Манифестация грусти в монгольских языках

Сундуева Е. В . Манифестация грусти в монгольских языках // Вестник Бурятского государственного университета. Филология. 2022. Вып. 4. С. 20‒26.

Среди эмотивных средств языка ведущая роль отводится лексическим средствам. В статье рассматриваются мотивы номинации в лексике монгольских языков, называющей такие отрицательно окрашенные эмоции, как грусть, тоска, уныние, печаль. Однозначным и продуктивным в словообразовательном плане является корень γuni-: п.-монг. γuniqu ‘тосковать, тужить, печалиться’, γunaγaqu ‘горевать, тосковать, печалиться’ [10, с. 1021], монг. гуних ‘грустить, печалиться’, монг. гунигах, бур. гунигаха ‘приуныть’, монг. гунирах, бур. гуниpха ‘печалиться, скучать’, монг. гуниах ‘все время печалиться’, калм. guniqu ‘печалиться’ [12, с. 155]. Присоединение к данному корню форманты -галза в глаголе п.-монг. γuniγalǰaqu ‘часто горевать, печалиться’ [10, с. 1021], монг. гунигалзах ‘непрестанно грустить, постоянно тосковать’, характерной для сферы образных слов, позволяет предположить его дескриптивное значение. Корень γuni- фонетически близок корням *γungq-, *-γungγ, давшим такие слова, как бур. гунха-гунха гэхэ ‘кивать поникшей головой’, гунхагар ‘унылый, печальный’, гунхыха ‘ходить с поникшей головой; иметь понурый вид’, п.-монг. γungγalǰiqu ‘идти, шатаясь и кривляясь’ [10, с. 1022], монг. гунхалзах ‘двигаться грациозно’, гунхаганах ‘очаровывать походкой’, объединенные признаком изогнутости. Вероятно, значение глагола п.-монг. γuniqu ‘тосковать, тужить, печалиться’ развилось на основе образа человека с поникшей головой.

В «Этимологическом словаре алтайских языков» даются параллели к протомонг. * γuni- ‘грустить’: прототунг. * gūn- ‘сказать, думать’, прототюрк. * Kun- ‘внимание; польза; тосковать, печалиться’, протояп. * kənə - m- ‘любить, желать’, протокор. * k ì n ì p- ‘заботиться, присматривать’. При этом авторы отмечают, что несколько «ментальных» глаголов типа KUNV в алтайских языках создают крайне сложную этимологическую ситуацию, и они не уверены в том, что правильно вышли из нее [13, с. 571–572]. Л. C. Левитская поддерживает мнение Л. З. Будагова, Г. Рамстедта о том, что тюрк. қунуқ- ‘скорбеть, печалиться, сильно тосковать’ является заимствованием из монгольских языков [8, с. 149].

Значение бур. гажарха ‘унывать, впадать в уныние, испытывать безнадежную печаль, гнетущую скуку’ развилось на основе значения ‘кривиться’ (бур. гажанхай ‘кривой, изогнутый’, гажангир ‘кривизна, искривление’). В «Бурятско-русском словаре» эти значения даны в одной статье [6, с. 186]. Мотив номинации на основе внешнего вида человека можно проследить в монг. гунсрах ‘горевать, унывать, печалиться’, п.-монг. γangsaraqu ‘быть огорченным, печалиться, грустить’ [10, 1849, p. 982], монг. гансрах ‘огорчаться, унывать, грустить’, калм. gaŋsaraqu ‘горевать, страдать’ [12, с. 144], а также гэнсрэх ‘сильно тосковать’. Фонетически и семантически близки производные корней * γangq / γungq : бур. ганхаха , гунхаха ‘качаться, наклоняться’, ганхылгаха ‘ходить с понурым видом’, ганхыха ‘опускать голову’, калм. hаӊхх ‘колебаться, шататься’. Фразеологизмы бур. тархяа ганхуулха , тархяа һанжуулха являются соответствиями рус. повесить голову. Есть также другой огубленный вариант гонсрох ‘грустить, печалиться’, который является однокоренным с образными дериватами п.-монг. γong-suyiqu ‘отчаиваться, терять бодрость’, γongsuγur ‘угрюмый от досады, тоски’ [10, с. 1022], монг. гонсойх ‘прийти в уныние, запечалиться’, гонсгор ‘угрюмый, молчаливый с досады, тоски’.

