«...Прождав 23 года, немыслимо ждать опять 20 лет»: неизвестная стенограмма о судьбе рязанского имения Достоевских

В архиве Достоевских до настоящего времени обнаруживаются документы, требующие изучения и научного комментария. Самые любопытные из них включают в себя стенографические записи, сделанные рукой жены писателя А. Г. Достоевской. Одни страницы полностью исписаны стенографическими знаками, другие — частично, перемежаясь с записями, сделанными обычным письмом, на третьих — стенограмма занимает не более одной-двух строк. Эти документы важны не только для изучения биографии и наследия Достоевского, но и для выявления новых данных о жизни и деятельности его семьи после смерти писателя, а также малоизвестных фактов о других выдающихся представителях эпохи.

Работа над расшифровкой стенографических записей А. Г. Достоевской велась в 1950–1970-е гг. ленинградской стенографисткой Ц. М. Пошеманской. Она сумела разобрать и открыть для исследователей многие документы, записанные скорописью1. Однако в архиве Достоевских остались нерасшифрованные стенограммы: часть из них не была выявлена и внесена в описания рукописей, а остальным не придавалось важного значения2.

В числе нерасшифрованных стенограмм — записи на оборотных сторонах листов и чистых листах писем А. Г. Достоевской или ее корреспондентов. Их исследование подобно решению запутанного многоступенчатого ребуса: в первую очередь необходимо расшифровать документ — так сказать, «перевести на русский язык», затем постараться его аргументированно атрибутировать и датировать. Мы уже проводили такие исследования и ввели в научный оборот черновики писем А. Г. Достоевской к М. Н. Гал-кину-Враскому, В. И. Срезневскому и А. Ф. Кони3.

Предметом данного исследования стали три страницы стенографических записей, вложенные в письма Н. А. Дистерло к А. Г. Достоевской и хранящиеся в рукописном отделе Института русской литературы (ф. 100, № 30060). Их размещение в указанной архивной единице, после письма от 23 апреля 1895 г., случайно. Письма Дистерло и стенографические записи А. Г. Достоевской относятся к одному хронологическому периоду (можно предположить, что по этой причине вдова писателя сложила эти бумаги вместе), но совершенно не связаны по содержанию.

Согласно нашей расшифровке, исследуемый стенографический документ является черновиком письма вдовы Достоевского, в котором она просит совета и помощи у некоего лица (обращение отсутствует) в скорейшей продаже доли имения в селе Спас-Клепики Рязанской губернии. Как известно, Достоевский являлся одним из наследников состоятельных московских родственников купцов Куманиных. После кончины тетки А. Ф. Куманиной в 1871 г. писатель должен был получить часть ее имения — земельный участок в Рязанской губернии. А. Г. Достоевская вспоминала:

«Наследство после А. Ф. Куманиной досталось нам еще в начале семидесятых годов. Оно состояло из имения в количестве 6000 десятин, находившихся в ста верстах от Рязани, близ поселка Спас-Клепики. На долю четырех братьев Достоевских (которым приходилось уплатить сестрам деньгами) досталась одна треть имения, около двух тысяч десятин; из них на долю Федора Михайловича приходилось 500 десятин» [Достоевская, 2015: 389].

А. Измайлову она призналась, что в последние годы жизни ее муж «мечтал о маленьком имении, которое и обеспечило бы детей, и сделало бы их, как он говорил, почти некоторыми участниками в политической жизни Родины»4. Однако раздел собственности между наследниками занял долгие годы5 — сам писатель не успел воспользоваться имением, рязанскими землевладельцами стали его вдова и дети, утвержденные в правах наследства 24 марта 1881 г. в соответствии с постановлением суда:

«С. Петербургскiй Окружной Судъ <…> опредѣляетъ : къ имуществу умершаго отставнаго подпоручика Ѳедора Михайловича Достоевского утвердить въ правахъ наслѣдства вдову его Анну Григорьевну Достоевскую, рожденную Сниткину, въ одной четверти (1/4) движимаго и въ одной седьмой (1/7) части недвижимаго имѣнiя; дочь его Любовь Ѳедоровну Достоевскую въ одной восьмой (1/8) части движимаго и въ одной четырнадцатой (1/14) части недвижимаго имѣнiя, и сына его Ѳедора Ѳедоровича Достоев-скаго въ пяти восьмыхъ (5/8) частяхъ движимаго и въ одинадцати четыр-надцатыхъ (11/14) частяхъ недвижимаго имѣнiя» ⁶.

