Провиденциалистская идея воспитания в отечественной гуманистической педагогической мысли (XI - конец XVII вв.)

разработаны соответствующие ему технологии, иными словами, была создана достаточно развитая система древнерусского образования. Источниковой основой воспитания являлось Святое Писание, из него черпалась провиденциальная дидактически адаптированная картина мира, овладение которой представлялось промыслительным элементом социального опыта воспитанников и их взросления.

Таким образом, древнерусское провиденциальное сознание было органически связано с педагогическим. Эта связь, даже единство, рассматривалась и в общем содержании, и в общих идеях, и в общих образах – в общем миропонимании и мировоззрении. Общим было и провиденциалистское воззрение на человека, согласно которому он состоял из двух ипостасей – души и плоти, поэтому в педагогической мысли рассматриваемого периода душа выступала, с одной стороны, объектом педагогического воздействия, с другой -целью воспитания и обучения; она была тем главным в человеке, что являет собой образ и подобие Бога.

Провиденциалистская идея воспитания в отечественной гуманистической педагогической мысли XI – конца XVII вв. фокусировалась главным образом вокруг центристского сознания, в котором все строилось вокруг Бога. Отсюда в мировидении и мирочувство-вании древнерусского человека как имеющие тенденцию появляются и становятся устойчивыми такие провиденциалистские феномены, как переживание мира и человека глубоко становящимися творениями Бога; переживание мира и человека глубоко едиными и множественными по замыслу создавшего их Бога; переживание Творца всего сущего как безмерно высокого по сравнению с человеком и бесконечно близкого ему, не подавляющего его воли, как принимающего всех и вся (независимо от социального статуса человека и его этнической принадлежности), как поддерживающего человека, различающего в себе добро и зло, как того, в чем и с кем обретает человек свое человеческое счастье; переживание общности (собора) людей как нравственной формы бытия человека; восприимчивость к движениям мироздания; переживание своей внутренней – духовной – самостоятельности как определяющего условия возможности и реализации приближения к Богу; жизнепринимающее восприятие и осмысление бытия человека и мира; искание цельности в Бого- и ми-ропознании; видение в духовном подвиге возможности духовного восстановления человека; искание цельности бытия как способа приобщения к божественному.

Подобное миропонимание привело к тому, что в древнерусской педагогической мысли «душевного строения» в «теоретических» обобщениях фиксировалась цель воспитания человека, для которого единство помыслов, чувств, дел и воли определялось промыслом Бога. От того, что идеал человека практически равнялся божественному идеалу, в воспитательной теории и практике происходило утверждение цели воспитания человека-христианина и образа Христа как провиденциального идеала человека. И хотя первоначально на Руси педагогические идеи развивались довольно слабо, достаточно отчетливо просматривалась сопряженность воспитания и спасения, поэтому конечной целью воспитания являлось спасение души. Таким образом, в древнерусской педагогике «душевного строения», не отвергая причинно-следственного, рационалистического способа познания мира, утверждалась гуманистическая мысль о спасении человека через овладение христианскими добродетелями – мудростью смирения и любви к Богу. По этому поводу В.О. Ключевский писал, что древнерусская педагогическая мысль основывалась на промыслитель-ном устроении «христианского жительства» [2, с. 9]. Это представление формировали три идеи – учение о душевном долге, или учение о спасении; учение о гражданском общежитии; учение о домоведении, усвоение которых, с одной стороны, означало следование промыслу, с другой – составляло задачу древнерусского воспитания.

Видение смысла педагогических усилий в приобщении человека к Богу; связь достижения Бога не с познавательной деятельностью, а с соборным традиционном бытием – особым образом жизни человека; поддержание в воспитании провиденциального переживания человеком своего бытия как драмы столкновения в душе человека добра и зла; поддержание в нем «самоуглубления», сосредоточения на своем духовном мире как истинном центре мироздания; опора в воспитании на эмоциональную сторону личности человека, стимулирование его активности в религиозно-ценностной сфере, настороженное, скептическое отношение к рациональному осмыслению божествен- ного в человеке и его образа жизни; наконец, искание в цельном бытии человека, в особом его «душевном строении» пути и возможности стать христианином – таковы важнейшие черты, характерные для древнерусской гуманистической идеи о человеке и его воспитании, соединяющие педагогическую мысль с прови-денциалистской идеей воспитания.

