Борьба против барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга (к истории совместных российско-монгольских военных действий)

В 1919 г. автономия Внешней Монголии была незаконно упразднена республиканским руководством Китая, что противоречило тройственному Кяхтинскому соглашению между Россией, Китаем и Монголией от 25 мая 1915 г., она вновь превратилась в северную китайскую провинцию. Власть в стране фактически перешла в руки китайского генерала Сюй Шучжэна, который упразднил монгольское правительство, распустил вооруженные силы, бесцеремонно вынудил отречься от престола теократического монарха Богдо-гэгэна VIII, главу ее буддийской церкви. Были аннулированы договоры автономной Монголии, в крупных городах поставлены китайские гарнизоны, по всей Халхе разосланы китайские чиновники, которые выколачивали из населения не только уже аннулированные старые долги, но и фантастические проценты, набежавшие за годы автономии. Население обязали снабжать оккупационные войска продовольствием, скотом и т.д. Кроме того, гоминьдановские чиновники, офицеры и солдаты старались выбить как можно больше незаконных доходов, прибегая к открытому грабежу и мародерству [1]. Все это легло тяжким бременем на монгольское население. Гнет китайских республиканцев стал гораздо тяжелее правления маньчжурской монархии [2]. Монголы также были разоружены. В результате всех этих действий китайские милитаристы вновь стали полновластными хозяевами во Внешней Монголии [3], они представляли внушительную силу 10-15 тыс. человек. Д.П. Першин, известный сибирский литератор и общественный деятель (он работал в Монголии в 1915-1927 гг. и являлся свидетелем тех событий), дает такую характеристику оккупантам: «Китайская солдатня являлась людскими подонками, отбросами, способными на всякое насилие, для которой честь, совесть, жалость были только пустые звуки, и от этой солдатни, если она почувствует в себе силу, или при каком-либо эксцессе, нельзя было ждать чего-либо путного, хорошего, ибо громадное большинство солдат вербуется из людей или бездомных, или лентяев, или тех, которые у себя дома уже не находили ни дела, ни места и стояли на плохой дороге, зачисляясь в разряд отпетых людей, обреченных на хунхузничество» [4].

Летом 1920 г. Сюй Шучжэн был отозван в Пекин, а власть взял начальник Ургинского гарнизона генерал Го Сунлин, оккупанты стали вести себя еще более разнузданно. Недовольство монголов нарастает.

Тем временем в начале октября 1920 г. происходит вторжение в Монголию Азиатской дивизии барона Р.Ф. фон Унгерн-Штернберга (1885-1921) и других белогвардейских частей, которые искали спасения в степи от преследовавшей их Красной армии. Среди активных участников белого движения Унгерн отличался тем, что был яростным противником революций и либерализма, западной цивилизации. Поклонник Востока, ее культуры, буддизма он мечтает о создании центрально-азиатской державы «Срединного царства» - наследницы державы Чингисхана, которая простиралась бы от Амура до Каспийского моря. Центральная Азия, Монголия, жившая по неизменным тысячелетним законам, где господствовали отношения традиционного общества, степь, почти не затронутая европейским влиянием, стала для барона «сердцем мира». Эта страна казалась ему последней надеждой человечества, островом в море все затопляющей и гибельной культуры Запада, которая захлестнула уже и Китай, и даже саму Японию [5].

