О.А. Охапкин и Н.А. Козырев: вопрос времени

Биография поэта О.А. Охапкина, яркого представителя неподцензурной культуры второй половины XX в., пестрит множеством встреч, однако к числу судьбоносных и повлиявших на специфику мировоззрения поэта можно отнести немногие. Так, особого внимания заслуживают дружеские и творческие от-

Я Вас узнал в минуту счастья, И, очарованный с тех пор, Храню как первое причастье Наш обоюдный договор.

Вы мне мою открыли душу,

И я увидел в ней судьбу

Как переполненную чашу, Как бы печать ее на лбу.

Я встретил вас... Тому два года

Уже прошло. Но не пройдет

Меж нами время. Пусть природа На полуслове нас прервет.

И если берег отдаленный,

Где Вы найдете свой удел, Увижу, Вами просветленный, Я положу себе предел.

Я стану звать Вас в океане Воспоминаний, в сердце слез И, как корабль в урагане, Опять молиться Вам всерьез.

Тогда, любя и сострадая,

Вы мне приснитесь, как сейчас:

Улыбка Ваша дорогая, Сиянье чистых Ваших глаз.

(личный архив О.А. Охапкина)

Впоследствии вдова поэта Т.И. Ковалько-ва-Охапкина напишет: «В тот период он дружил и имел тесное общение с выдающимся ученым, астрофизиком Николаем Александровичем Козыревым, который был старше его на тридцать лет. В общении они со всей очевидностью обнаружили, что природа научного и художественного творчества одна и та же. Это означает, что научная идея может быть отражена не только в виде формул, но и в виде художественных образов. Одна из главных оригинальный идей Козырева сводилась к доказательству того, что время есть энергия. Эта мысль поразила молодого поэта и в течение почти двадцати лет глубоко переживалась» [2].

Путь в науке Н.А. Козырева был тернистым: «Н.А. Козырев – необычная личность и, возможно, одна из самых трагических фигур отечественной науки ушедшей эпохи… В научной судьбе Н.А. Козырева эпоха запечатлена так глубоко, рельефно и страшно, как в никакой другой» [1, с. 562, 586].

Ученый являлся научным сотрудником Пулковской обсерватории; был арестован в период первой волны сталинских репрессий (1937 г.) и находился в заключении по 1946 г. Именно тогда Н.А. Козырев начал разрабатывать концепцию, в основе которой лежала мысль о физических свойствах времени: «Все процессы в природе идут либо с выделением, либо с поглощением времени» [10].

Он предположил, что звезды расходуют энергию не внутреннюю – ядерную, а получают ее из внешнего источника: «Звезда черпает энергию из хода времени» [3]. В 1958 г. Н.А. Козырев публикует книгу, ставшую сенсацией в мировой науке, – «Причинная или несимметричная механика в линейном приближении»: «Все явления природы протекают во времени, то есть благодаря объективному отличию будущего от прошедшего. Поэтому невозможно представить себе отрасль науки, изучающей Мир, в которой свойства времени не играли бы роли... Эта возможность вмешиваться в существующие причинно-следственные отношения означает, что можно овладеть течением времени» [4]. Предположение Н.А. Козырева, безусловно, можно осмысливать как целое мировоззрение: «Это философская концепция… которая отвечает на личные и экзистенциальные вопросы о смысле существования бытия и вселенной...» [6].

Пунктирно данная научная гипотеза прослеживается на протяжении почти пятнадцати творческих лет О.А. Охапкина и отражена в пяти лирических книгах: «Возвращение мест»

(1969), «Моленье о Чаше» (1970), «Высокая цель» (1971), «Посох» (1973–1974), «Возвращение Одиссея» (1978). О.А. Охапкин также создал несколько текстов с посвящением Н.А. Козыреву: стихотворения «Я Вас узнал в минуту счастья...» (1968), «Ясней и тише год от году...» (1969), «Столь давний день…» (1969), «Кому смотреть на звезды приходилось…» (1972), «На Воздвиженье» (1973), поэму «Испытание Иова» (1973). Перечисленные тексты мыслились О.А. Охапкиным как отдельно, так и в составе лирических книг.

Примечательно, что слово Время в рукописях многих произведений поэта пишется с прописной буквы. Эта своеобразная реминисценция к исследованиям Н.А. Козырева проявляется шире в формировании словарного поля, где раскрываются физические свойства времени: Времени силуэт, Времени сила, Времени качка, Времени сдвиг, Времени ход, размер Времени, Времени теченье, широты Времени, круг Времени, падение Времени, Времени простор и пр.

…Посмотрел бы лишь как там из окна,

И присел к столу – рук бы от сукна, Нет, не оторвал, тики-тики-так, – Взял бы чистый лист, как он ни жесток.

Не страшней того, что там впереди!

Написал бы: мир… он у нас в груди.

Написал бы: жизнь… и она внутри.

Время… и оно – времена – все три.

Некуда лететь. Не за чем спешить.

Что бы ни пришло, можно пережить, Если в сердце есть Времени тайник, Если Время – жизнь, если вечность – миг.

