От драгоманов до придворных переводчиков: дипломатический устный перевод в период нового времени

Настоящая статья возникла в рамках исследования дипломатического перевода как самостоятельного вида устного перевода. Ее целью является на основании исторических фактов об устном переводе (а именно УП периода Нового времени) определить, уместно ли говорить о континуальном историческом развитии дипломатического перевода, в результате которого произошла его профессионализация и институционализация. Секундарной целью статьи является установить, какие дистинктивные признаки прошлых вариаций дипломатического перевода сохранились в его сегодняшнем виде.

Для достижения поставленной цели применен метод исследования зарубежной специальной литературы, в рамках которого аккумулированы связанные с проблематикой данные, произведена их сортировка, обработка и компиляция и сделаны выводы, отвечающие на поставленные вопросы и задачи. Настоящий метод работы с зарубежной специальной литературой актуален потому, что многие исследования западных авторов, касающиеся истории устного перевода, не известны или не распространены в русскоязычных странах либо доступ к настоящим текстам затруднителен.

Актуальность нашего исследования также заключается в отсутствии русскоязычных публикаций, посвященных теме дипломатического устного перевода в более ранние исторические периоды. Научная польза анализируемых нами источников представлена качественной селекцией и обработкой архивных данных различных стран мира, доступ к которым ограничен для большинства ученых-переводоведов. В результате изучения и анализа секундарной литературы сделано заключение, доказывающее важность нашего исследования и необходимость заниматься данной темой. Благодаря сделанным выводам подтверждена гипотеза об исключительности специфики дипломатического устного перевода и его генезиса.

История дипломатического перевода так же извечна, как и история самой дипломатии. Вездесущность устных переводчиков в общественно-политических контекстах свидетельствует о значении языкового плюрализма в предсовременном империальном мире. Многие архивные записи и археологические артефакты доказывают, что уже в Античности устный перевод применялся вождями племен и правителями первых государственных образований в качестве инструмента, благодаря которому элиминировались коммуникативные барьеры и достигались политические, дипломатические и торговые цели.

Изначально дипломатический перевод воспринимался как полифункциональная форма медиации, отличительной чертой которой являлось сочетание дипломатических, административных и правовых задач, осуществлямых переводчиком. Вплоть до XV века переводчики сопровождали своих правителей на поле боя, в результате чего сейчас практически невозможно определить границу между ранним дипломатическим и военным переводом. Сфера торговых отношений также всегда была связана с дипломатией, поэтому именно переводчикам поручали важные переговоры в области торговли. Со временем официальный перевод начал приобретать формат профессии с точно определенной дефиницией, обязанностями и условиями работы, а переводчик получил свои первые права.

Профессионализации дипломатического перевода предшествовал длительный многовековой процесс, сопровождаемый и поддерживаемый прежде всего основанием учебных центров и университетов устного перевода, учреждением секретариатов и отделов перевода в рамках дипломатических ведомств, развитием науки и исследований в области переводоведения, а также судьбами отдельных личностей – талантливых дипломатических переводчиков, которые наряду с правителями писали историю.

Причиной, по которой мы называем перевод дипломатическим несмотря на свойственную той или иной эпохе многообразность, является характеристика коммуникативной ситуации и социального статуса ораторов. Из институциональности коммуникативного контекста и основной цели ранней формы дипломатического перевода, то есть верного служения правителю и его интересам, вытекает и сфера полномочий переводчика, которая заключается в сочетании переводческой деятельности и дипломатических, переговорческих, административных и других обязанностей. Следовательно, дипломатическим переводом в историческом контексте мы называем посредничество в области официальной коммуникации между наиболее значимыми и высокопоставленными лицами государства – правителями. Сюда же мы относим медиацию между правителями и подчиненными либо подчиняемыми народами. Ввиду того что территориальная либо авторитативная экспансия принадлежала к ключевым задачам предсовременных правителей и была неотъемлемой чертой способа управления государством и дипломатией, дипломатический перевод включал и элементы военного перевода.

Основная часть

Началом периода Нового времени принято считать 1492 г., когда Христофор Колумб открыл Америку. Тогда в Европе начинается не только время Великих географических открытий, но и золотой век устного перевода. Несмотря на то, что начало XVI в. интересно и с точки зрения межэтнической динамики, именно испанское открытие и колонизация Центральной и Южной Америки стали одним из ключевых факторов развития и модификации статуса устного перевода в Европе. Ввиду того, что «по мнению историков устного перевода в Европе, двумя ключевыми региональными точками в период раннего Нового времени считаются Испания и Османская империя» [Pöchhacker 2016: 153], мы также, исследуя значимые вехи в развитии дипломатического перевода, в первую очередь обратимся к контексту этих двух государств.

