Некоторые особенности становления раннехристианского знания

В. Н. Антонов, В. В. Баркова

С самого начала своего появления в миру христианство, которому Христос в лице своих учеников заповедовал быть «солью земли», «светом миру» и не гнушаться мира, сделало эти установки лейтмотивом всей своей более чем двух-тысячалетней истории служения «граду земному».

Так же, как и предшествовавшая ему греко-римская культурно-историческая и философская традиции, христианство ставило и предлагало ответы на вопросы: что есть первопричина всего сущего, из чего все произошло, откуда взялся этот мировой порядок, что им управляет и, наконец, в чем смысл и предназначение жизни человека в миру? При исследовании этих и других вопросов зарождались базовые познавательные системы христианства, эталоны христианской мыследеятельности, методы изучения и толкования им окружающего мира.

Христианский взгляд на мир и на все, что есть в этом мире, представляет собой теизм. Это утверждение первичности и потусторонности Бога по отношению к миру и сотворенность мира Божьим промыслом. Эти мировоззренческие установки и объясняют специфическое отношение христианства к античной культуре и античной философии, а также к тем теориям и идеям, которые обильно приносили пилигримы из древнего дальнего Востока, Ирана, Китая, и которые, по определению, не могли нести угрозу теологическим установкам христианства [1].

Закладывая краеугольные камни в мировоззренческий фундамент теологического знания и методологию диалога: «вера — знание», — христианство изначально встало на путь усвоения и ассимиляции всего того, что гармонично «вписывалось» в структурные пласты христианской идеологии. Извлекая позитивные знания через призму критической оценки «свое» — «иное», христианство вело плодотворный для себя диалог с античной культурой и философией на протяжении длительного периода, пока был возможен живой разговор между ними. Особенно интенсивно этот процесс развертывался между формирующейся христианской теологией и античной философией. За этот период христианская идеология сумела принять и усвоить многие идеи античной философии. Аналогичным было и отношение христианства к античной науке, особенно в таких сферах, как астрономия, космография, ботаника, логика и т. д. С одной стороны, это была, безусловно, ассимиляция тех или иных научных идей, а с другой — отрицание их или полное безразличие. Такое отношение к научному познанию и опыту античной эпохи было обусловлено не только общим подходом христианства к культурному наследию этого периода, но, прежде всего, его от-

В. Н. Антонов, В. В. Баркова

вествования о Боге, которое средствами, отличными от библейского повествования, способно передать божественные откровения с большей отчетливостью и ясностью, так, что самые возвышенные истины станут доступными даже необразованному человеку. В сочинении «О природе вещей» И. Севильский великолепно демонстрирует символическое объяснение природных процессов. Оно как бы совпадает с физическими рассуждениями о ритмическом следовании времени, о периодическом чередовании дней, месяцев, лет. Но именно в этих событиях Исидор видит и «прочитывает» последовательные моменты плана спасения. Символизм Исидора находит свое отражение и в созерцании небесных явлений. Солнце рассматривается как символ Христа, Луна — как символ Церкви.

В творчестве Р. Мавра, выдающегося педагога и латиниста, в трактате «О Вселенной» так же устанавливается параллелизм смыслов природы и Библии. Природа и ее различные явления используются всего лишь в качестве примеров, служащих выявлению сакральных смыслов книги Божественного Откровения. Натурфилософские компоненты античного знания становятся ненужными. Сохраняется потребность только в некоторых лингвистических, литературных и исторических сведениях, необходимых для процесса символизации природы при соотнесении ее с содержанием Библии. Господство символического менталитета оказало влияние на формирующуюся систему христианского образования, а также на подготовку служителей Церкви.

Однако новая европейская цивилизация не могла обойтись без научных и технических знаний, единственным источником которых в эту эпоху было античное научное наследие. Но эти научные знания должны были быть включенными в иной социальный контекст, в иную систему культурно-мировоззренческих норм (второй вариант явления знаний). При этом они должны были получить санкцию и функциональное обоснование в рамках христианского мировоззрения, ставшего господствующей идеологией средневекового европейского общества.

Следует отметить, что наука поздней античности, с которой и осуществлялся диалог христианства, и под влиянием которого складывалась традиция христианского знания, отличалась от греческой науки периода ее расцвета. Эти отличия состояли в ее утилитарности, тесной связи с практикой, ремеслом, а так же с ее преимущественно энциклопедической, компендиумной формой. Таким образом, античная научная литература эпохи своей встречи с христианством — это не авторские трактаты, доносящие до читателя целостный научно-мировоззренческий комплекс идей, а энциклопедии и компендии, содержащие позитивные сведения из различных областей знания. «Книжное энциклопедическое знание, — писала Н.А. Позднякова, — ставило вполне определенную задачу — представить читателю все, что сохранилось от предшественников в той или иной области знания. Сводя теории и мнения в обширный труд, автор может соглашаться или спорить с предшественниками, но не считает своей задачей соотнести эти теории с опытом, усомниться в точности или достоверности сообщаемых им сведений, как не считает свой задачей написание вполне самостоятельного исследования» [2].

Эти компиляции стали основным средством сохранения античного научного знания о мире. При этом они, разумеется, не заменяли оригинальных научных текстов, и главное, были не в состоянии воспроизвести дух античного научного исследования природы. Но именно это последнее обстоятельство, столь невыигрышное, на первый взгляд, и позволило античной науке вписаться, сохраниться и развиться в рамках христианской идеологии. Более того, именно дидактический дух компилятивной книжной традиции позволил ей стать основой позитивной дисциплинарности христианского зна- теллектуальный потенциал. Поэтому овладение греко-римской культурной традицией, античной наукой и натурфилософией становилось обязательным правилом и признаком профессиональности. К VII в. н. э. христианская церковь оставалась единственным социальным институтом, который в условиях административных и геополитических неопределенностей, упадка городской культуры, бесконечных войн и передела собственности, продолжала последовательный курс на духовное объединение народов Европы. В такой ситуации христианские монастыри и храмы становились главной цитаделью сохранения христианской учености и европейского культурного наследия в целом. Здесь, в кельях монахов, наука продолжала свое дерзновенное, по тем временам, служение истинам познания на поприще астрономии, лингвистики, медицины, юриспруденции. Необходимость в развитии этих сфер знания была связана с миссионерской и социальной деятельностью Церкви в миру [2].

Таким образом, II–VII в.в. н. э. — это время становления христианского знания. Особенность его развития определялась как знаковыми моментами самой эпохи, так и технологиями складывания самого знания:

• •    отсутствие автономной светской философии и науки;

• •    оформление религиозно-символического подхода к природе;

• •    «встраивание» античного философско-научного наследия в христианскую конструкцию мироздания;

• •    создание унифицированной системы религиозного образования.