Довузовский фрагмент образования

Совершенно ясно, что речь идет об образовании как целостной системе с четко отлаженными механизмами функционирования ее составляющих. В современных условиях вряд ли корректно говорить о сложившейся системе образования, имеющей рельефный профиль, дающий возможность диагностировать определенный тип образования. Образовательная ситуация представляет собой мозаичное поле идей, взглядов, осколков оценок, традиций, характеризуется сосуществованием различных типов учебных заведений. Современные изменения в системе образования можно интерпретировать как самоцель, что ведет к забвению того, что сама система образования может быть лишь средством для бесконечно превосходящей ее цели, а именно формирования цельной картины мира, раскрытия смыслополагающих основ бытия, обеспечения преемственности культуры. Проблема создания целостной системы образования, преодоления фрагментарности образовательного поля, частичные изменения в котором абсолютно неэффективны, требует особого фундаментального анализа, поэтому в данной публикации ограничимся ее констатацией. Для нас важна такая характеристика со

Позиция же большинства современников, мне кажется, выражается вопросом, и форма вопроса, пока нет полного ответа, может быть только временной; и, пожалуй, единственный облик, который он с достоинством может носить, — это действительно фрагмент.

Макс Фриш

временной образовательной ситуации, как постоянный поиск инноваций и смена полезностей.

Процесс диверсификации (создания разных типов учебных заведений), присущий первым годам рыночной экономики, постепенно сменяется повышением поисково-творческих, эвристических начал в образовании, что обусловливает необходимость критического анализа, сепарацию имеющегося опыта функционирования различных видов учебных заведений, в том числе и тех, что осуществляют функцию довузовского образования (лицеи, гимназии, колледжи, школы). Парадокс заключается в том, что в стране немыслимое количество образовательных учреждений всех типов и видов, а по статистике около 3 млн детей школьного возраста не сидят за партами.

Рефлексия современной образовательной ситуации фокусируется главным образом на анализе состояния рынка высшего образования, видах образовательных услуг, предлагаемых абитуриентам В этом контексте рассматриваются и проблемы довузовского образования, в частности проблема его субъектов, перехода к более перспективному рынку потребителей. Не подвергая сомнению значи-

мость и важность данной темы, тем не менее отмечу непопулярность и другого очень важного аспекта: содержательного анализа различных учреждений довузовского образования, их стратегий и тактик, предлагаемого ими набора образовательных, воспитательных, социальных маршрутов. В целом в России сложился государственный стандарт образования, тем не менее отмечаются мозаичность и фрагментарность в его реализации в рамках функционирующей системы.

Динамика отношения к различного рода формам довузовского образования включает широкий диапазон суждений на шкале «приятие — неприятие»: актуализация негативных стереотипов (особенно со стороны образовательной бюрократии, что, по-видимому, помогает ей сохранить групповую идентичность), полная индифферентность, «зона молчания» вокруг проблем довузовского образования и, наконец, излишняя рекламная шумиха с целью создать престижный имидж, неумеренный восторг и безудержное восхищение теми или иными инновациями. Последнее приводит к акцентологическому повышению статуса какой-либо формы, провоцирует выбор образовательного учреждения на основе модных представлений и эмоциональных порывов.

В образовательном поле происходят постоянные инверсионные повороты — от одной крайности к другой. А между тем, как я полагаю, система среднего образования в массе своей сильно деградировала в силу ряда причин, среди которых — тяжесть внутреннего положения страны. Режим выживания явно не способствует росту интереса к образовательным проблемам, а ведь именно образование выступает как гуманистическая мера социальных процессов, как нравственная мера жизни. Само понятие «образование» нередко воспринимается не как аналитическое, а как синоним чего-то иного и принципиально прошлого, которое все еще существует в настоящем.

