Зоонимы в лезгинской и английской паремиологической картине мира (на примере волка и собаки)

Зоонимы часто выступают в качестве универсальной культурной метафоры, своеобразного культурного кода, в которых сущностные признаки человека и взаимоотношения людей раскрываются через наделение определенными качествами представителей животного мира.

Паремиологические образы животных в лезгинском языке актуализируются путем употребления названий как домашних, так и диких животных. Особого предпочтения тем или иным группам зоонимов при этом не наблюдается, но в составе лезгинских паремий можно выделить образы животных, противопоставленных друг другу, создающих бинарные оппозиции. Например, антонимические отношения «слабый ‒ сильный» закрепились в языковой культуре через образы «лев ‒ заяц», «кот ‒ мышь»: лезг.: Кациз мажал ‒ кьифериз ажал - «У кошки время есть, значит мышам смерть». Кац авачир чкада кьифрека аслан жеда - «Когда нет кота, мышь чувствует себя львом»; англ.: А shу саt makes а рroud mouse - «У робкой кошки мышь хвастлива»; Кац буьркьуь хьайила, кьифериз сувар жеда - «Когда кошка слепнет, мыши празднуют»; англ.: When the cat is away, the mice will play - «Кот из дома, мыши в пляс»; лезг.: Кац авачирла, кьи-фер гъуьрчез экъеч1да - «Когда нет кота, мыши выходят на охоту»; Кацин кеспи кьифер кьун я - «Кошачья должность ‒ ловить мышей».

Имеет место противопоставление «лошадь ‒ осел», где лошадь, как правило, символизирует превосходство, достаток в противоположность ослу: Балк1ан авачир чкада ламни балк1ан я - «Там, где нет лошади, и осел сойдет за лошадь». Балк1андилай эвич1на, ламрал акьахич хьи - «Слезая с лошади, на осла же не сядешь». Балк1андиз векьер, ламраз цацар - «Для лошади ‒ травы, ослу ‒ колючки».

Причиной выбора образа того или иного животного является представление, которое закрепилось за соответствующим животным в языковом сознании носителей языка. Фразеологи- ческие и паремиологические единицы при этом отражают сложившийся речевой стереотип: лиса - хитрая, заяц - трусливый, осел - упрямый, змея - коварная и т.д. Положительные и отрицательные по коннотации семы, маркирующие те или иные качества, в паремиях могут быть актуализированы как в эксплицитной, так и в имплицитной формах.

В настоящей статье рассматриваются паремиологические образы собаки и волка. Актуальность рассмотрения именно этих образов связана с тем, что они не были предметом специального лингвокультурологического анализа. Между тем исследование образов животных в па-ремиологических и фразеологических единицах способствует воссозданию одного из важных компонентов национальной языковой картины мира и определению ценностных ориентиров лингвокультуры любого языка.

Среди пословиц и поговорок с компонентом - названием домашних животных образ собаки наряду с образами кошки, осла и лошади является репрезентативным. Это связано с тем, что данные животные играли большую роль в повседневной жизни людей и представления о них всегда присутствовали в сознании человека.

Образ собаки в дагестанских языках, как правило, имеет негативный характер, что связано в том числе и с религиозными представлениями о дозволенном-недозволенном с точки зрения Ислама. Соответствующие паремиологические образы с данным компонентом наполнены отрицательной коннотацией: Киц1 вацу тухудач - «Собаку река не уносит».

В паремиях с рассматриваемым зоонимическим кодом культуры выражаются и предостережения о возможной опасности, исходящей от собаки: Киц1ихъ галаз рахух гъиле лаш аваз -«О собаке говори с палкой в руках». Киц1ихъ галаз юлдаш хьухь, гъиляй лаш акъаймир - «Дружи с собакой, не выпуская из рук палки».

Отрицательной коннотацией наделяется и тихая, молчаливая собака, символизирующая опасного человека: Кьадай киц1 элуькьдач - «Кусачая собака не лает»; англ.: Dumb dogs are dangerous - «Молчаливые собаки опасны»; Beware of silent dog and still water - «Берегись молчащей собаки и тихой воды»; Bаrking dogs seldom bite - «Собака, что лает, редко кусает». Данный образ построен на основе внеязыковой алогичной ситуации: собака кусачая, но не лает. Такой алогизм приводит к реализации в паремиологической единице так называемого семантического «конфликта» между составляющими культурно значимого образа.

