Аксиологическая основа русской народной сказки

Русская народная сказка выступает не только как форма устного народного творчества, но и как хранилище древних мифологических смыслов, традиционных ценностных представлений и нравственных установок. Сказка структурирует мир через бинарные оппозиции – добро против зла, правда против лжи, труд против праздности, щедрость против жадности, – что позволяет аудитории интуитивно воспринимать моральный порядок и справедливость. Как отмечал Владимир Пропп, «волшебная сказка воспринимается как символическое выражение глубочайшей древности. В древности эта мудрость казалась ясной и доступной – когда-то сама сказка была мифом» [10, с. 117].

Мифология всегда являлась основой мировоззрения древнего человека. Е.М. Ме-летинский подчеркивал, что «мифология является одновременно архаичной и удивительно устойчивой формой творческого воображения. Она функционирует как доминирующая духовная парадигма в примитивных и, в некоторой степени, древних обществах, формируя основной способ глобальной концептуализации... Мифология представляет собой основу и хранилище ранних религиозных и поэтических форм» [9, с. 37].

Фольклор, уходящий корнями в миф, сохраняет и трансформирует архаичные образы, архетипы и сюжеты, обеспечивая преемственность культурной памяти. Сказка, как наследница мифологических традиций, кодирует базовые ценности народа, передавая представления о справедливости, честности, мужестве и необходимости соблюдения моральных норм. Бинарность символов (например, противопоставление добра и зла) становится не только стилистическим приемом, но и механизмом формирования нравственного мировоззрения. Таким образом, сказка выступает своеобразным этическим компасом, подтверждающим вечное правило: каждое доброе дело вознаграждается, а проступок неизбежно наказывается.

Одной из центральных черт традиционной мифологии является вера в одушевленность природы. Анимистические мотивы утверждают, что не только люди, но и деревья, камни, животные и даже неодушевленные предметы обладают душой и сознанием. Этот взгляд пронизывает русскую сказку, где природа нередко представляется как активный участник событий. Так, в сказке «Жадная старуха» дерево обращается к герою словами: «Не руби меня, мужичок! Что тебе надо, все сделаю». После просьбы старика,

отвечает: «Ладно; ступай домой, всего у тебя вдоволь будет». Это иллюстрирует идею о том, что природа способна не только наказывать, но и вознаграждать за добрые поступки. Подобный прием позволяет передать базовое ощущение космического порядка, в котором мораль и справедливость поддерживаются самими природными силами. Анимистическая картина мира учит уважению к природе, закладывая в сознание слушателя понимание того, что любое нарушение гармонии неизбежно влечет за собой негативные последствия.

Неотъемлемой частью мифологических представлений в сказке является и система тотемизма, согласно которой человек связывает свою родословную с определенными животными или растениями, наделенными сакральными качествами. Эдвард Б. Тай-лор отмечал в книге «Первобытная культура»: «анимизм действительно является основой философии как у дикарей, так и у цивилизованных народов» [12, с. 211]. Тотемические верования закрепляют представление о священной защите рода, где тотемное животное выступает как покровитель, наставник и защитник. Ярким примером служит медведь, который занимает важное место в русском фольклоре. С одной стороны, медведь – символ могущества и мудрости, с другой – носитель морального авторитета, способный восстановить нарушенное равновесие. Как пишет Тайлор: «В Сибири якуты почитали медведей наряду с лесными божествами, кланяясь в знак уважения, когда проходили мимо их любимых логовищ… Остяки также давали клятвы на голове медведя в русских судах, полагая, что медведь, будучи всемогущим, может сразить лжецов» [Там же, с. 380].

При этом тотемические элементы проявляются не только в почитании крупных животных, но и в отношении к мелким созданиям, птицам и даже растениям. Так, в племенных обществах тотемом могла становиться и маленькая птичка, символизирующая силу ветра, или даже цветок, олицетворяющий тонкую связь между человеком и природой [8]. В сказках этот мотив часто трансформируется в сюжеты, где тотемные животные выступают в роли волшебных союзников, дарующих герою силу, мудрость и защиту.

Сказка, интегрируя мифологические, анимистические и тотемические представления, выполняет важнейшую функцию – передачу базовых нравственных норм. Сюжетная структура, основанная на бинарных оппозициях, способствует формированию устойчивых моделей поведения: герой, преодолевая испытания, доказывает свою добродетель, а отрицательные персонажи – символы злобы и жадности – неизбежно сталкиваются с возмездием. Такой подход отражает убеждение, что мир устроен по принципу космической справедливости, где каждое действие имеет свою цену.

