Художественное оформление Свято-Троицкого Селенгинского монастыря (конец XVII - начало XX вв.)

Становление Свято-Троицкого Селенгинско-го монастыря как архитектурного комплекса имеет в своем развитии длительную историю, изучению которой посвящены работы отечественных исследователей: Л.К. Минерта, М.М. Шмулевича, А.Д. Жалсараева, Г.С. Миты-повой, Л.И. Запекиной. Несмотря на большой интерес ученых к истории строительства монастыря, изучение его архитектурных комплексов и художественного оформления до сих пор носило фрагментарный характер и не было предметом специального исследования. Опираясь на имеющиеся материалы и документы Государственного Архива Республики Бурятии, хотелось бы обратить внимание на внешние и внутренние росписи храмов монастыря, иконостасы и иконы, а также на мастеров, которые принимали участие в его оформлении.

На протяжении всего периода существования Свято-Троицкого Селенгинского монастыря с конца XVII до начала XX вв. были освящены храмы во имя живоначальной Троицы, Николая Чудотворца, Всех Святых, Святого архистратига Михаила, Петра и Павла. С начала основания монастыря членами духовной миссии были построены деревянные церкви во имя Живоначальной Троицы и во имя Николая Чудотворца. При церквях была деревянная брусчатая колокольня [3, с. 53].

Л.К. Минерт, опираясь на опись монастыря за 1690 г., обращает внимание на то, что «церковь была с трапезой, «Олтарь круглой», на церкви осмерик, а в осмерике четыре бочки» [5, с. 111].

Как отмечает Т.С. Еремина, «русская православная церковь и богослужение в ней отличаются нарядностью и праздничностью, яркостью внутреннего убранства, обилием серебра и позолоты, торжественно сверкающих в пламене свечей. Можно представить, как воздействовало это великолепие на наших далеких предков, оказавшихся перед ликами святых» [1, с. 75]. Все это в совокупности с высоким художественным уровнем иконописи и декоративно-прикладного искусства должно было способствовать формированию нового мировоззрения крещеных бурят и тунгусов. Учитывая основную экспрессивнопсихологическую функцию иконы – не просто рассказать о событиях давних времен, но и возбудить в зрителе целую гамму чувств, в числе которых переживание, сострадание, восхищение и стремление к подражанию изображаемым персонажам, – можно предположить то значение, которое придавали иконам первые основатели монастыря. Иконостас церкви был двухъярусным. Местный ряд состоял из царских дверей, отделанных серебром с образами поясных Евангелистов, а также образы Троицы, Казанской Божией Матери, Николая Чудотворца (написанный на полотне), образ Феодора Стратилата, на северных и южных вратах – архидьяконы. В Деисусе семь икон. Кроме иконостаса в трапезной находились иконы «Нерукотворный Спас» и «Воскресение Христово». Иконостас и иконы жалованы государем. В алтаре у престола находился образ «Богородица Владимирская». Таким образом, первоначально были включены наиболее необходимые и значимые на тот период времени иконы. Так, например, икона Божией Матери «Владимирской», считалась самой почитаемой иконой в Москве и имела широкую популярность в России, возможно, именно поэтому образ данной иконографии был расположен в алтаре у престола. Образ Троицы являлся иконой, свидетельствующей о том, что храм назван (освящен) во имя Святой Троицы. Неслучаен выбор иконографии Богородицы, известной как «Казанская Божия Матерь». Распространение данной иконографии связано с особым почитанием чудотворной иконы Божией Матери, явленной в 1579 г. в Казани, один из списков которой находился в Казанском соборе в Москве. Интересно, что только у образа Николая Чудотворца указывается техника исполнения, возможно, эта икона была написана отдельно и не входила в число дарственных. Вполне вероятно, что необходимость в такой замене возникла после строительства Никольской церкви. Кроме того, хотелось бы обратить внимание на образ Феодора Стратилата, который, вероятнее всего, был включен в местный ряд иконостаса, чтобы свидетельствовать о его заказчике – царе Федоре Алексеевиче. Таким образом, благодаря государственной поддержке по оформлению монастыря, первые крещеные коренные жители Бурятии могли познакомиться с высокохудожественными иконописными образами из Центральной России.