Еще одна отрицательная черта, концептуализируемая образом собаки в лезгинском языке, это трусость: Кич1е киц1и кьулукъа кьада - «Трусливая собака сзади кусает». Но и сама собака может выступать «индикатором» человеческой трусости: Кич1еди киц1и фад кьада - «Кто боится собаки, того она и кусает».

Собака отчасти символизирует человека, жестокого по отношению к слабым и трусливого по отношению к сильным: Киц1из япар ат1айдакай кич1е жеда - «Собака боится того, кто ей уши отрезал».

Для выражения пренебрежительного отношения к человеку, готовому поступиться своими принципами, используются следующие образы: Ич1и гъилиз киц1ни килигдач - «В пустую руку собака не смотрит».

Вместе с тем собака характеризуется как благодарное животное в сравнении с лицемерной кошкой: Киц1ин рик1елай иеси алатдач, кацин рикелай к1вал - «Собака не забудет хозяина, а кошка - дома». Киц1из вичин иеси къад йисалйани чир жеда - «Собака своего хозяина и через двадцать лет узнает». Киц1 к1валин къаравул я - «Собака - сторож дома». С другой же стороны, актуализируется мысль, что собака не заслуживает постоянного и бескорыстного добра, так как собака [= подобный человек] никак не ценит это добро: Киц1и кицвилелай гъил къачудач «Собака не забывает, кто поступил по-собачьи». В этом случае актуализируется образ неблагодарного человека.

Имеет место типологически общий для разных языков компаративный образ: Киц1из лаш к1анда «Любит (в значении "не любит") как собака палку». Паремиологический образ построен на «столкновении» составляющих алогично ситуации «собака - палка» [для битья собаки]: собака не может любить палку, которой ее бьют. Использование же смысла «любит» способствует категоризации противоположного смысла «не любит» и выражению экспрессивноэмоциональной коннотации.

В лезгинских паремиях с наименованиями диких животных наиболее репрезентативной является лексема волк ( жанавур ). Волк представлен как символ сильного и грозного человека, наводящего на окружающих страх: Жанавур кьуьзуь хьайила, чакъал шад жеда - «Шакал празднует, когда волк стареет (становится бессильным)».

Волк олицетворяет также опасного, хитрого и жестокого человека, рядом с которым никогда нельзя терять бдительности: лезг.: Жанавурдикай чубан кьамир - «Волка чабаном не назначай»; Жанавурди вили суьруь хуьда - «Глаз волка отару стережет»; англ.: To set the wolf to keep the sheep - «Плохо овцам, где волк в пастухах»; лезг.: Жанавурдикай кич1едат1а, руказ фемир

• - «Волков боишься ‒ в лес не ходи»; англ.: Nothing venture, nothing have - «Волков бояться ‒ в лес не ходить».

Волк символизирует источник наследственных отрицательных качеств, подчеркивающих связь поколений в одном роду: Жанавурди шарагдикай жанавур жеда - «Из волчонка волк вырастает». Волк может символизировать и братство людей, единомышленников: лезг.: Жанавур-ди жанавурдин як недач - «Волк волчьего мяса не ест»; Аналогичная по смыслу паремиологи-ческая единица построена на образе собаки: лезг.: Киц1и киц1ин як недач - «Собака собачатину не ест»; англ.: Dog does not eat dog - «Собака собаку не ест».

Имеет место противопоставление составляющих типологически общего для разных языков образа «волк ‒ овца»: Жанавурдини хпе са вирай яд хъвадач - «Волк и овца из одного родника не пьют».

В лезгинских паремиях образу волка противопоставляется образ осла и овцы/козы, которые символизируют взаимоотношения слабых людей, потенциальных «жертв» и опасных, жестоких людей ‒ волков: Жанавур акурла ламра вилер агална - «Волка увидев, осел глаза закрывает». Жанавурдал хеб тапшурмишна - «Волку доверил барана». Жанавурдини хпе са ви-рай яд хъвадач - «Волк и овца из одного родника не пьют».