Дипломатический устный перевод в Испании и Османской империи

«По желанию истории испанцы, выгнавшие арабов и евреев с Пиренейского полуострова, для разнообразия должны были вступить в связь с более широкой шкалой местных языков в Америке, а позже и в Азии, и тем самым внести вклад в невероятное развитие переводческого ремесла» [Santoyo 2013: 39]. Поскольку европейцы, прибывшие на территорию Америки, Азии и Африки, не владели иностранной речью, а количество местных жителей значительно превышало количество колонизаторов – что для завоевания уважения к последним и установления на новой земле власти и контроля требовало высококачественной межкультурной коммуникации – устный перевод в процессе колонизации новых континентов не только стал заметнее, но и приобрел совершенно новое значение.

Впервые отправившись в сторону Нового Света, Христофор Колумб взял с собой переводчика, языковая комбинация которого оказалась бесполезной для общения с коренным населением. Вследствие ненахождения общей речи появилась необходимость взятия в плен нескольких местных жителей (т.н. языков), которых привезли в Испанию, чтобы обучить испанскому языку [Baigorri-Jalón 2015: 397]. Когда стало понятно, что для устранения языкового барьера этого недостаточно, испанцы стали серьезнее относиться к устному переводу. Например, в период 1529–1630 гг. испанская корона приняла 14 законов, на основании которых регулировалась деятельность «языков», их профессиональные права и обязанности, пути обеспечения беспристрастности и объективности перевода, а также правила общения с колонизаторами [Santoyo 2013: 41].

Наряду со служением конкистадорам переводчики принимали активное участие в управлении испанской колониальной империей. «Двумя основными пилонами внешней политики Испании XVI в. были война и дипломатия.» [Baigorri-Jalón 2015: 395]. Обязательными участниками и той, и другой сферы стали официальные переводчики. За счет войн испанская корона сохраняла за собой право на габсбургское наследие и защищала римско-католических христиан от Османской империи. Следовательно, мультикультурный характер армий требовал постоянного присутствия образованных переводчиков как коммуникативного инструмента. Официальных переводчиков направляли «для преследования некатоликов или как посредников в спорах за права пользования землей на бывших мусульманских территориях» [там же: 396].

Вследствие интенсивных межгосударственных отношений и импульса со стороны католических монархов в XVI в. появилась острая необходимость в языковом посредничестве между новыми современными государствами. Активное участие переводчиков на мультикультурной внутренней политической арене и в дипломатии привело к тому, что Испания, имевшая в западной Европе значительное политическое превосходство, создала уникальную государственную систему лингвистического обеспечения, работающую до сегодняшнего дня. В 1527 г. испанский король Карл I (V) основал Секретариат устного языкового перевода (исп. Secretaría de Interpretación de Lenguas) – вспомогательный орган Государственного совета (исп. Consejo de Estado), задачей которого было заниматься обеспечением письменных и устных переводов. Секретариат был учрежден королевским указом и во главе его стоял известный полиглот Диего Грасиан [Mattingly 1970: 59].

В обязанности секретариата входило изготовление письменных и обеспечение устных переводов с латинского, греческого, французского, итальянского, португальского, реже немецкого и фламандского языков, а также языковая корректура официальных государственных документов и поиски внешних переводчиков для малых языков. Секретариат предоставлял переводческие услуги для всех государственных органов, чаще всего для Государственного совета, Кастильского совета, Инквизиционного совета, Финансового совета и пр., имевших характер министерств. За каждый перевод выставлялся счет, и именно это было основным источником дохода секретариата [Cáceres 2004: 611].

Еще одной интересной инициативой, связанной с официальным устным переводом, было учреждение в Константинополе школы восточных языков для молодых испанцев (т.н. Jóvenes de lenguas) [там же: 620]. Школа работала по модели систем, выстроенных венским и французским двором, когда «в целях развития связей с Турцией [дворы] отправляли на Ближний восток молодых мальчиков, называемых Sprachknaben или Enfants de langue [Vertanová 2015: 15]. За рубежом они должны были выучить язык и ознакомиться с культурой данной области, чтобы позже работать переводчиками [Müglová 2009: 91]. Испанцы же в настоящую идею вкладывали более глубокий смысл: они стремились обучить студентов не только языку, но и искусству дипломатии. Закончив обучение, будущие переводчики отправлялись на работу в дипломатические представительства, где и начинался их дипломатический карьерный путь. В 1870 г. был принят закон, регулирующий возможности переводчика двигаться по дипломатической и консульской карьерной лестнице [Cáceres 2004: 624].

