Дискуссии начала ХХ века в России о патриотическом воспитании молодежи: ретроспективный взгляд

Патриотическое воспитание российской молодежи оказалось сегодня в центре общественного внимания. Актуализация интереса к данной теме объясняется, как минимум, двумя обстоятельствами. во-первых, она вызвана потребностью определиться со стратегией развития нашей страны, а значит, необходимостью поиска ответа на многочисленные вопросы (о культурной идентичности россии, о ценностно-смысловых ориентирах ее граждан и пр.). И, во-вторых, этот интерес возбуждается некоторыми, весьма противоречивыми заявлениями наших современников, касающимися далекого или близкого прошлого россии (скажем, о роли СССр во второй мировой войне или об отношении к сталинскому периоду отечественной истории). над патриотизмом ныне уже не подтрунивают в отечественных СмИ, как это бывало в 90-е гг. ХХ в. наоборот, в патриоты себя зачисляют люди самых разных убеждений, от крайне правых до крайне левых. Создается впечатление, что патриотизм становится разменной монетой в политической игре, когда в зависимости от ситуации, от конъюнктуры, лидеры тех или иных сил объявляют его либо позитивной, либо негативной ценностью.

Кроме того, нельзя не заметить, что между политиками и учеными нет единства в определении содержания понятия «патриотизм». Понятно, что такая ситуация недопустима, тем более для людей, связавших свою жизнь с системой воспроизводства и трансляции базовых ценностей общества – системой воспитания и образования.

не следует думать, что споры о сущности патриотизма и патриотического воспитания являются чем-то новым для россии. еще на рубеже XIX–XX вв. в отечественном педагогическом сообществе дискутировался вопрос о соотношении национального и интернационального, о роли патриотизма в становлении личности россиянина. одна группа педагогов и общественных деятелей явно противопоставляла патриотизм «интер- национальным веяниям», объявлявшимся причиной крупных недостатков отечественной школы. Причем носителями этих веяний провозглашались образованные слои российского общества. К примеру, автор книги «национальная школа» н. Дмитриев писал, что русский интеллигент отличается «слабостью национального чувства и национального самосозна-ния»[3. С. 4]. Указывая на пагубность данного факта для русской школы, он ссылался на мнение К. Д. Ушинского, приводя знаменитую фразу великого педагога о том, что «вне народности нет разумной школы». н. Дмитриев подчеркивал, что отечественное образование «должно соответствовать сущности и характеру народного духа, т. е. должно быть национальным» [3. С. 6]. Автор книги утверждал, что российская школа в начале ХХ в. отступает от заветов Ушинского и «не дает правильного воспитания» [3. С. 4]. Поскольку точка зрения Дмитриева разделялась определенной частью отечественных воспитателей, остановимся на ее ключевых моментах более подробно.

н. Дмитриев видел главный порок современного ему российского образования прежде всего в недостатке религиозного воспитания. обвиняя интеллигенцию в том, что она стремится привить народу «чуждые его душе и враждебные русской религиозной стихии безрелигиозные настроения», Дмитриев заявлял о наличии явных попыток, реализуемых прежде всего через школу, «отнять от народа» православную веру [3. С. 16, 17]. С большой тревогой он утверждал, что «если детям с самых малых лет прививают материалистическое мировоззрение, проповедуют утилитарную нравственность, явно отрицают запросы духа в христианском понимании, враждебно относятся к церковности, умышленно выбрасывают из истории родной земли религиозные и нравственные ценности народа…, то совершенно ясно, что такое направление не может отвечать национальным задачам школы, ибо в корне противоречит характеру народного духа и духовным запросам народа» [3. С. 17].

настоящий русский, полагал н. Дмитриев, не может не быть православным человеком. на базе православия, считал он, как раз и закладываются качества подлинного русского патриота. в силу чего Дмитриев, подобно остальным педагогам-традиционалистам и правоконсервативным общественным деятелям, рассматривал Закон Божий в качестве основы всего дела образования и воспитания в россии. Автор книги «национальная школа» писал, что детям и подросткам во «всем школьном обучении» следовало «дать почувствовать сам дух православия, как чистейшей формы христианства» [3. С. 18]. Благодаря религиозному воспитанию, полагал Дмитриев, растущему человеку будут привиты такие качества, как «любовь, самоотвержение, смирение, кротость, всепрощение, незлобие, – черты, отличающие православие от мирской католической веры и рационалистической протестантской» [3. С. 20]. При этом педагог фиксировал только положительные «племенные свойства» русского народа, не об- наруживая никаких отрицательных.

