Правовой обычай как ресурс патриотического воспитания обучающихся

Овчинников А. В., Милованов К. Ю. Правовой обычай как ресурс патриотического воспитания обучающихся // Вестник Бурятского государственного университета. Образование. Личность. Общество. 2022. № 3‒4. С. 35‒41.

Статья подготовлена в рамках государственного задания Министерства просвещения Российской Федерации № 073-00058-22-08 на 2022 год по теме: «Научнометодическое обеспечение формирования гражданско-патриотических ценностей с учетом возрастных и психологических возможностей учащихся общеобразовательных школ».

Патриотическое воспитание граждан практически всегда находилось в центре внимания российской власти и общества. На протяжении всего новейшего периода существования Российской государственности принимались государственные программы патриотического воспитания. Это были стратегические документы, в которых намечались цели и задачи этой важной в деле консолидации российского общества деятельности. Сущностные вопросы развития содержательных аспектов «гражданской идентичности и ценностно-смысловых установок обучающихся является приоритетной целью образовательной деятельности» [2, с. 43].

О том, что воспитание патриотизма в наши дни приобретает особый ценностный и политический смысл свидетельствует многое, прежде всего, ярко выраженная государственная политика, направленная на возрождение лучших традиций отечественного патриотизма, необходимость воспитания которого у граждан страны теперь закреплена в Конституции Российской Федерации.

Логика развития патриотического воспитания, выполнения соответствующих государственных программ в России первых лет нового тысячелетия привела к созданию и реализации в период с 1 января 2021 г. по 31 декабря 2024 г. федерального проекта «Патриотическое воспитание», ориентированного на развитие воспитательной работы и проведение мероприятий патриотической направленности, обеспечивающих межпоколенческий диалог граждан России. Активно развиваются патриотическое движение «Юнармия», всероссийский конкурс «Большая перемена», Российское движение школьников (РДШ).

Анализ нормативно-правовых актов, программ развития патриотизма у населения Российской Федерации дает основание говорить о том, что современное патриотическое воспитание — это сложное социально-педагогическое и социально-политическое явление, под которым понимается чувство любви к Родине, ее истории и традициям. В настоящее время особое значение приобретает деятельностное обращение к истории отечественных вооруженных сил, военнопатриотической проблематике, ретроспективе процесса трансляции гражданско-патриотических ценностей [7; 8].

Как человеческое чувство патриотизм не может полностью являться предметом нормативно-правового регулирования. Общественно-политические измерения массового патриотизма населения задаются политическими и стратегическими документами. Так, например, в качестве цели современного патриотического воспитания в программе «Патриотическое воспитание граждан Российской Федерации на 2016‒2020 годы», утвержденной постановлением правительства Российской Федерации от 30 декабря 2015 г. № 1493, заявлялось: «создание условий для повышения гражданской ответственности за судьбу страны, повышения уровня консолидации общества для решения задач обеспечения национальной безопасности и устойчивого развития Российской Федерации, укрепле- ния чувства сопричастности граждан к великой истории и культуре России, обеспечения преемственности поколений россиян, воспитания гражданина, любящего свою Родину и семью, имеющего активную жизненную позицию»1.

Очевидно, что для решения такой широкой воспитательной задачи необходимо точное и рациональное использование всех имеющихся инструментов, обеспечивающих грамотное и целенаправленное патриотическое воспитание российских граждан. Особенно необходимо оптимальное сочетание с духом времени традиционных и инновационных форм и направлений патриотической деятельности школьников, соответствующих современным политическим задачам и тенденциям социального развития российского общества.

Реальное существование в сознании нации ведущих социальных понятий, как патриотизм, имеет конкретно-историческое измерение и наполнение. Современный российский патриотизм имеет достаточно сложную многослойную структуру, адекватную тому идеологическому многообразию, которое объективно сформировалось в России на протяжении последних десятилетий. И это обстоятельство способствует различным трактовкам и систематизациям всего того, что в какой-то мере относится к патриотизму.

