Наследственное право в условиях современного цифрового общества

Стремительная диджитализация большинства сфер общественной жизни, а вместе с ней и активная реализация цифровых технологий выступают в качестве неотъемлемой части повседневной жизни современного цифрового общества.

Глобальные информационные сети, блокчейн-технологии (англ. Blockchain ), большие данные (англ. Big Data ), интернет-вещей (англ. Internet of things, IoT ), метавселенная (англ. Metaverse ), технологии дополненной (англ. Augmented Reality, AR ) и виртуальной реальности (англ. Virtual Reality, VR ) еще несколько десятилетий назад считались явлением научной фантастики, а уже в настоящее время воспринимаются как нечто само собой разумеющееся.

В то же время само общество становится все более зависимым от цифровых технологий и развития цифровой инфраструктуры. Сферы общественной жизни все чаще проходят этапы цифровой трансформации и все больше полагаются на компьютерные сети и базы дан-ных1. Тенденции к использованию искусственного интеллекта и прогнозы бесконечно растущей и эффективной цифровой экономики подталкивают общество к широкому использованию цифровых тех-нологий2.

Одним из важных аспектов нашей жизни, влияние на который оказывает цифровизация, – принятие решений человеком. Современные цифровые технологии воздействуют не только на наше поведение, но и на повседневные выборы, которые мы совершаем. Наглядно это демонстрируют так называемые технологии убеждений (англ. persuasive technologies )³, которые направлены на изменение поведения пользователей при помощи ИКТ: индикация на приборной панели автомобиля предоставляет информацию о норме энергопотребления, финансовые помощники позволяют пользователям сформировать «денежные привычки», «умная» носимая электроника предлагает сведения о физиологическом состоянии человека и способах его улучшения.

Технологии

Психология

Тех НО. ЦНИИ убеждений

Moi икания

О । нопкнис

Поведение

Согласие

Ллатания

Мобильные приложения

Социальные сети

Носимая электронника

Вирпальная/ юн реальность

Интернет вещей

Технологии убеждений

В научных кругах многие ученые обеспокоены тем, что технологии убеждений могут подрывать автономию человека. Такое беспокойство особенно заметно в отношении деонтологического подхода к этике технологий1.

При этом понимание того, что стремительное развитие цифровых технологий и становление современного цифрового общества тесно сопряжено с необходимостью адаптации правового регулирования, было обозначено уже несколько лет назад. Так, для повышения качества жизни граждан, обеспечения конкурентоспособности России, развития экономической, социально-политической, культурной и духовной сфер жизни общества, совершенствования системы государственного управления на основе использования информационных и телекоммуникационных технологий была разработана государственная программа Российской Федерации «Информационное общество (2011–2020)»2.

Отражением значимости насущных вопросов правового регулирования цифровой среды выступает включение в перечень стратегических задач развития Российской Федерации Национальной программы «Цифровая экономика Российской Федерации»3.

Одним из ключевых направлений данной Программы выступает формирование нормативного регулирования цифровой среды, способствующее ликвидации еще сохраняющихся барьеров, препятствующих развитию цифровой экономики, а также внедрению новых цифровых технологий.

На момент написания данной статьи в рамках реализации Федерального проекта «Нормативное регулирование цифровой среды»1 было принято 19 федеральных законов, охватывающих различные сферы деятельности.

Так, Федеральным законом от 18 марта 2019 г. № 34-ФЗ «О внесении изменений в части первую, вторую и статью 1124 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации»2 в гражданское законодательство об объектах гражданских прав внесены существенные изменения и дополнения. Поправками к объектам гражданских прав отнесены цифровые права, закреплен ряд базовых положений, касающихся оборота цифровых прав, уточнены положения Гражданского кодекса РФ о форме сделок, в том числе договоров, в части электронных сделок. Законодатель отнес цифровые права к разновидности имущественных прав. Предыдущая редакция статьи 128 ГК РФ в категорию «иное имущество» включала безналичные денежные средства, бездокументарные ценные бумаги, имущественные права. Новая же редакция статьи 128 ГК РФ закрепила цифровые права среди перечня объектов гражданских прав как разновидность имущественных прав среди безналичных денежных средств и бездокументарных ценных бумаг.

С 1 января 2021 г. вступил в силу Закон № 259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты РФ»3. Данный Закон изменяет существующий правовой режим использования (оборота) цифровых финансовых активов, криптовалюты, использование технологий распределенных реестров и, что очень важно, применение технологии блокчейна. Стоит также отметить, что к правоотношениям, возникающим при выпуске цифровых финансовых активов (далее – ЦФА), в том числе с участием иностранных лиц, теперь применяется только российское право.

В законе «О цифровых финансовых активах» впервые устанавливается национальное регулирование социальных и экономических отношений, возникающих при выпуске, учете и обращении ЦФА, определяются особенности деятельности оператора информационной системы (далее – ИС), в которой выпускаются ЦФА, оператора обмена ЦФА, а также отношений, возникающих при обороте цифровой валют в Российской Федерации.