н. Дмитриев не был оригинален в своем подозрительном отношении к инокультурному опыту в апологии русской жизни и русской ментальности. Аналогичным образом смотрела на мир значительная часть отечественного общества: и профессиональные педагоги, и родители их воспитанников. однако «почвенничество» Дмитриева и его единомышленников было совсем иного свойства, нежели почвенничество многих россиян, ратовавших за придание образованию и воспитанию национального характера. не впадая в ксенофобию, они разделяли точку зрения такого крупного педагога XIX века, как в. Я. Стоюнин. Этот ярый сторонник «национального образования» указывал на недопустимость однозначного отрицания западной педагогической культуры и на ошибочность «латинобоязни». Именно ему принадлежала блестящая фраза: «Изучать чужие школы полезно, но точно подражать вредно». он пояснял соотечественникам: заимствовать нужно не форму, а принципы. Поэтому-то воззрения «национально ориентированного» Стоюнина были более европейскими, как отметил Л. н. модзалевский, чем воззрения тех его коллег, которые стремились «переносить к нам чужие формы без национального содержания» [5. С. 480]. Слепое копирование и было тем аргументом, к которому прибегал н. Дмитриев и другие крайние традиционалисты в своей критике западных заимствований. они предпочитали опираться на другое весьма хлесткое высказывание в. Я. Стоюнина:

«Как бы ни были хороши немецкие или швейцарские школы, но они не приготовят нам нужных деятелей в нашей, русской сфере; они прекрасны для немцев и швейцарцев, и всего хуже для русских, способных быстро обезличиваться под иноземным влиянием» [10. С. 312]. Апеллируя к данному тезису, «почвенники» начала ХХ столетия оставляли без внимания другую рекомендацию педагога – избирательно, с умом, но обязательно использовать западноевропейский опыт на ниве российского образования. Противоречили позиции «почвенников» и негативные стоюнинские оценки государственной школы. все это не позволяло сторонникам ограниченной замкнутости в образовании привлечь на свою сторону авторитет данного педагога.

впрочем, свое мнение они подкрепляли ссылками на еще больший для отечественных педагогов авторитет – на мнение К. Д. Ушинского. отдать «почвенникам» в союзники основоположника российской педагогической науки их оппоненты, конечно, не могли. в противовес традиционалистам, видевшим в концепции национальной школы Ушинского осуждение «космополитизма», педагоги, чье сознание было открыто инокультурному опыту, обнаруживали в ней лишь призыв отказаться от непродуктивной модели образования, базировавшейся на копировании схем и образцов.

Блестящую аргументацию в пользу необходимости сочетания национальных и интернациональных элементов в культуре и образовании представил

С. И. Гессен. он рассуждал, что в то время как «космополитизм отрицает народность ради человечества» и тем самым превращает его в «простую сумму индивидов», национализм «отрицает человечество ради народности, которой в жертву он готов принести и индивида» [2. С. 80]. на этом основании С. И. Гессен называл национализм изнанкой космополитизма и резюмировал: «если космополит отрывает целое от частей, то сущность националиста в том, что он отрывает часть (народность) от целого (человечества)» [2. С. 84]. Педагог указывал на наличие прямой связи между национализмом и консерватизмом. он объяснял: для националиста в его нации «все хорошо, не требует никаких изменений, все должно быть сохранено», в силу чего неизбежно «интересы государственные отождествляются с интересами узко-правительственными» [2. С. 84, 85]. С. И. Гессен постоянно возвращался к мысли об отсутствии противоречий между «народностью и человечеством»: «если нация есть коллективное лицо, соборная индивидуальность…, то она возможна через сверхиндивидуальное, в данном случае через сверхнациональное, общечеловеческое. Только пока нация не выделена, а включена в целое человечества, есть она живое творчество, обладает она своим лицом» [2. С. 94]. выражая свою гражданскую, нравственную и педагогическую позицию, ученый отстаивал необходимость синтеза в отечественной культуре и воспитании национальных и общечеловеческих черт. С. И. Гессен рассуждал: «определенность задачи дается народностью, национальной традицией как непосредственной окружающей творческой средой. Без этой включенности в традицию творчество в самом деле оказывается беспочвенным, неплодотворным, т. е. мнимым творчеством. оно живет преданием: из него исходит и его создает». Ученый убеждал своих читателей, что это прошлое делается непреходящим, это предание становится возможным «только через работу над вечными, абсолютными ценностями, через задание, в абсолютности своей выходящее за пределы отдельных наций» [2. С. 94–95]. Чеканно звучали слова педагога: «нация возможна лишь в человечестве и через человечество» [2. С. 96]. обращаясь к российскому учительству, ко всей мыслящей россии, С. И. Гессен заключал: «Причастным к общему я могу быть только через свободное развитие своих творческих сил в каком-нибудь национальном предании. вне этого свободного и естественного участия в национальном предании я не могу стать причастным и общечеловеческому. Я есмь я лишь через нацию так же, как и нация есть нация лишь через раскрывающуюся в ней человечность» [2. С. 100].