В этой связи представляет интерес классификация, представленная К. Клеман, сделанная на основе социологических исследований 2016‒2017 гг. в Центре исторических исследований НИУ «Высшая школа экономики» (г. Санкт-Петербург). Один из выводов авторов разработки состоит в том, что «Патриотизм стал одним из дискурсов протеста» [3, с. 219], оппозиционных политическому режиму сил, существующих в настоящее время в Российской Федерации. С такой достаточно узкой социальной ролью современного патриотизма вряд ли следует согласиться. Но в целом политологическая концепция авторов, безусловно, заслуживает пристального педагогического внимания, хотя бы из-за своей политической заостренности и возможности влияния на подрастающее поколение.

В настоящее время существуют и другие классификации патриотизма, каждая из которых представляет определенный интерес. Однако смеем высказать предположение о том, что стремление отдельных авторов дать классификацию патриотизма, безусловно, может способствовать развитию научного представления об этом явлении, но отнюдь не способствовать решению политических и воспитательных задач, которые со всей очевидностью проявляются в наши дни.

Комплексное понимание патриотизма как важнейшего социального, историко-педагогического феномена дает обращение к этнопедагогике, изучающей неповторимую, самобытную культуру каждого народа, с ее отличительными особенностями и одновременно с единством гуманистических и гражданских ценностей. «Величие отдельных народов, — отмечал академик Г. Н. Волков, — является неразрывной гармонической частью величия общей отчизны дружных народов» [1, с. 7]. Данное методологическое основание выдающегося этнопедагога современности приобретает в наши дни особое звучание. Прежде всего потому, что одной из зримых тенденций современного этапа развития российского образования является усиление влияния правовых начал, что рождает другой, немаловажный для российской цивилизации вопрос «О каком праве идет речь? О формализованном, закрепленном в действующем законодательстве или о праве в более широком смысле, как о совокупности имеющихся в обществе норм, регулирующих социальные отношения, включая традиционные, выработанные веками, образы которых наполняют ментальное пространство?»

В связи с этим актуализируется вопрос об использовании педагогического потенциала норм обычного права для решения задач воспитания современного российского гражданина. Того права, о котором в большинстве случаев складывается представление как о рудименте, в лучшем случае — как о давно состоявшемся, имеющем очень далекий след, почти незаметный в современном образовательном пространстве.

Педагогическое сообщество еще мало обращает внимание на тот факт, что в современной юридической литературе заметна стойкая тенденция к усилению внимания исследователей к обычаю как источнику права не только в теоретическом, но и практическом аспектах. «Юридическая практика — это конструирование юридически значимой инновации, производимое правящей элитой и референтной группой, правоприменение и собственно практики широких масс населения, проявляющиеся в обычаях и традициях, принятых в соответствующем сообществе» [5, с. 90].

Данное положение важно и для понимания процессов, протекающих в образовательном пространстве современной России, учитывая при этом особое, отличное от традиционного для народов Европы отношение основного населения страны к формальному законодательству, которое имело меньший приоритет по сравнению с традиционными нравственными нормами. В сравнительно недавнее время это обстоятельство трактовалось в качестве российской национальной особенности, которое затрудняет движение образования по пути расширения правовых основ, усиления формально-юридического фактора в социальном регулировании образовательных процессов. Эти и смежные вопросы затрагивались в предыдущих публикациях [6].

На самом деле все обстоит гораздо сложнее. Современный учитель, как и педагог прошлого, в своей деятельности с достаточной периодичностью осуществляет выбор между нравственной и юридической нормой, который иногда сделать крайне затруднительно, особенно тогда, когда дело касается конкретного педагогического случая. Фактически, в таких условиях педагог сам вольно или невольно рождает прецедент, иными словами — правовой обычай. Таким образом, развитие современного образовательного права позволяет с достаточной определенностью утверждать о существовании правового обычая в системе образования, более того — говорить о его сильном влиянии в реальных отношениях субъектов.

В настоящее время роль правового обычая по сравнению с серединой — второй половиной XX в. значительно возросла, особенно в условиях стремительно наступившего постмодернизма, который не отдаляет, а напротив, приближает современного человека к правовому обычаю, раскрывая его воспитательно-регулирующий потенциал в новом измерении. В первую очередь потому, что не- определенность, так свойственная современности, настоятельно требует нового осмысления проблемы стабильности и даже незыблемости ряда юридических принципов, в том числе и принципа верховенства права в современном его понимании, преимущественно в контексте естественно-правовой теории [9].

