Идеологический и эмоциоальный компоненты концепта «Krieg» (на материале романа Л. Ренна «Krieg ohne schlacht»)
Бесплатный доступ
В статье описывается структура лингвокультурного концепта «Krieg» с учётом его обусловленности идеологическим фактором. На основе специфики эмоционально-идеологического содержания выделено 3 фрейма сценария войны, проанализированы языковые средства выражения эмоционального и идеологического компонентов концепта и культурно-специфические импликации.
Отрицательная эмотивность, имплицитная эмотивность, идеологическая обусловленность, концепт, компоненты концепта, фрейм-структура, слоты
Короткий адрес: https://sciup.org/148100519
IDR: 148100519
Текст научной статьи Идеологический и эмоциоальный компоненты концепта «Krieg» (на материале романа Л. Ренна «Krieg ohne schlacht»)
Целью данной статьи является создание модели концепта «Krieg». В настоящее время появился опыт лингвоконцептологического исследования феномена войны на материале разных языков с помощью фреймо-слотового подхода (В.Б.Крячко, Е.А.Липина). Учитывая данный опыт, мы представляем концепт Krieg в виде фрейм-структуры, отражающей идеологическую специфику концепта и соотносящейся с определ ё нным эмоциональным содержанием. Фрейм, по В.З.Демьянкову, понимается как структура знания, представленная вершинными узлами, содержание которых фиксировано, и терминальными узлами, или слотами, конкретизирующими содержаниефрейма1. Автор данной статьи исходит из возможности представления устойчивого содержания концепта (понятийного, наглядночувственного и ценностного) в виде вершинных узлов фрейма, а изменяющегося периферийного содержания (ассоциативного, образного и оценочного уровней) – в виде наполнения терминальных узлов – слотов. Совокупное периферийное содержание концепта возможно рассмотреть с точки зрения его эмоциональной природы.
Несмотря на устойчивый лингвокогнитивный интерес к идеологическому фактору (Т.Б.Рад-биль, Г.П.Кофанова, С.А.Журавлёв, М.Е.Ски-ба, И.И.Бабенко), – идеология ранее не рассматривалась в качестве компонента лингвокультурного концепта. Обзор исследований проблемы взаимодействия немецкого языка и идеологии, предпринятых A.Gardt2 и S.Müller3 позволяет сделать вывод о целесообразности рассмотрения такого компонента применительно к концепту «Krieg». Кульминация и крах милитаристской политики Германии неразрывно связаны с идеями национал-социализма, тоталитарным режимом 1933 – 1945 гг. и военными преступлениями; именно как единое явление, война и идеология оставили глубочайший след в национальном сознании, что находит закономерное отражение на языковом уровне. Следует отметить, что понятие идеологии допускает различные толкования. В энциклопедическом словаре по политологии идеология в целом трактуется как «система взглядов и идей, в которых выражается отношение к той или иной действительности, взгляды, интересы, цели, намерения, умонастроения людей, классов, партий, субъектов политики и власти тех или иных эпох... Тесная взаимосвязь идеологии и политики в периоды слабости последней оборачивается гиперидеологизацией политики, следствием которой являются извращённые тоталитарные режимы, кризисы, вой-ны4. Применительно к концепту «Krieg» очевиден идеологический фактор со знаком «минус», что, по П.Серио, предполагает «рассмотрение фактов, в которых наблюдается их неадекватность эмпирическому миру в силу их искажения или упущения, в которых усматривается ложный, необъективный и / или химерический ха-рактер5. Материалом исследования послужило произведение писателя-антифашиста Л.Ренна [Renn] в объёме 270 страниц. Сюжетной основой являются события последнего года войны и трёх
послевоенных лет, связанных с пребыванием главного героя в плену. Роман представляет собой интерес с нескольких точек зрения. Во-первых, временная и пространственная удал ё нность повествования от непосредственных боевых событий позволяет ограничить описание наиболее общих аффективных состояний и расширить эмоционально-оценочную аксиологическую составляющую, в большей степени отражающую национальную специфику. Во-вторых, в романе созданы литературные типажи, надел ё нные наиболее общими чертами, которые присущи нескольким типам представителей немецкой нации с разным отношением к событиям. В-третьих, автором поставлены проблемы осознания нравственных противоречий войны, участия в войне и причастности к событиям, обозначены контуры обсуждения в обществе вопросов, связанных с идеологическими основами войны.
