"Законный интерес" как научная проблема уголовного судопроизводства: вопрос терминологии

Практика показывает, что в стремлении решить поставленные государством задачи, лица, осуществляющие производство по уголовному делу, не всегда уделяют должное внимание соблюдению прав и законных интересов участников уголовного судопроизводства. Сложно назвать правосудием процесс восстановления прав одних участников уголовного процесса (потерпевших от преступных действий) при необоснованном ограничении или нарушении следователем (дознавателем) прав и законных интересов других его участников [1, с. 88—94]. В своих выступлениях Генеральный прокурор постоянно обращается к названной проблеме.

Так, в докладе 26.04.2017 г. на заседании Совета Федерации Федерального Собрания Генеральный прокурор Российской Федерации озвучил результаты анализа состояния законности досудебного производства по уголовным делам в 2016 году. Предварительное следствие им было охарактеризовано как «повсеместно «проседающее». Назвал ежегодную тревожную динамику роста нарушений, выявленных сотрудниками прокуратуры. В 2016 году процессе расследования преступлений органами предварительного расследования было допущено более 5 миллионов нарушений1.

Спустя год в следующем своём докладе 18.04.2018 года Совету Федерации Федерального Собрания Российской Федерации о состоянии законности в 2017 году Генеральный прокурор вновь констатировал: существенные изменения в работе должностных лиц органов предварительного расследования по соблюдению прав и законных интересов граждан в досудебном производстве — не произошли. На стадии предварительного расследования прокуроры выявили уже 5,2 миллиона нарушений. Негативность данного обстоятельства усиливается факторами:

• •    нагрузка на следственные подразделения уменьшилась (по направленным уголовным делам в суд);

• •    контроль за процессуальной деятельностью следователей усилен: «в структуре правоохранительных ведомств имеется значительная по численности многоступенчатая система органов контроля»² [2, с. 120—123].

С учётом изложенного, особое значение продолжают иметь уголовно-процессуальные институты — ходатайств и обжалования действий и решений суда и должностных лиц, осуществляющих уголовное судопроизводство [3, с. 76—79]. Названные институты являются важной обеспечительной гарантией соблюдения прав и интересов участников уголовного процесса, защиты от произвола государственных органов и не допущения «свёртывания» состязательного процесса Два института уголовно-процессуального права закрепляют систему, позволяющую в уголовном судопроизводстве самим участником процесса обеспечить защиту своих прав и интересов в ситуациях, когда считают, что они (права и интересы) следователем, дознавателем, прокурором, судьёй не учитываются, не соблюдаются, нарушаются.

Однако, следует признать, что названные институты требуют дальнейшего своего совершенствования.

В контексте статьи обозначим один из недостатков, проявляющийся в уголовно-процессуальном законодательстве в виде неопределённости, и имеющий межотраслевой уровень [4]. В уголовно-процессуальном законодательстве (других отраслевых законодательствах) ценности, подлежащие защите, определены как субъективные права и законные интересы лиц, участников правоотношений. Конституция Российской Федерации, современная теория права, а соответственно, и отрасли права, названные категориальные сущности определяют в качестве объектов правовой охраны и защиты [5]. Эти же объекты подлежат защите в уголовном судопроизводстве. В уголовно-процессуальном кодексе Российской Федерации названные правовые категории — ценности указываются в разных сочетаниях: через перечисление одновременно и прав и законных интересов. Есть нормы, в которых в качестве объекта охраны указаны только законные интересы без указания на права.

Понятие и сущность юридической категории субъективные права глубоко изучены теорией права в Российском праве. При этом, следует признать, что категория «законный интерес», предметом острых дискуссий. В сравнении с гражданско-правовыми отношениями наличие обозначенной неопределённости в уголовном судопроизводстве более негативно сказывается на его (судопроизводстве) качестве. Причиной является то обстоятельство, что в уголовном судопроизводстве отсутствует принцип, действующий в гражданском праве: «дозволено все, что не запрещено законом».

Устранение названной проблемы — важная научная задача. В рамках статьи постараемся высказать авторское мнение о состоянии проблемы и путях её решения.

Большая группа учёных категорию «Законный интерес» раскрывают через стремление лица пользоваться, обладать теми иными благами (ценностями). В. В. Субачёв законный интерес рассматривает как «юридически предусматриваемое стремление к получению тех благ, обладание которыми дозволено законодательством» [6, с. 12]. Также через «стремление субъекта пользоваться определенным социальным благом»

• А.    М. Шериев раскрывает понятие рассматриваемой категории. Аналогичную трактовку приводит А. В. Малько [7, с. 17].

Другая группа исследователей интерес пытаются раскрыть через термин «дозволение».

Так, авторы академического курса общей теории государства и права законный интерес определяют как «...простое юридическое дозволение». Дозволение проявляется через стремления лица пользоваться конкретным благом [8]. Н. В. Кляус законный интерес представляет в виде простой юридической дозволенности иметь фактическую возможность субъекта [9]. Как юридическое дозволение реализовать стремление удовлетворить потребность, [10, с. 15] — характеризует законный интерес Е. А. Коробова. Аналогичное представление законных интересов излагают в своей работе С. М. Медведев и А. И. Числов [11, с. 29]. В. В. Субочев указывает, что юридическая дозволенность составляет сущность законных интересов [6, с. 121].

