"Документы и материалы по истории Мордовской АССР" как источник по средневековой истории мордовского народа

В 1932-1952 гг. в Саранске учеными Мордовского института языка, литературы и истории при Совете Министров МАССР (ныне Научно-исследовательский институт гуманитарных наук при Правительстве Республики Мордовия) совместно с сотрудниками Института истории Академии наук СССР Б. Д. Грековым и В. И. Лебедевым были подготовлены и изданы несколько томов. В них были включены разноплановые источники, которые содержат ценные сведения об истории мордовского народа начиная с первых веков нашей эры и кончая серединой XX столетия. В частности в первом томе данного издания собраны материалы по средневековой истории мордвы. Здесь опубликованы результаты раскопок археологических памятников древней и средневековой мордвы, отрывки из русских летописных источников, а также произведений устно-поэтического творчества мордовского народа. В первый том также вошли извлечения из документов русского делопроизводства, которые характеризуют политическое, экономическое и социальное развитие мордовского края с середины XVI до конца XVII века. Особый интерес представляет подборка записок иностранных путешественников XIII – XYII вв., в которых отражены различные стороны жизнедеятельности населения мордовских земель [2].

Первым в ряду подобных документов можно отметить отрывок из сочинения готского историка VI века Иордана, которое называется «О происхождении и деяниях гетов» или «Getica». В этом сочинении автор перечисляет названия многочисленных племен Восточной Европы, которые согласно его высказыванию были подчинены готскому королю Германариху. Среди этих народов Иордан упоминает и народ «mordens»: «Покорил же он племена: гольтерскифов, тиудов, инаунксов, васина-бронков, меренс, морденс , имнискаров, рогов, тадзанс, атаул, навего, бубегенов, колдов» [2, с. 20]. Уже одни из первых исследователей труда Иордана немецкие учены Т. Моммсен и К. Мюлленхоф в своих комментариях идентифицировали данный этноним с мордвой. С ними согласились и многие другие ученые. В частности данную точку зрения разделял академик Б. А. Рыбаков. Он писал: «Морденс - несомненно мордовские племена, расселившиеся по нижней половине Оки и на Волге в районе Нижнего Новгорода (сов. Горького) и далее вниз примерно до района верховий Хопра и Медведицы» [ 7, с. 22 ] .

Следующим документом рассматриваемого нами сборника является извлечение из трактата византийского императора Константина VII Багрянородного «Об управлении империей». Он был написан в 948-952 гг. В нем император Константин, описывая расстояние, которое нужно преодолеть от границ Византии до территории, населенной печенегами, упоминает страну «Мордиа»: «Пачинакия (Печенегия) отстоит от Узии и Хазарии на пять дней пути, от Алании - на шесть дней, от Мордии (область, где проживала мордва) - на десять дней, от России - на один день...» [2, с. 22]. Таким образом, византийцам была известна примерная территория проживания мордовского народа. Это дает повод утверждать, что мордовское общество на тот момент было достаточно развито, оно имело контакты с другими народами и государственными образованиями.

В рассматриваемом нами сборнике документов помещен также фрагмент из записок венгерского монаха-доминиканца Юлиана, совершившего несколько путешествий на восток с целью поиска Великой Венгрии, которая являлась прародиной венгров и обращение проживающего там населения в христианскую веру. Во время своих поездок монах побывал на территории, где проживала мордва, о которой он неоднократно сообщает в своих заметках.

Одно из своих путешествий Юлиан совершил в 1236 г., т.е. непосредственно пред вторжением монголо-татар в Восточную Европу. Следующее его путешествие произошло летом-осенью 1237 г., т.е. во время их нападения. И хотя Юлиан непосредственно не наблюдал это событие, но он много слышал о нем от участников данного события. Таким образом ценность сведений венгерского монаха состоят в том, что они помогают проследить обстановку в мордовском крае накануне и во время нападения монголо-татар. Одной из основных проблем, о которой пишет Юлиан в своих сообщениях, являются вопросы вероисповедования. Он несколько раз подчеркивает, что мордвины являются язычниками, чем, по его мнению, была обусловлена их жестокость: «у них считается никуда негодным тот, кто не убил много людей» [2, с. 181]. В связи с этим он полагает, что мордва должна быть обращена в христианство, причем сделать это должны католические священники. Данную позицию он пытается внедрить в сознание своих читателей посредством высказываний князя Владимиро-Суздальской Руси, к которому якобы обратились мордва с просьбой о крещении. Но князь, по словам Юлиана, ответил, что «это не его дело, а римского папы, и что приближается время, когда все принуждены будут принять веру римской церкви и подчиниться ее власти...» [2, с. 181]. Эти сведения практически все исследователи считают недостоверными. Дело в том, что ни в одном из русских источников того времени нет никаких упоминаний об этом событии, которое было бы знаковым для процесса распространения христианства среди народов Восточной Европы. Кроме того, Владимиро-Суздальские князья были апологетами православия и не могли говорить о преимуществах католической веры в деле христианизации живущих с ними по соседству народов.