Солидарную точку зрения выражал и в. в. Зеньковский: «Любовь к родной стране – великое, но не высшее чувство. Там, где любовь к родной стране стоит выше всего, даже выше любви к истине, к добру, там растут те ядовитые цветы, которыми отравлена современная Германия, в своем узком национализме стремившаяся к порабощению других народов». в. в. Зеньковский указывал на опас- ность уклониться в воспитании молодежи в шовинизм. С тревогой ученый писал: «национальное воспитание ограничивает кругозор ребенка границами национальности и приучает видеть в национальности не только самое дорогое, но и самое лучшее явление в мире» [4. С. 88]. С другой стороны, в. в. Зеньковский, подобно С. И. Гессену, видел и пагубность космополитизма. «воспитание должно быть национальным, – заявлял ученый, – оно должно приобщать человека к исторической работе его страны, должно связывать его с родной страной и развивать сознание его долга перед своей родиной». Космополитизм осуждался в. в. Зеньковским как противоречащий христианскому идеалу братства народов. Этот идеал, констатировал ученый, «предполагает сохранение каждым народом его национальных свойств и особенностей и разрушает только те перегородки, которые мешают народам встать в братские отношения друг к другу» [4. С. 88]. Ученый надеялся, что в россии, «которая всегда одушевлялась идеалами всечеловеческого братства», задачи воспитания духа солидарности «найдут приют и оплодотворят собой нашу жизнь» [4. С. 89].

осознание связи истинного патриотизма с уважением к другим народам широко распространялось среди педагогов россии. Так, на I-м общеземском съезде по народному образованию (1911 г.) председатель Чистопольской земской управы А. А. нератов в докладе призывал «внушать, укреплять и развивать в детях самую горячую любовь и пре- данность…к своей родине, ко всему тому, что с нею связано и к той вере, в которой они родились». При этом он особо подчеркивал: «нельзя быть космополитом (мы сказали бы интернационалистом – С. н.), не будучи патриотом, и нельзя быть истинным христианином, не будучи преданным своей национальной вере» [8. С. 212]. Как видим, нератов, в отличие от Зеньковского или Гессена, не различал понятий «интернационализм» и «космополитизм», вкладывая в последнее признание равноправия всех наций и их равновеликости. но он был единодушен с этими педагогами в главном – в осуждении национальной кичливости и проповеди глубокой любви к отечеству. А. А. нератов, кстати, критически отзывался о претензиях церковных школ на обладание монополией на истинно-нравственное воспитание. всякое образовательное учреждение, полагал земский деятель, является «школой воспитания ребенка и, само собой разумеется, воспитания нравственного, так как безнравственного воспитания ни государство, ни общество допустить не могут» [8. С. 210].