Особенностью русского храмового зодчества является главенствующее значение внешнего облика здания по сравнению к его интерьеру. В 1732 г. о Троицкой церкви говорилось, что она «с трапезою с западну и северну стороны, с папертью» имеет «верх четырехгранный на крестовых бочках об одной главе, крест обит белым железом. А глава обита лемехом чешуйчатым, а на той церкви, с северной стороны образ господа Саваофа, а к той церкви олтарь прирубной пятистенной» [5, с. 112]. Как отмечает А.Ю. Майничева, «идеологические построения православия в архитектуре предполагают выражение господства духовной сущности и духовного начала над материей, идеи Бога, чему прекрасно служит сохранение традиционной символики, являющейся одним из значительных ценностных ориентиров создателей храмовой архитектуры» [4]. И здесь особое внимание хотелось бы обратить на монументальную живопись храма: образ господа Саваофа. Несмотря на то, что образы Господа Саваофа, или «Ветхого деньми» и иконография «Отечество» были запрещены Большим Московским собором в 1667 г., в Западном Забайкалье станковые произведения, и особенно сюжеты «Отечество» продолжали существовать вплоть до начала ХХ в. Вполне вероятно, данные иконографии использовались в миссионерской деятельности с целью более доступного объяснения иерархии христианских святых крещеным бурятам.

Храм в православном сознании мыслится как образ мира. Рукотворный храм является отражением храма нерукотворного, т.е. космоса, мироздания. Основным элементом внутреннего оформления храма является иконостас. П. Флоренский писал: «Иконостас есть явление святых и ангелов – агиофания и ангелофания, явление небесных свидетелей, и прежде всего Богоматери и Самого Христа» [27, с. 45]. Иконостас представляет собой эпицентр внутреннего убранства храма, где сосредоточены все основные иконы. Причем состав икон и количество рядов в иконостасе может меняться в основном в сторону увеличения, так, например, к началу XVIII в. в иконостас Троицкого храма были добавлены новые иконы, в т.ч. за южными дверями – образ Архангела Михаила, а также изображения апостолов Петра и Павла, святителей Петра, Алексия, Филиппа, Мефодия, Анания и Кирилла. Над святыми был расположен образ Спасителя. Слева от царских врат – образ Богоматери Одигит-рии. За северными дверями следовал образ Иоанна Предтечи, икона Спасителя и святые преподобные Сергий Радонежский, Дмитрий При-луцкий, Кирилл Белозерский, Даниил Столпник, Варлаам Хутынский, Нил Столбенский, Василий Блаженный Московский. Над царскими дверями – икона «Спас в силах», Богоматерь, Иоанн Предтеча, образы апостолов на 12 досках, Двунадесятые праздники, Распятие Иисуса Христа, Божия Матерь, Иоанн Богослов. Иконы были написаны с использованием твореного золота. Образы святых украшали серебряные, резные, позолоченные венцы [6]. Отсюда можно предположить, что четырехъярусный иконостас состоял из икон, изготовленных в XVII – XVIII вв. Среди всех упомянутых икон хотелось бы обратить внимание на образ Архангела Михаила, который мог быть включен в состав иконостаса в связи с его функцией небесного покровителя воинов. Необходимость в этой иконографии святого могла быть связана с тем, что большая часть населения Западного Забайкалья в этот период – это служилые люди, кроме того сам монастырь находился на военном положении, здесь в конце XVII в. располагался полк Ф.И. Скрипицына.

Еще одной особенностью иконостаса является то, что в нем был представлен пантеон святых российской православной церкви, большая часть из которых является основателями монастырей, в т.ч. преподобные Сергий Радонежский, Дмитрий Прилуцкий, Кирилл Белозерский, Даниил Столпник, Варлаам Хутынский, Нил Столбен-ский, Василий Блаженный Московский. Данные иконографии святых выступали в качестве маркеров национально-религиозного самосознания как самих миссионеров, так и русских первопроходцев.

Иконы, культ которых слагался на протяжении многих веков в системе Русской православной церкви, играли главную роль в формировании и воспитании у верующих религиознонравственных норм восприятия и отношения к окружающему миру, именно поэтому в монастыре большое внимание уделялось не только формированию иконостаса, но и общему оформлению храма. В храме находились две хоругви. На первой хоругви были изображены образ Троицы и Успение Божией Матери, на второй – Богородица и Спас Нерукотворный. Кроме этого иконы были размещены в трапезной, на аналое, на левом и правом клиросе, в алтаре и над дверями храма. Таким образом, не считая икон из иконостаса, в храме было более 26 икон. В храме преобладали иконы, написанные в традиционной технике, т.е. темперными красками на досках, однако появлялись отдельные изображения, выполненные по новым для того времени технологиям, так, например, у дверей храма была большая картина святого Иеронима, выполненная на холсте [6].

