Диглоссный характер орфографического дуализма в русском письме XVIII в

Автор: Майоров Александр Петрович

Журнал: Вестник Бурятского государственного университета. Филология @vestnik-bsu-philology

Рубрика: Языкознание

Статья в выпуске: 4, 2020 года.

Бесплатный доступ

Статья посвящена исследованию проблемы становления графико-орфографических норм литературного языка в XVIII в. В языке деловой письменности сформировался орфографический узус, обусловленный необычным взаимодействием книжной и приказной традиции. Данное взаимодействие вызывало варьирование графико-орфографических средств, которое в качестве своеобразной черты делового языка противопоставляло его сначала «гражданскому посредственному наречию», а позже литературному языку нового типа - «славенороссийскому». Данное противопоставление изучается на материале графико-орфографических явлений забайкальских памятников деловой письменности, с одной стороны, и «Российской грамматики» М. В. Ломоносова - с другой. Наличие параллельных правописных норм уже получило характеристику в исторической русистике как понятие орфографического дуализма. Однако данное понятие в статье дополняется анализом функциональной противопоставленности двух графико-орфографических систем в рамках диглоссного противостояния двух идиомов - канцелярского узуса и литературного языка нового типа. Во избежание произвольного истолкования ряда правописных норм делового языка как отражения фонетических процессов на письме в статье последовательно разграничиваются фонетические и графико-орфографические варианты. В результате сопоставительного исследования было установлено: 1) употребительность дублетных букв практически до конца столетия в рукописных документах и устранение омофонии в первой трети XVIII в. в печатных изданиях; 2) использование, в отличие от языка печатных изданий, в канцелярской скорописи особых графико-орфографических правил - правописание букв Ь и Ъ, отсутствие отражения мягкости согласных, связанные с правилом употребления выносных букв в приказной традиции; 3) варьирование, в отличие от языка печатных изданий, графико-орфографических средств в канцелярской скорописи как определенный принцип правописания - фонетический и фонематический принципы правописания приставок и предлогов на з/с ; слов с суффиксом - ск - после основ на д/т (-дск-/-тск- /-цк -), форм глаголов на -ся в презенсе и инфинитиве (-ться/-тся /-тца/-ца ), смешение написания букв ѣ и е .

Еще

Узус деловой письменности XVIII в, орфографическая норма, графико-орфографические варианты, скорописное деловое письмо

Короткий адрес: https://sciup.org/148317748

IDR: 148317748

Текст научной статьи Диглоссный характер орфографического дуализма в русском письме XVIII в

Введение. Динамика языковой ситуации XVIII в.

Как известно, значительный период истории русского литературного языка проходил в условиях своеобразного функционального взаимодействия двух языковых систем – церковнославянской и русской. Такую языковую ситуацию, когда генетически разные (хотя и близкие) языки функционально дополняют друг друга, обслуживая одно языковое сообщество, Б. А. Успенский применительно к русскому языку XI–XVII вв. называет ситуацией диглоссии. Тогда церковнославянский язык использовался в религиозно-сакральной и других книжных сферах, а собственно русский язык – в бытовой и юридической.

Здесь следует сделать одно существенное дополнение. Для рассматриваемого периода говорить о двух языках в строгом смысле не приходится: «церковнославянский язык» и «народно-разговорный язык» в XVIII в. – это уже идиомы, представляющие собой социальные формы национального языка, и термин «язык» в отношении этих форм применяется историками языка условно. Под диглоссией в данной работе понимаются «две или более разновидностей одного и того же языка, используемые некоторыми говорящими при различных обстоятельствах». Такое понятие, сформулированное в свое время автором данного термина Ч. Фергюссоном, предполагает различный уровень коммуникативной близости идиомов, который «определяет необходимость передачи с одного из них на другой в процессе общения или, напротив, отсутствие подобной необходимости» [1, с. 97].

В XVIII в. функции церковнославянского языка резко расширяются и идет активный синтез книжных, приказных и разговорных форм в деловой письменности, книжно-славянских, общеупотребительных и народно-разговорных средств в художественной литературе и публицистике, первой периодической печати, научных трактатах и т. д. С этим синтезом связывается процесс нормализации литературного языка нового типа. Вырабатывается новый идиом, сочетавший в себе синтезированные средства и получивший название «гражданское посредственное наречие». Кардинальные изменения затронули и деловой язык, в котором появляется новый пласт юридической и судопроизводственной терминологии, имеющей генетические черты церковнославянского языка.