Молодежь рассматривает образование, образовательные институты и отношения преимущественно как анахронизм, символ уходящего времени, изуче ние которых может в лучшем случае иметь лишь познавательный интерес. Власть силы пока не уступает место ни власти закона, ни власти знания. Социальная роль образования становится все более невразумительной. Активизация образовательных проблем происходит, кдк правило, с появлением «горячих» тем, фиксирующих неблагополучие в данной социальной сфере. Не создано новых долгосрочных стратегических ориентиров, кроме наращивания объема знаний, компьютеризации и ориентации на языковую подготовку. «Всплывшие» концепции образования не содержат функционально полезной компоненты — воспитательной, представляющей мощный ресурс развития личности. Экспансия образовательного поля — широкий выбор вузов и видов образовательных услуг — не снимает вопроса о качестве выполнения различными образовательными учреждениями своего непосредственного предназначения.

На мой взгляд, наступило время гармонизации опыта институтов довузовского образования, предполагающее объективный, взвешенный анализ, ведущий к сплаву своего и чужого опыта. Необходимы осознание как ограниченности, так и позитивных возможностей различных вариантов довузовского образования, стратегия интеграции фактологического материала, что поможет выработать механизм эффективного принятия решения о выборе образовательных маршрутов.

Полагаю, что нелишним было бы и уточнение существующей в нашей повседневности терминологии. Лицеи, гимназии, колледжи, школы — что фиксируют эти номинации, какие различия скрываются за ними? Это остается непонятным не только для простого обывателя, но и для специалистов, профессионалов.

Осмысление приведенных вопросов затормозилось на уровне констатации рельефно обозначившейся тенденции дистанцирования от унифицированной государственной школы, мотивирующей стремление к одинаковости и единообразию, считающей своей задачей подготовку человека как элемента обширной безличной механики, как средства техни- ческого и социального прогресса. На этом уровне мы имеем дело со скольжением в плоскости синонимии (одно означаемое имеет разную номинацию). Причем выбор терминологии связан, по моему мнению, с эстетическим мотивом, с личностно окрашенной ассоциацией и экспрессией. Может быть, эта терминологическая путаница — результат целенаправленных волевых усилий как способ увеличения зоны некомпетентности и свободы маневрирования? Как долго и кропотливо, например, обсуждаются медицинские термины, нуждающиеся в конвенциональном согласии экспертов, — ведь под угрозой жизнь человека, его здоровье. Здесь также речь идет о жизни человека, о векторном направлении его социального становления, однако до сих пор существует нежелательная многозначность как «плана выражения», так и «плана содержания» образования.

Хочу сфокусировать внимание на такой модели довузовского образования, как лицей-интернат. Он представляет собой Дом для учащихся, где они получают довузовскую подготовку и одновременно проводят свой досуг, приобщаются к взрослой жизни с сопутствующими ей рисками упущенных возможностей. Конечно, это не тот «лицейский союз», который мастерски воспет АС. Пушкиным и о котором В.И. Новиков справедливо говорит как об уникальном явлении не только в биографии Пушкина, но и в духовной жизни России XIX в.: «Лицеисты первого (пушкинского) выпуска представляли собой “верный круг“ друзей, несмотря на то, что жизненные дороги впоследствии далеко их развели. Одни (Горчаков, Корф) сделали блестящую бюрократическую карьеру, другие (Пущин, Кюхельбекер) долгие годы провели в Сибири. Но сознание “единой семьи“ каждый из них сохранил до последнего дня» (Новиков В.И. Культурные контексты этики Пушкина И Общественные науки и современность. 2001. № 6. С. 183). Тем не менее важным моментом здесь выступает смысловая нацеленность деятельности лицея, а именно: стать мастерской образования духа, преодолевающего социальную однобокость и неравенство через формирование нравственных жизненных принципов, воздвижение в душе каждого ученика «внутренней церкви».

Лицей-интернат — сложная организация довузовского образования, вынужденная адаптироваться к особенностям среды ее обитания для реализации своих целей в этой среде. Сущность данного процесса — совокупность структурных, функциональных и системных изменений в организации. Замечу, что удачная новация в образовательной сфере есть итог скрупулезного социального конструирования, хотя и не исключающего, конечно, дело случая. В качестве основополагающего принципа организации нашей деятельности мы взяли культуроцентристскую парадигму современной науки, в рамках которой вопрос об основаниях тех или иных общественных явлений перемещается из экономического контекста в социокультурный. Люди производятся, воспроизводятся и социализируются в определенной социокультурной среде. Очевидным становится то, что адаптивность учебных учреждений в значительной степени зависит от того, насколько полно учитываются особенности социокультурного контекста.

