Городская социальная реальность Бурятии 20-х гг. ХХ в

Целенаправленные политические и экономические преобразования в стране отразились коренным образом на перестройке социальной структуры общества, которые вели к серьезным изменениям численности, внутреннего состава всех основных слоев городского населения, к трансформации всей городской структуры в новое качество — социалистическое, что и являлось важнейшей задачей государственной стратегии, проводимой коммунистической партией и правительством. Переписи 1920-х гг. и другие документальные материалы позво- ляют зафиксировать динамику этих перемен.

Статистический материал в переписях 1920-х гг. систематизировался по следующим социальным категориям: рабочие, служащие, прислуга, лица свободных профессий, хозяева с наемными рабочими, хозяева, использующие труд членов семей, хозяева-одиночки, безработные, деклассированные. В каждой из названных категорий выделялись еще более мелкие группы по профессиям, занимаемой социальной нише в сфере общественного производства и т. д. Подобная дробность социально-профессионального состава не способствовала выявлению четкой социально-классовой структурированности городского населения, но в то же время данные позволяют отследить и провести группировку сведений именно по классовому признаку, т. е. по отношению к средствам производства, роли в общественной организации труда, способу получения и размеру получаемого дохода. По этим признакам определялись основные элементы социальной структуры городского населения Республики Бурятия.

Городское население Бурятии проживало в Верхнеудинске (г. Улан-Удэ), рабочем поселке Нижняя Березовка, Троицкосавске (г. Кяхта), Баргузине (с 1925 г. пос. Баргузин). Общая численность городского населения составляла в 1917 г. 36,3 тыс. человек [1].

С образованием в 1923 г. Бурят-Монгольской АССР значительно возросла не только общая численность, но изменилась и структура населения. В первые годы восстановительного периода происходят изменения в социальной структуре советского города. Во всей сложности и противоречивости она нашла отражение в материалах городской переписи 1923 г., Всесоюзной переписи населения 1926 г., Всесоюзной переписи населения 1939 г. Основываясь на этих материалах, рассмотрим соотношение различных классов и социальных групп самодеятельного населения городов Бурятии в 20-е гг. ХХ в.

Статистические данные отразили существенные изменения, которые произошли в социальном составе населения от 1920-х к 1930-м гг. Как видно из таблицы (табл. 1), в 1920-е гг. в Бурятии, как и в РСФСР, основную массу городского населения составляли самостоятельные хозяева (хозяева с наемными рабочими, хозяева с помогающими членами семьи, хозяева-одиночки), занятые только в сельскохозяйственном производстве и кустарном промысле. Все вместе взятые хозяева составляли в 1923 г. около 33,8 %, а вместе с помогающими членами семьи — 88,9 %, в 1926 г. — 26,6 % и 84,6 % [1]. Данный факт можно объяснить тем обстоятельством, что страна на тот момент была слабо урбанизована, индустриализация только начиналась, и Бурятия не являлась исключением из правил. Даже по данным переписи 1926 г., в РСФСР число рабочих составляло всего 7 % [2] от всего населения, а служащих — немногим более 5 % [1]. Отмечены в переписи деклассированные (нищие, беспризорные, проститутки), большое число безработных.

Таблица 1

Социальный состав населения Бурятии по городской переписи 1923 г., Всесоюзной переписи населения 1926 г. (в %) [3]

В самодеятельном населении еще преобладают и существенно мужчины; женщины сравнительно слабо вовлечены в общественное производство — 3/4 мужчин, среди служащих их примерно столько же, лица свободных профессий, кроме прачек и акушерок, тоже преимущественно мужчины, женщины встречаются редко (в основном это вдовы в пожилом возрасте) [1]. Несколько больше лиц женского пола среди помогающих членов семьи (почти 68 %) [3], они составляли почти половину всех безработных и деклассированных.

Лица в молодом и среднем, самых трудоспособных возрастах были сосредоточены среди рабочих и служащих, хозяев-одиночек. Много подростков и молодежи среди деклассированных, молодые люди до 30 лет составляли половину всех безработных [4]. Хозяева с наемными рабочими и хозяева с помогающими членами семьи имели пожилой возрастной состав. Также представители данной возрастной группы встречались среди иждивенцев (0,06 %) [3] и деклассированных.