На данном материале было выделено три фрейма. В основе их наименований лежат те признаки типового сценария войны, которым соответствуют наибольшая ценностная значимость и эмоциональный потенциал. Это признаки «военная политика», «военный режим», «жертвы войны». Структура данных фреймов учитывает предлагаемое О.А.Корниловым разграничение нравственно-ценностного и эмоционально-оценочного компонентов сознания. Первый имеет более сложную структуру, обусловленную иерархией ценностей, ко второму компоненту автор относит эмоциональные проявления оценочности6. Рассмотрение взаимосвязи идеологического и эмоционального содержания в рамках фрейма, на наш взгляд, соответствует решению таких вопросов, как культурная значимость или «моральная ценность» эмоций7 и необходимость уч ё та, наряду с собственно языковыми механизмами передачи эмоций, экстра-лингвистических факторов8. Именно идеологию следует рассматривать как фактор, который определяет эмоциональный индекс, преобладающий в определ ё нном обществе в определ ё нный период, и созда ё т языковые эмоциональные символы эпохи9.
Применительно к выделенным фреймам, нравственно-ценностный компонент представлен идеологическими признаками, которые сформулированы как способы нейтрализации отрицательной аксиологии концепта. Её главными принципами являются формирование особого типа мышления путём насаждения милитаристской тематики, культа силы и жестокости, пропаганды монолитного единства масс и псевдонаучного обоснования расового превосходства над другими народами использование эвфемизмов и мифов, романтизация войны10. Созданная идеологией картина мира имеет мало общего с действительностью и это даёт множество «эмоциональных векторов» (термин А.П.Чудинова)11. Конкретизация этого ценностного содержания на эмоционально-оценочном уровне отражается в слотах, представляющих собой определённые «эмоциональные векторы» фрейма. Их устойчивость указывает на определённый эмоциональный индекс. В качестве вербализаций эмоционального содержания рассматривались специальные эмотивные средства, экспрессивная метафора, оценочные и потенциально-эмотивные слова. Особый характер взаимосвязи компонентов отмечался в случае приобретения языковой единицей имплицитной ситуативной эмотивности в условиях идеологического контекста. Отметим, что с учётом идеологической поляризации оценок основное внимание уделялось эмоциональным оценкам и состояниям, характерным для неидеологизированной части немецкого лингвокультурного сообщества.
Фрейм «военная политика» включает идеологические стратегии, направленные на создание основ положительного восприятия войны. В рамках милитаристского мышления этой цели соответствуют идея о расовом превосходстве как обоснование агрессии и иллюзорное романтическое восприятие войны. Реализация данных признаков на эмоционально-оценочном уровне представлена слотами «осуждение военной политики», «осуждение политической литургии» (под последней понимается символическая коммуникация сторонников идеологии, создающая у них иллюзию причастности к политике)12, «осуждение военного энтузиазма». Объекты осуждения представлены отрицательными эмоциональными символами – расистской терминологией (Untermensch) с её вариациями (Völker hier unten), а также положительными эмоциональными символами – прецедентами так называемого «немецкого языка национал-социализма», содержащими этнонимы deutsch, germanisch, потенциально положительные эмотивы (volkisch, Ordnung, Kulturwerte, Kameradschaft, Ehre) в эмотив-но отрицательном контексте. Для его создания используется микс языковых средств, в частности, метафора холода, заразной болезни, сниженный стиль, экспрессивная и оценочная лексика, номинанты и дескрипторы эмоций:
… Poldi schrieb oft Nazi-phrasen von «Durchhalten» und «Volkisches Belangen» . Diese Redensarten wirkten in seinen sonst so netten Briefen wie kalte Duschen ... (C. 164)13 (Здесь и далее страницы указываются в круглых скобках. Курсив автора – Т. К.); von der Überheblichkeit der Nazis an-gesteckt (С. 245); «Was Dein Bruder Poldi schreibt, ist rich-tiges Nazigeschwätz ...» (С. 236); «…ist die germanische Rasse die einzige, die Kulturwerte hervorbringt. » ... Holm zog die Augenbrauen zusammen und sah so aus , als wollte er los-platzen. «Ach, das Rindvieh ! Dieser Mensch ... hat gesehen, was seine deutsche Ordnung wert ist ...» (С. 62).