К XIII в. относятся еще два документа, представленные в сборнике. Авторами их являются Плано Карпини и Гильом де Рубрук, которые являлись послами от западноевропейских правителей к монголам. Плано Карпини в своей «История монгалов, именуемых нами Татарами» в основном пишет о территории расселения мордвы: «С севера же к Комании, непосредственно за Руссией, Мордвинами и Билерами, то есть великой Булгарией, прилегают Баскарты, то есть великая Венгрия…» [2, с.182]. Надо отметить, что автор довольно точно определил географическое положение мордовских земель. В дальнейшем эти данные воспроизводились во многих западноевропейских трудах, посвященных описанию Российского государства.

Что касается сведений представленных Гильомом де Рубруком, то они гораздо обширнее и дают представление о различных сторонах жизнедеятельности мордвы. Во-первых, Рубрук отмечает бинарную структуру мордвы. Он пишет, что на ее территории: «живут два рода людей, именно: моксель, не имеющие никакого закона, чистые язычники… Сзади них живут другие, именуемые мердас, которых латины называют мердинис, и они – саррацины...» [2, с. 182]. Как видно из этой цитаты автор не только приводит термины, которыми он обозначает две этнические группы мордвы: моксель (moksel) и мердинис (merdas) (большинство ученых идентифицируют их с мокшей и эрзей), а также указывает на их конфессиональные отличия. Мокшу он называет «чистыми» язычниками, а эрзю – «саррацинами», т.е. мусульманами. С последним утверждением не согласен Н. Ф. Мокшин, который считает его ошибочным. Хотя возможно, что часть эрзянского населения, особенно его феодальная верхушка, зависимая от булгар, восприняли ислам.

Отмечал Рубрук и отдельные моменты, связанные с завоеванием мордовского края монголо-татарами. В частности он пишет об участии мокшанских воинов в походе монголов в Центральную Европу и гибели во время этого похода в Германии мокшанского князя. В. К. Абрамов в одной из своих книг считает, что этим князем был Пуреш или его сын [1, с. 47]. Упоминания о них встречаются в русских летописях во время описания походов ВладимироСуздальских князей на мордву (вероятнее всего эрзю), во главе которых стоял князь Пургаз [2, с. 125-126]. В.К. Абрамов основывает свое предположение на высказывании Юлиана, который, как уже указывалось выше описал нападение татаро-монгол на поволжские земли в 1237 г. и сообщал, что они захватили, в том числе и «царство морданов. Там было два князя: один князь со всем народом и семьей покорился владыке татар, но другой с немногими людьми направился в весьма укрепленные места, чтобы защищаться, если хватит сил» [4, с. 85-86]. По мнению В.К. Абрамова именно мокшанский князь (Пуреш или его сын) покорился татарам. Это было вызвано тем, что мокшанские земли, расположенные преимущественно в лесостепной зоне, были более доступны для конного монгольского войска в отличие от эрзянской территории, которая была покрыта густыми лесами. В связи с этим мокшанское войско во главе со своим князем, являвшемся вассалом монгольского хана, вынуждено было участвовать в походе Батыя в Центральную Европу [1, с. 45-46].

Сочинение Г. де Рубрука дает представление и о некоторых видах налогов, которые мордовское население должно было платить монголо-татарам. Он сообщает: «Из Руссии, из Мокселя , из Великой Булгарии и Паскатира, то есть Великой Венгрии, из Керкиса (все эти страны лежат к северу и полны лесов) и из многих других стран с северной стороны, которые им (татарам) повинуются, им привозят дорогие меха разного рода, которых я никогда не видал в наших странах, и в которые они одеваются зимою...» [2, с. 182]. Из этого отрывка ясно, что одним из занятий мордвы была охота на пушного зверя. Далее Рубрук сообщает, что «В изобилии имеются у них свиньи, мед и воск, драгоценные меха и соколы». Судя по этим высказываниям можно сделать вывод, что хозяйственный уклад мордвы в данный период включал в себя, кроме охоты, такие традиционные для населения лесного края занятия как бортничество и животноводство. Эти данные Рубрука подтверждаются и другими источниками, в частности археологическими материалами [3].

Источники XV века представлены в рассматриваемом сборнике извлечениями из книги венецианского купца и дипломата Иосафат Барбаро о его путешествии в город Тану, который находился на побережье Азовского моря. Со своими товарами он побывал и в Поволжье, где узнал о народе «Moxia», то есть «мокше». Его сочинение интересно тем, что он впервые 4

описал один из религиозных обрядов мордвы, а именно жертвоприношение лошади [2, с. 183]. Надо отметить, что подобный обычай существовал у мордвы довольно долго, вплоть до начала XX в. В течение года проводилось несколько молений о здоровье и размножении лошадей и до закрепления в быту народа норм православия на них обязательно забивали в жертву богам жеребенка или взрослое животное. Это было связано не только с почитанием дохристианских божеств, но и с большим значением этого животного в хозяйственной жизни. Образ коня играл заметную роль в ритуалах, связанных с плодородием, с магией урожая, а так же, как и у других финно-угров, он выступал в качестве оберега от злых сил [5, с. 49].

