Бразилия: конституционно-правовые основы постсекуляризма

Постсекуляризм как теоретико-философская концепция был популяризован в начале XXI века Ю. Хабермасом. Согласно ей рационализм, возникший в процессе развития Западно-Европейской цивилизации, атипичен и не может быть перенят в качестве образца для стран с иными культурными и историческими особенностями [6, c. 18]. Более того, социологический прогноз Ю. Хабермаса предполагает, что глобализация будет способствовать все большему наращиванию влияния религии на жизнь общества и государства в странах со светским устройством. Подтверждение точности этого прогнозаможно найти в более позд- них мультидисциплинарных исследованиях (поскольку само понятие «постсекуляризм» не является конституционно-правовым, оно изучается преимущественно политологами и социологами, в частности как элемент нацио-строительства). Так, А. Поссамай утверждает, что само появление термина «постсекуляризм» было вызвано необходимостью отразить восстановление позиций религии в публичной сфере и тем самым дать определение возникшей новой форме светскости [7, c. 822]. В качестве одного из доказательств таких изменений в жизни общества и государства он приводит результаты анализа влияния шариа- та в светской Австралии [7, с. 827], где установление государственной религии и придание особого статуса каким-либо религиозным нормам или ритуалам запрещены параграфом 116 Конституции. А. Поссамай акцентирует внимание на прецеденте 2011 года, когда Президент Австралийской Федерации Исламских Советов рекомендовал правительству страны от политики мультикультурализма перейти к правовому плюрализму, придав тем самым определенным мусульманским религиозным предписаниям силу закона, действие которого распространялось бы на исповедующие ислам слои населения [7, c. 828]. В пользу прогноза Ю. Хабермаса говорят и результаты социологических исследований, указывающих на наличие так называемых «духовных потребностей» у населения - проведенный в Дании кросс-секционный опрос граждан выявил, что 81,9 % респондентов испытывали духовные нужды в течение временного отрезка длительностью в один месяц [9, c. 1]. Проводившая опрос группа ученых интерпретировала полученные данные как доказательство того, что датское общество соответствует представлениям Ю. Хабермаса об обществе постсекулярном, где духовное и светское смешивается на макро- и микроуровнях, а потребность в духовности не исчезает в процессе приобретения новых знаний [9, c. 3]. О тенденции смещения государственных приоритетов в сторону духовно-нравственных ценностей заявляют и российские правоведы. Например, С. Б. Сафина находит их отражение во внесенных в 2020 году изменениях в Конституцию Российской Федерации, подчеркивая, что в России данные изменения проводятся с учетом особенностей многонационального и поликонфессионального состава общества [1, с. 104].

В изучении эволюционного перехода от светского государства к постсекулярному особый интерес представляет Федеративная Республика Бразилия (далее - ФРБ), в которой религиозная риторика и религиозные деятели в силу культурных и исторических особенностей развития страны имеют колоссальное влияние на жизнь общества и государства с момента ее основания [5, c. 83–107]. При этом бразильский постсекуляризм не только имеет конституционно-правовые основы, но и, как форма государственного устройства, существует достаточно длительный период времени для того, чтобы можно было выявить риски законодательного закрепления особого положения за одной конфессией в государстве, не являющемся монорелигиозным.

Для понимания происходящих в Бразилии процессов необходимо обратиться к истории становления бразильской государственности. Дж. С. А. Берер в своем труде «Бразильская республиканская революция: старые и новые взгляды» в качестве основной причины Революции 1889 года называет «религиозный вопрос» - возникший в конце 1870-х годов кризис, вызванный конфликтом между католической церковью и представителями масонства [3, с. 43-57]. В другом своем научном исследовании, «Церковь и свержение бразильской монархии», он устанавливает следующие предпосылки событий, итогом которых стали раскол правительства, падение Кабинета Премьер-министра Риу-Бранку и военный переворот: 1) Конституция Бразильской Империи 1824 года в ст. 5 установила католицизм в качестве государственной религии, в то же время оставив за населением право индивидуально исповедовать любые религии, а за государством, в качестве меры обеспечения суверенитета, - право не исполнять нормы и предписания Святого Престола в случае их несоответствия национальному законодательству; 2) места в правительстве новой державы занимали представители знати и духовенства, увлеченные идеями либерализма и независимости, в частности, от Рима и Папы Пия IX, выпустившего в 1864 году «Силлабус», направленный на борьбу с различными формами либерализма, отделением церкви от государства, свободой вероисповедания и т.д.; 3) попытки Педру II нормализировать дипломатические отношения со Святым Престолом привели к назначению новых епископов, придерживающихся идей ультрамонтанства и действующих вопреки Конституции [4, с. 380-401]. На деизм правящих элит и «первобытное многобожие» рабочего класса как фактор, спровоцировавший кризис отношений между государственной властью и католической церковью, также указывает в своих исследованиях историк Р. С. де Баррос [2, с. 321].

