Выявление семантических опор фразеологических единиц структурного типа v - n1 - n2

18. Dante Alighieri. Vita nuova URL : htm. Vita nuova di Dante Alighieri.

Ассоциативный эксперимент (далее – АЭ) – один из традиционных способов изучения языкового сознания. Языковой тезаурус носителей языка, созданный на основе ассоциативного эксперимента, представляет собой, по мысли авторов РАС [5], языковое сознание носителей языка.

Известно, что методика проведения АЭ требует от испытуемых написания сиюминутных реакций на предложенные стимулы в условиях ограниченного времени. При этом, как показывают результаты анализа данных РАС, ФЕ часто порождаются в редуцированном, трансформированном виде, т.е. имеет место «сбой канонической формы» [4].

Большинство ФЕ представлены в РАС несколькими ассоциативными парами, например, ФЕ менять шило на мыло актуали-зуется в виде: шило → на мыло (10); мыло → на шило (3); шило → мыло (24), причем явно выделяются некоторые компоненты ФЕ, которые повторяются во многих парах S R данной единицы. Такие лексемы можно назвать семантическими опорами ФЕ. Результаты нашего исследования подтверждают гипотезу Д.О. Добровольского и Ю.Н. Караулова [4] о способе хранения ФЕ в языковом сознании носителей русского языка. Мы полагаем, что ФЕ не заучиваются целыми блоками, а хранятся в виде редуцированных ядерных структур, которые мы определяем в данном исследовании как семантические опоры.

Под семантическими опорами мы понимаем своеобразную когнитивную свертку ФЕ, смысловой концентрат, который зачастую достаточен для опознания и восстановления целостного ФЕ носителями русского языка. Они актуализуют ключевые образы языкового сознания носителей русского языка.

На примере нескольких ФЕ, представленных в РАС, мы выделили смысловые опоры и сделали попытку описать их символическую значимость при опознавании образов ФЕ носителями русского языка. При нахождении семантических опор мы выделяем ведущий фактор – фактор частотности, т.к. ключевые компоненты образа порождаются, как мы полагаем, с большей частотностью, чем периферийные компоненты.

Наряду с семантическими опорами мы считаем необходимым рассмотрение структуры соответствующих ФЕ. Мы полагаем, что ФЕ структурного типа V – N1 – N2 хранятся в языковом сознании носителей русского языка в виде отношения семантических опор. ФЕ этого структурного типа редко порождаются в полной форме, чаще подвергаются процессам редукции и трансформации, что получило свое отражение в РАС, где они представлены в виде ключевых компонентов.

Нами были выделены структурные модели анализируемых ФЕ. Наиболее частотными являются V → Nи N₁ → N_2. Мы назвали их ключевыми моделями. Отметим, что по структуре они совпадают с наиболее частотными типами словосочетаний русского языка.

Каждая из анализируемых единиц ак-туализуется в РАС, а значит, вероятно, в языковом сознании, в виде нескольких ассоциативных пар. В условиях ассоциативного эксперимента с большей стабильностью порождаются ключевые компоненты ФЕ, а элементы, не оказывающие значительного влияния на формирование образа ФЕ в языковом сознании носителей русского языка, часто подвергаются вариативности, трансформации и редукции. Под «вариативностью» мы понимаем изменение компонента ФЕ, зафиксированное как норма во фразеологических словарях, что отличает это понятие от трансформации.

ФЕ «вешать лапшу на уши» представлен в РАС в виде следующих ассоциативных пар: лапша → уши (9), лапша → вешать на уши (2), вешать → лапшу на уши (2), вешать → лапшу (6), лапша → вешать (2), лапша → на ушах (13), лапша на уши (12).

Наиболее частотны компоненты лапша и уши . Именно они, можно предположить, являются семантическими опорами данной ФЕ. Представив вышеперечисленные пары S R в виде структурных моделей, получаем следующее: N₁ → N₂, N → W/C, V → W/C, V → N, N → V, N₁ → N₂, N₁ → → N₂. Хорошо видно, что наиболее частотная структурная модель – это N₁ → N₂, где N₁ – лапша , N₂ – уши .