Состав имущества, доставшегося от покойного Ф. М. Достоевского его семье, Анна Григорьевна описала в своем прошении в Санкт-Петербургскую Дворянскую опеку от мая 1881 г.:

« Имущество это заключается въ имѣнiи, находящемся въ Рязанской губернiи, Рязанскаго уѣзда, Спасъ-Клепиковской Волости, 4 ^го стана, 5 ^го Ми-роваго участка, въ деревняхъ Гришинѣ, Заболотьѣ, Чесмерной, Азаровой, Анниной и Заводской слободѣ съ принадлежащими къ нимъ большими лѣсными дачами, пустошами и разными угодьями. Имѣнiе это досталось въ одной двѣнадцатой части моему покойному мужу, отставному подпоручику Ѳедору Михайловичу послѣ смерти дворянки Александры Ѳедоровны Куманиной и находится въ настоящее время въ общемъ съ прочими наслѣдниками владѣнiи. Мужъ мой, Ѳедоръ Михайловичь Достоевскiй былъ утвержденъ въ правахъ наслѣдства къ этому имѣнiю въ одной двѣнадцатой части Тульским Окружнымъ Судомъ въ 1873 году »⁷.

Исследователи отмечают, что история с куманинским наследством сыграла важную роль в судьбе и творчестве Достоевского, однако в ней остались «темные места», прояснить которые могли бы архивные документы⁸. Так, расшифровка и введение в научный оборот в данной публикации чернового стенографического письма А. Г. Достоевской позволит уточнить судьбу рязанского имения после смерти писателя. Отметим, что оно написано исключительно для личных целей автора, а потому содержит множественные исправления стенографических знаков и их зачеркивания, отрывочные наброски фраз (см., напр., Илл. 1 ).

Илл. 1. Первая страница застенографированного письма А. Г. Достоевской

Fig. 1. The First Page of a Shorthand Letter by A. G. Dostoevskaya

Прочтение трех страниц такого документа потребовало кропотливой работы и значительных временных затрат — и тем не менее остались отдельные слова и выражения, нерасшифрованные и расшифрованные предположительно. Однако тот факт, что общее содержание застенографированного письма понятно, побудил нас к его опубликованию:

«Пишу это письмо с тем, чтобы просить у вас совета и указаний и вполне уверена, что вы по всегдашней доброте вашей мне¹⁾ не откажете. Дело вот в чем. Вы знаете, что у нас имеется доля С<ела> Сп<ас->Кл<епики>, наследного имения, того сам<ого>, в котором нас < нрсш >.²⁾ Имение это при-ходится³⁾ нам более 20 лет назад, и за это время не принесло нам никакого дохода, кроме, разумеется, основательного прироста древ<есины>. Пока дети были несовершеннолетние, я не решалась продать имение во избежание каких-либо нареканий. Теперь они в совершенных летах, и⁴⁾ мы бы согласны продать имение, так как оно нам дохода не приносит, а предоставляет нам лишь всегдашнюю заботу⁵⁾. Я же хотела бы получить⁶⁾ покупателей. На это < нрсш > явилась у меня мысль, но < нрсш > они затрудняются заплатить мне сразу ту сумму⁷⁾, а получать понемногу в течение нескольких лет для меня не представляет⁸⁾ удобства. В настоящее время нашелся один покупатель, дающий мне⁹⁾ 40 тысяч за имение c уплатой 10 и с рассрочкой> платежа остальных 30 тысяч на 6 лет, по 5 тысяч в год. Видя, что я на такие условия не согласилась, он предложил мне, чтобы я заложила имение в банк и продала ему с переводом долга с тем, чтобы он заплатил мне остальное < нрсш >.

По-моему, на это можно бы и согласиться, так как, прождав 23 года, немыслимо ждать опять 20 лет. Так как мне никогда прежде не приходилось ничего закладывать, то я обратилась за советом <л. 9 об.> к граф<у> Голенищеву<-Кутузову>, и он < нрсш > иметь его. Очень расположенный к нам человек. Он рассказал мне порядок и уверил, что в случае если имение будет заложено, то это расширит круг покупателей, так как тогда люди и с меньшими средствами будут иметь возможность купить, потратив сравнительно небольшие деньги.

Он посоветовал мне написать вам и обещал с своей стороны сделать все возможное для ускорения дела. Между прочим, он сказал, что мне придется предоставить лесохозяйственный план, но его у меня нет, хотя <нрсш> в порядке. Я давно хотела составить план1) ради того, чтобы самой знать ценность имения. Приценились покупатели> — <нрсш> никто из них2) не давал за 400 десятин> соснового строевого леса меньше 30 <тысяч><пропуск в рукописи>, а это выходит по 75 рублей за десятину.