Привлекает внимание то, что глагол гонсойх сочетается с существительными, обозначающими внутренний мир человека: гол ‘душа, дух, сердце’, сэтгэл ‘сердце, душа’, дотор ‘внутренняя часть’: Иймд Шинэхүү аавын маань ажил иймэрхүү л байгаа юм байна даа гэсхийн бодож дотор нь гонсойход хүрлээ ¹ ‘Поэтому Шинэхуу стало грустно от мысли, что у их отца такая работа’ (здесь и далее перевод наш. — Е. С. ); Надад хайртай дуртай санаа сэтгэл нь хэвээрээ, одоогийнхоо амьдралд сэтгэл гонсойсон юм байхгүй ‘Он по-прежнему любит меня и не выказывает недовольства своей нынешней жизнью’; Харин айл гэр болох ба аж төрөн амьдрахын чухлыг мэдэхгүй, чадахгүй болсон шиг санагдан гол гон-сойно ‘Становится грустно от того, что [человек] не осознает важность создания семьи, семейной жизни и практически не может это сделать’. Это оставляет возможность для этимологизирования глагола на основе иного признака.

В некоторых фразеологических оборотах со значением ‘грустить’ ярко отражаются культурно-национальные ценности монгольских народов. Например, образ коня, самого почитаемого домашнего животного монголов, присутствует в монг. толгойгоо ганзаглах , бур. тархи толгойгоо ганзагалха ‘грустить’, досл. ‘приторочить голову’. Данные сочетания отражают телесный опыт человека, поскольку человек горбится в удрученном состоянии.

Корень * uyi образует довольно обширное словообразовательное гнездо слов с рассматриваемыми значениями: п.-монг. uyi, uyi γasiγun ‘печаль’ [11, с. 866], п.-монг. uyidqu ‘печалиться, скучать, гoревать, скорбеть, беспокоиться, заботиться’ [10, с. 330, 332], монг. уй ‘траур; скорбь, печаль’, уйдах, уйтгах ‘грустить, печалиться’, бур. уй ‘тоска, скорбь, печаль, грусть’, уйдаха ‘грустить, тосковать’.

Семантически близки бур. уй хай нюдэн болохо ‘рыдать, плакать навзрыд’, уй хай хашхарха ‘вопить, кричать’, п.-монг. uyila- ‘плакать’ [10, с. 332], монг. уйлах , бур. уйлаха ‘плакать’, где корень * uyi с большой долей вероятности имеет звукоподражательное значение. Тем не менее привлекает внимание то, что в словарной статье калмыцкого глагола уйдх помимо значения ‘грустить, тосковать’ дается также значение ‘сгибаться, напр. о дереве, копье ’: ут зандн армнь уйдаад шавдад одв ‘его длинный сандаловый дротик изогнулся’, также уйлдһн ‘грусть, тоска, скорбь, печаль; сгибание’ [1, с. 529]. Это также позволяет предположить вероятность развития значения ‘грустный’ на основе значения ‘согнутый, повесивший голову’.

Сложные слова монг. уруу дорой ‘унылый’, бур. уруу дуруу , уруу духа ‘грустный, печальный, поникший’ также относятся к ряду слов с «грустной» семантикой. Компонент уруу сопоставим с наречием уруу , обозначающим движение вниз: Уруу дорой явж, гутаж гуниж хэрэггүй ‘Не нужно грустить и печалиться’; Дугардаанай эжы ехэл уруу дуруу юумэ гэр тээшээ гэшхэлбэ ¹ (Ц.-Ж. Жимбиев) ‘Мать Дугардана очень опечаленная направилась в сторону дома’; Гэнтэ тэрэнэй шарай баяраар билтархадал гээд, уруу духа болон, дахяад гүнзэгы бодолдо абташаба (Г.-Д. Дамбаев) ‘На его лице промелькнула радость, и он снова сник, погрузившись в глубокие мысли’. Бур. уруу духа дословно можно перевести ‘с опущенным лбом’, что же касается уруу дуруу , то, вероятно, второй компонент дорой ‘слабый, изможденный’ повергся ассимиляции под влиянием первого компонента уруу .