Л.Г. Ионин рассматривает набор показателей, фиксирующих особенности полистилистического типа культуры, характерного, по его мнению, для современной России:

— «деиерархизация, которая важна в нескольких отношениях: а) как отсутствие иерархии экспрессивных средств культуры; б) как неприятие сакрального доктринального ядра, служащего критерием оценки любых социокультурных явлений; в) как отказ от особо отличаемой группы бюрократов, так называемых творцов культуры;

— деканонизация, означающая смешение жанров и стилей;

— неупорядоченность, нарушающая пространственно-временной порядок реализации культурных явлений;

— детотализация, которая лишает культуру какого-либо видимого воспринимаемого единства;

• —    включение, означающее максимум культурной терпимости;

• —    диверсификация, предполагающая разностороннее развитие, когда возникают и складываются все более сложные системы взаимодействия традиций, культурных стилей, образов жизни;

• —    эзотеричность; появляются эзотерические группы с собственной сакральной доктриной, со своей символикой и иерархией;

• —    негативность; отрицание или равнодушное непризнание существующего социально-культурного порядка;

• —    ателеология, сопровождающаяся отказом признать какую-либо цель развития культуры, общества, цель жизни» (Ионин Л.Г. Культура на переломе (механизмы и направление современного культурного развития в России) //Социс. 1995. № 2).

Инсценирование Л.Г. Ионин определяет как один из механизмов становления новых культурных форм. Это ситуация, при которой презентационная оболочка обретает важнейшее значение.

В качестве показателей эффективности адаптивной стратегии мы рассматриваем не только изменения в содержании образования, в образовательных технологиях и методах, а также в воспитательных практиках, но и то, как они представлены в презентативных дискурсах. Речь здесь идет как о рекламе, так и о традициях, представляющих один из основных социокультурных элементов образовательного поля. Они обусловливают степень восприятия универсальных норм и целей образования. Хотя традиция в основе своей довольно консервативна, но и она, тем не менее, подвержена процессам изменения, развитию (например, традиция организации бытовой сферы, досуга, межличностных отношений).

Важным механизмом выживания нашего учебного заведения является определенный стиль, сопровождаемый неким кодексом норм, предписаний, внутренних легенд и традиций. Стиль лицея определяется специфичной мифологемой «образовательной романтики»: обучение в виде метафоры путешествия, раздвигающего горизонты видения жизнен ных проблем с необходимым погружением в «предания старины глубокой». Поэтому лицей-интернат — это и современная форма довузовского образовательного учреждения, и способ поведения, и канал движения, и форма отношений.

В условиях конкуренции на рынке образовательных услуг, стереотипности мышления, фиксирующей приоритет традиционных школ, лицей нуждается в сильном менеджменте. Основное направление маркетинговой стратегии лицея-интерната— ориентация не на массовый охват конъюнктуры рынка образовательных услуг, а на определенный сегмент потребителей. Последний включает в себя два типа групп:

• 1)    традиционные группы рационального выбора;

• 2)    группы риска.

Рассматриваемая образовательная структура сориентирована в первую очередь на тех детей и родителей, которым присуща высокая степень развития субъектной позиции в принятии решений относительно образования. Иначе говоря, эта структура удовлетворяет потребности тех людей, которые планируют профессиональное будущее молодого человека, осуществляют выбор жизненного проекта на основании рациональных решений и соображений, а не на основании смутных эмоциональных предпочтений или руководствуясь популярной «философией благополучия»: чем «пузатее» твой кошелек, тем благосклоннее к тебе фортуна. В данном случае отмечаются серьезность, потребность в истинности и надежности знаний. Для детей и родителей обучение в лицее является стратегическим выбором, учитывающим, что учебное заведение дает максимальные возможности для наращивания культурного капитала, прежде всего через образование и воспитание молодого поколения.