Характерно использование непосредственно языковых средств передачи иллюзорности – лексических единиц соответствующего смыслового поля:
Nur ihre Aufdringlichkeit liess sie wichtig erscheinen (С.
Фрейм «военный режим» включает признаки идеологии тоталитарного общества. Характерное для нацистского режима создание народной массы, объединённой одной идеологией, может рассматриваться с двух сторон. Во-первых, оно отражает особый аспект милитаристского мышления – превращение человека в часть управляемой монолитной массы, отречение от личного в пользу общего интереса. Эта идея представляет собой идеологическую трансформацию одной из «классических германских добродетелей – способности управлять и одновременно являться частицей единого целого»14, в связи с чем некоторые особенности менталитета, могут рассматриваться как предпосылки втягивания в войну широких народных масс. К этим особенностям мы относим добросовестное исполнение приказа, усердие, неукоснительное соблюдение дисциплины. Хотя сами по себе они положительны, в контексте проблемы они нередко сопровождаются отрицательной эмотивностью, которая фиксируется в слотах «ощущение человеком собственной безликости», «осуждение педантизма и служебного рвения», «осуждение пассивности». Во-вторых, подобное унифицирование предполагает меры насильственного характера, подавление личности извне и приведение её к соответствующим эмоциональным состояниям, для которых выделены слоты «ощущение угрозы, страх наказания, подавленность», «осуждение безволия, подчинения», «переживание морального противоречия», «осознание собственного бессилия». Признак «безликость», в частности, вербализуется с помощью технической метафоры, которая характеризует человека, подавляющего в себе проявление каких-либо эмоций:
Alle Körperteile schienen numeriert zu sein (С. 11); Im Anschluss daran sangen sie zwei Weihnachtslieder wie aufge-zogene Maschinen (С. 175).
Для осуждения безликости и пассивности применяется зоометафора, фразеологизфы:
«Du stellst dich auf den Standpunkt einer Kuh ?...» (С. 238); Mein Bruder Poldi ist mir mit seinen blöden Nazii-deen... noch lieber als du, der du den Kopf vor allem in den Sand steckst! » (С. 237); «Das sind Kerle, die nicht über ihre Nasenspitze wegsehen können (С. 258).
Заметную роль играют единицы смысловых полей «пассивность» и «дисциплина»:
«...Du bist wie das ganze deutsche Volk, fleißig, sauber, aber ohne Spur von einem Willen, die Verhältnisse endlich einmal zu ändern. Passiv nennt man das auch...» (С. 238); «...Und Du, ewiger Danebensteller ? Wirst Du einmal nicht danebenstellen …?» (С. 257); «Heute ist das bei ganz Stram-men Mode!...» (С. 91); «So geht das nicht!» sagte Hauptfeld-webel. «Den muss ein Mann mit Gewehr begleiten!» « Rind-vieh !» sagte ein Wachmann leise... «Der Ordnungteufel sitzt über seinem großen Buch ... » (С. 172).
Ощущение принуждения, сопровождаемое чувством страха, подавленности, переживанием человеком собственного бессилия, внутреннего разлада реализуется преимущественно c помощью специальных и потенциальных эмотивных средств:
Max schien noch immer an die Drohung zu denken. Das machte ihn stumm und diesen Abschiedsbesuch ungemütlich (С. 20); Dieser Adjutant war der allgemeine Schrecken der Landser . Tag und Nacht schickte er Streifen herum (С. 141); «Ich fürchte mir nur vor den Nazis, und so geht es den Grie-chen auch. Mit ihnen werden wir schon einig...» (С. 71); Der Hunger aber und die Naziherrschaft hatten sie zu sehr ein-geschüchtert (С. 185); «... Das ist es, weshalb ich mich unter euch allen ein bisschen fremd fühle , ...» Er sagte das so verz-weifelt ...(С. 234); Aber es gibt doch Schreckliches. Weiß ich mich da richtig zu benehmen? Man wird z. B. dazu komman-diert, Griechen zu erschiessen .Grässlich! ...Theo hatte sich vor Angst zusammengezogen . Die grässlichen Vorstellungen kamen immer wieder und verwirrten ihn . Gequält wiederholte er sich: Du musst dir treu bleiben! Du darfst nicht schuldig werden! Aber seine Angst wurde immer größer… (С. 63).