Именно на фоне «религиозного вопроса» была сформирована Республиканская партия, в своем «Манифесте Республиканцев» 1870 года охарактеризовавшая симфонию властей как пережиток прошлого, мешающий развитию демократии. Логическим продолжением данного акта стал декрет 119-А от 7 декабря

1890 г., отделивший церковь от государства и провозгласивший свободу совести и вероисповедания (ст. 1–6). Конституция 1891 года продублировала данные положения в ст. 72, в ней же установив исключительно светский характер образования и учредив институт гражданского брака. Эти нормы получили свое отражение во всех последующих конституциях страны – 1934, 1937, 1946, 1967 и 1988 гг. Действующая Конституция ФРБ, принятая в 1988 году, гарантирует свободу совести и вероисповедания в ч. VI–VIII ст. 5, а в ч. I ст. 19 запрещает государству учреждать религии и церкви, равно как и заключать союзы с ними и их представителями. Во исполнение конституционной гарантии свободы совести и вероисповедания был также принят декрет «Религиозная свобода» № 16 серия I-A от 22 июня 2001 г., повторно закрепивший отделение государства от церкви и религиозных общин (ст. 3, 4), запрет на дискриминацию по религиозному признаку (ст. 1, 2) и светскость государственного образования (ст. 4). Итак, исходя из анализа перечисленных нормативных правовых актов, можно заключить, что Бразильская Республика является светской с момента своего основания, а принципы религиозной свободы и отделения церкви от государства лежат в основах ее государственности.

Несмотря на то, что ч. I ст. 19 Конституции ФРБ содержит запрет на установление отношений между церковью и государством, она допускает осуществление ими сотрудничества в интересах общества. Именно эта норма, дополнительно продублированная в ст. 5 Декрета № 16 I-A, позволила бразильскому правительству заключить два соглашения со Святым Престолом (Соглашение о религиозной помощи в Вооруженных Силах от 23 октября 1989 г. и Соглашение между Федеративной Республикой Бразилия и Святым Престолом о правовом статусе католической церкви в Бразилии от 13 октября 2008 г.) и не упразднять уже существующую на момент принятия Конституции 1988 года Службу религиозной поддержки в рядах вооруженных сил (ФЗ-6.923 от 19 июня 1981 г.). Наибольший интерес из этих нормативных правовых актов представляет Соглашение 2008 года. Ратифицированное Национальным конгресс-сом (Законодательный Декрет № 698 от 7 октября 2009 г.) и обнародованное Декретом

Президента ФРБ № 7.107 от 11 февраля 2010 г., оно закрепило следующие положения: 1) религиозное обучение ведется в государственных школах в обычные часы (ст. 10); 2) церковный брак в случае регистрации в надлежащем реестре влечет за собой гражданско-правовые последствия с даты его заключения; 3) при градостроительстве должно быть предусмотрено отведение специальных мест для религиозных нужд (ст. 14); 4) храмы и религиозная деятельность освобождаются от налогообложения (ст. 5); 6) ратификация постановлений церковного суда по делам семьи и брака (ст. 12); 7) право католической церкви на оказание духовной помощи в учреждения коллективного интернирования, включая больницы, тюрьмы и приюты (ст. 8); 8) отношения между католическими религиозными учреждениями и работающими в них волонтерами не регулируются нормами трудового права ФРБ (ст. 16); 9) монахам, священникам, пастырям и иным религиозным служителям гарантируется государственная пенсия. Формально данное Соглашение не нарушает норм международного права и Конституции ФРБ, так как признает автономность обеих сторон, а закрепление за католической церковью указанных прав и льгот совершено с оговоркой о том, что они не направлены на ущемление принципа религиозной свободы или положение других конфессий в Бразилии. Действительно, за исключением новелл, представленных в ст. 12 и ст. 16, остальные нормы ранее уже были предусмотрены бразильским законодателем по отношению ко всем конфессиям страны. Так, право предоставлять духовную помощь в учреждениях коллективного интернирования закреплено в ст. 5 Конституции ФРБ, во исполнение которой также принят ФЗ-9.982 от 14 июля 2000 г., а включение религиозного обучения в качестве факультативной, но неотъемлемой части основного образования, призванной обеспечить уважение к культурно-религиозному многообразию страны, предусмотрено ст. 210 Конституции ФРБ и ст. 33 ФЗ-9.394 от 20 декабря 1996 г. «Об установлении принципов и основ национального образования» (с изм. от 22 июля 1997 г., внесенными ФЗ-9.475). Не является новеллой бразильского законодательства и предоставление государственных пенсий религиозным служителям – ФЗ-9.876