Наше социологическое исследование, которое носило разведывательный характер и осуществлялось методом полуфор-мализованного интервью с семьями, было ориентировано на субъективную информацию (оценочные характеристики, эмоциональные отношения) и пред- полагало применение качественного секвенционного анализа. Результаты показали, что выбор лицея среди других форм довузовского образования — это, как правило, осознанное решение, непосредственно связанное не только и не столько с материальными средствами, сколько с традициями семьи, привычными практиками, передаваемыми следующему поколению как нечто само собой разумеющееся. В подавляющем большинстве случаев лицей (технического профиля) предпочитают дети из семей, где привита любовь к техническому творчеству, где родителям, бабушкам и дедушкам привычна практика технического конструирования, где образование рассматривается как самоценность (в отличие от ситуации, когда знание признают, но не ценят). Ответы родителей могут быть интерпретированы как реализация их интенций на самовоспроизводство статусных позиций, их убеждений в том, что образование есть превращенная форма социальной мобильности, важнейшая составляющая престижа. Кроме того, в таких семьях господствует рациональная «власть денег», когда деньги важны в первую очередь как средство для инвестиции в творческие способности нового поколения, а не для «упоения» вещами, услугами.

Лицей — это механизм, обеспечивающий сокращение дистанций в социальном пространстве, которые проистекают из неравенства в распределении образовательного капитала в городской и сельской местности. Законы урбанизированного общества неправомерно проецируются на сельские сообщества, на село и сельское хозяйство механически переносятся городские и индустриальные стандарты. Таким подходам присуща общая черта: «децентрация субъекта» села, т.е. вынесение за скобки вопроса об автономии и своеобразии крестьянства, соотнесение его действий с некоторой «надындивидуальной логикой». Социальные практики, базирующиеся на такого рода теоретических посылах, повлекли за собой отрицательные социальные и экономические последствия. Стало очевидным, что крестьянство как единственно продуктопроизводящий слой занимает свою особую нишу, без которой само общество невозможно, а сельское хозяйство представляет собой амальгаму производственных, социально-демографических, биологических процессов. Постепенно приходит осознание необходимости формирования теории развития села и крестьянства с позиции внутренней логики их воспроизводства. В последние десятилетия в развитых странах идет интенсивный процесс формирования научного направления — крестьяноведения, которое призвано, кроме всего прочего, придать объективным тенденциям раскрестьянивания характер научно управляемого процесса при одновременном поиске перспективных моделей трансформации крестьянской жизни, уклада и производства применительно к динамике мирового развития.

Для детей из сельской местности, из семей скромного положения и достатка поступление в высшее учебное заведение сейчас — дело нелегкое; очень недешевы по нынешним временам услуги репетиторов. Лицей же за доступную плату обеспечивает углубленную образовательную подготовку для дальнейшего обучения, в определенной степени нивелируя социальную селекцию учеников, в основе которой лежит пространственная сегрегация, минимизирует конкуренцию за доступ к высшему образованию среди городских и сельских жителей, т.е. служит одной из разумных образовательных альтернатив для способных выходцев из сельской местности.

Лицей выступает и механизмом, смягчающим Ограничение среды в отношении инвалидов. Образование для инвалидов требует организации среды в социально-техническом плане (подъездные пути и приспособления для инвалидов, транспортные средства для посещения необходимых центров обслуживания) и особой атмосферы терпимости, внимания, заботы, специальных навыков у педагогического персонала.

Маркетинговая стратегия нашего лицея включает и такой важный компонент, как демографическая экспертиза. Она предполагает учет перспективных изме- нений демографической ситуации. Так, прогнозируется исчезновение конкурса в вузы в среднем по стране, что означает резкое уменьшение финансовых потоков со стороны абитуриентов и платных студентов. Все это требует действенной конкретизации планов и целевых установок в деятельности лицея. Мы рассматриваем возможность новых стратегий, связанных с идеей непрерывного образования.

Приоритетной становится высокая степень образования, вызванная новыми обучающими технологиями, например дистанционным обучением, а также интенсивным информационным обменом на международном, региональном и национальном уровнях. Использование компьютеров, компьютерных сетей — императив для квалифицированности и профессионализма персонала лицея-интерната. Даже архаичные системы передачи информации во времени (с помощью кипу —- связок разноцветных шнурков с узелками у инков, полупиктографи-ческого письма у ацтеков) и в пространстве (служба гонцов-часки у инков) подразумевали наличие определенных знаний, умений и навыков. Современные средства массовой коммуникации требуют особых умений по осуществлению селекции и компрессии информации.

