Категория эмотивности в философии и функциональной грамматике: междисциплинарный анализ

Категория эмотивности как объект изучения занимает «пограничное положение» между философией и лингвистикой, объединяя метафизические размышления о природе чувств и анализ их языкового воплощения. В философии эмотивность исследуется как элемент человеческого бытия, влияющий на этику, эстетику и теорию познания. В лингвистике она рассматривается сквозь призму языковых средств, структурирующих эмоциональный диалог. Разобраться в этом вопросе способствовали труды таких учёных, как Р. О. Якобсона [Якобсон 1960, 1975], выделившего эмотивную функцию языка, В. И. Шаховского [Шаховский 2012], разработавшего теорию эмотивной семантики, Ю. Д. Апресяна [Апресян 2006], исследующего эмоциональные коннотации в лексике. В области функциональной грамматики особое место занимают труды А. В. Бондарко [Бондарко 1999, 2001, 2003, 2004, 2009], который разработал теорию функциональносемантического поля.

Актуальность исследования обусловлена возрастающим интересом к эмоциям как ключевому элементу коммуникации и познания. Понимание эмотивности позволяет глубже анализировать не только индивидуальные переживания, но и культурные, социальные и этические аспекты взаимодействия. Целью исследования является междисциплинарный анализ категории эмотивности, сопоставление философских концепций с принципами функциональной грамматики.

Основная часть

• 1.    Категория эмотивности в философии

  Для начала рассмотрим, что подразумевается под понятием «категория». Впервые данный термин использовал древнегреческий философ Аристотель в трактатах «Категории» и «Метафизика», где он использовал слово «категория» как в прямом его значении «высказывание», так и в переносном «утвердительное суждение, утвердительная посылка» [Энциклопедия эпистемологии и философии науки]. Аристотель выделил онтологический и логический аспекты категорий, рассматривая их как инструменты познания [Аристотель 2015: 56].

• 2.    Категория эмотивности в функциональной грамматике

  Категория эмотивности занимает важное место не только в философии, но и в лингвистике. С позиций эмотивности язык рассматривается как инструмент коммуникации, где грамматические структуры служат для передачи не только информации, но и эмоциональных состояний. Например, В. И. Шаховский и другие представители «коммуникативной концепции эмотивности» под эмотивностью понимают «результат преломления эмоционального компонента философской категории идеального в поле языка. Её конкретное содержание составляет обозначение различными языковыми средствами и в разной степени всего спектра эмоционального состояния человека в единстве и многообразии их уникальных свойств, в их качественном отличии от всего, что к эмоциональной сфере духовной жизни человека непосредственно не относится» [Шаховский 2012: 120]. Учёный подчеркивает, что эмотивные единицы не просто передают чувства, но и выполняют коммуникативную роль, влияя на адресата. Например, междометия («ой», «ах») или эмоционально окрашенная лексика («восхитительно», «ужасно») структурируют диалог, задавая его тональность.

В последствии учение о категориях получило широкое развитие в трудах классиков немецкой философии – И. Канта и Г. Гегеля. Однако наиболее полное и исчерпывающее учение о категориях мы можем встретить в трудах марксистских философов, где под категорией понимают «форму осознания в понятиях всеобщих способов отношения человека к миру, отражающую наиболее общие и существенные свойства, законы природы и общества и мышления» [Философский словарь 1986: 191]. Благодаря использованию диалектического метода удалось выделить основные пары категорий: материя и движение, время и пространство, качество и количество и другие.

Теперь перейдём к рассмотрению категории эмотивности. Ядром эмотивности является понятие «эмоция», происходящее от латинского emovere – «волновать, возбуждать» [Мещеряков 2003: 567]. Известно, что Аристотель связывал эмоции с этическим совершенствованием, рассматривая их как основу «золотой середины» [Левит 2012]. В противоположность Аристотелю, И. Кант в «Критике практического разума» исключал эмоции из сферы морали, утверждая, что нравственный поступок должен совершаться из чувства долга [Апресян 2007], Г. Гегель, в свою очередь, интегрировал эмоции в диалектику исторического развития, рассматривая их как движущую силу саморазвития абсолютного духа. [Большая российская энциклопедия]. Б. Спиноза и Д. Юм рассматривали эмоции как модусы субстанции (Спиноза) [Спиноза 2001: 119-128] или основу мотивации (Юм) [Юм 1906: 12].