В сознании носителей русского языка образ «лапша» ассоциируется с обманом, ложью, что интересно обыгрывается в текстах СМИ. Например, некое независимое информационное агентство обозначает свою функцию следующим образом: «... донести до наших читателей максимально правдивую и объективную информацию...» (. В этом случае можно усмотреть рекламный трюк создателей, которые, вероятно, полагают, что диссонанс названия и обещание «макси- мально правдивой и объективной информации» привлечет больше читателей.

Организаторы различных митингов протеста, как оказалось, широко используют образ ФЕ «вешать лапшу на уши». «Лапша» стала еще и символом протеста, что подтверждают следующие новостные тексты: Члены общественного движения «Мы» сегодня в буквальном смысле вешали друг другу лапшу на уши у стен Останкинского телецентра. Они протестовали против выхода на телеканале НТВ передачи Глеба Панфилова «Реальная политика» (.

Предикат анализируемой ФЕ не относится к семантическим опорам, он часто подвергается редукции и трансформациям. Новостные тексты подтверждают, что предикат «вешать» занимает периферийное место: На центральной площади Бишкека начался митинг оппозиции, где партийцы раздавали лапшу как символ обмана (. Процесс, обозначаемый глаголом «вешать», не играет ключевой позиции в образе данной ФЕ: достаточного образа «лапши», чтобы носители русского языка связали этот символ с обманом.

Вот еще пример: В Глазове на митинге против отмены льгот молодые коммунисты раздавали «прибор для снятия лапши с ушей» (. Как видно из приведенных примеров, образ ФЕ обыгрывается по-разному, но семантические опоры «лапша» и «уши» актуализуются неизменно и достаточны для понимания образа ФЕ носителями русского языка.

Обращаясь к словарной статье РАС на стимул «лапша», мы видим, что чаще всего актуализуется именно ФЕ «вешать лапшу на уши»: первые три реакции на ушах (13), на уши (12), уши (9 ), и только потом – вермишель (5), домашняя (5), вареная (3) и т.д. Этот факт свидетельствует о значимости данной ФЕ в языковом сознании носителей русского языка.

Похожая по структурной модели ФЕ «покупатькотавмешке» порождаетсявассо-циативном эксперименте в виде следующих пар: кот → в мешке (3), в мешке → кот (70), в мешке → кота (2), покупать → кота в мешке (2). Таким образом, мы получаем структурные модели: N1 → N2, N1 → N2, N1 → → N2,V→W/C.КодовымиявляютсямодельN1 → → N2, как и в предыдущей ФЕ,а семантические опоры – «кот» и «мешок». Глаголь- ная часть допускает вариативность грамматической формы: покупать/купить кота в мешке, а также редукцию: в условиях ассоциативного эксперимента глагол не актуа-лизуется в виде реакции.

Приведем примеры, подтверждающие, что ФЕ вполне может обходиться и без предиката: название романа И. Хмелевской «Кот в мешке». Интересно в связи с этим описание американского фильма Buying the Cow 2002 г., который в российском прокате назывался «Кот в мешке»: Свадьба ужасно напоминает ему покупку кота в мешке. И он решает для начала пойти за советом к друзьям и обратить пристальное внимание на других девушек – «ознакомиться с ассортиментом». Практично и разумно? Лишь па первый взгляд. И если поначалу у героя был только один «кот в мешке», то теперь не успел он оглянуться, как их стало несколько! (.

Образ «кот в мешке» для передачи значения ФЕ «приобретать что-либо, не зная заранее ничего о качестве, достоинствах приобретаемого» [1] становится понятен, когда мы обращаемся к истории этого оборота. Как утверждают некоторые исследователи, выражение восходит к средним векам, когда мошенники пытались продать кота вместо зайца или кролика [3; 6]. Вероятно, с тех пор образ «кота в мешке» ассоциируется в языковом сознании носителей русского языка с обманом и надувательством при приобретении чего-либо.

ФЕ «не ударить лицом в грязь» порождается в виде: упасть → лицом в грязь (2), ударить → в грязь (2), в грязь → ударить (2), в грязь → лицом (41), грязь → лицо (2). Данные ФЕ имеют структуры: V → → W/C, V → N, N → V, N₁ → N₂, N₁ → N₂. Активными в данном случае можно назвать лексемы «грязь», «лицо», которые, вероятно, можно отнести к семантическим опорам, и структурная модель N₁ → N₂.