Приказная традиция в деловом языке остается еще достаточно значимой на протяжении всего XVIII в. Рассуждая о единстве природы русского и церковнославянского языков, В. М. Живов подчеркивает, что «в XVIII в. приказной язык продолжал существовать как особая лингвистическая традиция, параллельная традиции литературного языка и, по-видимому, никак на нее не влияющая» [3, с. 304].

Необычное сочетание и взаимодействие книжной и приказной традиции придавало деловому языку исключительное своеобразие, противопоставляя его в Петровскую эпоху «гражданскому посредственному наречию», а со 2-й половины XVIII в. литературному языку нового типа – «славенороссийскому». Это, похоже, отражалось прежде всего в графико-орфографических явлениях – в письменном узусе делового языка, с одной стороны, и в языке печатных изданий – с другой. В связи с этим цель данной работы – проследить систему варьирующихся графико-орфографических средств скорописной деловой письменности в сопоставлении с явлениями книжной нормы в языке печатных изданий как пример диглоссных отношений, возникших в языковой ситуации XVIII в. Исследо- вание проводится на материале забайкальских документов исследуемого периода и «Российской грамматики» М. В. Ломоносова.

Узуальная орфографическая норма делового языка XVII в., равно как и сама приказная традиция в целом, были унаследованы деловым языком 1 -й половины XVIII в. В то же время в этот период идет неустанная работа по реформированию старой делопроизводственной системы, вводятся новые жанры документации, изменяется формуляр деловых бумаг, переосмысляются стилеобразующие средства делового языка. В качестве определенного кодификационного момента в этот период следует расценивать издание многочисленных нормативных документов (указов, циркуляров), устанавливающих не только новые образцы составления тех или иных деловых бумаг, но и использование книжных языковых средств в качестве стилеобразующих в новом деловом письме. Характерной чертой канцелярского языка этого периода является постепенная нормализация книжно-славянских элементов в официально-деловой документации - распорядительных, уведомительных, отчетно-исполнительных документах. Поскольку именно вариативность обеспечивает функционально-стилистическую дифференциацию литературных языков [7, с. 337] и, добавим, в переломный момент истории русского литературного языка она как никогда более проявляет себя, необходимо пристальное внимание уделять варьированию языковых средств в деловом письме XVIII в. в зависимости от жанра деловой письменности. Особо тщательно нормы делового языка соблюдались в документах распорядительного характера. В этом отношении показателен выбор книжного варианта при черновой правке документов этого жанра. В приводимых ниже примерах такая правка отмечается нами следующим образом: выбранный писцом вариант выделяется жирным, а заменяемое слово - курсивом в ломаных скобках:

.. а ежели ты подлинно вышеписанное то > чинил то для чево от тебя оное < такая продерзость > учинено <буква о исправлена из буквы а > [из указа - РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 2, л. 512 об., 1731]; а ежели быть не изволите < не будите > то оные отпра-вятца на Кяхту и чтоб сие < какое > известие какъ возможно скоряе < скорее > я получить могъ [из служебного письма - РГАДА, ф. 1092, оп. 1, д. 22, л. 431, 1757].

Вариантность, неизбежный спутник нормы, в данном случае ясно свидетельствует о языковой рефлексии «редакторов», отражающей ориентацию на употребление книжных слов вышеписанный , оный , изволить , сей как нормированных в официально-деловой письменности.

В частно-правовой и судебно-следственной документации больше сохраняются нормы приказного стиля. В связи с этим прослеживается традиционно бóльшая свобода в употреблении разговорных форм. Как отмечается в исследованиях делового языка XVII в., употребление элементов разговорной речи, в том числе и лексических единиц, в определенных видах документов было не только допустимо, но являлось нормой [10, с. 16]. Материалы забайкальской деловой письменности свидетельствуют, что эта традиция свободного употребления разговорных форм в деловых текстах определенных жанров прослеживается на протяжении не только 1-й половины XVIII в., но и в последующий период.