Монгольский глагол гиюүрэх ‘грустить, печалиться, унывать’ не встречается в старописьменном и других монгольских языках, вероятно, он мотивирован значением прилагательного гиюу ‘наклонный, покатый’, т. е. ‘падать вниз, ухудшаться — о настроении’. Движение вниз прослеживается в рус. падать духом. Грусть предстает как некая тяжелая субстанция в словосочетании монг. уйтгарт дарагдах, бур. уйдхарта дарагдаха ‘предаваться грусти’ (досл. ‘быть придавленным грустью’), хүндэ, даашагүй уйдхар ‘тяжелая, неподъемная печаль’. Также она может выступать как некая жидкая субстанция в монг. уйтгар шингэсэн ‘проникнутый печалью’ (досл. ‘впитавший печаль’); некая сыпучая субстанция в бур. уйдхараа тарааха ‘развеивать грусть’ (досл. ‘раскидывать, рассеивать грусть’), уйтгараа хуваалцах ‘делиться грустью’; некий предмет одежды в монг. уйтгараа тайлах ‘разогнать тоску’ (досл. ‘снять или отвязать тоску’). Кроме того, в монгольских языках представлены персонифицирующие метафоры грусти: онa может рождаться (монг. уйтгар түрүүлэх, бур. уйдхар / гуниг түрүүлхэ ‘навевать грусть’, досл. ‘порождать грусть’), веселиться (монг. уйтгараа сэргээх, бур. уйдхараа һэргээхэ ‘развеселиться’, досл. ‘веселить грусть’), прогоняться (монг. гунигаа хөөх ‘прогонять тоску’) и уходить (монг. уйтгар арилав, бур. уйдхар арилба ‘грусть рассеялась’, досл. ‘грусть ушла’).

Значение ‘грустный’ передается в монгольском фразеологизме өр алдсан хятад шиг ‘словно китаец, потерявший отданное в долг’. Согласно сведениям, записанным от информанта Баатаржав Мөнхбаяра (1974 г. р.), данная фразеологическая единица появилась в XIX в. во время распространения китайских лавок. Китайские торговцы, давая простым аратам в долг свой капитал под проценты, могли его лишиться вследствие грабежей, воровства, стихийных бедствий и пр.

Затруднительно выявление мотива номинации в глаголе п.-монг. γasalqu ‘грустить, печалиться’ [10, с. 988], давшем γasalang , γasalal ‘горесть, грусть, печаль’, монг. гаслах ‘печалиться, грустить’, бур. гасалха ‘печалиться, горевать’, калм. hаслӊ ‘горе, скорбь, печаль’. Вероятно, рассматриваемое значение развилось от глагола γačа- ‘тормозить, препятствовать’, в «Бурятско-русском словаре» значения гасалан ‘препятствие, тормоз, помеха’ и ‘горе, печаль’ даны одной словарной статье [6, с. 200], т. е. печаль может восприниматься как препятствие к нормальному состоянию.

Перенос вкусовых качеств на эмоции наблюдается в синкретичной форме гашуун ‘горький, солёный, кислый; горечь’, которая также имеет значения ‘горький, печальный, скорбный; грусть, печаль’: Гэртээ ороходонь, хүнды хүхэ, хүйтэн шэнги байжа, Должоной шарайда хэмжээлшэгүй гашуун уйдхарай тэмдэг гаража ерэнэ (Ц. Дон); Хүбүүд Илья Ильичдэ гашууниие хүртѳѳхэһѳѳ гадна Владимир Яковлевичда ямар нэгэ мууе, зохидгүй юумэ хэһэнээ гэнтэ мэдэрбэд (Ч. Цыдендамбаев). Глагол п.-монг. γasiγudaqu ‘печалиться, сетовать’ [10, с. 989], монг. гашуудах , бур. гашуудаха ‘огорчаться, расстраиваться, печалиться, тосковать, скорбеть’ связан только с эмоциями. «Чем серьезнее огорчение, тем больше усугубляется физическое состояние, и его проявления становятся более заметными: во рту становится сухо, появляется ощущение горького вкуса как результат сухости языка» [2, с. 250]. Подобное явление наблюдается в рус. горький ‘печальный, горестный’, горечь ‘тягостное, гнетущее чувство, вызываемое разочарованием, обидой, неудачей и т. п.’, англ. bitter ‘горький; грустный’. В итальянском amarezza ‘горечь; огорчение’ также отсылает к грусти как к субстанции с определенными свойствами [5, с. 119].

Участие вкусового или ольфакторного модуса рецепции прослеживается в глаголе п.-монг. γuturqu ‘потерять бодрость, отчаиваться’ [10, с. 1030], монг. гутрах , бур. гутарха ‘тосковать, хандрить’, который образован от глагола γutu- ‘портиться, протухать; ухудшаться’, т. е. ‘быть с испорченным настроением’. Об этом свидетельствуют формы: монг. гутанги ‘удрученный’, бур. гутанги ‘опечаленный’, дураа гутанги ‘недовольный’, досл. ‘c испорченным желанием’.