Дальнейшее развитие архитектурного комплекса монастыря способствует строительству в 1785 г. каменного одноэтажного храма во имя Святой Троицы взамен одноименной деревянной церкви. Украшением храма являлись монументальные росписи. На западной стороне храма над входом был написан евангельский сюжет «Вход Спасителя в Иерусалим», на северной стороне – «Введение во храм Пресвятой Богородицы». Главный престол (Живоначальной Троицы) был «холодным». «Теплые» освящены в честь Благовещания Пресвятой Богородицы и святителя Николая Мирликийского Чудотворца [7]. Наличие трех приделов в храме предполагает и три иконостаса. Уже в 1786 г. был заказан иконостас для Троицкого придела, который выполнил иркутский резчик мещанин Стефан Плотников [8]. В 1792 г. в Троицкий храм вновь был заказан резной иконостас, который позолотил Иоанн Сухин, дьякон Архангельской церкви, им же было написано восемь икон для этого иконостаса [9]. Если в состав иконостаса вошли только иконы, написанные И.Сухиным, в таком случае он должен был состоять из одного местного ряда и располагаться в Никольском приделе. В то же время документы Государственного Архива РБ за 1793-1974 гг. указывают на мастера Дмитрия Лузина, который «поновил» обветшалые иконы монастыря в 1793 г. [10], а также отреставрировал иконостас Никольского придела и девять икон из этого иконостаса в 1794 г. [11]. Отсюда можно предположить, что первоначально в Никольском приделе иконостас был собран из икон, написанных в конце XVIII в. и икон, имеющихся в монастыре, которые были написаны ранее.

Одновременно с приобретением иконостасов для приделов происходит оформление всего интерьера храма, в т.ч. элементами декоративноприкладного искусства, так, например, в 1793 г. иркутский резчик мещанин Алексей Кузнецов выполнил резьбу на дверях теплого придела Троицкой церкви и киот для иконы в Троицкий придел [12].

Последним был приобретен иконостас для Благовещенского придела. В 1797 г. иконописец Тобольской епархии Афанасий Дягилев написал иконы и позолотил новый резной иконостас в теплый придел Благовещения Богородицы Троицкой церкви [13]. В это же время, а именно в 1797 г., сержант Иван Сметанин написал одну хоругвь для монастыря [14].

В 1847 г. алтарь был расписан клеевыми красками. Свод придела был выполнен в виде голубого неба, «посыпанного звездами», над престолом изображено Сошествие Святого духа на апостолов, в нише на горнем месте – воскресший Спаситель с Мироносцами при гробе. В 1847 г. внутренние стены одного из приделов окрасили зеленым цветом, на своде художник изобразил светлое небо с плывущими облаками. Окна, карнизы и панели разделаны были бордюрами [15]. Возможно, автором росписей был верхнеудинский отставной солдат Василий Шелгачев. Согласно монастырским сведениям за 1847 г., Василий Шелгачев окрасил свод и стен клеевыми красками в теплой церкви и стены в Троицкой церкви [16]. Им же был выкрашен в лазоревый цвет один из иконостасов монастыря [17]. Этим же мастером весной 1848 г. был раскрашен корпус настоятельских келий, пономарка Троицкой церкви и палатки ризничной [18].

Согласно метрике Селенгинского монастыря, написанной настоятелем Иринархом в 1889 г. для императорской академии художеств, в храме во имя Святой Троицы иконостас пятиярусный

«с заломами на южную и северную стороны с прорезными нижними колонками», с резными царскими вратами позднего времени, окрашен и местами позолочен на гульфабру. Над иконостасом – большое резное изображение распятого Иисуса Христа в человеческий рост [19]. Особое внимание настоятель монастыря обращает внимание на икону апостолов Петра и Павла позднего времени. Вероятнее всего, икона была написана в Иркутске. Подобная иконография была заказана иркутскому мещанину Ивану Гундери-ну в 1818 г. [20].

К началу ХХ в. композиционнохудожественное решение храма во имя Святой Троицы носило ярко выраженные черты сибирского барокко. Единый комплекс монументальной и станковой живописи в основном состоял из произведений сибирских мастеров. В храме было представлено два высоких иконостаса [21]. Здесь хранилась особо почитаемая икона «Всех скорбящих радости». Многокрасочная гамма икон в золотых окладах, богатство церковных атрибутов, впечатление глубины «небесных сводов» придавали внутреннему убранству церкви спокойный и торжественный вид [2, c. 262].

Для того чтобы представить более полную картину о культовом изобразительном искусстве, приведем краткие сведения об остальных храмах монастыря. В церкви во имя Всех Святых иконостас был одноярусным. В алтаре хранились иконы Коронования Божией Матери и Спаса Нерукотворного. Под церковью располагалась библиотека, на стенах которой были изображены Селенгинские горы, на своде – солнце, луна и звезды. Над окном был изображен образ святого апостола Иоанна Богослова. С внешней стороны храма имелась монументальная роспись Иисуса Христа, сидящего на облаках. В 1731 г. «святые» ворота с запада перенесли на южную сторону. Деревянные, массивные ворота в виде арки в верхней части имели образ Святой Троицы.