Таким образом, в языковой ситуации России 1-й половины XVIII в. при сохранении противостояния нормы книжного регистра узусу деловой письменности следует констатировать начавшуюся тенденцию синтеза книжных и некнижных средств, а точнее, вторжение нормы литературного языка в сферу узуса деловой письменности. Складывается поэтапная, ступенчатая экспансия распространения книжной нормы в деловом языке, которая заканчивается во 2-й половине столетия. Прежде всего на раннем этапе указанное противостояние нормы книжного и некнижного регистров проявляется в относительно разном языковом оформлении распорядительных документов, с одной стороны, и просительных документов - с другой. Для первых характерно преимущественное использование книжно-славянских слов как стилеобразующих средств официально-делового слога, для вторых - разговорной лексики, средств приказного стиля.

Понятие орфографического дуализма XVIII в. и его соотнесение со спецификой языковой ситуации этого периода

Как свидетельствуют памятники деловой письменности XVIII в., процесс становления орфографических норм национального языка в этот период еще нельзя считать завершенным. Несмотря на то, что фонематический принцип русской орфографии в XVIII в. уже является ведущим [9, с. 152], в деловой письменности данного периода (особенно в региональной) правописные нормы, опирающиеся на этот принцип, еще не стабильны. Их колебания в значительной мере обусловлены узусом деловой письменности предшествующей эпохи, т. е. той традицией неморфологического, неэтимологического написания слов, которая складывалась под влиянием живого произношения и в результате применения особых графикоорфографических приемов, присущих для делового письма XVII в.

Иными словами, орфографический узус деловой письменности данного периода противостоит орфографической норме литературного языка, в то же время взаимодействуя с ней. Это взаимодействие порождает вариативность написаний, которая становится яркой чертой узуса деловой письменности XVIII в.1 При исследовании орфографических принципов делового письма национального периода следует учитывать еще одно важное обстоятельство. В истории русской орфографии 18-е столетие характеризуется как период орфографического дуализма - существовала орфография печатных произведений, базирующаяся на морфологическом (фонематическом) принципе, и орфография рукописных памятников, где наряду с морфологическим принципом действовал фонетический принцип [9, с. 152]. Причем орфография скорописного узуса, отражая влияние нормы литературного языка, могла быть довольно специфична. Например, правописание приставок и предлогов на - з/-с может предстать в формах, эклектично сочетающих в себе морфологический (фонематический)2 и фонетический принципы написания предлога из ( ис ):

Взято из кузницы выплавленного изс подинных плавин укладу один пуд деветь фунтовъ (НАРБ, ф. 262, 1736). Нет ли в нѣй золы зженой изс травы и назму и какъ впредь принимать раздѣлять и пробовать и познавать лишной примѣсъ (ГАЧО, ф. 31, 1763).

В данном случае мы имеем дело со свидетельством того, что в русском письме наряду с фонетическим актуальными остаются традиционный и фонематический принципы, что предопределяло вариативность тех или иных написаний ( зделать – сделать, солдат – салдат ). Однако с течением времени фонематический принцип становится в русской орфографии ведущим. Следует отметить слабую изученность графики и орфографии памятников деловой письменности XVIII в. За исключением [9; 6; 4], в которых предпринимается исследование принципов русской орфографии в диахроническом плане, большинство работ, касающихся правописания гласных и согласных в XVIII в., носит сугубо частный характер.

Исследуя графико-орфографическое варьирование, необходимо четко определить границы предмета исследования. Для этого в работе последовательно разграничиваются фонетические и графико-орфографические варианты.