Примечательное развитие получил дипломатический устный перевод в Османской империи. В XVI-XVII вв. турки значительно усилили свое политическое влияние в Европе. Ввиду того, что Высокая Порта мультинационального и мультилингвального конгломерата предпочитала общение на родном языке, а не на языке lingua franca, которым в то время был французский и латинский, европейским странам приходилось прибегать к услугам переводчиков или драгоманов [Rothman 2015: 121].

Необходимо обратить внимание на то, что со времен Средневековья понятие драгоман претерпело некоторые изменения. Если в Средневековье драгоманами назывались официальные устные переводчики, выполняющие в том числе и дипломатические, политические либо торговые задачи, то в период Нового времени драгоманов ассоциировали с переводчиками восточных языков – арабского, турецкого и персидского [там же]. Следовательно, это были переводчики между ближневосточными и европейскими государствами, часто задействованные и в сфере дипломатии. В отличие от других великих держав того времени, где для доступа к правителю иностранному послу достаточно было владеть местным языком, в Османской империи была исключена возможность прямой коммуникации с султаном и при любых обстоятельствах требовалось присутствие драгоманов. Поэтому драгоманы, как правило, либо были работниками Высокой Порты, либо служили переводчиками в дипломатических и торговых представительствах иностранных государств.

Пытаясь избежать услуг придворных драгоманов Османской империи, считающихся небеспристрастными и не внушающими доверие, многие европейские государства начали обучать собственных проверенных переводчиков. Такие страны, как Франция, Испания (о которой было сказано выше) либо Габсбургская монархия отправляли обучающихся jeunes de langues в свои посольства в Константинополе, чтобы те совершенствовались в турецком языке. Переводчики готовились для дипломатического служения Османской империи либо другим территориям восточного Средиземноморья. Сутью института драгомана было воспитать высококвалифицированных дипломатических переводчиков, верных и преданных своим работодателям. Помимо лингвистических знаний переводчики должны были обучиться правилам дипломатического протокола, основанного на средиземноморской элитной придворной культуре. По османским законом драгоманам, работающим в посольствах иностранных государств, был присвоен отдельный статус – beratli (букв. «владельцы патента»), их количество было строго лимитировано, а кандидатуры самих переводчиков утверждались Высокой Портой. Драгоманы также владели преимущественными правами, предусмотренными хартией султана [Rothman 2015: 217-220].

Особенностью работы драгоманов, служащих не посольству, а непосредственно Высокой Порте либо Дивану, была значительная мобильность и дислокация в рамках официальных канцелярий империи. В обязанности входил «устный перевод дипломатических переговоров, письменный перевод торговой и политической корреспонденции, выполнение посреднических заданий на дипломатических миссиях, которые были высланы в Османскую империю, а также разрешение разногласий и споров между султаном или Великим визирем и иностранными послами и посланниками» [Мухамеджанов: эл. источник].

Поскольку «османские турки лишь изредка владели иностранными языками, большинство придворных драгоманов либо драгоманов Порты принадлежало к числу иностранцев христианского происхождения – венгров, австрийцев и поляков» [Bosworth 2001: 236-238], а со второй половины XVII в. – греков из области Фанара (Константинополь), прозванных фанариотами. Именно фанариоты в течение двух последующих столетий занимали пост Великого драгомана, или Драгомана Высокой Порты, возникший в 1661 г. Великий драгоман выполнял роль «главного устного переводчика османского правительства и де-факто был заместителем министра иностранных дел [там же: 236-238].

Для немусульманских граждан Должность Великого драгомана стала наиболее высокой доступной государственной должностью, с которой связывалось множество привилегий и прав. Великий драгоман (а также его сыновья и 20 ближайших родственников) освобождался от уплаты налогов и таможенных пошлин, пользовался иммунитетом в случае судебного разбирательства, за исключением Суда Великого визиря, мог одеваться в кафтаны официальных представителей империи и носить мех горностая, а также иметь лошадь и ездить верхом. Заработная плата Великого драгомана представляла 47 000 куруш в год [Vakalopoulos 1973: эл. источник]. Популярность этой профессии в 1701 г. привела к учреждению должности Драгомана флота, которая в карьерной лестнице предшествовала должности Великого драгомана. После 1711 г. большинство бывших Великих драгоманов либо Драгоманов флота получили титул князя, герцога либо правителя дунайских княжеств (т.н. господаря).