Как и в предыдущих примерах ФЕ «вешать лапшу на уши», «покупать кота в мешке», глагол в составе ФЕ «ударить в грязь лицом» не является семантической опорой выражения, что подтверждается трансформацией в одной из ассоциативных пар: упасть → лицом в грязь (2) . Отметим, что негатор не при порождении этой ФЕ в условиях ассоциативного эксперимента отсутствует.

Значение ФЕ «не опозориться, не осрамиться, показать себя с хорошей стороны» [1] легко восстановить, анализируя образ «лицом в грязь». Компонент «грязь» имеет отрицательную коннотацию. Ср.: из грязи да в князи ; взят из грязи, да посажен в князи ; обливать/облить грязью , обливать грязной водой, вылить ушат грязи, помоев на кого-либо (Там же). Другими словами, положение лицом в грязи не делает чести, независимо от того, каким образом там оказаться, поэтому ключевыми для образования образа ФЕ служат компоненты «лицо» и «грязь», а глагольный элемент в качестве семантической опоры не проявляется.

ФЕ «искать иголку в стоге сена» актуализируется в РАС в виде следующих ассоциативных пар: искать → иголку в стоге сена (2), иголка → в стоге сена (14), иголка → в стогу сена (5), иголка → в сене (2), иголка → в стоге (4), иголка → в стогу (4); которые можно представить в виде следующих структурных моделей: V → W/C, N₁ → → W/C, N₁ → W/C, N₁ → N₃, N₁ → N₂, N₁ → → N₂, где N₁ – лексема «иголка», N₂ – лексема «стог», N₃ – «сено». Таким образом, наиболее частотная модель N₁ → N₂, с компонентами «иголка» и «стог».

ФЕ имеет значение «делать невозможную, бесполезную работу» (Там же). Семантическими опорами данного выражения являются, как уже было отмечено ранее, компоненты «стог» и «иголка». Они определяют образ ФЕ как «что-то маленькое» в «чем-то большом», апеллируя к опыту носителей языка, согласно которому разглядеть что-то маленькое в чем-то большом нелегко. «Бесполезность работы» подчеркивается, вероятно, образом «иголки» как весьма дешевого предмета – проще обзавестись новой, чем искать, прилагая большие усилия.

ФЕ «испить чашу до дна» порождается в виде ассоциативных пар: испить → чашу до дна (4), испить → чаша (3), испить → чашу (12), испить → до дна (21) и структурных моделей – V → W/C, V → N₁, V → N₂. Ключевой структурной моделью является – V → N₁, а семантическими опорами – «испить» и «чаша». По данным БФСРЯ, эта единица имеет исходный вид испить <выпить, допить> [горькую] чашу [до дна] [2]. Здесь мы находим подтверждение, что компонент «до дна» не является семантической опорой, так же как компонент

«горькую», который даже не актуализовал-ся в условиях ассоциативного эксперимента в составе данной ФЕ. Что касается глагола, то, по данным БФСРЯ, он допускает вариативность, тем не менее он может быть отнесен к семантической опоре ФЕ.

Несмотря на то, что БФСРЯ указывает на вариативность анализируемой ФЕ, в РАС такой вариативности не наблюдается: глагол «испить» задается в виде стимула, а не порождается в виде реакции, а в словарной статье ВЫПИТЬ Русского ассоциативного словаря (РАС) не актуализует-ся ФЕ испить <выпить> чашу до дна , хотя встречается ассоциативная пара выпить → до дна (3) , но, поскольку с данной ФЕ она не имеет однозначной связи, мы полагаем, что это свободное словосочетание.

Трансформация и даже редукция «неключевых» компонентов, т.е. компонентов, не относящихся к смысловым опорам ФЕ, не влияют на образ ФЕ. Грамматическая вариативность семантических опор также не влечет заметных изменений.

Что касается трансформаций семантики опор, они влекут изменения в образе ФЕ или нарушают его. Так, замена архаичного глагола испить на нейтральный выпить не порождает в ассоциативном эксперименте ФЕ «испить чашу до дна». Архаичный глагол испить актуализирует архаичную же чашу , в то время как глагол выпить не порождает этой ФЕ.