Новая философская энциклопедия даёт такое определение понятия эмоции (франц. emotion, от лат. emoveo – потрясаю, волную) – «класс психических состояний и процессов, выражающих в форме непосредственного пристрастного переживания значение отражаемых предметов и ситуаций для удовлетворения потребностей живого существа» [Новая философская энциклопедия]. Так, в настоящее время рассмотрение понятия эмоций ведется в философии с позиции субъекта деятельности и его опыта.

В XX–XXI вв. изучение эмоций приобрело новые аспекты. Например, Морис Мерло-Понти в рамках феноменологии рассматривал аффективность как воплощенный опыт, неразрывно связанный с телесным присутствием в мире [Мерло-Понти 1999: 587]. Марта Нуссбаум развивала концепцию эмоций как социальных конструктов, подчеркивая их зависимость от культурных нарративов и этических ценностей [Нуссбаум 2004: 207].

Таким образом, можно проследить, что понятие категории эмотивности в философии эволюционировалj от аристотелевской этики умеренности до гегелевской диалектики духа и современных дискуссий о роли эмоций в морали. Если Аристотель и Д. Юм видели в эмоциях основу человеческой деятельности, то И. Кант и Б. Спиноза стремились подчинить их разуму. Г. Гегель же включил эмотивность в глобальный исторический процесс. Эти разнообразные подходы демонстрируют, что эмоции остаются центральной темой для понимания человеческой природы и их места в универсуме.

Функциональная грамматика стала одним из ведущих направлений современного языкознания, в её рамках существуют различные подходы, которые предлагают свои способы функционального описания языка, «однако все разновидности функциональной грамматики объединяются общим пониманием языка как системы языковых средств, служащих для достижения определенных целей речевого общения» [Шелякин 2001: 3]. Так исследование категории эмотивности требует анализа взаимодействия языковых средств разных уровней с прагматическими и когнитивными аспектами коммуникации.

В рамках подхода Н. Д. Арутюновой эмотивность связана с функциональной семантикой, а эмоциональные значения встраиваются в речевые акты и влияют на выбор грамматических конструкций. Лингвист считает, что «эмоции пронизывают всю речевую деятельность человека, находя отражение в различных уровнях языковой системы - от морфологии до дискурса» [Арутюнова 1999: 215]. В то же время в функциональной грамматике предлагается изучать эмотивность сквозь призму функциональносемантических полей (ФСП). В работе «Теория функциональной грамматики» отмечаетcz: «эмотивность следует рассматривать как поле, объединяющее разноуровневые средства выражения эмоций - лексические, морфологические, синтаксические - в единую систему, функционирующую в речи» [Бондарко 1987: 102]. Такой подход позволяет выявить взаимодействие между грамматическими структурами и эмотивными значениями.

При этом эмотивность, как поле, включает в себя следующее.

• 1)    Лексические единицы (например, эмоционально окрашенная лексика («радость», «гнев», «восхищение» и т. д.), междометия («ой», «ах»), экспрессивные метафоры («оттаивание курса рубля»). В китайском языке к этой группе относятся такие междометия как 啊 (ā), 咦 (yí), 嘿 (hēi), 嗨 (hāi) 嚯 (huò), 吓 (hē), 呦 (yōu), однако для китайских междометий одновременно велика роль просодических элементов, таких как тон, интонация, мимика, жесты (вплоть до полного изменениия смысла). Например, 多好的人啊！ – Ого, сколько народу! (удивление) 啊？ 这是怎么回事？ – В чём дело, а? (подозрение) [Калькова 2014: 119].