от 26 ноября 1999 г. ранее уже приравнял их к индивидуальным налогоплательщикам.

На базе Соглашения со Святым Престолом 2008 года в целях поддержания принципа равенства всех религий в ФРБ был разработан законодательный проект № 160 (PL5598/2009) от 8 июля 2009 г. под рабочим названием «Общий закон о религиях», который должен был наделить равными с предоставленными католической церкви правами остальные религиозные организации и объединения страны. Однако согласно данным реестра Палаты депутатов он не был принят и имеет на сегодняшний день статус отправленного в архив. Взамен PL5598/2009 в 2020 году был представлен законопроект PL4188/2020, предполагающий введение дополнительных мер обеспечения свободы вероисповедания, в том числе: 1) предоставление религиозным организациям права свободно учреждать, изменять и упразднять свои институты; 2) признание государством всех форм религиозных объединений и приравнивание их в льготах и правах к религиозным организациям; 3) признание религиозных учреждений объектами культуры; 4) предоставление доступа к государственным ресурсам религиозным организациям и объединениям, чья деятельность направлена на сохранение и распространение знаний о культурных ценностях страны; 5) возможность сотрудничества между органами исполнительной власти и религиозными учреждениями посредством заключения соглашений в интересах общества. На сегодняшний день проект все еще ожидает рассмотрения Палатой Депутатов. Таким образом, в Бразилии католическая церковь де-факто находится в привилегированном положении с 2010 года.

Судебная практика и официальная статистика случаев религиозной нетерпимости в ФРБ свидетельствуют о недостаточности, если не сказать номинальности, существующих правовых гарантий и способов охраны принципов свободы вероисповедания и равноправия религий. Министерство женщин, семьи и прав человека совместно с Институтом общественной безопасности Рио-де-Жанейро и Государственным секретариатом Рио-де-Жанейро представили следующие данные на 18 января 2023 г.: в 2020 году количество зарегистрированных заявлений о религиозной нетерпимости составило 353, в 2021 – это количество выросло на 63 % и составило 966 заявлений, а на июнь 2022 (более поздние данные не обнародованы) было зарегистрировано 545 заявлений [8]. Чаще всего согласно этим же статистическим данным преступления, подпадающие под ст. 208 Уголовного кодекса ФРБ (предусматривает уголовную ответственность за публичное оскорбление по религиозному признаку, осквернение мест отправления религиозных служб и ритуалов, а также за препятствие их отправлению), совершаются в отношении представителей афро-бразильских религий – до 25,26 % от общего числа (где преступления по отношению к евангелистам составляют до 19,25 %, к католикам – до 12,94%, к представителям других религий – до 16,56 %, к атеистам – до 1,76 %, к лицам, отказавшимся назвать свою конфессиональную принадлежность, – до 24,22 %). Офис Международной Свободы Вероисповедания при Государственном Департаменте Соединенных Штатов Америки в своем единственном на сегодняшний день опубликованном «Докладе о международной свободе вероисповедания» за 2021 год тоже уделяет внимание росту преступлений на почве религиозной и этнической ненависти в ФРБ, акцентируя внимание на предпринимаемых мерах противодействия религиозному экстремизму, таких как проведение специальных операций бразильской федеральной полицией и учреждение комиссий для борьбы с продолжающим расти числом проявлений религиозной нетерпимости, в частности нападений на афро-бразильские храмы. Здесь необходимо отметить, что защита религиозных верований коренных и афро-бразильских меньшинств обеспечивается не только ст. 208 УК ФРБ, но и ст. 18 ФЗ-12.288 от 20 июля 2010 г. «О расовом равенстве», гарантирующей государственную защиту их культурных и духовных традиций. Тем не менее попытки воспрепятствовать представителям афро-бразильских религий проводить литургии и ритуалы, а иногда и криминализировать последние, предпринимаются не только на индивидуальном уровне, но также на уровне законодательства субъектов ФРБ и муниципальных единиц. В качестве примера здесь можно привести включение в Муниципальный кодекс уборки городов Порто-Алегри от 10 октября 1990 г. (ст. 43 закона 234/90, утратил силу в 2014 году) норм, не позволяющих оставлять верующим останки животных в общественных местах, а также требования признать неконституционным закон 12.131