Среди фонетических вариантов выделяются следующие разновидности: 1) варианты заимствованных слов, которые в свою очередь подразделяются на два подвида: а) варианты слов, заимствованных из западноевропейских языков в XVIII в. (новозаимствованные слова типа провиант/правиант, диспози-ция/деспозиция ); б) автохтонные заимствования (например, ямани-на/еманина/ѣманина – заимствование из бурятского языка со значением ‘туша или шкура домашнего козла – ямана’); 2) варианты исконной лексики, которые также подразделяются на два вида: а) книжно-славянские слова как историкофонетические варианты восточнославянских слов ( отвещать/отвечать, хощетъ/хочетъ ); б) варианты народно-разговорной лексики, в которой, ввиду ее региолектного характера, выделяются разновидности с отражением явлений безударного вокализма (в предударной позиции после мягких согласных: петнат-цать/пятнадцать, воденая/водяная , после твердых согласных в виде свидетельства сосуществования в забайкальском региолекте двух произносительных систем – оканья и аканья: робята/рабята, зород/зарод 1), неразличение в безударной позиции [а] [о] [у] [ы]: омуль/омоль/омаль/омыль ; явления чередования согласных (глухих и звонких: неполшая/небольшая, дебута-томъ/депутатомъ, рубажекъ/рубашекъ ; мягких и твердых: пошлына/пошлина, промиселъ/промыселъ, махкую/мяхкую, взято/взатой, всакой/всякой ; звуков [ш’]/[шч]: вещи/вешчи, клещчи/клещы и др.).

Разграничение фонетических и графико-орфографических вариантов представляется методологически важным, поскольку в современных историколингвистических исследованиях любое «фонетическое» написание может расцениваться как отражение фонетических процессов на письме. Так, некоторые регулярные и широко распространенные написания трактуются как ассимиляция согласных по звонкости/глухости (шездесят, зделать, дватцать), как отсутствие передачи фонематической мягкости согласного (болной, денги, сколко), как стяжение [ТС] в [Ц] с вариантом [ТЦ] на морфемном шве (учица, бранитца, име-етца), как аккомодация [И] после твердых согласных на конце предлога или приставки без ымяни, с ызбы) [2, 33]. Иными словами, без анализа социального статуса и профессии писцов допускается, что последние полностью пренебрегают орфографическими нормами канцелярского письма XVIII в., а это по умолчанию предполагает довольно высокий уровень безграмотности составителей документов, поскольку «отражение фонетических явлений на письме» обычно есть не что иное, как выбор того или иного написания в пользу произношения, т. е. нарушение определенных письменных правил.

Еще в приказном письме XV-XVII в. активные, повсеместные и регулярные фонетические написания из фактов отражения фонетических явлений становятся орфографической нормой в силу формирующейся традиции их фонетической записи на протяжении длительного времени. Писцы канцелярских учреждений XVIII в., записывая слова шездесят, дватцать, имеетца, сколко, из Ыркутска , руководствуются уже фонетическим принципом русской орфографии, начало которого берет в приказной письменной традиции. Подобные написания встречаем в документах, составленных непрофессиональными, но достаточно грамотными, овладевшими узуальными нормами делового письма писцами и в XVII в., и в XVIII в., и в Забайкалье, и в Тобольске, и в других регионах России. Однако главное в том, что такие написания выходят также из-под пера профессиональных, опытных писцов. Подобные написания применяются в документах самых различных жанров, и что примечательно, - в официально-деловых, распорядительных деловых бумагах, в которых орфографические нормы соблюдались довольно строго. Показательно в этой связи равноправное применение фонематического и традиционного принципов, с одной стороны, и фонетического принципа, с другой стороны, в распорядительных документах XVIII в.: имеется , но по зделании [ПЗДП, 6, 1792 - из указа]; находя тся , но ис подчиненныхъ [ПЗДП, 8, 1738 - из определения]; предписанию, отданъ, вперед , но зъ границы [ПЗДП, 15, 1792 - из приказа]; с прошедшаго, о т б ожбы, ехавши, реченного, его , но прозбе, з дороги [ПЗДП, 16, 1795 - из приказа].

Иными словами, большинство регулярных «фонетических» написаний следуют письменной норме делового языка, опирающейся на фонетический принцип, но не представляют собой индивидуальные фиксации на письме фактов произношения безграмотных писцов.

Из графико-орфографических вариантов необходимо выделить наиболее распространенные и типичные из них: а) правописание приставок и предлогов на з/с - из/ис, раз/рас, без/бес : здесь нужно иметь в виду их написание не по фонетическому принципу, применяющемуся в современной русской орфографии, а их вариативное написание в одних тех же фонетико-орфографических позициях, т. е. написание типа изправить/исправить, без цены / бес цены ; б) правописание с буквой ^ и с буквой е (хл ^ ба^хлеба , в) правописание глаголов на - ся : ( произво-дится/производитца ); г) правописания прилагательных с суффиксом - ск -.