взглядов А. А. нератова придерживался и в. А. невский, автор статей по внешкольному образованию. он отмечал: «Космополитические идеалы никогда не были для нас менее дороги, нежели идеалы национальные» [6. С. 94]. в. А. невский считал вредными для формирования личности патриота публикацию в отечественной прессе статей шовинистического характера, оценивая их как «призывы к национальному воспитанию, в худшем смысле этого слова, – призывы к воспитанию национальной самовлюбленности, нетерпимости и эгоизма» [6. С. 94–95]. Категорически не соглашался он с позицией С. Смирнова, выраженной в журнале «Школа и жизнь» (№ 25 за 1915 г.). С негодованием в. А. невский цитировал автора этой публикации, писавшего: «Я думаю и глубоко убежден, что детям и учащимся надо говорить и повторять именно о хороших, о привлекательных сторонах народной жизни». И, наоборот, с одобрением в. невский ссылался на мнение Г. вебера, сформулированное в сборнике «вопросы преподавания истории». в этой книге автор к отрицательным качествам личности относил «чрезмерное национальное самомнение, самовлюбленность, гипертрофированный националистический эгоизм» [6. С. 94].

Педагоги, диалектически смотревшие на взаимоотношение ценностей «патриотизм» и «интернационализм», как, например, Г. роков, полагали, что то здоровое зерно, которое содержится в понятии «национальное воспитание», квазипатриоты «стремятся посадить в такую почву, где оно неминуемо должно погибнуть» [9. С. 145]. не отрицая наличия самой проблемы, автор отмечал необходимость выяснить те задачи, которые «должно преследовать воспитание вообще и школа в частности в интересах государственности и национальности, правильно и широко понимаемых». Г. роков в статье «о национально-патриотическом воспитании» признавал: «Пока существуют нации и народы с их индивидуальными различиями, до тех пор вопрос о национальном воспитании будет не фикцией, а реальным и полным значения понятием». однако здесь же педагог справедливо указывал, что «от того, какое вложить в него содержание… будет зависеть, будет ли оно плодотворным началом, одухотворяющим здоровую воспитательную деятельность, или же, наоборот, началом болезненно ее искажающим». Г. роков предлагал педагогам развести два понятия: «национальное воспитание» и «государственное воспитание». Первое, с его точки зрения, «есть воспитание в духе нации, в духе ее языка, ее истории, ее преданий, верований и обычаев, ее культурных задач, ее духовного творческого национального начала». второе – «есть воспитание в духе государственных интересов, объединяющих, при нормальном положении национальностей, которые составляют государство, общие их политические, культурные и экономические интересы» [9. С. 145, 146]. Г. роков подчеркивал, что при осуществлении правильной национальной политики противоречия между национальным и государственным воспитанием не возникнут, поскольку в таком случае «национальные интересы совпадают с интересами государственными, история и культура каждой нации впадает как бы в общее русло, в историю и культуру государства, сохраняя свои отличительные черты» [9. С. 146]. в россии, стране, где одна нация является главенствующей, отмечал автор статьи, патриотические и национальные чувства суть не тождественные феномены. Поэтому, писал Г. роков, смешение «патрио- тизма – объекта государственного воспитания и национального чувства – объекта национального воспита-ния…недопустимо» [9. С. 147]. Тем не менее, на взгляд педагога, относительно русского народа вполне можно было говорить о едином процессе государственно-национального воспитания. Г. роков даже предложил своим коллегам принципы последнего. во-первых, он постулировал совпадение целей воспитания подрастающих поколений с целями и развитием нации. во-вторых, он отметил, что национальное воспитание должно «опираться на изучение всех особенностей национального духа и характера». И, в третьих, национальное воспитание, подобно индивидуальному, писал он, обязано решать две взаимосвязанные задачи: заботиться о физическом, материальном и моральном здоровье нации и, преследуя общечеловеческие культурные идеалы, развивать национальный гений, национальное творчество [9. С. 148].

обращаясь к анализу реального процесса национального воспитания, проводившегося в государственной школе в начале ХХ в., Г. роков называет его антинациональным, так как оно, по его мнению, противоречило интересам нации и принижало ее физические и моральные силы. российские «националисты» (роков брал последнее слово в кавычки, подчеркивая их квазипатриотизм) были, на его взгляд, озабочены исключительно интересами эгоистического национализма, чем дискредитировали идею национального воспитания [9. С. 149–150]. Предлагая посмотреть, каких «патриотов» воспитала данная школа, Г. роков называл их словами Д. овсянико-Куликовского – людьми «культурной нищеты». Привлекая себе в союзники А. П. Чехова, он писал о нарисованных великим писателем образах «хмурых, мрачных, слабых, трусливых, ничтожных людей из всяких сословий и классов» [9. С. 151].

