику военных действий.

Обратимся к опросу, проведенному среди указанных иностранных студентов. В свободной форме им предлагалось ответить на следующие вопросы:

• 1.    Чужой – это …?

• 2.    Свой – это …?

• 3.    В моей культуре (стране) нельзя 1) …; 2) …; 3) …;

• 4.    Что можно в моей стране и нельзя в России …?

• 5.    Военный в моей стране – это а) хорошо; б) плохо; в) (свой вариант).

• 6.    Символ моей страны – это …? Почему?

• 7.    Национальный герой моей страны – это …? Почему?

• 8.    Какой праздник наиболее важен в моей стране? Почему?

Ответы на первый и второй вопрос вне зависимости от национальности можно было разделить по двум категориям: а) чужой – это иностранец, свой – человек той же национальности, принадлежащий той же стране; б) чужой – не близкий по духу, взглядам, мировоззренческим позициям человек, и наоборот. Очевидно, что разделение по данным категориям может иметь универсальный характер. Третий и четвертый вопросы касались запретов, принятых в культуре / обществе, ответы на них также можно было разделить на две части: 1) запрет на не проявление уважения: а) к страшим (Индонезия, Монголия, Вьетнам) / другим людям (Вьетнам); б) религиозным проявлениям (Индонезия, Монголия); в) культурным особенностям (Вьетнам); 2) запреты, связанные с суевериями (характерны для всех вышеперечисленных культур). Вопросы 5–7 были важны для верификации умозаключений, сделанных на основе анализа национальной символики. Ответы респондентов показали следующее:

• •    для ангольцев наиболее важным праздником является День независимости ; национальным героем – Антонио Агостиньо Нето, борец за независимость Анголы; главны-

• ми символами – флаг и герб, а специальность «военный» считается одной из наиболее важных (ср. ответы: «Военный – это хорошо, потому что надо родину защищать»; «Военный – это хорошо, потому что служение отечеству – величайший гражданский и патриотический долг»);

• •    для монголов наиболее важным праздником является «Наадам», который называют еще «Три мужских игры» или Лунный новый год, символизирующий обновление и благополучие , в этот день чествуют природу и предков , укрепляют семейные связи , выражают уважение старшим ; национальным героем – Сухэ-Батор, основатель монгольского государства, которого считают « символом силы и единства монгольского народа »; главными символами – флаг и герб, волк; военная служба считается почетной обязанностью каждого гражданина;

• •    для вьетнамцев наиболее важным праздником является Лунный новый год, символизирующий « семейное воссоединение и память о предках »; национальным героем – Хо Ши Мин, лидер нации и основатель коммунистической партии; главным символом – флаг; военный – уважаемая профессия;

• •    индонезийцы в своих ответах называли важными разные праздники: одни считали наиболее важным праздником День независимости , другие – религиозные праздники: Ид аль-Фитр (Ураза-байрам) и Ид аль-Адха (Курбан-байрам), а также Рождество; в качестве национальных героев назывались лидеры борьбы за независимость Индонезии; символы страны – птица Гаруда, которая символизирует силу, мудрость и чистоту , и орел как символ власти; военный – уважаемая профессия (ср. ответ на 4-й вопрос: «народный девиз – военный из народа, народом и для народа»).

Из проанализированных ответов можно сделать следующие выводы. 1) Культурные смыслы, зашифрованные в национальной символике (гербе и флаге), совпадают с внутренними мировоззренческими позициями отдельных представителей рассматриваемых стран. 2) Разделение на свой – чужой проходит по двум водоразделам: национальному признаку и схожести мировоззренческих позиций, и является универсальным для всех. 3) Для представителей трех стран (Индонезии, Монголии и Вьетнама) к наиболее важным, признаваемым в обществе ценностям относят уважение , в то время как для представителей Анголы наиболее важными оказались запреты, вызванные суевериями (ср. ответ на 4-й вопрос: «свадьба не может состояться без присутствия дяди по материнской линии»). 4) Для представителей всех названных выше стран профессия военного, как и отношение к своей стране, пронизано уважением , но для ангольцев и монголов эта профессия связана с долгом .

Проекция мировоззренческих особенностей на возможные коммуникативные трудности

Исходя из сделанных выводов, мы можем предположить, что коммуникативные неудачи, возможные в ходе «диалога культур», могут быть связаны: а) с восприятием времени; б) со степенью активности (мы предполагаем, что монголы и индонезийцы будут проявлять большую неторопливость в поведении по сравнению с вьетнамцами и ангольцами); в) с аксиологическими доминантами (для монголов, индонезийцев и вьетнамцев уважение к старшим, личности играет большую роль, чем для ангольцев; для ангольцев могут играть важную роль суеверия).

В то же время основанием для эффективного межкультурного диалога может стать и то, что Х. Ортега-и-Гассет называл «близостью», а мы – диалогом. Только через «задушевные отношения» [13, с. 566] с Другим, «вчувствование в Другого» [3] возможно эффективное взаимодействие.

Таким образом, проблема «диалога культур» может быть решена только на пересечении гуманитарных наук, поскольку онтологически является связанной с социальной природой человека. Поиск ее решения ведется на протяжении веков, но каждый раз требует изучения новых данных, отражающих глобальные изменения, происходящие в человеческом обществе. Одним из важнейших аспектов решения данной проблемы является диалог военных, что в немалой степени связано с международным военным сотрудничеством и предотвращением военных конфликтов. Как мы полагаем, подготовка военных в российских вузах должна быть неизменно связана с учетом культурных особенностей обучаемых и их глубоким знакомством с русской культурой, поскольку антиципация и нивелирование межнациональных конфликтов возможны только посредством близкого знакомства с принимающей (в нашем случае русской) культурой. Важным звеном в такой подготовке является выявление и трансляция культурных ценностей в рамках ведения межкультурного диалога.