Постмодерн приносит правовому обычаю как традиционно понимаемому первичному, элементарному регулятору межсубъектных отношений, происходящих в гуманитарной сфере, колорит современного звучания. В результате этого норма обычая, актуализируя свое мощное, исторически подкрепленное, морально-нравственное звучание, превращается в элемент общественного влияния на образовательное пространство и поведение субъектов права в нем, порождая тем самым ценностные установки. Одной из таких установок является усиление личностного отношения воспитуемого к проблемам исторической памяти любого уровня — от лично-семейного до государственного.

В таком социальном измерении меняется и сама сущность патриотизма, который выступает уже не в качестве единого целого, а многоликого сочетания различных версий, авторами которых выступают представители социальных групп, исполняющие различные социальные роли, по-разному воспринимающие сущность патриотизма как исторически сложившегося набора ценностей определенной личности по отношению к малой и большой Родине в том контексте, изучение которого ближе по своему предмету к этнопедагогике, нежели к истории педагогики и образования в современном ее понимании.

Вместе с тем необходимо уточнить то обстоятельство, что воспитательнопатриотический ресурс правового обычая заключается уже в самом его существовании, которое дает основание полагать, что за долгое время господства позитивного права (в его европейском представлении) ему не удалось сформировать полностью формально-правовой образец регулирования определенного правоотношения. Особо много правовых обычаев существует в гуманитарных сферах, отношения в которых трудно регулируются посредством только лишь формальных, закрепленных в правовых актах нормах. И в этой связи у правового обычая больший запас эффективного воздействия на участников образовательных правоотношений, чем у формально действующей правовой нормы. Очевидно, что и более комплексное исследование соответствующих процессов, происходящих в образовательном пространстве, возможно будет проинтерпретировать, оценить и сделать валидные рекомендации по их использованию и применению, ставя в качестве приоритетного этнопедагогического знания.

Обычай, выработавший правила поведения, направлен не на их неформальное исполнение, а на формирование внутреннего, устойчивого, духовнодушевного состояния человека — гражданина определенного государства.

Правовой обычай с этнопедагогической точки зрения можно охарактеризовать как легализованную в качестве обязательного, нравственно одобряемого поведения норму, закрепленную в существующей педагогической традиции. Правовой обычай в этнопедагогике выступает как сложный факт культурной истории, оказывающий воздействие на образовательное пространство и его субъекты. В этом смысле можно говорить о том, что правовой обычай, если он продолжает даже минимально проявлять функционирование в современном образова- нии, с течением времени становится правовой традицией, теория которой, хотя и является целью многих исследований, не разработана в должной мере [9].

Итак, важно подчеркнуть то обстоятельство, что и традиция, и обычай нормативны. Среди участников образовательного процесса они порождают образ духовно-нравственного (не религиозного) закона. Такой субъективный образ или коллективный образ определенной группы выходит за пределы тех образов, которые создаются в сознании коллективной памяти тех же субъектов, но уже в рамках восприятия норм позитивного права.

По мнению Г. П. Лупарева: «В пословицах и поговорках многих народов… достаточно четко различаются народные обычаи и законы, изданные государством» [4, с. 69].

Таким образом, в народном, этнопедагогическом сознании правовой обычай часто не является признаком юридической регламентации в том смысле, в котором это существует в современном правоведении. Здесь нет четких красных линий, переступив которые, личность вынуждена будет нести юридическую ответственность. В этом и проявляется сила обычного, основанного на народной традиции права. Права и обязанности в них также являются мерой поведения, только мерой не формальной, а одухотворенной обычаями и традициями большинства населения. Это и является основой демократических правоотношений.

Войдя в плоть и кровь человека, норма обычного права задает ему программу поведения на внутреннем, душевном, часто неосознанном ментальном уровне. Право обычая становится для человека обычным и естественным не от ума, а от души и сердца, что способствует формированию более четких психологических чувств и переживаний по поводу поведения в окружающей действительности, формирующих ценностное отношение к ней, в том числе и чувство патриотизма.