Лицей-интернат — ключ к будущему, открывающий маршруты профессиональные и социальные. Попытки самостоятельного плавания в силу недостаточности знаний, умений, навыков часто приводят к тому, что молодые люди просто тонут, так и не найдя нужных ориентиров. В лицее маршруты представляют собой направленные путешествия. Главный итог — построение собственных маршрутов, а это уже весомый аргумент в пользу британского идеала широко образованного «джентльмена». С этой целью используется такая учебная дисциплина, как «Введение в акмеологию», формирующая представление о высших профессиональных и творческих достижениях. Диапазон пригодности для каждого ученика должен быть соотнесен только с вершинами достижений, а не со среднестатистическими показателями. Вырисовывается перманентная цепь целевых устремлений, каждое из которых представляет собой покорение новой вершины. Полагаю, что обучение — это рискованное путешествие по изрезанному ландшафту науки с болезненными падениями, ушибами и в то же время неустанным движением наверх, к познавательным истинам. При этом настаиваю очень категорично — никаких вербальных «ярлыков». Ведь это просто крюк, которым мы «зацепляем» личность и не даем ей возможность расправить крылья, почувствовать свои возможности.

Платон говорил, что воспитание, как и прядение, является царским искусством. По аналогии с прядением, воспитание как объяснительный принцип мира, связывающий технологию, магический опыт и мировоззрение в рамках одной культуры, предъявляет самые высокие требования к своим субъектам. Эволюция передаваемых версий воспитания, напластование данных в конечном счете отвергаются в пользу контекста, включающего в себя разнообразные факторы, выступающие с точки зрения социокультурных значений, а не в объективированной форме.

В основе деятельности нашего учебного заведения лежит принцип приоритетного понимания довузовского образования как системы посредничества между культурами взрослых и детей (эта идея сформулирована Б.Д. Элькониным).

Н. Элиас отмечает, что «общество» в настоящее время «представляют по сути обществом взрослых, ’’готовых" индивидов, которые никогда не были детьми и которые никогда не умирают» (Элиас Н. Общество индивидов / Пер. с нем. М., 2001. С. 45). Сам же процесс взросления человека, его обучение, воспитание рассматриваются как периферийные темы, вынесенные на обочину общественной жизни. Они стали банально-обыденными, однако не утратили свое формирующее значение: «Историчность всякой индивидуальности, феномен созревания и взросления при объяснении того, что такое ’’общество", имеют ключевое значение» (там же). В социологии исследования образования с точки зрения его социальной функции, заключающейся в участии в процессах социализации личности, имеют богатую традицию. Это работы таких исследователей, как Э. Дюркгейм, М. Вебер, Т. Парсонс, У. Гордон, Дж. Гетцельс, Дж. Колеман, Н. Гросс, У. Бруковер, Р. Будон, Р. Коллинс, П. Бурдье, М. Ханиан. Анализ образования как социального института, способствующего социализации и интеграции новых поколений в общество, содержится в работах современных российских социологов: И.В, Бестужева-Лады, В.И. Добренькова, С.И. Иконниковой, И.М. Ильинского, И.С. Кона, В.Ф. Левичевой, В.Т. Лисовского, А.И. Шендрика.

Возраст наших слушателей — особый; формируется анклав интимности, скрытый от внешнего мира. Нередко в теоретических размышлениях подростков возникает экзистенциальная пропасть: «В отдельном индивиде легко образуются густые заросли из непрожитых жизней и нереализованных наклонностей, которые редко бывают заметны глазу стороннего наблюдателя; собственное же сознание чаще всего на них вообще не обращает никакого внимания» (там же. С. 52).