В ряде паремий через образ волка характеризуют человека, который никогда не сможет избавиться от каких-то черт своего характера, которого перевоспитать, переделать невозможно: лезг.: Жанавурди са къвал ч1улав, са къвалрехи жедач - «У волка один бок черным, а другой серым не бывает». Хпен хам алай жанавур - «Волк в овечьей шкуре»; англ.: Wolf in sheep's clothing - «Волк в овечьей шкуре».

Сопоставительное изучение пословиц и поговорок лезгинского и английского языков показывает, что в обоих языках можно обнаружить большое количество образов, заимствованных из животного мира. Как в лезгинском языке, так и в английском значительное место занимают пословицы и поговорки, в которых упоминаются домашние животные. Среди домашних животных в обоих языках наиболее часто упоминаются собака, лошадь (конь) и кошка. Однако в этой области наблюдаются некоторые различия: так, среди наиболее популярных животных у англичан ‒ рыба и птица, а у русских ‒ волк, медведь и мышь.

Например, в плане совпадения зоопословиц в различных языках следует выделить следующие группы: 1) пословицы, полностью совпадающие в двух языках, например: лезг.: Киц1и киц1ин як недач - «Собака собачатину не ест»; англ.: Dog does not eat dog - «Собака собаку не ест»; лезг.: Хпен хам алай жанавур - «Волк в овечьей шкуре»; англ.: Wolf in sheep's clothing - «Волк в овечьей шкуре»; лезг.: Киц1 элуькьда, караван фида - «Собака лает, а караван идет»; англ.: The dogs bark, but the caravan goes on - «Собаки лают, а караван идет»; 2) пословицы, совпадающие по значению, но различающиеся по компонентному составу: лезг.: Кьадай киц1 элуькьдач - «Кусачая собака не лает»; англ.: Dumb dogs are dangerous - «Молчаливые собаки опасны»; Bevare of a silent dog and still water - «Берегись молчащей собаки и тихой воды»; Barking dogs seldom bite - «Собака, что лает, редко кусает»; Жанавурдикай чубан кьамир -«Волка чабаном не назначай»; Жанавурди вили суьруь хуьда - «Глаз волка отару стережет»; англ.: To set the wolf to keep the sheep - «Плохо овцам, где волк в пастухах»; 3) пословица с зоокомпонентом есть в одном языке, а в другом эквиваленты данной пословицы лишены этого компонента, лезг.: Жанавурдикай кич1едат1а, руказ фемир - «Волков боишься ‒ в лес не ходить»; англ.: Nothing venture, nothing have - «Волков бояться ‒ в лес не ходить»; 4) случаи, когда в английском языке нет эквивалента данной пословицы. Так, в лезгинском литературном языке отсутствуют аналоги следующих пословиц и поговорок, имеющихся в английском: Scornful dogs will eat dirty puddings - «Брезгливым собакам придется есть грязные пироги»; Every dog has his day - «У каждой собаки свой праздник бывает»; The scalded dog fears cold water - «Ошпаренный пес холодной воды боится». В английском языке отсутствуют такие пословицы и поговорки, которые встречаются в лезгинском языке: Киц1из т1уьн гайила чубан архайин жеда - «Когда собака накормлена, чабан спокоен»; Киц1 рекьирла, хуьряй экъеч1да, кац рекьирла к1валяй -«Когда приближается смерть, собака из села уходит, а кошка из дома».

Образы волка и собаки, концептуализируемые паремиологическими единицами с зооморфным кодом культуры, можно считать одними из ярких фрагментов лезгинской и английской языковой картины мира. Собака, как правило, наделяется отрицательной коннотацией, актуализирующей образ трусливого, безответственного и злого человека. Волк как в лезгинских, так и в английских паремиях символизирует бесстрашного, но опасного человека. Исследуемые образы в целом являются носителями отрицательного содержания.

Несмотря на различие генетических и культурно-исторических связей лезгинского и английского языков, в них обнаруживается определенное количество пословиц и поговорок, выражающих сходную семантику. Исследуя лезгинские пословицы, можно заметить, что в них часто используются иные образы, более близкие и понятные тому или иному народу. Иногда внешне похожие поговорки несут в себе противоположные и различные значения или, наоборот, выражают одну и ту же мысль через утверждение чего-либо или отрицание противоположного. В исследуемых пословицах и поговорках поражает их своеобразие, в них выявляются особенности, связанные с бытом горцев и с географическими условиями обитания.