Фрейм «жертвы войны» включает оценку преступлений, обусловленных идеологией. С одной стороны, оценка собственного участия в злодеянии предполагает слоты «потрясение», «осознание отношения других народов к немецкому», «чувство стыда», «болезненное осознание причастности и ответственности». С другой стороны, незнание страшных фактов также имеет эмоциональные векторы потрясения и болезненного восприятия. В реализации последних активную роль играют номинанты эмоций и ассоциации:
Zu tief enttäuscht war er von dieser Einoede, den verhun-gerten Menschen und dem, was sie erfahren hatten (С. 83); Theo war bekümmert. Er konnte die brutalen Redensarten der Maschinengewehrschützen nicht vergessen (С. 117); Theo zog die Decke ueber die Ohren und wickelte sich fest ein, als ob das von der Erinnerung an die Kinder mit ihren Konser-venbüchsen befreite.» (С. 70).
Особая отрицательная эмотивность имплицируется указанием на трудность темы:
Sie alle taten so, als ob es gar keinen Krieg gäbe , und das war Theo auch das liebste. Da brauchte er nicht zu erzählen, was er erlebt hatte (С. 101); В качестве устойчивых языковых индексов ухода от темы выступают лексемы wichtig, unbequem в эмотивно отрицательном контексте: Man sprach über alles, nur nie über das Wichtige. Das hätte zu un-bequem werden können (С. 69); «Ihr redet von allem Käse und nie von dem, was wichtig ist. Das ist euch zu unbequem !» (С. 261).
Экспликация чувства вины присутствует в контексте обозначений военной атрибутики:
«Wenn man doch nur einer Armee angehörte, deren man sich nicht zu schämen brauchte!» (С. 70); «Jetzt mache ich aber das Scheißkreuz ab!» (С. 147) Образ убийцы в сочетании с эмотивами ужаса, страха используется для передачи устойчивого представления о немецком солдате-антигерое: «Man hat den Indern eingebleut, dass die Deut-schen schreckliche Menschen sind, die allen die Hälse absch-neiden. Darum haben sie ebensolche Angst vor uns...» (С. 187); «Das musste fuer sie ein ziemlicher Schrecken sein, so einem deutschen Schlagetot übergeben zu werden» (С. 151) Болезненность восприятия правды имплицируется еди- ницами смыслового поля «вера»: «Ja, glaubst du denn das mit dem Verhungerungslassen in den deutschen Konzentra-tionslagern?» (С. 237); «... Ich glaube nicht! Es ist doch unmöglich, dass wir von lauter Verbrechern regiert werden!» (С. 103); «...Wenn ihr was nicht glauben wollt, ist das immer Propaganda!» (С. 103).
Таким образом, моделирование фрейм-структуры идеологического и эмоционального компонентов концепта Krieg позволило выделить в его содержании понятийно-ценностные признаки, послужившие основой наименования фреймов с точки зрения их идеологически обусловленной социокультурной значимости. Важность идеологических признаков, входящих в нравствнно-ценностный компонент сознания, проявляется на эмоционально-оценочном уровне и фиксируется в эмоциональных слотах («осуждение военной политики», «осуждение политической литургии», «осуждение военного энтузиазма», «ощущение человеком собственной безликости», «осуждение педантизма и служебного рвения», «осуждение пассивности», «осуждение безволия, подчинения», «переживание морального противоречия», «осознание собственного бессилия», «потрясение», «осознание отношения других народов», «чувство стыда», «болезненное осознание причастности и ответственности») с уч ё том отрицательного эмоционального параметра концепта. Особый способ фиксирования эмоционального содержания концепта «Krieg» состоит в имплицитной отрицательной эмотивно-сти лексических единиц, обусловленной идеологической спецификой концепта.