Наряду с функцией воспитания сказка является носителем коллективной памяти, в которой зашифрованы мифопоэтические представления древних народов. Архетипические сюжеты и образы передаются из поколения в поколение, обеспечивая преемственность культурных традиций. Как отмечает О.А. Егорова, «неразрывная связь между мифологией и фольклором подчеркивает преемственность мифологических структур в рамках культурных нарративов, формируя как коллективную память, так и художественное творчество из поколения в поколение» [7]. Преемственность проявляется не только в сюжетах, но и в ритуальных мотивах, повторяющихся образах – будь то волшебное дерево, которое дает дары за добро, или медведь, символизирующий защиту и справедливость. Сказка становится проводником древних ценностей, формируя у слушателя представление о том, что мир – это система, в которой человек, природа и сверхъестественные силы находятся в неразрывной взаимосвязи.

Интересен и факт эволюции аксиологических образов в сказках. Например, в ранних версиях сюжетов медведь предстает как непобедимый мститель, восстанавливающий справедливость в мире первобытного человека, тогда как поздние версии отра- жают постепенное ослабление мистического статуса животного, что связано с изменением социально-культурных установок. В одном из вариантов сказки «Медведь – липовая нога» медведь после многочисленных набегов на сад супружеской пары оказывается побежденным, что символизирует сдвиг в парадигме – от полного подчинения природных сил человеку к попыткам утвердить человеческое господство над природой. Можно рассмотреть и другую сказку, например, «Медведь и заяц», где медведь, несмотря на свою силу, оказывается в ситуации, когда его доброта и мудрость помогают ему преодолеть трудности.

Тем не менее даже при такой трансформации базовые ценности – идея кармического воздаяния, необходимость уважения к природе и сохранения морального баланса – остаются неизменными. Сказка, сохраняя свою аксиологическую функцию, продолжает служить напоминанием о том, что каждое действие имеет свои последствия, а древние мифологические архетипы остаются важным ориентиром в культурном самосознании народа.

В качестве яркого примера сказочной символики можно привести эпизод из сказки «Хаврошечка». Здесь конфликт за яблоко иллюстрируется следующим образом: «Три сестры бросились вперед, каждая из них стремилась дотянуться до яблони первой. Сначала яблоки свисали соблазнительно низко, но, когда они протянули руки, плоды внезапно оказались выше, чем они могли дотянуться. Они пытались сбить их – листья ослепили их глаза. Они пытались сорвать их – ветки расплетали их косы. Как они ни бились, как ни царапались, как ни напрягались, как ни рвали себе руки, но яблоки оставались недосягаемыми» [3, с. 123]. Впоследствии, когда Хаврошечка приближается, дерево отвечает ей: «Ветви склонились, и яблоки сами упали ей в руки» [Там же].

Христианские мотивы в русских народных сказках помогают формировать уникальное фольклорное мышление, где моральные уроки и культурные традиции переплетаются с религиозными ценностями, создавая богатую и многослойную традицию устного народного творчества. В сказке «Царевна-лягушка» звучит идея о том, что истинная красота и добродетель находятся внутри человека, что перекликается с христианским учением о внутреннем мире. В сказке «Сестрица Аленушка и братец Иванушка» можно увидеть элементы жертвенности и заботы о близких, что также является важным аспектом христианской морали. Сказка «Морозко» отражает темы милосердия и помощи, где добрые поступки вознаграждаются, а злые – наказываются, что соответствует христианским представлениям о справедливости.

Нельзя также не отметить, что ритмичность и повторяемость сказочных мотивов способствуют усилению аксиологического посыла. Так, в одном из фольклорных эпизодов звучит запоминающийся мотив: «Скрипи, скрипи, скрипка, на липовой ножке! // И вода спит, и земля спит; // Только старуха не спит – она прядет шерсть!» [3, с. 456]. Этот отрывок не только создает атмосферу неизбежного возмездия, но и усиливает идею о том, что существуют силы, неподвластные человеку, – силы древнего, нерушимого космического порядка.

Аксиологическая основа русской народной сказки зиждется на синтезе мифологических, анимистических и тотемических представлений, которые формируют целостное мировоззрение народа. Сказочные сюжеты, насыщенные бинарными оппозициями и символическими образами, не только отражают древние верования, но и служат механизмом становления нравственных норм.

Христианское сознание кардинально меняет восприятие мира, человека и цели его существования. В отличие от материалистического взгляда, ориентированного на осязаемую реальность, христианская мысль придает первостепенное значение спасению души, подготовке к смерти и переходу в иное, божественное царство. Христианство, переориентируя земное существование на высшую цель – стремление к Богу как «источ- нику жизни» и «свету» человеческого бытия, – формирует уникальный духовный пласт, пронизывающий традиционную русскую культуру, включая народные сказки.