Незначительную часть городского населения составляли рабочий класс и служащие. В основном они были задействованы в 20-е гг. ХХ в. в государственном секторе хозяйства. Кооперативный сектор в промышленности и торговле был крайне слабым. Часть рабочих и служащих работала в торговле [1]. Основная масса самодеятельного населения к 1930-м гг. занята в разросшемся государственном секторе хозяйства.

С момента образования республики происходит заметное увеличение всего городского населения, прирост которого был однозначно неравномерен в своем процессе. Данное явление объясняется началом интенсивного восстановления всего хозяйства и создания базовой основы промышленности, а в силу этих причин и большим притоком населения в города. Рост городского населения был связан в то время в значительной мере с интенсивным развитием отхода сельских жителей на заработки. Если в условиях 1917–1922 гг. усиливалось движение населения из городов Бурятии, то период с 1923 по 1939 г. (в связи с проводимыми модернизационными мероприятиями в экономике) был периодом нарастания отхода из деревни в город. Удельный вес горожан увеличился за период с 1931 по 1937 г. с 10,4 до 24,6 % [1]. Ежегодно численность городского населения увеличивалась на 16,5 % [1]. При этом следует отметить, что систематический учет переселенцев в первой половине 1930-х гг. не велся, поэтому можно предполагать, что быстрый рост городского населения был вызван миграцией.

Особенностью структуры городского населения того времени была связь горожан с землей, которая характерна для всех социальных групп города. Но если рассматривать подобное явление 1920-х гг., то определенно выявляется, что категория хозяев связана с землей теснее всех других социальных категорий. Хозяева с помогающими членами семьи, хозяева с наемными рабочими и хозяева-одиночки не только владели и обрабатывали собственные подсобные хозяйства в городе, но еще участвовали в полевых работах и в деревне в отличие от остальных социальных групп. Прочная связь с землей существовала у лиц свободных профессий, владеющих наделами: 58 % семейных и 29 % одиноких обрабатывали землю [5]. Слабее эта связь выражена у рабочих: лишь 9,8 % семейных и 23 % одиноких обрабатывали земельные наделы [5]. Это самый низкий показатель среди всех категорий населения, т. к. даже служащих, использовавших землю, насчитывалось 30,1 % и 44,5 % [5].

В первой половине 20-х гг. ХХ в. доминирующей составной социальной структуры городского населения являлся мелкобуржуазный элемент. Хотя в целом политика ограничения и постепенного вытеснения по отношению к данным представителям продолжала проводиться, развернутое наступление на частный капитал было начато и осуществлено несколько позднее. В этих условиях, будучи далеко немалочисленной категорией в составе городского населения, хозяева сохраняли свою численность и свой удельный вес. Так, хозяева с наемными рабочими, представлявшими самую активную, предпринимательскую часть горожан Бурятии, сохранили свою численность в сравнении с 1923 г., в 1926 г. составив 0,8 % от всего самодеятельного населения городов Бурятии [7]. Часть торговцев, входившая по переписи в состав хозяев с помогающими членами семьи, уменьшается по численности и удельному весу, хотя и менее значительно. Сокращение их по абсолютной численности составило по сравнению с 1923 г.

• 2,3 %. Однако при учете удельного веса этой категории населения даже подобное сокращение было заметным, поскольку представляли 1/5 всего городского населения.

В социальной структуре городского населения также можно вычленить и слой рантье, который к концу 1926 г. составил около 1,2 % городского населения. По стране в целом этот слой был несколько меньше, хотя к 1926 г. порядком увеличился и составил 0,1 % [7]. Таким образом, оставаясь по-прежнему самым значимым слоем городского населения, численно он не возрастал, как предпринимательская часть.

Учитывая все эти группы, представленные в переписи, можно сказать, что данные категории, несмотря на существующие условия 20-х гг. ХХ в., в численности кардинальным изменениям не подверглись.

