"Женский вопрос" в романах сестер Бронте и Марка Вовчка

XIX век добавил к мировой культуре ряд ярких, незаурядных литературных явлений, среди которых творчество женщин-писательниц, представительниц разных национальных литератур, занимает выдающееся место. Одной из основательниц женской литературной традиции в Украине была Мария Александровна Вилинская-Маркович (18331907). В истории литературы эта писательница осталась под псевдонимом Марко Вовчок, который, по одной версии, был создан ее мужем ОМарковичем, по второй - издателем первого сборника её произведений «Народные рассказы» Пантелеймоном Кулишем. Биографический и творческий опыт Марии Вилинской-Маркович - колоритной фигуры русской и украинской литератур середины XIX в., артистической элиты тех времен - исследовался во многих научных работах И.Франко, С.Ефремова, М.Зерова, Е.Брандиса, А.Недзвидского, С.Павлычко, В.Агеевой, М.Крупки, В.Погребной и др. Сама ее жизнь была отражением идей женской эмансипации. Тарас Шевченко и Александр Герцен сравнивали ее с Жорж Санд, а Иван Тургенев и Николай Добролюбов - с Гарриэт Бичер-Стоу.

Долгое время в советском литературоведении бытовал образ писательницы лишь как обличителя крепостничества. К сожалению, «<...> ее очевидное западничество, озабоченность многими идеологемами, ценностями, которыми жила тогдашняя европейская интеллектуальная элита, почти не учитывались» справедливо подчеркнула В.Агеева

[Агеева 2003: 33]. В частности, Мария Маркович интересовалась феминистическим движением и впервые в украинской и российской литературах поставила в центр произведений идею эмансипации женщины. Но феминистские тенденции и образы женщин нового типа в ее творчестве до появления работ С.Павлычко, В.Агеевой, В.Погребной практически не изучались. С.Павлычко писала: «Бесспорно, интересная сторона творчества Марка Вовчка - феминистическая. Женщина как идеал. Женская судьба и женская непокорность в крепостничестве. Образ «новой» женщины» [Павлычко 2002: 89]. Исследователь европейского романа XIX в. П.Боборыкин на рубеже XIX-XX веков употребил почти такие же слова, говоря о Шарлотте Бронте: «Если считать феминизмом все, что в литературе ратовало за жену, её права и печальную судьбу, то и роман Шарлотты Бронте “Дженни Эйр” был также в свое время торжеством феминизма» [цит. по: Бронте 2000: 391]. Именно поэтому в рамках данной статьи следует сосредоточиться на изучении определенной типологической общности в произведениях Марка Вовчка и сестер Бронте на тематическом, сюжетном и образном уровнях.

Согласно традиционному художественному канону, и сестры Бронте, и Марко Вовчок в начале творчества использовали мужские псевдонимы, учитывали советы литераторов-мужчин (Дж.Льюис, В.Теккерей; П.Кулиш, И.Тургенев и др.), но позже стали руководствоваться собственными художественно-эстетическими принципами. Общей темой творчества украинской и английских писательниц является жизнь женщины в различных ее проявлениях - любовь, замужество, женская дружба, самообразование, самостоятельный выбор жизненной позиции.

Тема любви является главной в повести «Три доли» (1861), в которой Марко Вовчок сосредоточилась на экзистенциальных, вечных проблемах человека. Различные женские характеры раскрываются в испытаниях неразделенной любви. Гордая, своевольная Катя заживо хоронит себя в монастыре. Кроткая, тихая Маруся превращает свою жизнь в тяжелый подвиг самопожертвования. Спокойная, рассудительная Хима скрывает от людей свои чувства, тоскуя в одиночестве. И сам Яков, красавец казак, несчастлив - его первая любовь, вдова-трактирщица, держит парня на привязи и становится причиной всех несчастий. Все события читатель видит глазами Химы. Изображением страстей, бушующих в душах, могущества любви и манерой повествования эта повесть Марка Вовчка напоминает роман Эмили Бронте «Грозовой перевал». Из двух рассказчиков главная роль принадлежит простой женщине, служанке Нелли Дин, которая изображает события, свидетелем которых она была, и оценивает поведение и чувства героев с позиции здравого смысла и здоровой морали. Тонкий психологизм, сложные душевные переживания, морально-этические конфликты, изображения любви как неодолимой фатальной силы - эти художественные черты объединяют два необычных произведения английской и украинской писательниц.

Прием ретроспективного рассказа от первого лица придает повествованию искренний, непосредственный и даже исповедальный характер. Этот нарративный прием доминировал также и в творчестве сестер Бронте - в романах «Джен Эйр», «Городок» старшей Шарлотты, «Грозовой перевал» средней сестры Эмили, и «Агнес Грей», «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла» младшей Анны.

В повести «Жили да были три сестры», написанной на русском языке, снова рассказывается о трех женских судьбах, но теперь автор насыщает эту схему актуальным общественным содержанием и темами из жизни интеллигенции. В этом произведении односубъектный рассказ заменяется повествованием от третьего лица. В повести действуют две родные сестры - дочери помещика Варя и Оля и их назва н-ная сестра Соня, которая становится самой активной из них. Прав исследователь А.Недзвидский, считая Соню первым намеченным образом новой женщины [Недзвидский 1961: 13-14]. Она тянется к новому, вступает на путь борьбы против патриархального окружения.