Ездили туда для осмотра места и < нрсш > и говорили, что наш лес стоит по 200 рублей за десятину и ценность его тысяч 60–70. К сожалению, они не хотели купить>, так как им не < нрсш > да и ждать долго < нрсш >. Очень бы хотелось самой узнать достоверную стоимость леса. Два года назад < нрсш > я условилась с Моншер<овым>, и он хотел мне сделать < пропуск в рукописи > за 200 рублей с моим рабочим. Тут ваш совет, могу ли поручить составление данного плана ему: то есть считаете вы его достаточно><л. 9> ком<петент?>ным³⁾ и способным для совершения подобной работы.

Мне вовсе не хотелось бы, чтобы потом отделение Дворянского банка нашло его работу неправильной и неумелой>, и мне пришлось бы составлять вновь 2й лесохозяйственный план. Вот тут мне и важен ваш добрый совет, как вы мне посоветуете, так я и сделаю.

Если вы найдете возможным поручить ему, то поручите, если же нет, то укажите дать лицу для составления лесохозяйственного плана, а также не откажит<есь?> сосчитать мне, какую цену возьмет назначенное вами лицо, а также, в какое время можно ожидать окончания работы.4)

С меня 2 года назад просил<и?>< пропуск в рукописи > по 80 к. за десятину, но уступал<и?> и по 70, но это дороже><<Моншерова?>>⁵⁾, но можно и на это согласиться. М<оншерова?> я знаю лет 14 и мне кажется, что он вполне порядочный человек, и я предпочла бы его как старого знакомого, но, конечно, поступлю так, как вы мне укажете.

Граф Голенищев сказал мне, что со времени предоставления лесохозяйственного плана я могу рассчитывать получить ссуду < нрсш >. Он же со своей стороны обещал рассмотреть мое ходатайство без очереди. Я в Спас-Клепиках> не проживаю>, а если начинаю дело о залоге, то хотела бы, чтобы оно не очень залежалось; во-первых, чтобы не упустить покупателя, а во-вторых, у меня намечен 1⁶⁾ дом, который я хотела бы купить за сравнительную цену, и хотела бы начать переговоры,⁷⁾ так как дом от меня может уйти» <л. 8>.

На пути к установлению адресата и определению датировки данного документа А. Г. Достоевской обратимся к двум лицам, которые упоминаются в нем. В письме дважды назван граф, чья фамилия застенографирована с помощью согласных «г», «л», «щ». Это не кто иной, как Арсений Аркадьевич Голенищев-Кутузов (1848–1913) — талантливый поэт, прозаик, публицист. Известно, что Ф. М. Достоевский и граф были знакомы. Так, писатель присутствовал на собрании членов Славянского благотворительного общества, которое состоялось 4 мая 1880 г. у Голенищева-Кутузова и на котором Достоевский был избран уполномоченным представителем общества для участия в московских торжествах по случаю открытия памятника Пушкину [Летопись: 409], а 19 октября 1880 г., в годовщину основания Царскосельского лицея, Достоевский вместе с Голенищевым-Кутузовым участвовал в Пушкинском литературном утреннике⁹. Сохранилось письмо Голенищева-Кутузова к вдове писателя от 11 марта 1884 г., где он, выразив «благоговейное» почтение к памяти Достоевского, при этом сообщил об отказе от участия в литературном вечере в пользу Старорусской школы его имени¹⁰.

Однако для нас важна не литературная сфера деятельности Голенищева-Кутузова: с 1889 г. по 1895 г. он являлся управляющим Дворянского и Крестьянского поземельных банков. Государственный дворянский банк, созданный для поддержки дворян-землевладельцев, — большая часть которых находилась в затруднительном материальном положении из-за непосиль-ности ипотечных частных долгов и была вынуждена к продаже своих имений по низким ценам, — занимался выдачей для них на льготных условиях ссуд под залог земельной собственности (см.: [Проскурякова: 285]). Устав банка от 12 июня 1890 г. предусматривал возврат ссуд в срок от 11 до 66 лет и 9 месяцев, размер погашения по ссудам на максимальный срок составлял 7,25%, а по ссудам на минимальный срок — 0,5% в год. Заложенное в Государственном Дворянском банке имение или его часть могли быть приобретены новым собственником, при этом льготный кредит сохранялся только при условии, что он являлся потомственным дворянином11.