/2004 штата Риу-Гранди-ду-Сул (чрезвычайная апелляция министра М. Аурелио), принятый в дополнение к ст. 2 Кодекса о защите животных (закон 11.915 от 21 мая 2003 г.) с целью разрешения представителям афро-бразильских религий совершать ритуальные жертвоприношения (ст. 1). Суд Федерального округа и территорий ФРБ признал ст. 43 234/90 нарушающей свободу вероисповедания, гарантированную ст. 5 Конституции ФРБ (ADI70024938946/RSот 13 апреля 2009 г.), а чрезвычайная апелляция, направленная на ущемление прав религиозных меньшинств, была единогласно отклонена Федеральным Верховным судом ФРБ (RE 494601/RS от 28 марта 2019 г.). Отдельного упоминания заслуживает принятие в 2010 году закона 74/2010 Штата Амазонас, ст. 1, 2 и 4 которого обязывали все школы и библиотеки иметь в наличии хотя бы один экземпляр библии, тем самым в очередной раз наделяя католическую церковь особым статусом. Спустя 11 лет после принятия закона и 6 – с момента подачи иска Генеральным прокурором Бразилии Р. Джано, в 2015 году Пленум Федерального Верховного суда ФРБ признал все три статьи неконституционными и нарушающими принципы равенства религий и светскости государства (ADI 5258/AM от 13 апреля 2021 г.).

Изучая влияние религии на происходящие в Бразилии общественные и политические процессы, нельзя не упомянуть и резолюцию Высшего электорального суда ФРБ 22.718 от 28 февраля 2008 г., принятую перед очередными выборами, в ст. 12–13 которой церквям и храмам запрещается использование динамиков и усилителей звука, чье действие распространяется более, чем на 200 метров, а также запрещается размещение рекламы любого вида и свойства внутри и снаружи их помещений. Данная резолюция призвана обеспечить невмешательство церкви в избирательный процесс.

Анализ бразильского законодательства, статистики преступлений и судебной практики позволяет заключить, что постсекуляризм в Бразилии действительно имеет конституционно-правовые основы, а утверждение о том, что религия оказывает влияние на самые различные сферы жизни общества и государства этой страны [5, с. 83–107], включая такие важные социальные институты, как армия, семья и брак, является справедливым. В то же время государство и церковь в ФРБ сохраняют свои автономии, взаимодействуя исключительно в интересах общества. Проведенный анализ также позволяет выявить основные риски существования соглашений о сотрудничестве лишь с одной из религиозных организаций в поликонфессиональном государстве. Среди них: 1) рост противоречивых нормативных правовых актов субъектов Федерации и муниципалитетов, связанный с восприятием норм соглашений как фактического предоставления данной конфессии исключительных правомочий; 2) нарушение конституционных принципов отделения церкви от государства и свободы вероисповедания; 3) рост преступлений, сопряженных с религиозной ненавистью; 4) маргинализация отдельных слоев населения по этническому и религиозному признакам; 5) радикализация и дестабилизация общества. В Бразилии исправить сложившуюся ситуацию поможет принятие в ближайшем будущем специального закона, уравнивающего в правах все религиозные организации и объединения страны, работа над усовершенствованием проекта которого ведется уже более десяти лет. В качестве дополнительных мер, направленных на решение и предотвращение такого рода кризисов в странах с новой формой светскости, могут служить повышение правовой культуры населения и создание государством условий для взаимодействия представителей различных религий между собой, то есть способствование появлению межконфессионального диалога, на необходимость существования которого указывал Ю. Хабермас, говоря о том, что одного лишь принятия и применения законов недостаточно для гармонизации постсекулярного общества [6, с. 23].