В программе «Цифровая экономика Российской Федерации», утвержденной распоряжением Правительства РФ от 28 июля 2017 г., технология искусственного интеллекта обозначена как одна из приоритетных технологий для решения вопросов обработки данных, распознавания объектов и интеллектуального поиска. Концептуальную базу внедрения и развития технологий ИИ в России заложили документы стратегического планирования – Национальная стратегия развития искусственного интеллекта до 2030 года, утвержденная указом Президента РФ от 10 октября 2019 г. № 490, и Концепция развития регулирования отношений в сфере технологий искусственного интеллекта и робототехники до 2024 года, утвержденная распоряжением Правительства РФ от 19 августа 2020 г. № 2129-р1.

Так, несмотря на закрепление в законодательстве цифрового права в качестве вида объектов гражданских прав, на сегодняшний день пока еще рано говорить о полной ясности в понимании природы и содержания иных объектов цифровых прав.

Согласно статье 128 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ)2 к объектам гражданских прав, в частности, относятся имущественные права, включая цифровые права. Термин «цифровое право» заменил собой термин «токен», представляющий собой шифр, аналогичный ценной бумаге в цифровом мире. На этот счет в Пояснительной записке к законопроекту № 424632–7 было указано: «Сущность “цифрового права” как новой юридической фикции близка к сущности ценной бумаги, поэтому под таким правом предлагается понимать совокупность электронных данных (цифровой код, обозначение), которая удостоверяет права на объекты гражданских прав (п. 1 новой ст. 1411 ГК РФ). Разумеется, цифровое право может удо- стоверить лишь права на вещи, иное имущество, результаты работ, оказание услуг, исключительные права»1.

В силу пункта 1 статьи 141.1 ГК РФ цифровыми правами признаются названные в таком качестве в законе обязательственные и иные права, содержание и условия осуществления которых определяются в соответствии с правилами информационной системы, отвечающей установленным законом признакам. Осуществление, распоряжение, в том числе передача, залог, обременение цифрового права другими способами или ограничение распоряжения цифровым правом возможны только в информационной системе без обращения к третьему лицу.

Как следует из статьи 1 Федерального закона от 31 июля 2020 г. №259-ФЗ «О цифровых финансовых активах, цифровой валюте и о внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации», «цифровыми финансовыми активами признаются цифровые права». Цифровые права (утилитарные цифровые права) могут приобретаться, отчуждаться и осуществляться в инвестиционной платформе.

Принятие данного Федерального закона обозначило ряд проблем в правовом регулировании цифровых финансовых активов. Появилась необходимость в закреплении непротиворечивого понятийного аппарата, который должен мягко интегрироваться в существующее законодательство и отражать мировую практику. Многие термины, используемые криптосообществом, уже были изобретены и успешно используются в мировой практике. Однако в Законе о ЦФА вместо широко распространенных в международной практике терминов используются собственные, которые вводят новые правовые институты и тем самым создают неопределенность в правоприменении. В отличие от ряда зарубежных стран, нет в законе и регулирования для некоторых типов токенов и криптовалют с разным функционалом и сущностью (традиционных уже для рынка «платежных» токенов, а также утилитарных токенов).

Наследственное право, выступая в качестве подотрасли гражданского права, постепенно адаптируется к условиям широкого использования цифровых технологий. В XXI веке проблема цифрового наследования выступила объектом исследований в трудах как зарубежных, так и отечественных ученых2.

Прежде всего, речь идет о вопросах, возникающих в связи с наследованием цифровых активов. Криптовалюта, невзаимозаменяемые токены (англ. non-fungible token, NFT ), цифровые документы, видео, фотографии, учетные записи и другие подобные объекты составляют многомиллионный рынок и не регулируются на соответствующем уровне ни в зарубежных странах, ни в России¹.

Проблема, касающаяся токенов и криптовалюты, обусловлена непосредственно спецификой их реализации через систему распределенного реестра, которая фактически исключает получение наследниками информации о принадлежавших наследодателю цифровых активах и доступ к ним2.

Вопрос остается сложным и в отношении наследования учетных записей в сети Интернет.

Одним из наиболее показательных примеров выступает случай, связанный со смертью 15-летней девочки из Берлина3. В поисках ответов на вопрос о том, была ли смерть их ребенка несчастным случаем или самоубийством, родители попытались получить доступ к аккаунту своей умершей дочери в социальной сети Facebook (с 2021 г. – Me-ta4). Однако доступ к учетной записи был приостановлен.

Родители подали в суд на Facebook в надежде получить доступ к странице. В ходе первого судебного разбирательства в окружном суде Берлина в декабре 2015 г. суд принял решение в пользу родителей и обязал Facebook предоставить им доступ. Суд заявил, что к «реальному» и цифровому имуществу следует относиться одинаково. В противном случае это привело бы к парадоксу, заключающемуся в том, что «письма и личные дневники могли передаваться по наследству независимо от их содержания, но электронные письма и личные сообщения в Facebook – нет». Суд утверждал, что предоставление доступа родителям не нарушит личных прав дочери, поскольку родителям разрешено знать, о чем их несовершеннолетние дети общаются в Интернете. Компания Facebook подала апелля- цию1, утверждая, что решение о разглашении информации об учетной записи повлияет на других пользователей, которые обменивались сообщениями с девушкой. Данный случай поднимает новые вопросы о цифровом наследовании и о том, кто имеет право управлять чьим-либо присутствием в Интернете после их смерти.