В Монголии Унгерна знали. Существует достоверное предположение, что к Унгерну обращались из Монголии за помощью, что Унгерн и Семенов получили приглашение от восточномонгольских князей (Лувсанцэвэн и др.) вступить на территорию Монголии и помочь в борьбе с китайцами [6]. Ситуация в стране в этот момент благоприятствовала ему, поскольку установившийся жестокий оккупационный режим вызвал всеобщее недовольство и настроил против китайцев все слои монгольского общества, представители которых потянулись к «русскому богатырю», «родственнику белого царя». Слух об Унгерне прокатился по всей Монго- лии. Как вспоминает Д.П. Першин «Со средины лета 1920 года начали просачиваться в Ургу слухи, что с востока на Ургу должен придти или даже идет какой-то русский отряд... в конце концов слухи эти были так настойчивы и постоянны, что им пришлось поневоле поверить» [7]. Он же пишет «стали передавать, что на станции Даурия, один из сподвижников атамана Семенова барон Унгерн там сформировал значительный отряд, хорошо вооружил его и с некоторым запасом золота и довольствия идет на Ургу с тем, чтобы не только из Урги, но и вообще из Монголии выгнать китайцев» [8].

Азиатскую дивизию ждали как спасение, в надежде, что это именно та сила, которая поможет возродить страну. В конце октября 1920 г. барон подошел к столице Внешней Монголии, его войска насчитывали до 800 конников азиатской дивизии и до 200 цириков. Начавшаяся осада города продолжалась до 7 ноября и закончилась неудачей - китайский гарнизон оказался сильнее. Унгерн был вынужден отступить и стал готовиться к более основательному штурму [9].

Расположившись недалеко от Урги он начал подготовку, силы Унгерна росли: в январе 1921 г. у него было уже около 3 тыс. бойцов, в том числе русских 2 тыс., монголов 1 тыс. [10]. Единственным препятствием к решительному штурму столицы был плененный китайцами Богдо-гэгэн, стратегическим просчетом китайцев явилось то, что они заключили под стражу духовного владыку Монголии. Унгерн принимает решение похитить «живого бога», ибо без него вся миссия Унгерна, мечтавшего о восстановлении монархий во всем мире, теряла всякий смысл. Через монголов он нашел руководителя этой операции, бурята Тубанова, сына популярной в городе портнихи. Ургинец Д. П. Першин описал его в своих мемуарах как отчаянного парня, заядлого картежника, сорви-голову, готового пойти на все что угодно, лишь бы это было выгодным для него. «Все в нем носило характер и преступности, и решительности, и смелости, и наглости» [11]. Тубанов продуманно подобрал помощников из числа тибетцев, проживавших изолированной колонией в Урге, они «умеющие держать язык за зубами» как нельзя лучше подходили для этой операции, он действовал стремительно и провернул все дело виртуозно. Появление «живого бога» в стане Унгерна было встречено всеобщим ликованием. Дерзкое и молниеносное похищение Богдо-гэгэна из его Зеленого дворца, охраняемого стражей более 300 человек, оказало деморализующее воздействие на китайский гарнизон и повергло его в оцепенение.

Через несколько дней, после ожесточенных боев, 4 февраля Урга оказалась полностью в руках объединенных сил при главнокомандующем бароне Унгерне и командующем монгольскими отрядами князе Лувсанцэвэне. Десятитысячный китайский гарнизон был выбит из города и бежал на север, в Кяхтинский Маймачен. Освобождение Урги от китайских войск было воспринято, в целом, положительно как монголами, так и иностранцами. В феврале 1921 г. Унгерн вернул ханский трон Богдо-гэгэну, реставрировал монгольское правительство и возвратил портфели бывшим министрам. Возглавил правительство популярный религиозный деятель Жалханз-хутухта.

Благодарный властитель щедро наградил Унгерна и его ближайшее окружение. Барону были присвоен титул цин-вана (князь первой степени) и наивысший, доступный лишь Чинги-сидам (потомкам Чингисхана по крови) ханский титул со званием «Возродивший государство великий батор-командующий». Он сравнялся в правах с правителями четырех халхаских аймаков [12], титул давал барону право на те же символы власти, что и у ханов - желтый шелковый халат, желтые сапоги, конские поводья того же священного цвета, зеленые носилки-паланкин и трехочковое павлинье перо на шапку. Он произвел на монголов столь сильное впечатление, что они стали считать его воплощением Бога Войны, Махагалы, возродившегося в человеческом облике. У кочевников вызывало уважение знание Унгерном их обычаев, языка, привлекательными были и его идеи об объединении монгольских племен, образовании федерации кочевых народов Центральной Азии, воссоздании державы Чингисхана.