В своих русскоязычных романах «Живая душа» (1868) и «В глуши» (1875) М.А.Вилинская продолжает раскрывать темы из жизни провинциального дворянства. В центре этих произведений - жизнь мол одой образованной девушки из дворянской среды, как и в романах сестер Бронте. В романе «Живая душа» настоящая жизнь героини начинается тогда, когда она покидает дом своей родственницы Рославлевой (описание пребывания Маши в доме Надежды Сергеевны, отношения с ней напоминают настоящие факты из жизни самой Марии Вилинской, которая жила в доме тёти), убедившись в лицемерии окружения своей попечительницы и решив самостоятельно зарабатывать на жизнь. Мир, который встречает девушку, негостеприимен и жесток. Она вынуждена браться за любой заработок за мизерную плату. Она трудолюбивая и целеустремленная, с чувством собственного достоинства: «А по-моему, от неё можно было всего ожидать: она, кажется, живет своим умом и непугливая» [Марко Вовчок 1962: 207].

Ситуация по всем признакам напоминает обстоятельства начала самостоятельной жизни Джен Эйр из одноименного романа Шарлотты Бронте или Люси Сноу из другого ее романа «Городок». Самостоятельно зарабатывать на жизнь, чтобы помочь семье, решает и Агнес

Грей из романа Анны Бронте и также встречается с жестоким миром и равнодушными людьми.

Стремление умных, независимых героинь самостоятельно устроить свою жизнь на новых началах проявляется и в их отношении к браку и замужней жизни. Они уже не считают замужество единственным средством устройства своей судьбы. Например, брак Марии и «нового человека» Загайного изображается Марко Вовчком как гармоничный, поскольку они женятся, любя друг друга, имея общее стремление служить людям. Эти герои и есть «живыми душами», которые разительно отличаются от своего окружения. Как, кстати, отличаются своей правдивостью и искренними чувствами Люси Сноу и Поль Эмманюэль в романе Ш.Бронте «Городок». Гармоничным сочетанием двух душ изображает английская писательница брак Джен и Рочестера в романе «Джен Эйр». А Кэтрин, героиня романа Е.Бронте «Грозовой перевал», трагедию своей жизни видит в том, что она вышла замуж не за духовно родственного ей Хитклифа, а за другого: «Из чего бы ни были созданы души, его душа и моя - одно, а душа Линтона так же отличается от наших, как лунный свет от молнии или лед от огня» [Бронте 2006: 87]. О том, что брак, не основанный на общности интересов, любви и взаимоуважении, не приносит счастья, свидетельствуют история красавицы Агнессы в «Живых душах», трагическая судьба Маруси из «Трех доль», скитания Оли из «Трех сестер» и миссис Прайор из романа «Шерли» Ш.Бронте, семейная драма Хелен, героини романа А.Бронте «Незнакомка из Уайлдфелл-Холла».

Маня из романа «В глуши» - бедная девушка, внебрачная дочь и о-мещика и крестьянки, живет воспитанницей в доме помещицы Варвары Ивановны. Со всей силой души она влюбляется в племянника своей благодетельницы Владимира Петровича Хрущева, который знакомит ее с новыми либеральными идеями и мыслями. Но впоследствии ученица «перерастает» своего учителя, убеждаясь в том, что его слова не совпадают с действиями. Либеральность и «прогрессивность» Хрущева в романе Марка Вовчка заканчиваются как раз на женском вопросе, потому что он оказался неспособным связать свою жизнь с самостоятельно думающей женщиной: «В ней мало женственности ... Когда женщина любит, у нее вырастают крылья, она отрекается от всего вокруг, она увлечена своим чувством: ей не до митингов в Манчестере, не до расположения крестьянских изб <...>. Его, мужчину, иногда смущают ее выходки <...>, в нем поднялось новое, почти враждебное чувство к Мане. Не много утех готовит ему жизнь с этой Иоанной д’Арк» [Марко Вовчок 1962: 528-529]. Маня покидает его дом и уезжает с друзьями в Петербург, который символизирует в романе «новую»

жизнь. Как, кстати, и в романе «Городок» Ш.Бронте, где Лондон и Виллет (литературный образ Брюсселя) открывают новые страницы в жизни Люси Сноу. Что примечательно, обе героини отправляются в поисках новой жизни, не имея реальных планов и хоть какого-нибудь убежища. На наш взгляд, в этих ситуациях явственно ощущается романтический мотив эскейпизма.

По своей сути роман Марка Вовчка «В глуши», как и роман Ш.Бронте «Городок», являются романом становления - героиня проходит путь духовного и нравственного созревания. В обоих вышеупомянутых романах Марка Вовчка использован странствующий европейский образ Золушки. Уместно здесь напомнить, что признаки сюжетной схемы Золушки присущи и роману Ш.Бронте «Джен Эйр».

Для Ш.Бронте и М.Вилинской (Маркович) творческий пример французской писательницы Жорж Санд послужил определенным художественным ориентиром, хотя с точки зрения глубины и содержательности вопросов, затронутых в их произведениях, они значительно превзошли произведения своей знаменитой предшественницы.

В романах сестер Бронте и Марка Вовчка ярко проявились черты женского восприятия и видения мира. Особый колорит романам придают автобиографизм, субъективность, лиризм, эмоциональность, склонность писательниц к детализации. Использование этих средств подчеркивает их «женский почерк».