В свою очередь, сам термин «юридическая дозволенность» у исследователей не всегда имеет единое содержание.

Так, А. В. Малько указывает, что законный интерес содержит некоторые качества правовой возможности. Возможность проявляется в юридической дозволенности, установленной государством для личности. Эту возможность государство «в определенной степени» гарантирует. К. Е. Игнатенкова рассматривает дозволение как правовую возможность, имеющую юридическую силу [12, с. 78]. В. В. Субочев считает, что термин «дозволение» не вполне точно характеризует интерес в праве. Раскрытие законного интереса через этот термин придаёт «законному интересу» более широкое представление, чем оно имеет место в действительности. Предпочтительнее, считает учёный, законный интерес определять через понятие «возможность». «Возможность» точнее характеризует исследуемую категорию. «Дозволение» в большей степени раскрывает интерес, закрепленный в праве (то есть субъективное право) и в меньшей интерес, хоть и являющегося законным, но в позитивном праве не нашедшем своего отражения (закрепления). Учёт данного обстоятельства позволил учёному уточнение: «Законные интересы — это возможность, гарантированная в меньшей степени, чем дозволенное поведение в рамках субъективного права» [6, с. 38]. Такое утверждение находит поддержку у А. В. Мелёхина: юридически возможное поведение включает поведение «не регулируемое правом». Но при этом в юридически возмож ное поведение учёный включает и «дозволенное поведение, закреплённое в качестве субъективного права лица» [13]. Такой подход — есть использование терминов в одном смысловом значении при раскрытии различных категорий «законного интереса» и «субъективного права» («субъективное право — это ...возможность поведения, реализация которой производна от властных полномочий субъекта» [7, с. 123]). Произошло «размывание» границ терминов «возможность» и «дозволенность». Возникшая при этом нечёткость привела к тому, что термин «возможность» стали рассматривать как синоним «дозволенности». Соответственно, сущность законных интересов большинство учёных в настоящее время определяют через юридическую дозволенность [6]. «Юридическое дозволение рассматривают как сферу незапрещенного, то есть не регулируемую правом устремления (действия). На эту категорию устремлений и действий (сферу неза-прещённого) распространяется действие закона-принципа: «Все, что не запрещено, дозволено». Если дозволения не отражены в отрасли права, то они — есть законные интересы. Если дозволения зафиксированы в позитивном праве, то такой вид интереса — есть субъективное право [13].

• В.    В. Субочев, объясняя сложностью рассматриваемой категории, законные интересы определяет не только как «стремление», «дозволенность», «возможность», но и считает возможным охарактеризовать их в виде «степени опосредования не противоречащих действующему законодательству устремлений граждан...» [6].

Существуют и другие определения законного интереса, не столь часто употребляемый исследователями. Например, Е. А. Коробова указывает: исследуемая категория это — «конструкция — правовое средство обеспечения интересов личности» [10, с. 54]; И. В. Першина как «атрибут любой практической деятельности»: «Всякий интерес выступает продуктом предшествующей и атрибутом последующей деятельности», проявляется в целенаправленности деятельности, преследующей удовлетворение определенных потребностей [14]. В энциклопедических словарях интерес представляют как реальную причину: «Интерес (от латинского interect — имеет значение, важно) социальная, реальная причина социальных действий, соб ытий, свершений, стоящая»¹.

Вышеизложенное позволяет сформулировать следующие суждения.

• 1.    Анализ различных определений законного интереса выявляет особенность терминологического характера: исследователи при раскрытии категории используют разнообразные термины: «интерес», «юридическое дозволение», «возможность»; «степень опосредования интересов», «правовая конструкция», «правовое средство обеспечения интересов личности», «атрибут практической деятельности», «причина» и пр.

• 2.    При всей широте используемых терминов в раскрытии исследуемой категории было бы не правильным указанным определениям дать оценку как ошибочным. Определения правильно раскрывают сущность категории «законный интерес». Сложность правовой категории требует раскрытия её во всей многогранности. А это — сложная научная задача. Сложность правовой категории объясняет наличие определений с разнообразным терминологическим рядом.

• 3.    Наличие совокупности определений:

• —    позволяет максимальное приближение к пониманию сущности категории «законный интерес»;

• —    объясняет причину отсутствия законодательного закрепления категории в отраслевых законодательствах.

• 4.    Одной такой стороны неполного определения сущности законного интереса является то обстоятельство, что определения отражают внешнюю (объективную) составляющую содержания законного интереса. При этом субъективная составляющая при всей своей очевидности существования в определениях не фигурирует.

• 5.    Признание в уголовном судопроизводстве (как собственно и в других отраслях права) наличие законного интереса, его легитимность, в то же время, не обеспечивается должной защитой уголовно-процессуальными институтами ходатайств и жалоб. Причина — в отсутствии механизма (правил): выявления разнообразных интересов участников уголовного процесса; признания этих интересов законными.

• 6.    Изложенные суждения позволяют определить направления дальнейшего научного поиска:

— продолжить исследования по выявлению и закреплению в одном определении всех типичных признаков категории законного интереса.

— разработать рекомендации по вопросам: выявления законных интересов в конкретных правоотношений из массы иных интересов, носителями которых являются их (правоотношений) участники; порядка признания их законными.