Институт Великого драгомана существовал до 1822 г., ознаменованного греческой революцией. После того как Драгомана Высокой Порты казнили, а его преемника отправили в ссылку, в Османской исмеприи был основан новый орган – Бюро переводов, в которое нанимали исключительно мусульманских турок, владеющих иностранными языками [Bosworth 2001: 236-238; Phillio 2001: эл. источник].

Дипломатический устный перевод в Габсбургской монархии

На территории еще одного многонационального европейского государства – Габсбургской монархии – «официальные переводчики сыграли немаловажную роль прежде всего в достижении консенсуса в сложном механизме политических, конфессионных, правовых, церемониальных и все чаще и национальных интересов» [Wolf 2015: 175]. В течение нескольких столетий венский двор считался центральной точкой между Востоком и Западом, в результате чего межкультурные, торговые и дипломатические связи стали частым, распространенным явлением. В связи с этим в период с 1541 по 1884 гг. двор нанимал большое количество устных переводчиков с турецкого, русского, польского, испанского, венгерского, шведского и английского языков [Reiter 2013: 208].

Верность габсбургскому роду, отказ от принципа переводческой нейтральности и престижный социальный статус принадлежали к числу основных критериев выбора придворных переводчиков. Ожидалось, что они будут лояльно вести себя по отношению к монархии, а приобретенное дворянским воспитанием поведение поможет им выполнять не только переводческие, но и дипломатические задачи (например, придворным переводчикам нередко поручали сопровождать важных гостей, прибывших из Константинополя с официальным визитом). В обязанности придворных переводчиков этого времени в первую очередь входило обеспечение коммуникации с Османской имерией, поскольку между двумя державами уже несколько столетий велись различные геополитические, дипломатические либо конфессиональные споры. В целях элиминирования недостатка турецких переводчиков в 1578 г. Габсбургская монархия начала отправлять на обучение в Константинополь молодых мальчиков в возрасте 10-16 лет, которые, возвратившись в Вену, работали учителями турецкого языка и придворными устными переводчиками.

Титул придвороного переводчика «во второй половине XVIII в. был признан служебным званием для выпускников Восточной академии, основанной Марией Терезией в 1754 г. В иерархии титулов придворный переводчик стоял выше титула переводческого адъюнкта, которым называли молодых служащих, изучивших восточные языки» [Müglová 2009: 91]. Помимо турецкого языка в академии преподавали географию, историю, право, литературу, католическую религию и природоведение. Позже учебная программа расширилась на изучение французского, итальянского, новогреческого, арабского и персидского языков [Petritsch 2004: 499]. Окончив академию, выпускники становились устными переводчиками, дипломатами и учеными.

Организационная структура венского двора предоставляла устным переводчикам возможность постепенной интеграции в систему государственного аппарата. Придворные переводчики получали среднюю зарплату государственных служащих и имели некоторые преимущества в виде ценных даров, денежных премий либо дворянского титула [Wolf 2015: 175-176].

Дипломатический устный перевод в Русском царстве

Институт придворных либо дипломатических переводчиков был известен и на территории Русского царства. В целях налаживания и удержания дипломатических отношений с европейскими странами и ордой на переломе XV-XVI вв. недалеко от Москвы, в Замоскворечье, появилось отдельное поселение царских переводчиков, известное как Толмачевская слобода. Эти устные переводчики, которые, как правило, не принадлежали к числу полиглотов и владели лишь одним иностранным языком – татарским, греческим, латинским и др., имели иностранное происхождение и были представлены в большом количестве [Дроздов 2012: 139].

Когда в рамках экспансии своей внешнеполитической деятельности Московская Русь основала т.н. Посольский приказ (1549) – центральный правительственный орган для регулирования дипломатических отношений, многие переводчики Толмачевской слободы стали его официальными сотрудниками. Посольский приказ представлял собой учреждение, «деятельность которого была сосредоточена на решении зарубежных вопросов, взаимообмене пленными, управлении отдельными южновосточными территориями и выполнении большого количества административных поручений» [Burlyay et al. 2015: 363]. Помимо переводчиков Толмачевской слободы в Приказ также принимали иностранцев или освобожденных русских пленных, которые в плену изучили иностранный язык. С 1549 по 1570 гг. здесь работало 22 письменных и 17 устных переводчиков с греческого, латинского, шведского, голландского, английского, итальянского, армянского, татарского, турецкого, калмыцкого, ногайского, персидского и монгольского языков [там же: 364].