негативно оценивая деятельность государственной школы, Г. роков подчеркивал, что для национальной идеи «нужны не автоматы, лишенные собственной воли, принудительно напичканные патриотической моралью, а живые, здоровые, самостоятельные, думающие и хорошо образованные» личности [9. С. 152]. он указывал, что национальное чувство – «не тепличное растение, требующее искусственной оранжерейной обстановки». от «искусственного жара», отмечал роков, оно только уродуется или атрофируется. Педагог с осуждением писал о циркуляре одного из высших школьных администраторов (попечителе округа), проводившем тезис о необходимости избегать сосредоточения «внимания учащихся на отрицательных литературных типах и, наоборот, возможно подробнее останавливаться на типах положительных». Тенденциозность, заключал Г. роков, является альфой и омегой «нашей педагогической мудрости по части национального воспитания» [9. С. 153]. Педагог подчеркивал, что обычная «патриотическая» программа воспитания, заботящаяся о сокрытии от воспитанника отрицательных сторон национальной жизни и стараю- щаяся «внушить ему любовь к родине одними дифирамбами всему родному и самобытному», не имеет ничего общего с истинным патриотизмом [9. С. 174].

Г. роков полагал, что лозунг «народности» вообще стал пустым звуком в устах тех, кто его провозглашал. Им нет никакого дела, делился он своими мыслями с коллегами, до психического склада, материальных и духовных запросов русского народа. в их среде, так гордящейся своим «патриотизмом», продолжал педагог, господствует извращенное представление о русском народе, «граничащее нередко с полным невежеством» [9. С. 162–163]. Касаясь содержания подлинного национально-патриотического воспитания, Г. роков отмечал, что оно должно формировать патриота и гражданина. развивая свою мысль, педагог пояснял: «Патриот, как гражданин, обязан выполнить свой патриотически-гражданский долг, не только защищая с оружием в руках свою родину от врагов, к чему сводится патриотическая мораль наших патентованных «патриотов». но он обязан, кроме того, неустанно и честно стремиться к удовлетворению всех нужд народной массы (курсив наш – С. н.), этого главного оплота нации, чтобы тем самым стремиться к установлению ее истинного, а не кажущегося могущества» [9. С. 174]. в интересах обеспечения решения этой задачи, делал вывод роков, «не только не следует скрывать от молодежи многочисленных изъянов русской действительности, но, наоборот, нужно все эти изъяны…откровенно и правдиво показывать» [9. С. 175].

резюмируя цель национальногражданского воспитания, Г. роков писал: «не забывая собственных выгод и прав и собственных национально-эгоистических задач, нация, а также и ее молодые поколения вместе с тем могут научиться уважать права других наций и по достоинству ценить общие, выше всех стоящие интересы мира, прогресса, культуры, духовного творчества и социальной справедливости (выделено нами – С. н.)».

в качестве квинтэссенции собственного взгляда на соотношение задач национального и интернационального, общечеловеческого воспитания Г. роков утверждал, что «молодые поколения могут воспитать в себе живое стремление к тому, чтобы национальный вклад в это общечеловеческое достояние, в это хранилище самых святых упований человечества на лучшее будущее соответствовал величию и славе родины» [9. С. 178].

Педагоги, не противопоставлявшие патриотизм интернационализму, считали, что современные им неославянофилы, как и их старшие единомышленники середины XIX в., строили свои размышления не на реалиях, а на романтическом образе россии, ими же и нарисованном. Так, замечательный русский педагог в. П. вахтеров с легкой иронией писал: «…есть на руси целая школа, которая учит, что простой “русский народ”, не заражённый европейскими влияниями, представляет совершенство, что в основе всех его духовных и нравственных качеств лежит глубокая религиозность,

................................................................215 внедренная в него православием… в числе сторонников этих взглядов много людей, пользующихся большой известностью, – талантливых, искренних, убежденных. Тем не менее, это воззрение легче сформулировать, чем доказать» [1. С. 311].