Наличие когнитивно бедного образа мира нередко приводит к стереотипизированности мышления, более того, к эффекту «перевертышей», описанному А.П. Назаретяном и заключающемуся в том, что при отсутствии интенсивного потока внутренней коммуникации, насыщенного богатыми связями семантиче- ского окружения, стереотип в фокусе сознания не разрушается, а переворачивается. Иначе говоря, человек не перестает видеть объект стереотипно, уплощен-но, а только меняет эмоционально-оценочную окраску образа на противоположный знак (см.: Назаретян А.П. Социальные стереотипы в информационносмысловой системе личности И Материалы всесоюзного симпозиума «Актуальные проблемы социальной психологии». Кострома, 1986. Ч. 1. С. 111). Это проявляется в зыбкости, неустойчивости характеристик и мнений подростков, в быстрых переходах из одной крайности в другую, в отсутствии чувства «меры» и сензитивности в отношении давления извне. Им необходим посредник — чуткий, внимательный, профессиональный, способный помочь справиться с весьма неоднозначными проблемами. Как мне представляется, здесь самым важным моментом является формирование нормативного знания, необходимого для дифференциации поступков по принципу «что такое хорошо и что такое плохо». Нравственный релятивизм приводит к нивелированию поведения до уровня механических ответов по бихевиористскому типу: стимул — реакция. В этом возрасте человек нуждается в дифференциации поведения на отдельные поступки и в их интерпретации.

Любое поведение становится поступком тогда, когда есть ряд альтернативных интерпретаций и оценок этого поведения с позиций различных нравственных эталонов и систем ценностей. Формирование социокультурной матрицы поведения подростков предполагает включение в «поведенческие» семантические пространства наряду с ролевыми позициями и образов литературных героев, персонажей кино-и телефильмов. Через множественность идентификаций обнаруживается тропинка к представлению о желаемом и должном, начинают актуализироваться психологические защитные механизмы, устраняется опасность зацикливания на каких-то одних субъектах идентификации, их излишней романтизации (например, преступного мира, характерной для сегодняшних российских подростков).

Под влиянием работ П. Бурдье возродился интерес к латентным, не артикулированным в формальном знании культурным формам, значимым именно для традиционных обществ. Бурдье ввел понятие habitus (габитус) — скрытые диспозиции, структурированные, но неочевидные культурные знания, включающие комплекс представлений человека о себе и других. Этот комплекс оказывается более действенным по сравнению со знаниями, полученными в процессе формального обучения и образования. Такие диспозиции усваиваются в человеческом опыте, границы которого заданы конкретными социальными и историческими условиями. Габитус располагает большим потенциалом оригинального производства мыслей, образов, выражений и действий.

Концепция Бурдье позволяет избежать редукционистского подхода к культурным практикам либо как к процессу механического воспроизводства уже существующих культурных форм, либо как к результату произвольной активности автономного субъекта, свободного от социальных и культурных ограничений. Она указывает на актуальность новых теорий и практик обучения, на особую роль культурно заданных сценариев в формировании и развитии эмоциональной — наиболее субъективной и драматичной — стороны человеческой биографии. Удлинение и опосредованность подготовки к выполнению взрослых задач благодаря обогащению знаниями облегчают интеграцию молодежи в общественную жизнь, но в эмоциональном отношении часто затрудняют ее. Нередко переход во взрослую жизнь осознается в эмоциональном плане как разрыв, надлом, который может быть преодолен с большими или меньшими усилиями Неочевидный культурный опыт означает лишь то, что в процессе социального взросления значимыми становятся любая мелочь в организации образовательного пространства, малейшие нюансировки межличностных отношений. Это позволяет поместить в центр научной рефлексии неочевидные проблемы развивающейся личности, например проблему эмоциональной тупости у подростков, проявляющуюся в неумении чувствовать и удивляться и ведущую либо к автаркич-ности, замкнутости, либо к вседозволенности и безответственности, или проблему наличного набора доступных значений, закодированных в культуре конкретной общности и определяющих восприятие и интерпретацию реальных социальных феноменов, а это уже непосредственная проекция на моральную составляющую образовательной ситуации. В связи с этим особую актуальность приобретают вопросы организации свободного времени наших учеников. Остро стоит проблема, как согласовать разнообразие ритмов природы, общества и человека, как соизмерить требования общества и индивидуальную культуру свободного времени.