Подобные провиденциальные черты древнерусского педагогического сознания определяли следующие отношения и идеи-требования: отношение к Богу и требование жить в Боге – это основа основ всей русской жизни; отношение к земле русской, обостренное ее чувствование и готовность отдать жизнь ради ее сохранения; отношение к государству и требование его сохранения и защиты, воплощенное в поведении многих русских князей; отношение к семье как высшему нравственному началу – требования сохранения и упрочения ее; отношение к другим как к близким людям, выраженное в таких понятиях, как «братство» и «братолюбие», «соборность»; отношение к труду как высшему мерилу нравственности человека: человек нетрудящийся достоин презрения, кем бы он ни был; отношение к собственности: человек, который за собственностью забывал о высших духовных ценностях, считался пропащим, потому что не помнил и не боялся ни Бога, ни людей.

В отечественной гуманистической педагогической мысли рассматриваемого периода воспитание заботы о других, любви, доброты, стремления к облегчению жизни близких, проявления преданности людям и идеям родной страны фактически носили провиденци-алистский характер и имели прямое отношение к судьбе воспитанника. В таком контексте роль педагога в деле воспитания личности сводилась к тому, что он становился соработни-ком Бога, ассистентом, Его помощником, умеющим улавливать Его слова и расшифровывать Его незримые действия. Основа педагогики, таким образом, была представлена как вслушивание в промысел Божий, в слова божественной педагогики. Педагогика, по сути, заняла место в центре пересечения трех идей: личностных особенностей развития воспитуе-мого, его психологической индивидуальности; промысла Божьего о воспитаннике, о его духовном пути; чувстве времени как разворачивающемся в человеческой истории божественном домостроительстве.

Основным педагогическим принципом отечественной гуманистической педагогической мысли XI – конца XVII вв. являлась репродукция (перенос) провиденциального образа жиз-

ИСТОРИЯ ОБРАЗОВАНИЯ И СРАВНИТЕЛЬНАЯ ПЕДАГОГИКА ни в систему воспитания. Этот перенос во многом был «обязан» показанному в трудах Иоанна Лествичника классическому выражению христианского воспитания как восхождения к божественной истине и абсолютному добру. Не случайно до конца XVII в. древнерусская педагогическая мысль сосредоточивалась на религиозном миросозерцании. Так, Кирилл Туровский (ок. 1130 – ок. 1182) считал, что успех воспитания основан прежде всего на соответствии воспитательных деяний замыслу Бога. Нил Сорский (1433 – 1508) и Иоанн Тобольский (1651 – 1715) продолжили обозначенную линию и впоследствии развили классическое выражение христианского воспитания как восхождения к божественной истине. Иоанн Тобольский писал: «Всесвятейшая воля Божественная подвигает все дела человеческие по образу колеса, неравномерно обращающегося – то поспешающегося, то замедляющегося; и таким образом все события неожиданные (внезапные), непостижимые и происходящие как бы по слепому случаю, направляет разумно к наилучшим целям» [7, с. 94].

Провиденциально-педагогическими умозрениями насыщена «Повесть временных лет», в которой развивается мысль о свободе воли, и «Слово о Законе и Благодати» митрополита Илариона, где промыслительно-педагогический характер повествования становится лейтмотивом всей летописи. Провиденциальное воспитательное кредо древнерусской гуманистической педагогической мысли четко просматривается в «Поучении Владимира Мономаха», в котором автор (1053 – 1125) писал, с одной стороны, о страхе Божием, с другой – о любви не только к Богу, но и к человеку. Таким образом, начала гуманности, которые прививались промыслом, входили в жизнь как ее требование. Мономах, говоря о «Божьей мудрости» ради человека, высказывал идею покаяния, победы добра, воспевал божественную гармонию всего сущего, провозглашал человеколюбие и милосердие Бога. Автор «Поучения» дал ряд моральных наставлений: не забывать Бога, не иметь гордости в сердце и уме, уважать старых людей, не лениться, остерегаться лжи. По сути, Мономах, перечисляя заповеди Христа, экстраполировал провиденциальное значение этих моральных наставлений и нравственных заветов на воспитание. При этом в провиденциальном мироощущении автора «Поучения» сохраняется достаточно светлое и оптимистичное настроение, даже несмотря на то, что ему близка идея страха Божьего.