Принятие православного христианства в Киевской Руси оказало значительное влияние на идеологическую основу народных сказок. Сюжеты, ранее основанные на чисто мифологических и языческих мотивах, постепенно трансформировались, перенимая элементы христианской доктрины. Это привело к появлению нового слоя смысловых образов: наряду с бинарной оппозицией добра и зла в сказках начало прослеживаться понятие высшей моральной ответственности, основанное на библейских заповедях и нравственном учении Христа. Е.И. Алещенко отмечает, что влияние христианского мировоззрения на фольклор проявляется двумя основными способами. Православие сформировало идеологическую основу сказок, направив их конфликтную динамику в русло христианских морально-этических парадигм. Христианство проникло в народное сознание через повседневные детали и символы, интегрируя религиозные верования в саму ткань фольклорного повествования [2, с. 48]. Христианские мотивы не сводятся лишь к простому противостоянию добра и зла, они включают совокупность символических идей, отражающих представления о грехе, покаянии, воздаянии и смирении.

Сказки начинают активно использовать христианскую терминологию и символы (упоминания о Боге, духовенстве, святых предметах, религиозных ритуалах и литургических атрибутах), что переосмысливает традиционные мотивы. В результате в фольклорном лексиконе появляются новые смыслы, которые тонко и точно передают моральные принципы народных повествований [Там же, с. 49]. Так, даже ключевые имена сказочных героев пронизаны религиозным смыслом.

Одним из наиболее заметных символов в русских сказках является имя Иван, происходящее от древнееврейского «Йоханан» и означающее «Яхве милостив» или «Божья благодать» [11]. С принятием христианства имя это вошло в русский обиход через греческую форму (ἸΩάννης) и стало одним из самых распространенных, отражая не только веру героя, но и его духовную предрасположенность. В сказочных традициях имя Иван обретает разные обличья: Иван-дурак и Иван-царевич. Архетип героя-дурака следует устоявшейся схеме повествования, где «Жили-были три брата: двое были умными, а третий – дурак». Этот повторяющийся мотив подчеркивает парадокс: казалось бы, глупый герой в итоге добивается большего успеха, чем его умные братья. Иван-дурак, осознавая свою предполагаемую недостаточность, обращается к сверхъестественному за помощью. Например, его просьба звучит так: «По щучьему веленью, а по моему прошенью кабы я сделался такой молодец, чтоб мне не было подобного и чтоб был я чрезвычайно умен!» В противоположность Ивану-дураку выступает образ Ивана-царевича, сына царя, который в христианской традиции ассоциируется с божественным помазанием и избранностью. Такой герой воплощает идеал благородства и добродетели, подчеркивая, что даже в простоте и кажущейся наивности скрывается глубокая духовная сила.

Христианские элементы в сказках проявляются не только через словесные образы, но и посредством физических жестов, таких как крестное знамение. Перед началом любого важного предприятия – будь то опасное путешествие или встреча со сверхъестественными существами – главный герой, осеняя себя знаком креста, призывает божественную защиту. Этот священный жест способен отгонять злые силы, заставляя их отступать или исчезать. Пример тому приводится в сказке, где герой, войдя в царские покои, «помолился перед святыми иконами, поклонился царю и сказал…» [3, с. 234].

Крещение и связанные с ним ритуалы также находят отражение в народном сознании. Е.И. Алещенко отмечает, что описания роли крестных родителей и упоминания о крещении встречаются даже в сказках о животных. Так, в басне «Лиса и журавль» про- слеживается идея духовного родства: «Лиса с журавлем подружилась, даже покумилась с ним у кого-то на родинах». В «Глупом волке» звучит диалог, где волк предлагает: «Будь ты моим кумом, а я твоей кумою, станем их, малых детушек, крестить» [1, с. 50]. Эти примеры подчеркивают, что христианские обряды и символы проникли в фольклор не только как декоративный элемент, но и как важный компонент духовного опыта народа.

Морально-этический каркас сказок во многом опирается на христианские заповеди и блаженства, провозглашенные Иисусом Христом в Нагорной проповеди. Герой, сталкиваясь с испытаниями, не опирается на личные силы, а обращается к высшим, невидимым силам за помощью. Именно через эти испытания происходит его символическое превращение. Как отмечал Е.Н. Трубецкой, «когда сказочный герой глубоко осознает свое человеческое бессилие перед лицом сверхъестественного, <…> когда никакая человеческая сила не может спасти героя от неизбежной гибели, когда перед ним разверзается змеиная пасть «от земли до неба», у него сам собою вырывается возглас: “Господи, сохрани меня и спаси мою душу”. Молитва разрушает чудеса черной магии, спасает от плена морского царя» [14, с. 479]. Молитвенная сила как проявление глубокой веры и смирения становится главным инструментом прохождения судьбоносных испытаний, что и является центральным парадоксом героя-дурака: успех достигается не за счет мирской сообразительности, а через доверие к высшей, божественной воле.