Свободное время представляет собой процесс накопления и реализации человеческого капитала. Отсутствие механизмов его конструктивного освоения воздействует на эффективность учебы, на физический и психический статус учеников. Свободное время превращается в «пустое», враждебное, со всеми вытекающими из этого негативными последствиями, проявляющимися в форме комплексов, коммуникативных барьеров, девиантного и суицидального поведения, а также в катализатор социальной напряженности. Улица и двор, где подростки проводят свободное время вне семьи и вне стен школы, были и остаются зоной повышенной социальной опасности. Здесь царствуют личные желания, свободный выбор, стихия настроений. Здесь формируются лакунарные практики освоения свободного времени. Одни из них символически можно представить как календарь динозавра юрского периода, где в каждой клеточке запись: «Убить кого-то и съесть его». Расширяется сфера импульсивного поведения, элиминируется культура самоотказа. Другие связаны с экзистенциальным вакуумом и проявляются, например, как «воскресные неврозы».

Ослабление социализирующей функции школы, семьи сопровождается возрастанием роли молодежных общнос- тей, которые формируются вокруг места жительства, а также спонтанным путем в бесконтрольном окружении (улица, место развлечения). В этих группах, часто многочисленных, много подростков, которые испытывают феномен постмодернистской культуры — одиночество в толпе. Группы иерархически построены, часто охватывают молодых людей различного возраста, что вызывает отношения подчинения и повеления. Поскольку старшие в большей степени практикуют различные девиации, особенно употребление наркотиков, их поведение и привычки становятся нормой для всех. Такое влияние ускоряет девиантное воспитание младших. Жизнь молодежной общности характеризуется разнообразными конфликтами как внутри, так и за ее рамками. Часто конфликты между различными группами перерастают в агрессию. Межгрупповым отношениям свойственны также установки отчуждения, нетерпимости, образ мышления, основанный на предубеждениях и дискриминации.

В нашем лицее-интернате/несмотря на значительные усилия в направлении организации конструктивного освоения свободного времени, связанные в первую очередь с ликвидацией бытовых проблем, с достижением открытости и доступности для наших слушателей многообразных текстов культуры, «зона опасности» остается и включает в себя, в частности, опасностьтехнологизма(преобладание методик, техник-технологий, возможность виртуальных действий сразу в нескольких плоскостях психологического времени) в организации свободного времени, алгоритмизации поведения человека, стереотипизированности поведенческих форм.

Важным представляется обсуждение вопроса о последствиях информационной революции с учетом всех плюсов и минусов. Считаю, что мера допустимости виртуальной реальности в пространстве свободного времени неразрывно связана с фиксацией негативных последствий ее освоения, в числе которых:

• а)    возможность манипуляции сознанием людей;

• б)    угроза излишнего привыкания к виртуальному миру, утрата критериев пространственно-временной адекватности;

• в)    непредсказуемые пролонгированные последствия состояния измененного сознания;

• г)    этический бриколаж, утрата нравственных ориентиров в организации повседневной жизни.

Кроме того, виртуальная реальность объективирует информацию, отнюдь не знания.

Полагаю, что свободное время предстает самостоятельной ценностью, единым полем, возделываемым по меркам человеческого творчества, рельефно обозначается его конструирующая сущность. Объективно наметился поворот к ценностному подходу в освоении этого явления, ставящему проблемы назначения и смысла, целей и средств, допустимого и недопустимого в структурировании пространства свободного времени.

Освоение свободного времени реализуется, по меньшей мере, в следующих направлениях:

• 1)    конструирование артефактной реальности;

• 2)    постижение внутреннего мира человека, форм и методов его самосовершенствования;

• 3)    восстановление человеческих сил с непременными элементами релаксации и регенерации;

• 4)    взаимодействие с миром природы.

Вероятно, несколько больше внимания стоит уделять эмоционально-ценностной сфере как учащихся, так и преподавательского состава. Пестрота форм и вариативность личных отношений не уничтожили элементарной потребности всякого отдельного человека в неотреф-лексированной теплоте, желания видеть надежное и постоянное подтверждение собственных чувств со стороны других людей, а также желания быть рядом с теми, кто вызывает симпатию.

Поступила 29.11.02.