Орфографический дуализм в данной работе рассматривается в несколько ином качестве, чем предлагается В. И. Осиповым [9]. С одной стороны, мы имеем дело с варьированием графико-орфографических средств, представляющим собой результат сохранения приказной традиции во взаимодействии с наследием церковнославянской орфографии в скорописном канцелярском письме. С другой стороны, орфографическому узусу рукописного делового письма противостоит неукоснительное соблюдение письменных правил печатных изданий, отражавших нормы литературного языка нового типа.

Противопоставленность двух графико-орфографических систем отражает диглоссное противостояние двух идиомов – канцелярского узуса и литературного языка нового типа, в функциональном аспекте. Данное положение хорошо раскрывается на примере письменных норм забайкальского узуса деловой письменности и печатного издания 1755 г. «Российской грамматики» М. В. Ломоносова. Следует подчеркнуть, что в последнем случае анализируется не содержание орфографических правил, кодифицируемых в труде великого русского ученого, а правописные нормы самого текста грамматики.

Орфографический узус скорописных документов в сопоставлении с орфографическими нормами печатного издания «Российской грамматики» М. В. Ломоносова

Убедительным примером диглоссного распределения в русской графике того времени выступает употребление дублетных букв в скорописном деловом письме и печатных изданиях.

Если в рукописной традиции, в частности в традиции делового письма, в отношении дублетных букв з – ѕ, ф – ѳ , о – ѡ , и – ї , у – V прослеживается стремление придерживаться определенных графико-орфографических правил, то в печатных изданиях – устранение омофонии. Как отмечает В. В. Каверина, «если в печатных текстах гражданского письма дублетные написания исчезают сразу же после соответствующего указа, то в рукописной орфографии некоторые из них сохраняются и до конца столетия» [4, с. 22].

Так, в рукописном деловом письме вариативной в написании предстает графема Ы, у которой еще в книжно-славянской традиции были употребительны разные варианты: ы , Ъ1, ъи , а затем употребление подобных вариантов было унаследовано приказным письмом. В забайкальских документах XVIII в. представлены случаи употребления буквы «ы» в одном и том же слове, имеющем нейтральную стилистическую окраску: и с реченным Стрелковым щетъ возыметь (НАРБ, ф.20, 1785), а буквы «ъи» – с высокой стилистической коннотацией: И получа мы … ея Императорского величества печатные указы весма обрадование возъимели [ГАИО, ф.783, 1785].

В печатных изданиях данные варианты графемы Ы не употреблялись: пример тому – текст «Российской грамматики» М. В. Ломоносова. Безвариантное функционирование буквы Ы вполне отвечало ориентации на строгое соблюдение единых норм литературного языка.

Другим примером орфографического дуализма, носящего диглоссный характер, является правописание букв Ь и Ъ. В скорописном канцелярском письме сохраняется традиция употребления выносных букв, главным правилом которой было применение выноса согласной буквы над строкой в конце слова без написания Ь или Ъ после нее – просит, указом и также вынос перед гласной буквы без употребления Ъ в качестве разделительной буквы – обявляет. В печатных изданиях правило употребления данных букв как «разделительных» знаков складывает- ся уже в начале XVIII в., когда в печатных гражданских текстах перестают употребляться выносные буквы [4, с. 239].

Подтверждением применения разных, порою прямо противоположных принципов правописания в исследуемых идиомах является также правка печатных произведений Ломоносова в тексте их рукописных копий [5]. Трансформация, исправления в рукописных копиях произведений Ломоносова отражает следование рукописной традиции, которая сохранялась в скорописных текстах деловой письменности практически на всем протяжении столетия. В частности, исследователем отмечаются примеры исправлений: возри > воззри, дерсский > дерзский, серце > сердце (в издательской практике – морфологический принцип, в рукописной – фонетический), устранение Ь в формах инфинитива (восходит к традиции выносных букв в скорописном деловом письме, в котором Ь при выносе букв над строкой никогда не писался), силном; судьбами > судбами (отсутствие отражения мягкости, которое может восприниматься как фонетическое явление на письме, представляет собой орфографическую традицию деловой скорописи, унаследованную еще от церковнославянского письма) [5, с. 12].