Также для обозначения уныния используется существительное п.-монг. urm-a ‘сила; душевное расположение, охота’ [10, с. 468], монг. урам, бур. урма(н), калм. урмд ‘настроение; вдохновение; ободрение; довольство; присутствие духа; охота, желание’. Так, бур. урмагүй, монг. урамгүй имеет значение ‘унылый, удрученный’, калм. урмдго ‘в подавленном настроении, разочарованный’. Значение ‘унылый’ передается сочетанием данного существительного с глаголами бур. хухарха ‘ломаться’ и таhарха ‘рваться’: урмаа хухаранги, урмаа таһаранги ‘огорчённый, унылый’. В старописьменном монгольском языке значение грусти не зафиксировано: п.-монг. urmas ügei ‘бессильный; робкий’, urmas quγulqu ‘потерять дух, охоту’ [10, с. 468]. Нами было выявлена способность дрожащего сонанта [r] передавать внутреннее напряжение в таких словах, как urm-a ‘сила; душевное расположение, охота’, п.-монг. dorbi ‘мощь, сила; способность’, п.-монг. bir-a ‘сила, мощь’, п.-мо. sür ‘сила, мощь, могущество’ и др. [4, с. 280].

Глагол п.-монг. mörüged- [11, с. 550], монг. мөрөөд- имеет два значения: ‘страстно желать, мечтать’ и ‘сильно тосковать’. Согласный [r] в корне * mör также передает неприятное щемящее ощущение тоски. М. Базаррагчаа выделяет в глаголе мөрөөдөх ‘мечтать’ сему ‘круг’ (ср. мөөр ‘колесо’), т. е. эрүүлж той-руулж бодох ‘думать вокруг да около’ [9, с. 83].

Печень относится к так называемым словам-символам в монгольской культуре и рассматривается как вместилище чувств и эмоций человека. Значимость этого органа в представлениях тюрко-монгольских народов в первую очередь связывается с его кроветворной функцией [3, с. 53]. Поэтому в монгольских языках представлены фразеологизмы со словом монг. элэг , бур. эльгэн , калм. элкн ‘печень’, в частности, монг. элэг хатах ‘тосковать’ (досл. ‘высыхать — о печени ’), бур. эльгээ хүмэрихэ ‘печалиться, горевать’ (досл. ‘переворачиваться — о печени ’): Элүүр энхэ ябаал һаа, — гэжэ Шоён эльгээ хүмэрин шэбшэбэ (А. Ан-гархаев) ‘Если только будешь здорова, — с грустью подумал Шоён’. В хакасском национальном сознании соматизм паар ‘печень’ также ассоциируется с понятием тоски: паары хурирға ‘тосковать о ком-л. ’ [7, с. 198].

Чувство стеснения в груди от грусти и печали отражено в бур. досоо уйтар-ха ‘становиться грустно на душе’ (досл. ‘стать тесно внутри’), уйтаршаха ‘загрустить’, ср. рус. печаль теснит грудь. Также внутренние ощущения прослеживаются во фразеологизме досоо бүгшэм болохо ‘печалиться’ (досл. ‘стать душно внутри’).

Таким образом, в рассматриваемом лексико-семантическом поле в качестве ведущего мотива номинации представлены такие внешние проявления грусти, печали, уныния, как сгорбленность и поникшая голова (монг. гуних , гунсрах , гансрах , гэнсрэх , уйдах , толгойгоо ганзаглах , бур. гажарха , толгойгоо һан-жуулха / гунхуулха и др.). Также на основе зрительного восприятия грустного человека появился фразеологизм монг. өр алдсан хятад шиг , запечатлевший исторический опыт монгольского народа. Движение вниз отражено в монг. уруу дорой , гиюүрэх , бур. уруу дуруу , уруу духа .

Вторая группа эмотивов возникла благодаря вербализации внутренних ощущений человека на основе тактильного, обонятельного и вкусового восприятия. В глаголах монг. мөрөөдөх, бур. урма хухарха переднеязычный дрожащий сонант [r] передает интенсивность эмоции: в первом случае тоски, во втором случае — внутренней силы, энергии. Грусть может сопровождаться засыханием (монг. элэг хатах) и переворачиванием (бур. эльгэ хүмэрихэ) печени, придавать горький вкус (монг. гашуудах) и портиться (монг. гутрах). Способы выражения эмоций, безусловно, обусловлены культурой народа, которая в том числе воплощается в метафорах и фразеологических единицах, несущих в себе информацию об основных его ценностях и мировоззрении.