Педагоги, видевшие взаимообусловленность истинного патриотизма и интернационализма, настаивали, что «почвенники» начала ХХ в. оказались лишены той широты и глубины мысли, которая была присуща их предтечам. Автор статьи в «Педагогическом листке», приуроченной к 50-летию со дня смерти А. С. Хомякова, писал, что национализм «отца славянофильства» был «высшего порядка». Как и Достоевский, говорилось далее, «он ставил целью для себя…не превозносить черты русской народности, унижая таковые в народностях других, не петь хвалы россии в духе так называемого «квасного патриотизма», но выяснять труднейшие задачи и цели, какие лежат на пути народной жизни по особенностям духовной структуры народа и его жизненных судеб» [7. С. 474].

Педагоги, бывшие противниками национальной кичливости, решительно не желали «отдавать» в качестве знамени консервативно и националистически настроенной части педагогического сообщества такую авторитетную и знаковую фигуру, как К. Д. Ушинский. не случайно А. Лебедев в статье 1910 года «Педагог русских педагогов – К. Д. Ушинский» взывал к имени основоположника отечественной педагогической науки, когда писал резко кри- тические строки о положении дел в области обучения и воспитания подрастающих поколений. Слова К. Д. Ушинского «Света, побольше света», произнесенные великим ученым за четыре часа до смерти, Лебедев сделал нервом собственной статьи. оценивая позицию государственных структур в деле образования народа в начале ХХ в. как отход от заветов Ушинского, он заявлял: «могилой веет от нашей школы, которая должна быть источником жизни и света. Тяжелый гнет бумажного дракона больно чувствуется повсюду… Сушит живую мысль, охлаждает пыл, сковывает волю» [7. С. 579]. По сути, автор выражал мысль, разделявшуюся его единомышленниками: россии нужна не консервация сложившихся «национальных» форм список

• 1.    вахтеров, в. П. Избранные педагогические сочинения / в. П. вахтеров. – м. : Педагогика, 1987. – 400 с.

• 2.    Гессен, С. И. Избранные сочинения / С. И. Гессен. – м. : российская политическая энциклопедия (роСПЭП), 1998.– 814 с.

• 3.    Дмитриев, н. национальная школа / н. Дмитриев. – СПб., 1913. – 185 с.

• 4.    Зеньковский, в. в. Педагогические сочинения / в. в. Зеньковский. – Саранск: Крас. окт., 2003. – 808 с.

• 5.    модзалевский, Л. н. очерк истории воспитания и обучения с древнейших до наших времен / Л. н. модзалевский. Ч.II. – СПб, 1899. – 605 с.

• 6.    невский, в. А. Сборник статей по внешкольному образованию / в. А. невский. – Пг.: Задруга, 1917. – 168 с.

• 7.    Педагогический листок: журнал для воспитателей и начальных учителей. – м., 1910. – 195 с.

• 8.    Первый общеземский съезд по народному образованию 1911 года: Доклады. – Т. 2. – м. : Типография вильде, 1912. – 802 с.

• 9.    роков, Г. воспитатели, школа и молодое поколение: Педагогические очерки / Г. роков. – м. : Тип. т-ва И. Д. Сытина, 1910. – 193 с.

• 10.    Стоюнин, в. Я. Педагогические сочинения / в. Я. Стоюнин. – СПб., 1892. – II, 567. – 36 с.

• 11.    Шеховская, н. Л. К. Д. Ушинский и н. А. Бердяев: духовность как нравственная основа личности / н. Л. Шеховская // Педагогика. – 2002. – № 5. – С. 77–82.

и методов воспитания, а интенсивный поиск нового.

Думается, в споре консерваторов-националистов и их оппонентов истина была на стороне последних. выразим убежденность, что напрасным было и обращение консерваторов к авторитету основателя российской педагогической науки К. Д. Ушинского. ему отнюдь не были присущи апология сложившейся системы образования, боязнь инновационных подходов. в его работах мы нигде не найдем чванливой гордости ура-патриота, но обнаружим немало размышлений о двойственности русской души, русского национального характера [См. подр.: 11. С. 77–82]. Хочется надеяться, что именно эти мысли великого педагога станут созвучны чаяниям российского педагогического сообщества начала III тысячелетия.

литературы