А.В. Луначарский о воспитании "нового человека"

Современная педагогическая наука ведет поиск модели индивидуального субъекта преобразования России в постиндустриальное общество. И хотя исследования в этом направлении отнюдь не закончены, ясно, что данный субъект не может не отличаться от своего предшественника – личности, являвшейся продуктом как сознательной, так и стихийной социализации, происходившей в индустриальном социуме. Согласимся с С.Г. Новиковым, что мы вполне могли бы именовать проектируемого субъекта «новым человеком», поскольку его ценностно-мировоззренческие ориентиры должны иметь принципиальные отличия от тех, которые были характерны для личности в предшествующие эпохи [5, с. 92]. Вот почему несомненный интерес представляют попытки социальных мыслителей и педагогов прошлого предложить обществу и системе образования тот или иной вариант модели субъекта преобразований.

В истории отечественного образования можно выделить короткий, но крайне плодотворный период, когда шла наиболее активная разработка модели личности, способной решать масштабные задачи социально-экономической трансформации России. В этот временной отрезок – 1920-е гг. – шли оживленные дискуссии по вопросу о качествах «нового человека». В них принимали участие высокопоставленные и авторитетные фигуры большевизма – течения общественно-политической мысли, взявшего на себя ответственность за определение стратегического курса развития страны. В ряду большевистских руководителей тех лет выделяется А.В. Луначарский, занимавший с 1917 по 1929 г. пост наркома просвещения России. Яркий революционер и интеллектуал, он еще в дореволюционные годы высказывался по морально-этическим и философско-педагогическим вопросам. С революцией 1917 г. его активность в области проектирования личности строителя «новой России» резко возросла.

Целью предлагаемой статьи является реконструкция взглядов А.В. Луначарского по вопросам воспитания «нового человека». Методологическую основу исследования составили концептуальные разработки проблемы формирования «нового человека» в истории образования (В.Г. Безрогов, С.Г. Новиков, А.А. Фишева, С.С. Хоружий и др.); социокультурный подход к осмыслению историкопедагогических феноменов (М.В. Богуславский, Г.Б. Корнетов, М.А. Лукацкий, С.Г. Новиков и др.). Применение указанного инструментария позволяет нам проанализировать и оценить педагогическое наследие А.В. Луначарского в контексте социокультурных реалий России.

Анализ статей и речей наркома просвещения показывает, что к идее «нового человека» он обращался, затрагивая самые разные темы: искусство, судьбу театра, воспитание молодежи, единую трудовую школу и пр. Что же побуждало А.В. Луначарского раз за разом поднимать ее? На этот вопрос ответил сам мыслитель: «…на каких бы рабочих собраниях я ни

выступал, рабочие-родители, и отцы, и в особенности матери, выступают с тяжелыми обвинениями против школы. Они говорят, что школа пренебрегает своей воспитательной ролью, они говорят, что дети растут хулиганами, что они недисциплинированны и с ними невозможно сладить; рабочие говорят, что дети совсем не те, какими бы мы хотели видеть будущих граждан (курсив здесь и далее наш. – М.К. )» [3, с. 270].

Кроме того, «старый большевик» был озабочен будущим Советской республики. Ведь оно во многом зависело от того, сумеет ли система образования воспитать личность, способную построить общество социальной справедливости. Все это побудило А.В. Луначарского принять участие в проектировании субъекта преобразования страны – «нового человека», согласно терминологии его единомышленников [6].

Нарком исходил из того, что «новому человеку» предстоит строить социализм – «нормальное человеческое общество», основной и главный принцип которого «заключается в простом понятии содружества всех людей для блага всех» [3, с. 234]. Луначарский пояснял, что необходимо сформировать «такую личность, которая умеет жить в гармонии с другими, личность, которая умеет содружество-вать, которая связана с другими сочувствием и мыслью социально» [Там же]. Однако, включая в систему ценностей «нового человека» такую ценность, как коллективизм, он подчеркивал, что данный фундаментальный мотив жизнедеятельности не отменяет индивидуальности личности. Нарком заявлял: «Если спрашивают: а в вашей школе будет допущена индивидуализация? – мы отвечаем: конечно. Если бы спросили: вы хотите согласованного оркестра, вы хотите достигнуть максимума совершенства в созвучии, а будут ли допущены виртуозы на отдельных инструментах? – А как же иначе? Оркестр предполагает великое многообразие звучаний, он предполагает полифонию, в которую внесено единство, а не такое распределение партий, где один пойдет в лес, другой – по дрова…» [Там же, с. 235]. Развивая эту мысль, Луначарский объяснял, что принятием данного подхода отечественная школа явит истинную красоту, «потому что в ней максимум индивидуализма естественно сливается с максимумом единства» [Там же, с. 235–236].