К началу апреля 1921 г. 15-тысячная китайская армия, наводившая страх на всю Монголию, была разгромлена и изгнана из страны. Благодаря сильной воле и умению заворажи- вать окружающих своими идеями, Унгерну удалось то, что казалось абсолютно невозможным: изгнать из Монголии в 15-20 раз более сильную китайскую армию и восстановить монгольскую независимость. Однако об этой заслуге «черного барона» перед монгольским народом обычно предпочитают не вспоминать, акцентируя внимание на его идее восстановления Срединной монархии в границах империи Чингисхана, призванной стать воплощением «евразийской идеи», и ненависти к большевикам и евреям [13].

Парадокс истории заключается в том, что Унгерн, преследовавший свои собственные цели, сам того не желая, в большой степени облегчил выполнение задач монгольской революции. Итак, барон Р.Ф. фон Унгерн-Штернберг «Возродивший государство великий батор-ко-мандующий», становится хозяином степи, диктаторствовал около четырех месяцев, и время его властвования мало чем отличалось от того периода бесчинств, которыми было ознаменовано пребывание в Монголии китайских войск и чиновников. Режим, установленный Унгер-ном, не сулил монголам ничего хорошего. В первые же дни после захвата Урги в городе было развязано кровавое насилие и дикий террор. Преследованиям подверглись прогрессивно настроенные российские и монгольские граждане.

Тем временем образованная в январе 1921 г. в г. Иркутск на основе секции восточных народов Сиббюро ЦК РКП(б) крупная и мощная структура Коминтерна, как Дальневосточный секретариат исполнительного комитета Коммунистического интернационала (ИККИ) во главе с уполномоченным ИККИ на Дальнем Востоке, известным революционером, видным партийным и государственным деятелем Б. З. Шумяцким активно действует. В распоряжении секретариата были значительные финансовые и военные возможности.

5 февраля 1921 г. (в это время барон Унгерн уже пировал в Урге) замнаркоминдел Ка-рахан и завотдвостока Янсон отправляют депешу в реввоенсовет, Склянскому под грифом «Совершенно секретно», прилагая также копии последних телеграмм от Гапона и Шумяцко-го, где подчеркивалась «крайняя необходимость срочного разрешения вопроса о выдаче Монгольской народно-революционной партии оружия». Они пишут о той сложной обстановке, что сложилась в Монголии, что она «все более и более попадает под влияние Японии и захватывается ею. При фактической оккупации Японией Приморской области, а также агрессивной политике ее на Китайской восточной железной дороге, откуда она еще до сих пор не изгнана, такой захват Монголии может привести к чреватым последствиям, и вся наша работа на Дальнем Востоке при таком отношении к весьма срочному, не терпящему отлагательства вопросу приведется к нулю» [14]. Прилагался список оружия на 3 тыс. бойцов кавалерии: 3000 винтовок, 10 тыс. гранат, 2 аэроплана и бомбы к ним, 1 бронемашина, полевой телефон, 1-2 млн. патронов, 2 горных орудия, 2 полевых орудия, 4000 снарядов, 3-4 автомобиля, 5 пулеметов «Кольт» или «Максим», 30 ручных пулеметов, 150 револьверов, полевые кухни и 20– 30 человек командного состава [15].

Проведенные в 1921 г. совместные операции против Унгерна советского экспедиционного корпуса и монгольской народной армии показали, что опираясь на полученную финансовую, военную поддержку, монгольские войска смогли вести активную борьбу за освобождение своей страны.