В Церкви во имя Петра и Павла иконостас был пятиярусный и состоял из икон XVII в., привезенных из Центральной России. Достопримечательностью храма являлась икона Богоматери, украшенная жемчугом с «каменьями» [3, с. 54].

В Церкви во имя Святого архистратига Михаила первоначальный Иконостас был изготовлен в 1842 г. В его состав вошли иконы, собранные из старых монастырских иконостасов. В 1849 г. был изготовлен новый иконостас, который выполнил столяр Кабанской волости Еланского селения поселенец Федор Петров [23].

Возможно, часть икон для этого иконостаса была выполнена в 1848 г. верхнеудинским мещанином-живописцем Егором Николаевичем Старковым. Им было написано 12 праздничных икон [24].

В заключение хотелось бы обратить внимание на сибирских мастеров XIX в., участвующих в оформлении монастыря. В этот период в монастыре проживали два священника И. Виноградов и П. Пляскин. Оба переведены в Троицкий монастырь из Иркутского Вознесенского монастыря. Священник Илья Виноградов в 1846 г. «поправил» образ Архангела Михаила над святыми воротами Троицкого монастыря. В 1848– 1849 г. он же обновил живописные иконы Архангельской церкви. В 1849 г. И. Виноградов отреставрировал иконы Казанской Божией матери, Св. апостолов Петра и Павла, Св. Николая с 12 чудесами. Священник Павел Пляскин обучался иконописи в Нерчинском духовном училище. Им в 1849 г. была написана «Икона Архимандрита Михаила и прочих бесплотных сил» [25]. Среди мастеров светской команды для монастыря выполняли заказы вернеудинский мещанин Егор Старков, им в 1833 г. было написано два ангела на листовом железе, и верхнеудинский мещанин Варсонофий Старков, который в 1848 г. «поправил» ряд живописных картин монастыря, в т.ч. образ блаженного Иеронима [26].

Таким образом, влияние Свято-Троицкого Селенгинского монастыря на духовную жизнь прихожан, среди которых и вновь приобщенные к новой религии коренные жители Западного Забайкалья и переселившиеся сюда жители Центральной России, было огромным. Здесь человек приобщался к космическому мышлению и постигал нравственные критерии человеческого общежития, в т.ч. и через созерцание живописных произведений.

Настенные росписи экстерьера монастыря включали главных персонажей христианской религии – Иисуса Христа, Господа Саваофа, Святой Троицы, а также сюжетные композиции «Вход Спасителя в Иерусалим» и «Введение во храм Пресвятой Богородицы». Эти образы вполне могли быть выполнены с учетом основной, миссионерской функцией монастыря. Своеобразной особенностью внутреннего убранства монастыря стало отражение местного пейзажа Селенгинских гор, представленного в церкви во имя Всех Святых.

Иконостасы Свято-Троицкого Селенгинского монастыря представляли собой своеобразную летопись, обобщение истории народа в ее сакральном эквиваленте. В иконостасе XVII в.

Троицкого храма в сакральный образ Рая, через образ святого Феодора Стратилата была введена тема земной жизни, связанная с заказчиком иконостаса царем Федором Алексеевичем. На состав местного ряда иконостасов XVIII в. основное влияние оказала ведущая деятельность жителей Забайкалья. Преобладание в Западном Забайкалье крестьянского населения и служилых людей способствовало включению в состав иконостаса Троицкого храма образа Архангела Михаила, в состав иконостаса Никольского храма – Святителей Модеста и Власия. В конце XIX в. в монастыре находилось шесть иконостасов, три из которых были трехъярусными. Иконы, входящие в состав иконостасов, представляли собой высокохудожественные произведения мастеров Центральной России, иконописных центров Сибири и народных мастеров Западного Забайкалья. В начале ХХ в. в Москве был приобретен последний иконостас монастыря для Никольской церкви.

Кроме того, знаковым для включения СвятоТроицкого Селенгинского монастыря в общеправославную российскую традицию стало появление собственного религиозного культа – особо почитаемой иконы Николая «Котокель-ского». Высокая популярность данной иконы среди крещеных бурят способствовала широкому распространению иконографии Святителя Николая в Западном Забайкалье.

В процессе изучения документов Государственного архива Республики Бурятии нами были выявлены мастера, выполнявшие заказы для монастыря. Среди них московский иконописец И.Е. Ерзунов, тобольский иконописец А. Дягилев, иконописцы и реставраторы Западного Забайкалья И. Гундерин, И. Сухин, Е. Старков, В. Старков, П. Пляскин, Д. Лузин, И. Сметанин, И. Виноградов, верхнеудинский мастер, выполнявший оформление интерьеров храмов – В. Щелгачов, деревообработчики – Ф. Петров, А. Кузнецов, С. Плотников.