Данным подходом – пониманием сложной диалектики «коллективизма» и «индивидуа- лизма» – нарком просвещения принципиально отличался от многих большевистских теоретиков воспитания. Большинство из них, включая И.В. Сталина, исходили из безусловной приоритетности интересов коллектива [6]. Так, М.Н. Лядов, ректор Коммунистического университета им. Я.М. Свердлова, полагал, что в «новом мире» исчезнет индивидуальное творчество [7, с. 306–307], а виднейшие теоретики партии Н.И. Бухарин и Е.А. Преображенский утверждали, что отдельный «человек принадлежит не самому себе, а обществу – человеческому роду» [1, с. 182]. Не соглашаясь с ними, А.В. Луначарский предлагал концентрировать усилия на том, чтобы «воспитать гармонично развитую индивидуальность» [3, с. 238]. Таким образом, А.В. Луначарский был гораздо ближе к аутентичному марксизму, нежели многие его соратники по партии. Он, как и К. Маркс, считал, что идеал марксизма заключается не в «безличностном коллективизме», но в освобождении личности от власти сил отчуждения, создании условий для ее свободного развития и самоосуществления.

Раскрывая содержание этого марксистского тезиса, А.В. Луначарский вступил в дискуссию с А.К. Гастевым, мыслителем, писателем, основателем и руководителем Центрального института труда. Будучи горячим энтузиастом научной организации трудовой деятельности, А.К. Гастев предсказывал «невозможность индивидуального мышления» в обществе будущего. Он рисовал картину «мира-машины», в котором для коллективов будет настолько чужда «персональность», они будут «настолько анонимны, что движение этих коллективов-комплексов приближается к движению вещей» [2, с. 44–45]. Не соглашаясь с ученым, Луначарский отмечал, что в новом обществе, наоборот, произойдет «восстановление первенства человека» [3, c. 274].

Очень примечательно, на наш взгляд, что в облике «нового человека» А.В. Луначарский выделял, прежде всего, чувство чести, которое «нужно развивать с малых лет». Он пояснял: «…если мальчик или девочка скверно солгали, помешали коллективной работе, учинили насилие сильного над слабым, проявили антисемитизм, они должны почувствовать стыд перед всеми товарищами за свои поступки, недостойные членов этого коллектива» [Там же, с. 292]. Поэтому он рассматривал стыд как важнейшую силу в воспитании, «которая вырабатывалась в человечестве веками». Луначарский утверждал: «...стыд этот является результатом социальных требований, и он умеет держать на вожжах дикий, неподатливый, как зверь, инстинкт» [Там же, c. 293].

В «новом человеке» А.В. Луначарского явственно видны его культурно-генетические корни: античная калокагатия, получившая вторую жизнь в эпоху Ренессанса и воспринятая К. Марксом. Марксов воспитательный идеал, подобно античному идеалу, ориентировал субъекта воспитания на формирование целостной личности, не «винтика социальной машины», но человека-творца [4, с. 104].

Именно за К. Марксом (а не за И.В. Сталиным) следовал А.В. Луначарский, когда говорил: «Мы берем человека интегрально и говорим: это кусок организованной материи, который является человеком, мыслит, чувствует, хочет и действует. Поэтому у нас здесь не может быть противоречий, не может быть противопоставления телесного и духовного …» [3, с. 285].