(личный архив О.А. Охапкина)

Три времени, о которых пишет поэт, напоминают об уникальном эксперименте, который провел ученый-астрофизик. Ему удалось зафиксировать три положения звезды: «Резистор фиксирует не только истинное положение звезды в момент наблюдения, но и ее видимое положение, то есть положение в прошлом, когда от нее вышел свет... Таким образом, через физические свойства времени должно наблюдаться не только положение звезды в прошлом, но и будущем... Только время открывает совершенно новую и неожиданную возможность изучать будущее как уже существующую реальность» [1, с. 123, 131].

Мотив взаимопроникновения и, как следствие, взаимовлияния времен является сквозным для созданного поэтом художественно- го мира. Так, лирическая книга О.А. Охапки-на «Возвращение мест» о том, что вернуться в прошлое невозможно, но это время не исчезает, оно физически ощущаемо, даже может быть видимо, от него исходят энергия и излучение. Прошлое продолжает активно влиять на настоящее и будущее как причина и следствие: «...Нарушение данной мною последовательности привело бы к искажению идеи, положенной в основании моих книг. Эта идея сводится к необратимости наших переживаний, и поэтому каждое стихотворение должно помнить то мгновение, из которого оно вышло, ибо невозможно ему отыскать своего места вне времени, которому оно принадлежало. Иначе при возвращении на место нашей жизни мы не найдем ничего, что говорило бы о ней в той отдаленности, где все уже непоправимо» (личный архив О.А. Охапкина).

В интервью, данном на Ленрадио в 1969 г., О.А. Охапкин о своей работе в Эрмитаже говорил: «Прельщает ... обстановочность, прельщает этот особый мир... какое-то капище времен, в котором смещаются понятия о современности, доисторичности» [5]:

Разлезься, ткань стиха! Разлейся ранью Доисторической – безвременьем окрест!

[9, с. 47]

Понятия «безвременье» и «межвременье» – ключевые в поэзии О.А. Охапкина. Они связаны с внутренним субъективным ощущением хода времени, его замедления и формирования пустот, открытых для энергий событий давно ушедших лет: «Доказано, что наше субъективное время течет неравномерно...» [1, с. 579].

В «тишине пустот» и «безвременья» «вещая душа» поэта способна расслышать и узреть связь времен и событий. Это условия, необходимые для акта творения:

Над Россией тишина, как субмарина, Повисает... Возвращайся! Поглядишь. Объяснишь мне, отчего такая тишь.

Не смекаю: то ли Время стало, либо Погружаемся в безвременье...

[8, с. 57]

Лирическая система О.А. Охапкина пронизана бесчисленными аллюзиями и реминисценциями из библейской и отечественной истории, европейской и русской культуры и пр. Но поэт не стремился изменить событийный ряд известных сюжетов, скорее наоборот, ощущал свою причастность к мировому историко-культурному процессу:

Господь мой! В той стране, забытый мною

За временем, не я ли пред Тобою

Ходил, и вот теперь себя не знаю, Восставлен петь Архангела трубой!

Воззри на мя! И если, новый Иов,

Я – персть Твоя, то кто же сей во мне?

(личный архив О.А. Охапкина)

Период умозрительного погружения в «безвременье» сменяется рождением Слова:

Гром поздний – весть из глубины былого

Зигзагом в тучах явленного Слова –

Потряс мой слух и, рассыпая эхо, Ядром отшелушился от ореха…

Тишь рухнула за миг до катастрофы.

Уже тогда я смог расслышать строфы…

[9, с. 50]

«Время» продолжает свой ход. Только созданные стихи занимают во времени свое место, становясь частью прошлого. Каждый раз, обращаясь к тому или иному произведению, читатель сталкивается с событиями и ушедшими чувствами, но переживает их заново, поскольку текст «помнит то мгновение, из которого вышел».

• 1.    И ритмом качает волна за волной

• 2.    Час придет – Времени ход Мерным станет, как ямб...

Ход времени вещую душу.

Курю сигарету, слежу за луной –

Качаю и море, и сушу.

Умерь, амфибрахий, вселенскую тишь! Раскачивай утлую строчку!

Пока не расслышу, как дышит камыш, Не слышу и времени качку...

[9, с. 36]

(личный архив О.А. Охапкина)

В 1973 г. О.А. Охапкин посвятил Н.А. Козыреву большую форму – поэму «Испытание Иова». Позднее, в 1978 г., он включил поэму в восьмую лирическую книгу «Возвращение Одиссея». Поэма «Испытание Иова» занимает центральное место в структуре лирической книги. В качестве основы сюжета выступает библейское сказание о многострадальном Иове, претерпевшем все искушения и получившем милость Господа:

И отвечал согбенный человек:

«Почто еще я Господу перечу!

Но нет предела горю человечу

Перед лицом Твоим, святым вовек». –

И был душе страдальческой ответ:

«Аз есмь Предел. Ликуй! Да узришь Свет!»

[7, с. 54]

Посвящение поэмы Н.А. Козыреву напоминает о непростой судьбе ученого, сближающей ее с известным библейским сюжетом. Н.А. Козырев прошел через годы тюремного заключения, сталинские лагеря, смертный приговор (впоследствии отмененный).

О.А. Охапкин, возможно, единственный из современников Н.А. Козырева, кто смог еще при жизни ученого распознать глубинный философский смысл, заложенный в основу гипотезы об энергии времени. Поэзия О.А. Охап-кина удивительным образом оказалась причастной научным достижениям своей эпохи и не только отразила мировоззренчески «времена», но и смогла передать почти физическое ощущение «хода времени».