Причем в городах Бурятии устоявшейся группой являлись хозяева, связанные с кустарной промышленностью и торговлей, тогда как в промышленно развитых районах увеличению подверглась группа хозяев, занятых в сельскохозяйственном производстве. Связано это было с тем, что в городах последней группы районов частнику приходилось конкурировать с крупной многоотраслевой государственной промышленностью, которая быстро восстанавливалась в этих районах и более успешно теснила мелкобуржуазный элемент. Это в значительной мере мешало развертыванию частной предпринимательской деятельности, в т. ч. и мелкой кустарной промышленности. Хотя частник в этих условиях пытался искать лазейки для развертывания своей предпринимательской деятельности. Проще и надежнее было укреплять позиции в сельскохозяйственных занятиях, тем более что контролировать деятельность частника в этой области оказалось значительно сложнее.

Во второй половине 20-х гг. ХХ в. численность мелкой буржуазии все-таки претерпела изменения. Сопоставление двух переписей населения 1923 и 1926 гг. дает возможность сделать наблюдения не только о количественных, но и о качественных изменениях этого класса. Различные его группы изменялись неодинаково. Тенденция к удержанию численности объясняется поддержанием его экономического положения в связи с политикой поддержки мелкого кустарного производства со стороны Советского государства в 1920-х гг. Учитывая динамику всех групп мелкобуржуазной среды, можно сказать, что в целом удельный ее вес в социальной структуре городского населения продолжал оставаться заметным, достигая 1/3 от всего самодеятельного населения городов Бурятии.

В структуре городского населения Бурятии определенное место занимали и безработные, составлявшие около 1/5 от всего населения Бурятии, тогда как в СССР в целом их в 1926 г. насчитывалось 900,4 тыс. человек [7]. Большая часть безработных в городах республики имела стаж работы от года и выше, лишь 11 % среди них искало работу впервые [8]. Материалы переписи дают возможность проанализировать социальный состав безработных. На 64,5 % [9] это были рабочие и служащие. Остальная часть безработных была представлена бывшими хозяевами Отходников из деревень, прибывших в город в поисках работы, насчитывалось всего 13,8 % [10]. В 1926 г. в городах безработица имела длительный хронический характер: четвертая часть безработных не имела работы свыше года (среди рабочих — 18 %, а среди служащих — 20 %) [11, с. 42]. Таким образом, безработица была еще очень острой и сложной проблемой.

Однако по сравнению с 1923 г. наметилась тенденция к ее сокращению. Абсолютная численность безработных уменьшилась на 0,4 %. Следует отметить, что сокращение безработных среди городского населения шло более медленными темпами, чем по стране в целом, где сокращение безработных составило на 2,3 %. Однако необходимо отметить, что удельный вес среди самодеятельного населения заметно сокращается, что связано, видимо, с неинтенсивным притоком в города населения из деревень.

Численность деклассированных элементов не подверглась изменениям, и на удельном весе этой категории населения это не отразилось. Причины подобного явления кроются в пополнении категории за счет притока отходников из аграрного сектора.

Группа иждивенцев, входящая в категорию прочего населения, возрастает. Их прирост был довольно значительным — 3,8 %. Необходимо отметить возросшее число учащихся, получавших пособия — 5,9 % [12, с. 52].

Несмотря на то, что сдвиги в абсолютной и относительной численности классов и социальных групп городского населения Бурятии на первый взгляд невелики, их направленность говорит о глубинных процессах, протекавших и в социальной структуре городского населения 1920-х гг. Прежде всего важно отметить, что дальнейшее укрепление и развитие ведущего в экономике республики социалистического уклада в ходе восстановления народного хозяйства вызвало повышение в структуре городского населения удельного веса связанных с ним рабочих и служащих. До начала 30-х гг. ХХ в. наметилась тенденция к уменьшению лиц свободных профессий, групп безработных и деклассированных элементов. Направление и темпы изменений в численности отдельных классов, социальных слоев и групп самодеятельного городского населения от 1920-х к 1930-м гг. были различны: для одних классов и социальных слоев характерным являлось увеличение численности, для других, наоборот, резкое сокращение.