В русских народных сказках понятия добра и зла традиционно выступают в роли бинарной оппозиции. Однако в русской лингвокультуре граница между этими противоположностями зачастую оказывается размытой и многогранной. Добро и зло передаются не только через прямое противостояние, но и посредством метафорических образов, а также через антонимические пары, подчеркивающие контраст основных лексических единиц.

Русское культурное сознание издавна тесно связано с христианскими традициями, которые оказали глубокое влияние на восприятие нравственного дуализма. В рамках этой парадигмы Бог как высший творец воплощает добро, а зло олицетворяется дьяволом или иными сверхъестественными существами, традиционно воспринимаемыми как «темные силы». Среди последних выделяются такие персонажи, как баба-яга, леший, Кощей Бессмертный, лихо одноглазое, кикимора и другие мифические образы, которые, по мнению А.Я. Гуревича, мыслят и действуют как живые существа, олицетворяя зло в фольклоре [6].

На противоположной стороне морального спектра в сказках нередко выступают «волшебные помощники» – существа, непосредственно связанные с миром природы, такие как лошадь, рыба, медведь или олень. Эти образы символизируют добро, выступая союзниками главного героя в борьбе со злыми силами и обеспечивая торжество справедливости. Интересной особенностью является текучесть понятий: персонажи, изначально олицетворяющие зло, иногда неожиданно становятся помощниками героя. Одним из ярких примеров этого парадокса является образ бабы-яги. Несмотря на устрашающую репутацию ведьмы, способной пожирать детей, она нередко дает герою жизненно важные советы или снабжает его магическими предметами, будь то клубок ниток, наливное яблоко или меч-кладенец, которые помогают Ивану победить Кощея Бессмертного.

Еще одним аспектом бинарной оппозиции в русской сказке является противопоставление правды и кривды. «Правда» в народных преданиях символизирует закон, праведность и добродетель, в то время как ее антонимом служит не просто «ложь», а термин «кривда», производный от слова «кривой». Метафорическое использование этого термина передает ощущение морального искажения, несправедливости и противоправного действия. Таким образом, выражения типа «кривить душой» усиливают семанти- ческую связь между обманом и моральным разложением [13]. В одном из наиболее трогательных сюжетов сказки рассказывается, как кривда выкалывает глаза правде, лишая ее зрения и направляя на путь блуждания. Лишь благодаря божественному вмешательству правда восстанавливается, обретает зрение и в конечном итоге побеждает, в то время как кривде предстает мрачная участь – наказание со стороны Бога или дьявола [16].

Ключевые понятия добра и зла в русской народной сказке представляют собой не просто абсолютные категории, а сложную, многослойную систему, где их взаимосвязь выражается через антонимические пары (например, Бог – черт, правда – кривда) и динамические метаморфозы образов. В сказочной традиции окончательная победа добра над злом достигается благодаря вмешательству высших сил, волшебных помощников и божественного правосудия. При этом неизменным остается глубокое убеждение, что зло в конечном счете будет наказано. Это отражает фундаментальную моральную философию, присущую русскому фольклору.

Русская народная сказка является уникальным культурным феноменом, вобравшим в себя древнейшие мифологические, анимистические, тотемические и христианские представления. Она не только сохраняет архаические элементы мировоззрения, но и выполняет важную аксиологическую функцию, передавая последующим поколениям моральные и нравственные ориентиры. Бинарные оппозиции, лежащие в основе сказочных сюжетов, формируют четкую картину миропорядка, в которой добро неизменно торжествует над злом, правда побеждает кривду, а труд и добродетель вознаграждаются. Через взаимодействие человека с природой, представленной как одушевленная и наделенная волей сила, сказка учит уважению к окружающему миру и осознанию причинно-следственных связей между поступками и их последствиями. С течением времени русская сказка претерпела изменения под влиянием христианского мировоззрения. Наряду с традиционными мифологическими архетипами в ней закрепились образы, символизирующие грех, покаяние и спасение. Русская народная сказка выступает не только как форма устного творчества, но и как важнейший инструмент передачи коллективной памяти, нравственных ценностей и культурных традиций. Ее аксиологическая основа, сформированная на пересечении мифологических и религиозных элементов, продолжает оказывать влияние на мировоззрение народа, оставаясь актуальной и в современном культурном пространстве.