Оптимистичное настроение, истинное благочестие и любовь к людям во времена монголо-татарского нашествия и позднее сменились провиденциальным идеалом домовитого, скопидомного человека, строго выполняющего обряды, внешне благочестивого, умеющего мудро править своим домом, знать все тонкости общежития, быть ловким и практичным. Эти качества послужили иными про-виденциалистскими ориентирами воспитания и основанием для рождения идеала человека, называемым домостроевским.

В XVI в. провиденциалистская идея воспитания была представлена «Домостроем», в котором, несмотря на популяризацию жестокости, все же высвечиваются гуманистические проблески. Они были связаны прежде всего с особым вниманием к воспитанию христианских ценностей: мужества, настойчивости, трудолюбия, бережливости, патриотизма, уважения к старшим. Провиденциалистским воспитательным кредо в «Домострое» являлась любовь к человеку, которая формулировалась как алгоритм педагогических средств и условий. Приоритет отдавался духовным составляющим, таким как «покой» и «тепло», т.е. эмоционально-психологическому комфорту, предусматривающему гармонию семейной жизни без понуждения и физических наказаний, но «в страхе Божьем», понимаемом как боязнь обидеть Бога, распять Его заново своими грехами. Наряду с «Домостроем» в XVI в. появилась так называемая Степенная книга, в которой провиденциалистская идея также определяла принципы гуманного воспитания: «Богодухновенный же учитель митрополит Михаил призывал к себе всех учителей грамотных и наказывал право и благочинно учить юных детей, как словесами книжного разума, так и премудрости, страху Божию, чистоте и смиренномудрию; учить же не яро-стию, не жестокостью, ни гневом, а ласковым рассуждением…; больше всего заботиться о научению закону Господню на пользу души и тела» [6, с. 85].

С расширением отношений со странами Западной Европы в XVI – XVII вв. в Россию стали активно проникать элементы западной культуры. С этого времени в обществе постепенно возникло противостояние двух точек зрения: одна признавала этот процесс благом, другая – гибельным для будущего страны. Однако древнерусская гуманистическая педагогическая мысль, которая изначально ориентировалась на византийско-болгарскую традицию, а не на католический рационализм, фокусировалась главным образом на внутрен- нем, направленном к Богу и идущем от сердца богопознании. Поэтому, выступая в качестве устойчивого воспитательного феномена, про-виденциалистская идея воспитания, с одной стороны, по-прежнему оставалась основанием отечественной педагогической мысли, ищущей цельности бытия человека как условия его приближения к Богу и сопряжения интересов человека с пониманием Бога, а с другой -была некой объективной реальностью: она являлась в трудах и речах государственных и религиозных деятелей, в устном народном творчестве и в выборе определенной переводной литературы, в иконописи и декоративноприкладном искусстве.

Подводя итоги, отметим, что провиден-циалистская идея воспитания в отечественной гуманистической педагогической мысли XI – конца XVII вв. является не чем иным, как взглядом на воспитание не столько как на назидательный процесс, сколько как на пробуждение в человеке светлого и чистого начала и восхождение к божественному идеалу. В последующие века подобный взгляд на воспитание будет связываться со становлением отечественной педагогики, в которой идея цельности бытия человека как условия его приближения к Богу и сопряжения воспитания с пониманием промысла будет определять цели и задачи воспитания, а также образ и содержание жизни человека. Вследствие утверждения в педагогической мысли XI – конца XVII вв. провиденциалистской идеи воспитания отечественная педагогика вплоть до конца XIX в. решала проблемы идеала воспитания в провиденциальном духе в противовес проникавшим в определенную часть общества настроениям атеизма, нигилизма и революционного радикализма.