Первоначально монгольская армия, сформированная вблизи Алтан-Булака, состояла всего из 500 добровольцев под командованием Сухэ-Батора [16]. Монгольское правительство с участием Москвы ведет основательную подготовительную работу по созданию национальной армии. В 1921 г. председатель Дальневосточного секретариата Коминтерна Б. З. Шумяц-кий еще активно занимался монгольскими делами. В августе в сообщении в центр Г. В. Чичерину по вопросу создания монгольской армии он пишет: «Я уже Вам сообщал в черновиках проект организации монгольской армии... Этот проект разработан военными специалистами… мною лично прокорректирован и согласован с временным правительством, которое, подсчитав все возможности, сочло возможным декретировать основную идею проекта - необходимость постоянной нарревармии...» [17], далее Шумяцкий конкретизирует, что «в настоящее время проект этот, став уже законом, начал осуществляться. Подобранные мною ин- структора и центральная фигура и душа всего этого плана – начальник штаба – встали уже на работу, и машина уже завертелась… лично руковожу устройкой и военной и хозяйственного и административного аппарата» [18].

Вслед за командирами в монгольские степи прибывали красноармейцы, которые приняли участие в боях против барона Р. Ф. Унгерна, в ликвидации активного противника новой революционной власти Джа-ламы (лидера национально-освободительной борьбы западных монголов начала ХХ в., а после победы национально-демократической революции 1921 г. он начал вооруженную борьбу против нее). Отметим, что многие военные инструкторы – русские, калмыки, буряты остались работать в Монголии, содействуя формированию национальной армии.

Основой формирующейся монгольской регулярной армии стали бывшие партизанские отряды, тогда еще слабо обученные и плохо вооруженные. Но уже к концу 1921 г. увеличивается численность армии и достигает 2000 сабель, создаются штаб главкома, военное министерство и военный совет с политуправлением. До конца 1921 г. главком Сухэ-Батор неустанно занимался координацией боевых операций на западе и востоке страны, в районе восточных и южных границ, особенно были значимы бои на западе, в районе Улясутая. Главком в ряде сражений лично командовал своими подразделениями, так в конце июля ему пришлось отбить атаки 300 бандитов всего в 30 км. от Урги. Тяжелые бои монгольские цирики под командованием главкома вели в конце августа против бригады белых во главе с есаулом Хоботовым, и здесь победа была на стороне бойцов Сухэ-Батора. Приказом Революционного военного совета РСФСР в 1922 г. главком монгольской народно-революционной армии Д. Сухэ-Батор, его заместитель Х. Чойбалсан, командующий войсками в западной Монголии Хатан-Батор Максаржав за доблестные совместные боевые действия были удостоены ордена Красного Знамени. Такие же высокие награды получили начальник штаба В.А. Хува и председатель Военного совета Э. Ринчино [19].

Таким образом, 1920-1921 годы были одним из наиболее сложных периодов в истории Монголии. После незаконного упразднения в 1919 г. автономии Внешней Монголии республиканским руководством Китая, она вновь превратилась в одну из китайских провинций. Монгольское правительство упразднено, вооруженные силы распущены, теократического монарха вынудили отречься от престола, население было обязано снабжать оккупационные войска продовольствием, скотом, что привело к тому, что гнет китайских республиканцев стал гораздо тяжелее правления маньчжурской монархии. Парадокс истории заключается в том, что барон Унгерн, противник революций и либерализма, разгромил китайские войска, освободил Внешнюю Монголию от власти Пекина. Удостоенный звания «Возродивший государство великий батор-командующий» он становится хозяином степи, но время его властвования мало чем отличалось от того периода бесчинств, которыми было ознаменовано пребывание в степи китайских войск и чиновников. После того как барон захватил Ургу и изгнал оттуда китайцев, задача Коминтерна с политической точки зрения изменилась, стала значительно проще. На первый план выдвигается борьба с Унгерном и делу освобождения Монголии был придан характер ликвидации «классового врага». Нарождающаяся монгольская армия, получила от главного друга и союзника - советской России, Коминтерна значительную финансовую, военную поддержку. Были созданы все условия для успешной совместной борьбы Монголии за независимость.