В XVI веке появляются сочинения, в которых приводятся не отдельные сведения о России, а обобщенное описание нашей страны и населяющих ее народах. Одним из таких сочинений является книга австрийского политика и дипломата Сигизмунда фон Герберштейна «Записки о Московии», которая увидела свет в 1549 году. В этом сочинении автор неоднократно упоминает о территории, где проживает мордва, стараясь при этом точно определить ее местоположение: «...К востоку и югу от реки Мокши встречаются огромные леса, в которых живет народ мордва, который имеет особый язык и подчинен государю Московии... Народ мордва живет у Волги, ниже Нижнего Новгорода, на южном берегу. Они во всем похожи на черемисов, за исключением того, что дома встречаются у них гораздо чаще. И здесь да будет конечный предел нашего отступления и Московской державы!...» [2, с. 183184].

В связи с тем, что сам С. фон Герберштейн не посещал территории населенные мордвой, его сведения о народном быте довольно кратки. Хотя он отмечает несколько интересных моментов. Например, австрийский дипломат пишет о состоянии военного искусства у мордвы: «это очень сильные люди, ибо они часто храбро отражали от себя даже разбои татар, почти все они пехотинцы, замечательны своими длинными луками и отличаются опытностью в стрельбе» [2, с. 183-184]. Некоторые исследователи, которые занимались анализом данной книги С. фон Герберштейна, полагают, что возможно он сам лично видел мордовских воинов в Москве и поэтому смог точно описать их вооружение и методы ведения боя [7, с. 95]. Также интересным моментом является то, что С. фон Герберштейн подметил сходство между мордвой и марийцами: «они во всем похожи на черемисов» [2, с. 184]. Надо отметить, что «Записки о Московии» были очень популярны в Западной Европе и именно благодаря этой книге многие познакомились с политическим, социальным и национальным устройством тогдашнего Российского государства.

Среди сочинений XVI в., в которых содержатся сведения о мордве, можно также назвать произведениях двух англичан А. Дженкинсона и Д. Флетчера. А. Дженкинсон в 1558 г. он совершил путешествие по Волге, в результате чего и появились его записки. В них есть 5

сведения и по мордовскому краю. Так как А. Дженкинсон был представителем английской Московской компании, он определял наиболее выгодные торговые пути в Персию, поэтому он тщательно отмечал все наиболее интересные с этой точки зрения пункты на своем пути. Он записывал их координаты, расстояние между ними и т.п. А. Дженкинсон попытался определить и местоположение территории населенной мордвой. Он пишет: «Продолжая таким образом наше путешествие, мы достигли 25 мая другого замка, называемого Чебоксары, в 16 лигах от Василь-города; он остался по правую руку от нас. Окрестная страна называется мордва... » [2, с. 184].

Кроме указания на территорию проживания мордвы А. Дженкинсон приводит сведения о политическом положении мордовского народа и его религиозных воззрениях: «...ее жители исповедовали языческую веру; теперь, будучи покорены нынешним русским царем, они по большей части крещены, но живут в лесах и пустынных местах без городов и жилищ...» [2, с. 184]. То есть он связывает факт вхождения мордовских земель в состав Российского государства с процессом ее христианизации.

Более подробные сведения о религиозных обрядах мордвы приводит в своем сочинении «О государстве Русском, или Образ правления Русского царя (обыкновенно называемого царем Московским) с описанием нравов и обычаев жителей этой страны» другой англичанин Д. Флетчер. Он ошибочно впрочем, как и многие другие европейские путешественники, относил мордву к татарам. В его записках отмечается, что «... татары мордовские... своими обычаями, так и странным образом жизни, отличаются от всех прочих» [2, с. 184]. Флетчер довольно подробно описывает погребальные обряды мордвы: «Если у кого из них умрет его приятель, то он убивает своего лучшего коня и, содрав с него шкуру, несет ее на длинном шесте впереди покойника на кладбище» [2, с. 185]. О данном обычае, сохранявшемся у мордвы и позже, довольно часто писали различные авторы вплоть до начала XX в. Например И.К. Смирнов в своей статье о мордве Пензенской губернии отмечал, что шкуру жертвенной лошади клали на могилу, вешали на могильный столб или кладбищенские деревья. Позже ее стали продавать и на вырученные деньги покупали котел для браги, который назывался стариковым (то есть котлом предков) [6, с. 6].

Подводя итог всему сказанному, следует сделать вывод, что «Документы и материалы по истории Мордовской АССР» являются серьезным вкладом в создание научной базы историографии мордовского народа. Сборник содержит много ценных источниковедческих материалов, которыми до настоящего времени пользуются исследователи истории и культуры мордвы.