После того как в XVII в. международное влияние Московской Руси резко увеличилось, условия наема устных переводчиков в Посольский приказ значительно ужесточились. Стать официальным толмачом могли лишь те кандидаты, которые знали как минимум два иностранных языка. Они также должны были успешно сдать языковой экзамен и дать клятву перед лицом царя, а с 1646 г. к требованиям добавилось и православное вероисповедание переводчиков. В период с 1645 по 1682 гг. в приказе работало 84 письменных и 185 устных переводчиков. Ввиду того, что приблизительно с этого же времени данный орган отвечал за общее управление внешней политикой и дипломатией государства, готовил русские дипломатические миссии за рубеж и принимал на отечественной земле зарубежные миссии иностранных государств, подписывал международные договоры и соглашения, обеспечивал билатеральные переговоры и пр. [Белокуров 1906: 131-136, 145, 147-148], толмачи и письменные переводчики стали его неотъемлемой частью, в связи с чем стали осуществлять свою деятельность в рамках самостоятельного отделения. Их роль росла по мере роста и самой русской дипломатии. Официальных устных переводчиков Посольского приказа отправляли за рубеж вместе с дипломатическими работниками как членов постоянных дипломатических миссий. А те толмачи, которые оставались в России, принимали участие в переговорах с официальными представителями других стран, работали «курьерами» дипломатической корреспонденции, советниками и пр.

Со временем профессиональной подготовке будущих дипломатических переводчиков стали уделять большее внимание и предоставлять лучшее финансирование. «Подготовка будущих кадров часто велась путем заграничного обучения боярских детей, позволявшего освоить не только язык, но и основы этикета, национальных традиций и обычаев. Современники отмечали, что Россия того времени была одним из немногих государств, заботившихся о кадровой подготовке дипломатов и развитии института переводчиков» [Лебедева 2019: 5].

В 1720 г. в рамках реформ Петра I Посольский приказ был замещен Коллегией иностранных дел [Рогожин 1999: 366]. Однако о развитии дипоматического, или придворного, устного перевода XVIII в. известно довольно немного. Петр I не владел иностранными языками, в том числе французским – языком дипломатии, в то время считавшимся lingua franca, поэтому в зарубежных поездках его всегда сопровождали лица аристократического происхождения, помогавшие с переводом. Поскольку к аристократическому бонтону принадлежало обязательное владение иностранными языками, и именно представители аристократии могли занимать дипломатические должности, потребность в официальных дипломатических переводчиках в рамках Коллегии иностранных дел была минимальной вплоть до начала Первой мировой войны. По этой причине имена, роль, обязанности и условия работы придворных переводчиков XVIII в. в России почти неизвестны.

Дипломатический устный перевод в Японии и Корее

Ситуация на Ближнем востоке в период Нового времени была похожей, поскольку и здесь уже некоторое время существовал институт официальных придворных переводчиков. В Японии в период Эдо (1603-1867) устные переводчики с португальского, китайского и голландского языков были официальными государственными служащими, которые в зависимости от занимаемой должности и собственных достижений получали различные почетные звания или титулы. Наряду с дипломатической сферой они также были задействованы в сфере торговли. Годдандских переводчиков (Oranda tsuji) даже использовали в качестве информаторов центральных правительственных органов: с их помощью японские власти получали сведения о событиях за рубежом, в т.ч. о новейших изобретениях науки, техники и культуры [Takeda 2015: 215-216].

В соседней Корее институт придворного переводчика существовал в тесном взаимодействии со школой устного перевода, называемой Sayogwon, направление которой было сосредоточено на изучении китайского, монгольского, японского и джурдженского языков. С тех пор как Корея стала открытой для связей с западными государствами (в XIX в.), двор династии Чосон был способен обеспечивать устный перевод на западные языки только посредством реле-перевода через китайский или японский языки. В связи с этим в 1883 г. была основана первая современная школа английского языка, направленная на подготовку профессиональных устных переводчиков. Позже стали открываться такие же школы для обучения переводчиков японскому, французскому, русскому, китайскому и немецкому языку, но история их существования была недолгой и завершилась в 1910 г. с приходом колониального периода, когда Корея утеряла свой суверенитет и передала власть Японии [Hui 2015: 228].