• 2)    Морфологические средства (например, суффиксы субъективной оценки («домик», «ручонка»), формы повелительного наклонения, выражающие эмоциональный призыв («Послушай!»)); Например, «данный домик представляет собой развитие темы вспомогательных сооружений», «а здесь же чувствуется ручонка более опытных товарищей», «послушай, так получилось – здесь на фирме Новый год отмечают» [Корпус Лейпцигского университета].

• 3)    Синтаксические конструкции (например, восклицательные предложения («Как прекрасно!»), эллипсисы («Ну и дела!»), инверсии).

Например, «О мания! О мумия Величия!» [Цветаева 2025] «Там русский дух… там Русью пахнет!» [Пушкин 2025].

Теория А. В. Бондарко нашла своё отражение в исследованиях Н. П. Сюткиной, где функциональная грамматика рассматривается как категориальный подход, направленный на описание семантических категорий через их языковое и речевое выражение. Автор выделяет эмотивно-каузативный комплекс, который формируется на основе взаимодействие эмотивности с другими семантическими категориями: экспрессивностью, интенсивностью и оценочностью [Сюткина 2019: 43–48, 52–57]. Это взаимодействие порождает эмотивно-экспрессивно-каузативный субкомплекс (экспрессивность усиливает эмотивность через образные средства, например, фразеологизмы), эмотивно-оценочно-каузативный (оценка эмоции как положительной / отрицательной, например, интенсификаторы «очень», «крайне»), эмотивно-интенсивно-каузативный (градация эмоционального воздействия, например, «безмерно осчастливил») [Сюткина 2019: 45–57]. Эмотивность в функциональной грамматике изучается не изолировано, а системно, в её связи с другими категориями, и её актуализация зависит от контекстуального окружения и коммуникативных интенций [там же: 79–81].

Исследование А. А. Афанасьевой также посвящено изучению функциональных особенностей эмотивных каузативов в русском и испанском языках. В работе дано описание механизмов межкатегориального взаимодействия каузативности и эмотивности, а также выявление их языковых репрезентаций [Афанасьева 2024: 3]. Так, автору удалось подтвердить гипотезу о системной множественности функций эмотивных каузативов, основанной на межкатегориальном взаимодействии [там же: 18].

Исследование эмотивности в рамках функциональной грамматики демонстрирует её сложную природу как категории, интегрирующей языковые средства различных уровней и прагматические аспекты коммуникации. Работы Н. Д. Арутюновой [Арутюнова 1999], А. В. Бондарко [Бондарко 1987], Н. П. Сюткиной [Сюткина 2019] и А. А. Афанасьевой [Афанасьева 2024] демонстрируют, что эмотивность - динамичное поле, границы которого определяются как языковой системой, так и речевыми практиками. Их исследования подчеркивают важность междисциплинарного подхода, объединяющего лингвистику, прагматику и когнитивистику, для понимания роли эмоций в коммуникации. Это открывает новые перспективы для изучения универсальных и специфических механизмов эмотивной репрезентации в разноструктурных языках.

Заключение

Исследование показало, что эмотивность занимает «междисциплинарное положение», объединяя философию и лингвистику. В философии эмоции изучаются в рамках этики, гносеологии и социальной теории, а в лингвистике исследуются языковые средства выражения эмоций и их роль в коммуникации. Синтез подходов демонстрирует влияние эмоций на социальное взаимодействие, культуру и когнитивные процессы. Философский анализ выявил эволюцию взглядов: от Аристотеля, связывавшего эмоции с этикой, до современных теорий, подчеркивающих их телесную и культурную обусловленность.

Лингвистический подход представляет эмотивность как систему языковых средств выражения эмоций, интегрированных в коммуникацию. Современные исследования включают психолингвистику и когнитивную науку, учитывая культурные различия в выражении эмоций при их универсальной основе. Практическое применение охватывает образование (междисциплинарные курсы), NLP (улучшение перевода и анализа тональности) и психолингвистику (терапевтические методики). Синтез философии и лингвистики углубляет понимание эмоций как сложных социально-когнитивных феноменов, открывая новые перспективы для изучения коммуникации.