Что же касается правописания согласных в предлогах и приставках на з/с , в инфинитиве на -ться/-тца ; в суффиксе -ск-/-ц - и правописания гласных (безударных, гласного «ять»), то распределение принципов правописания, применяемых в печатных изданиях и скорописном деловом письме XVIII в., нагляднее будет представить в виде таблицы.

Также, по предварительным данным, канцелярский узус имел определенные различия в применении принципов правописания в официально-деловых и частно-правовых документах. В последних преимущество отдавалось фонетическому принципу русской орфографии. Данные различия тоже будут продемонстрированы в таблице.

Орфографическая норма в печатном тексте «Российской грамматики» М. В. Ломоносова [РГЛ 1755]

Правописный узус забайкальских скорописных документов

официально-деловых

частно-правовых

Правописание приставок на з-/с -преимущественно по фонетическому принципу: бесконечно [РГЛ 1755: 21], бездушныя [РГЛ 1755: 14], расположенїемъ [РГЛ 1755: 21] и т. п.

Но два неожиданных отклонения: безконечны [РГЛ 1755: 19], разсы-панныхъ [РГЛ 1755: 21].

Правописание на з-/с -отличается последовательной вариативностью: без - и бес-, из- и ис-, раз- и рас-, воз- и вос-

преимущественно фонетический принцип правописания:

бес-, ис-, рас-, вос -

Строго фонематический принцип написания предлога съ и приставки с- :

Фонетический и фонематический принципы написания предлога съ и приставки с- :

з запасом [ПЗДП, 56, 1769]; по зделании [ПЗДП, 6, 1792]; с сал-датом [ПЗДП, 31,

Фонетический принцип написания предлога съ и приставки с- : зделалось [ПЗДП, 91, 65 об.,    1785];    здохлой

[НАРБ, ф.88, 1794].

1766];        сделались

[ПЗДП, 16 1795]

Предлоги на з/с только по фонематическому принципу: изъ, безъ ( изъ того [РГЛ 1755: 13] , безъ свѣта [РГЛ 1755: 21]).

Фонетический и фонематический принципы из и ис ( из канцелярии [ПЗДП, 10, 1754], ис

канцелярии [ПЗДП, 11, 1730];

Фонетический принцип бес товарищеи [ПЗДП, 91, 1785]; бес чету (там же); из беговъ, ис коеи (там же).

Фонематический принцип правописания прилагательных с суф. - ск -. Исключение: францусский [РГЛ1755: 6].

Фонетический и фонематический принципы - дск-/-тск- /-цк -: посадскои [ПЗДП, 104, 1769],     посатскими

[НАРБ, ф.88, 1772], по-сацкои   [ПЗДП,  31,

1769].

Фонетический и фонематический принципы.

Только - тся, -ться в глаг.формах 3 л. и инфинитиве произносится, умягчаются.

Вариативно:

-ться/-тся /тца/-ца : имеется  [ПЗДП,  6,

1792].

Преимущественно:

- ца/-тца

имеетца  [ПЗДП,  68,

1743]; родитца

Этимологически правильное написание буквы «ять».

Правильно в отдельных случаях:

Правописание «ять» в наиболее употребительных словах с корневыми морфемами б^л- , в^д- , в^р- , д^л- , жел^з- , кр^п- , л^в- , м^ст- , м^д- , с^р- , тр^б-

Вариативно, чаще неправильно.

Отсутствие отражения фонетических явлений на письме.

Отражение фонетических явлений в написании отдельных слов: прозба, ево.

Отражение фонетических явлений в написании отдельных слов: прозба, ево.