При всей своей склонности к социальному прогнозированию, даже мечтаниям, А.В. Луначарский проектировал своего «нового человека» в контексте задач «текущего момента». Он подчеркивал: «Мы реалистичны, мы требуем реальной работы. В данном участке, в данном деле надо быть специалистом, надо быть мастером, умеющим это дело делать. Мы ненавидим пустословов, мы ненавидим верхоглядов, нам нужны настоящие работники, и мы требуем настоящей работы, требуем внимательнейшего рассмотрения реальных обстоятельств каждой данной задачи» [Там же, с. 286]. Поэтому он, как и В.И. Ленин, выступал против «обломовщины», видя в «новом человеке» активного участника строительства «нового мира». Этим субъектом, по мнению Луначарского, должны быть присвоены такие ценности, как свобода, социальная справедливость, труд, солидарность [6].

Ключевую роль в воспитании «нового человека», по мнению Луначарского, должна была сыграть школа. Ссылаясь на авторитет В.И. Ленина, он уверенно заявлял: «Именно на арене школы мы переделаем старый мир» [3, c. 282]. В школе он видел «настоящий абрис» того социума, который намеревались создать большевики. Луначарский представлял школу в виде «фильтра», пропускающего из опыта прошлого «все ценное, весь могучий поток со всеми его навыками и приобретениями» и не позволяющего приникнуть в «новый мир» всему тому, что нарком охарактеризовал как «муть, грязь и зловоние» (мораль «старого мира», традиции социальной несправедливости и пр.) [Там же, с. 283].

Кроме школы в воспитании «нового человека», по мнению А.В. Луначарского, должны были принимать самое активное участие «детские и юношеские организации» (комсомол и пионерия). Данные структуры обязаны были сосредоточить свое внимание прежде всего на физическом, трудовом и эстетическом воспитании. Физическая культура высоко оценивалась Луначарским не только вследствие своего «гигиенического характера» и оздоровляющего воздействия на организм. Он пояснял: «Коллективные игры, коллективный спорт и известное соревнование, но всегда в нормах товарищества , без диких эксцессов, без нелепых больших призов, должны служить и у нас базой не только нашей трудовой и социальной культуры, но и военной культуры. Мы проклинаем войну , ненавидим пушки, не желаем иметь армию, но пока нам грозят – мы должны быть готовыми к отпору » [Там же, с. 287, 288]. Что касается трудового воспитания, то он видел в нем инструмент формирования нового облика личности. Включаясь в созидательную деятельность, человек, отмечал Луначарский, «участвует в великой борьбе тьмы и света, он кладет свою гирьку на чашу весов победы этого света» и тем самым изменяет мир и себя [Там же, с. 286].

Примечательно, что А.В. Луначарский по-новому рассматривал и цель художественного воспитания. Он пояснял, что оно нужно «не только потому, что приятно развивать в ученике те или иные художественные способности, чтобы он мог петь, на скрипке играть и хорошо рисовать <…> чтобы воспитывать в ребенке способность наслаждаться природой и произведениями искусства…» [Там же, с. 290].

Главное предназначение художественного воспитания, с точки зрения Луначарского, заключается в другом: «Почти нет никаких других способов воспитать человеческие эмоции, а следовательно, и человеческую волю». Нарком подчеркивал: «Художественность – значит, прежде всего, такая организация средств выражения, которая действует непосредственно на чувства людей и эти чувства изменяет» [3, с. 290, 291].

Следует обратить внимание на то, что «новый человек», по мнению Луначарского, – это, собственно говоря, еще не субъект коммунистического общества. Нарком писал: «мы воспитываем для переходного состояния, для борьбы, для очень напряженной борьбы, которая не является гармонической обстановкой» [Там же, с. 305].

Именно поэтому, рассуждал Луначарский, необходимо «вырабатывать из ребенка борца», личность, преисполненную «пафосом по-литическо-экономических отношений социалистического строительства». Этот «новый человек переходного периода», как полагал Луначарский, должен жить коллизиями борьбы за общество справедливости, «их любить, в них видеть цель и содержание своей жизни» [Там же, с. 306].

Конечно, может возникнуть вопрос об актуальности идей политического деятеля, педагога и мыслителя, ушедшего из жизни почти столетие назад и имевшего весьма определенные идеологические симпатии. Если отвечать на него коротко, то следует выделить следующие идеи А.В. Луначарского. Он ясно, логично и образно обратил внимание педагогов на необходимость:

• а)    целостного подхода к воспитанию личности;

• б)    гармоничного развития человека;

• в)    реализации деятельностного подхода.