Подобно многим дворянам-землевладельцам, А. Г. Достоевская, признав, что рязанское имение приносит вместо дохода одни хлопоты, решила продать принадлежащую их семье наследственную часть земли. Но, чтобы не продавать по низкой цене, она хотела сначала заложить имение в банке, предоставив будущим покупателям возможность долгосрочной выплаты денег за него. Из текста письма можно установить, что в этом решении она руководствовалась советом расположенного к их семье управляющего Дворянским банком, который «рассказал <…> порядок и уверил, что в случае, если имение будет заложено, то это расширит круг покупателей, так как тогда люди и с меньшими средствами будут иметь возможность купить, потратив сравнительно небольшие деньги». Факт обращения Анны Григорьевны к Голенищеву-Кутузову с просьбой о содействии в деле залога и продажи имения подтверждается в письме Федора Федоровича Достоевского к матери от 20 июня 1895 года: «Какъ видишь, канители много, поэтому терять время нельзя <…> надо подавать въ Двор<янскій> Банкъ, а тамъ даже при содѣйствiи Кутузова, какъ тебѣ сказали 6 недѣль»12.

Кроме Голенищева-Кутузова, в исследуемом стенографическом письме А. Г. Достоевской упомянут некий Моншеров (эта фамилия обозначена стенографисткой прописью в сокращении «Моншер.»). Он значится в именном указателе академического Полного собрания сочинений писателя, без обозначения имени и отчества, как «сонаследник Достоевских»¹³. Составителям было известно только одно письмо с упоминанием фамилии «Мон-шеров», на основе которого они и сделали этот недостоверный комментарий. 10 января 1880 г. жена писателя сообщала его племяннику А. А. Достоевскому: «Поляков (имеется в виду Б. Б. Поляков, поверенный в «деле о кума-нинском наследстве». — О. С., И. А. ) писал нам, будто Моншеров (то есть не mon cher Шер, а настоящий Моншеров) нашел покупателя на имение, и покупатель дает сто тысяч. Федор Михайлович ответил, что за сто тысяч отдать не согласится, а хочет получить натурою» [Ланский: 495].

Между тем сохранились два письма к А. Г. Достоевской от этого лица за 1896 г. Выясняется, что их автор — рязанский землемер Иван Павлович Моншеров , составлявший план земель, принадлежащих семье писателя, и помогавший в поиске покупателя. В письме от 29 февраля 1896 г. он сообщает:

«Увѣренъ что продажа Вашего имѣнiя чрезъ посредство мое за сумму 40000 рублей вполнѣ удовлетворено Вашему желанiю на этотъ счетъ и вмѣстѣ съ тѣмъ смѣю надѣяться, что участiе мое въ этомъ дѣлѣ Вами признается не бесполезнымъ, такъ какъ прислать покупателя за эту цѣну было и трудно и крайнѣ хлопотливо, долженъ сознаться, что трудъ и хлопоты эти, я какъ Вамъ извѣстно принялъ на себя не безкорыстно, ибо имѣлъ въ виду получить отъ Васъ вознагражденiе обѣщанное Вами при личномъ нашемъ свиданiи въ г. Рязани…» ¹⁴.

Землемер напоминает о причитающейся оплате за его хлопоты по поиску покупателя имения (5 % с продажной цены15), указывая на продажу как на дело уже совершенное. Это ограничивает датировку стенографического черновика началом 1896 г., так как в нем идет речь о планируемой, но еще не состоявшейся продаже.

Во втором письме Моншерова от 5 декабря 1896 г. названа фамилия возможного покупателя доли имения Достоевских — это некий Герасимов, который «торговался и болѣе 35 тысячь не давалъ». Землемер «свозилъ его на мѣсто, указалъ лѣсъ и убѣдилъ что онъ стоитъ дороже», «въ результатѣ состоялась сдѣлка за 40 тысячъ»16. В анализируемом нами стенографическом черновике Анна Григорьевна указывает ту же цену, которую готов дать покупатель, фамилия последнего, однако, не называется: «…нашелся один покупатель, дающий <…> 40 тысяч за имение <…> он предложил мне, чтобы я заложила имение в банк и продала ему с переводом долга с тем, чтобы он заплатил мне остальное <нрсш>. По-моему, на это можно бы и согласиться, так как, прождав 23 года, немыслимо ждать опять 20 лет». Об этом покупателе в августе 1895 г. Ф. Ф. Достоевский сообщает матери следующее: «…я получилъ <…> телеграмму Моншерова, въ которой онъ извѣщаетъ меня о серьезномъ покупателѣ и проситъ назначить день, когда онъ можетъ прiѣхать переговорить со мной. <…> Онъ <…> говоритъ, что въ лѣсъ прiѣхалъ купецъ Герасимовъ <…>, проситъ назначить время прiѣхать для переговоровъ <…> и даетъ нашу цѣну, т. е. 40 т. но опять таки въ разсрочку»17. С большой вероятностью можно предполагать, что именно «купец Герасимов» стал покупателем части наследного имения Достоевских, однако утверждать этого нельзя: прямых архивных свидетельств нами не обнаружено.