Атавизмы прошлого в современном дипломатическом переводе

Характеристика современного дипломатического устного перевода в различных странах мира не гомогенна и разнится в зависимости от географической принадлежности. Чаще всего под дипломатическим переводом понимается последовательный устный перевод для политических представителей государства и дипломатов, целью которого является точная и корректная передача информации государственной, политической либо международной важности. В зависимости от географической принадлежности настоящая дефиниция дипломатического перевода также может включать другие дистинктивные свойства, сохранившиеся в некоторых его разновидностях как атавизмы далекого прошлого.

Стационарность представляет собой особенность, сохранившуюся в современном виде дипломатического перевода в России, Китае, Корее или Испании. Подразумевает такой тип организации сотрудничества заказчика устного перевода (государства, дипломатов, официальных иностранных представителей и пр.) и переводчика, когда последний является частью внутренней структуры государственного управления – чаще всего дипломатического ведомства [Setton, Dawrant 2016: 29]. Дипломатические переводчики служили в официальных подразделениях, открываемых при императорских и царских дворах уже со времен Античности. Позже, в период Средневековья даже возник институт придворных переводчиков, популярный в Византии, Китае, Корее, африканских империях (сегодня Гана, Мали, Зимбабве) и пр. [Pöchhacker 2015: 51]. В период Нового времени придворные переводчики стали почти незаменимой и неотъемлемой частью административного аппарата крупных государственных образований (Османская империя, Русское царство, Габсбургская монархия и пр.). Целью настоящего института было подготовить надежных и преданных переводчиков, лишь изредка соблюдавших принцип переводческой нейтральности и практически всегда стоящих на стороне своего работодателя.

Бипартизм дипломатического перевода предполагает участие двух переводчиков на официальных билатеральных переговорах. Согласно дипломатическому протоколу большинства стран мира «дипломатический переводчик переводит на язык второй стороны лишь то, что было сказано лицами, находящимися на его стороне» [Setton, Dawrant 2016: 31]. Зачастую стороны переговоров ведут себя достаточно настороженно по отношению к переводчику второй стороны, в особенности когда речь идет о конфиденциальных встречах высокопоставленных лиц. Следовательно, такое недоверие и скептицизм также имеют свое обоснование, берущее начало в истории.

Эксклюзивность дипломатического переводчика следует из вышеупомянутой стационарности и означает принадлежность переводчика той стороне переговоров, с которой его связывают трудовые или договорные отношения. Данная особенность также является анахронизмом. Логическое следствие эксклюзивности – это уменьшение уровня беспристрастия и объективности переводчика, поскольку его образ тесно связан и соотнесен исключительно с одной переговаривающейся стороной. «Дипломатические переводчики (так же, как и военные переводчики и т.н. in-house переводчики) не являются нейтральной третьей стороной, напротив, их принадлежность строго установлена» [Setton, Dawrant 2016: 29].

К атавизмам прошлого также можно отнести представление должности дипломатического переводчика как вступительной ступени на пути к дипломатии (Россия, Германия, Китай, Корея), большую свободу действий переводчика с возможностью личного вмешательства в исходный текст (Россия, Китай), а также обязанность переводчиков оформлять отчеты о переговорах (Россия, Китай, Испания, Франция). Так, предсовременные закономерности и определенные социальные каноны сформировали базу для дальнейшего развития дипломатического перевода как самостоятельного вида устного перевода.

Заключение

Независимо от территориального детерминанта о дипломатических устных переводчиках Нового времени можно сказать, что их социальное положение стало значительно выше и намного более уважаемо, чем в предыдущие исторические периоды. Не только устный перевод, но и сами переводчики приобрели признанный обществом статус. Имена переводчиков все чаще упоминаются в архивных источниках, профессия устного переводчика начинает регулироваться национальным законодательством, а следовательно, переводчики получают предусмотренные законом права и обязанности, открываются новые школы и академии, учреждаются секретариаты и бюро переводчиков при императорских и царских дворах. Профиль официального дипломатического переводчика в период Нового времени впервые состоит не только из языковых, но и из экстралингвистических способностей, полученной квалификации, приобретенного и подтвержденного практикой опыта, умения представлять государство за рубежом.

Вследствие общей профессионализации дипломатического устного перевода наблюдается и интенсификация его институциональности. Переводчики все чаще становятся частью определенного аппарата (государственного или дипломатического), их задачи и обязанности точно установлены, равно как и порядок и форма вознаграждения. Однако несмотря на то, что в период Нового времени официальные переводчики, несомненно, стали более защищены и самостоятельны, все еще нельзя говорить об их абсолютной профессиональной суверенности.