Возможность отражения региональных фонетических черт

( плащы, урочишо , крык )

Заключение

Обусловленная кардинальными реформами Петра Великого, активная динамика языковой ситуации в XVIII в. привела к парадоксальному положению дел в процессе становления единых норм национального языка. С одной стороны, осуществляется синтез книжно-славянской и народно-разговорной языковых стихий во всех сферах функционирования русского языка, идет интенсивная демократизация русского литературного языка. С другой стороны, происходит размежевание делового (канцелярского) языка и литературного языка нового типа (в Петровскую эпоху в образе «гражданского посредственного наречия», со 2-й половины столетия - в виде славенороссийского языка).

Противостояние литературного языка нового типа узусу деловой письменности реализуется в виде орфографического дуализма, а точнее – противопоставления строгих норм языка печатных изданий варьированию графикоорфографических средств в скорописной деловой документации. Вариативность написаний является яркой чертой узуса деловой письменности XVIII в., ее своеобразной узуальной нормой, которая была порождена взаимодействием книжной и приказной традиции в столетии. Анализ графико-орфографических вариантов в забайкальской деловой письменности в сравнении с данными «Российской грамматики» М. В. Ломоносова подтвердил факт противостояния, который можно охарактеризовать как присущее диглоссии функциональное распределение графико-орфографических средств по указанным сферам общения. В результате сопоставительного исследования было установлено:

  • 1)    употребительность дублетных букв практически до конца XVIII в. в рукописных документах и устранение омофонии в первой трети столетия в печатных изданиях;

  • 2)    использование в канцелярской скорописи, в отличие от языка печатных изданий, особых графико-орфографических правил – правописание букв Ь и Ъ, и отсутствие отражения мягкости согласных, связанные с правилом употребления выносных букв в приказной традиции;

  • 3)    варьирование, в отличие от языка печатных изданий, графикоорфографических средств в канцелярской скорописи как определенный принцип правописания – фонетический и фонематический принципы правописания приставок и предлогов на з/с; слов с суффиксом - ск - после основ на д/т (- дск-/-тск- /-цк -), форм глаголов на - ся в презенсе и инфинитиве (- ться/-тся /-тца/-ца ), смешение написания букв ѣ и е .

Таким образом, диглоссия как таковая не перестает существовать, а преобразуется, преломляясь в причудливые формы в связи с процессом объединения ранее противопоставленных церковнославянской и народно-разговорной языковых стихий.

Список литературы Диглоссный характер орфографического дуализма в русском письме XVIII в

  • Валуйцева И. И., Хухуни Г. Т. Лингвистические и культурологические аспекты перевода // Вестник МГУ. Сер. 22. Теория перевода. 2013. № 1. С.92–99.
  • Выхрыстюк М. С., Быкова Т. В. Особенности орфографии рукописных текстов учреждений просвещений г. Тобольска второй половины XVIII в. // Вестник Челяб. гос. ун-та. Филология. Искусствоведение. Вып. 68. 2012. № 21 (275). С. 32–35.
  • Живов В. М. Язык и культура в России XVIII века. М.: Школа «Языки русской культуры», 1996. 591 с.
  • Каверина В. В. Становление русской орфографии в XVII–XIX вв.: правописный узус и кодификация: автореф. дис. … д-ра филол. наук. М., 2010. 45 с.
  • Кислова Е. И. Язык од М. В. Ломоносова сквозь призму рукописной и издательской традиции XVIII в. // Вестник МГУ. Сер. 9. Филология. 2011. № 5. С. 7–24.
  • Копосов Л. Ф. Севернорусская деловая письменность XVII–XVIII вв. (орфография, фонетика, морфология). М.: Народный учитель, 2000. 287 с.
  • Лингвистический энциклопедический словарь. М.: Советская энциклопедия, 1990. 685 с.
  • Майоров А. П. Правописание гласных и отражение явлений безударного вокализма в региональной деловой письменности XVIII в. // Русский язык в научном освещении. М.: Языки славянской культуры, 2006. № 1(11). С. 101–125.
  • Осипов Б. И. История русской орфографии и пунктуации. Новосибирск: Изд-во Новосиб. гос. ун-та, 1992. 251 с.
  • Полякова Е. Н. Лексика пермских памятников XVII – начала XVIII в. (к проблеме делового языка как функциональной разновидности литературного языка): автореф. дис. … д-ра филол. наук. Л., 1983. 32 с.
Еще
Статья научная