Таб.1. Номенклатура лексических единиц, имплицирующие отрицательную эмотивность концепта «Krieg» (на материале романа Л.Ренна «Krieg ohne Schlacht»)
Фреймы Слоты |
Военная политика |
Военный режим |
Жертвы войны |
Осуждение военного энтузиазма |
Неld Militärisch |
||
Подавленность |
Militärisch Ordnung stramm |
||
Болезненное осознание причастности |
Unbequem wichtig nicht glauben |
Таб. 1 в обобщённом виде представляет слоты и фреймы, выделенные в результате анализа текстового материала, и лексические единицы, имплицирующие отрицательную эмотивность концепта «Krieg». Приведённые в таблице лексические единицы неоднократно используются автором Л.Ренном при создании отрицательных эмоциональных импликаций, связанных с социокультурной спецификой идеологического компонента. На наш взгляд, подобное отражение эмоционального содержания концепта позволяет говорить о представленных в таблице слотах как об эмоциональных индексах концепта в сознании представителей немецкой лингвокультуры в конкретный период истории. Представленные в данной работе результаты исследования концепта «Krieg» не являются полными, поскольку выполнены на материале художественного текста одного автора. В ходе дальнейшего исследования эмоционально-идеологического компонента концепта «Krieg» предполагается расширение текстового материала, что позволит более полно представить фреймы и слоты данного концепта.
IDEOLOGICAL AND EMOTIONAL COMPONENTS OF THE CONCEPT OF «KRIEG» (BASED ON THE NOVEL «KRIEG OHNE SCHLACHT» BY L. RENN)
Список литературы Идеологический и эмоциоальный компоненты концепта «Krieg» (на материале романа Л. Ренна «Krieg ohne schlacht»)
- Демьянков В.З. Фрейм//Кубрякова Е.С., Демьянков В.З., Панкрац Ю.Г., Лузина Л.Г. Краткий словарь когнитивных терминов/Под общей редакцией Е.С.Кубряковой. М.: Филол. ф-т МГУ им. М.В.Ломоносова, 1996. 245 с. С. 187 -189.
- Gardt A. Sprachnationalismus zwischen 1850 und 1945//Naion und Sprache. Berlin: New York: de Gruyter, 2000. S. 247 -271.
- Müller S. Sprachwörterbücher im Nationalsozialismus. Stuttgart, 1994. 299 S.
- Энциклопедический словарь/Общ. ред. и сост. Ю.И.Аверьянов. -М.: 1993. -С.111 -116.
- Серио П. Как читают тексты во Франции//Квадратура смысла: Французская школа анализа дискурса. -М.: 1999. -С.12 -53.
- Корнилов O.А. Языковые картины мира как производные национальных менталитетов. -М.: 1999. -С.222.
- Красавский Н.А. Эмоциональные концепты в немецкой и русской культурах. -Волгоград: 2001. -С.336.
- Красавский Н.А. Семантическая структура номинантов эмоций в немецком и русском языках//Языковая личность: Проблемы лингвокультурологии и функциональной семантики. -Волгоград: 1999. -С.163.
- Шаховский В.И. Эмоциональные культурные концепты: Параллели и контрасты//Языковая личность: культурные концепты. -Волгоград; Архангельск: 1996. -С. 89.
- Müller S. Sprachwörterbücher im Nationalsozialismus. Stuttgart, 1994. 299 S.
- Чудинов А.П. Россия в метафорическом зеркале: когнитивное исследование политической метафоры (1991 -2000) [Электронный ресурс] -Екатеринбург: 2001. URL: http://www.lingvotech.com/chudinov-01> (дата обращения: 26.10.2009).
- Wenzel H. Rassenwahn und NS-Ideologie -Die «Vergiftung» der deutschen Sprache. [E-Book] 2003. URL: http://www. hausarbeiten..de/faecher/vorschau/26734.html (28.10.2009).
- Renn L. Krieg ohne Schlacht. Berlin und Weimar: Aufbau Verlag, 1984. 270 S.
- Gardt A. Ор. cit. -C. 257.