Установлению адресата и датировки исследуемой стенограммы вдовы Достоевского способствовали два письма Ф. Ф. Достоевского, где несколько раз вместе с Моншеровым упомянута и фамилия этого лица. 22 мая 1895 г. сын уведомлял Анну Григорьевну: « Я не поѣхалъ въ Рязань самъ, какъ тебѣ писалъ т. к. получилъ письмо отъ Повалишина — эдакая неожиданность, гдѣ онъ выражаетъ согласiе на то, чтобы мы пригласили Моншерова. Поэтому я сегодня же напишу Моншерову, чтобы онъ поѣхалъ и составилъ этотъ планъ. Долженъ сказать, что я не совсѣмъ точно понимаю, что именно долженъ составить Моншеровъ: планъ лѣса или планъ лѣснаго хозяйства или и это и другое вмѣстѣ. Я думаю что это само собою одно изъ другаго вытекаетъ. Хорошо бы было, если бы ты мнѣ обо всемъ еще раз подробно написала, чтобы я какъ нибудь не впалъ въ ошибку. <…> Расчитываю, какъ только получу отъ Моншерова извѣщенiе что планъ готовъ, сейчасъ же съѣздить въ Рязань къ Повалишину, съ нимъ хорошенько перетолкую что и какъ нужно »¹⁸.

20 июня 1895 г. Ф. Ф. Достоевский подробно описал матери результаты своей встречи с рязанскими знакомыми: « Я былъ тамъ, видѣлъ Повалиши-на и Моншерова, переговорилъ съ ними <…> они оба одобряютъ нашъ планъ, т. е. сначала заложить, а затѣмъ продавать. Говорятъ что это весьма часто практикуется, т. к. наши купцы вообще боятся и не любятъ сразу выкладывать большiе куши. <…> Повалишинъ объяснилъ мнѣ все что требуется для залога »¹⁹.

Речь в письмах Ф. Ф. Достоевского идет об Александре Дмитриевиче Повалишине (1844–1899) — юристе, историке, земском деятеле, проживавшем в Рязани и с 1890 г. управлявшем Рязанскими отделениями Дворянского и Крестьянского банков. Именно ему адресовала свое стенографическое послание А. Г. Достоевская, где сообщала, что за помощью к нему ей посоветовал обратиться Голенищев-Кутузов. А. А. Голенищев-Кутузов, возглавлявший крупнейшие по активам государственные банки в Санкт-Петербурге, не мог не знать, кто управляет Рязанскими отделениями Дворянского и Крестьянского банков. Кроме того, А. Д. Повалишин «постоянно был вызываем в Петербург в качестве опытного управляющего для совещаний по делам банка» [Проходцов: 47], что предполагает вероятность и личного знакомства между ними.

С Повалишиным А. Г. Достоевская была знакома с 1881 года, когда она обращалась к нему с просьбой о ведении дела по разделу рязанских земель между наследниками. В письме от 20 июня 1881 г. к А. М. Достоевскому Анна Григорьевна сообщала: «… адвокатъ этотъ, Повалишинъ, родствен-никъ Побѣдоносцева и мнѣ неудобно съ нимъ торговаться сколько онъ возьметъ за веденіе этого дѣла »²⁰. В дальнейшей переписке с А. М. Достоевским, касающейся вопроса затянувшегося раздела имения, неоднократно упоминается фамилия адвоката. В письме от 1 ноября 1882 г. к А. М. Достоевскому находим: «… я и хочу просить Васъ теперь же сдѣлать довѣренность на имя Г^на Повалишина на предметъ ввода во владѣніе, раздѣла и такъ далѣе »²¹; в феврале 1887 г. Анна Григорьевна пишет: «… А. Д. Повалишинъ по случаю утраты довѣренности, данной мнѣ моимъ соопекуномъ, К. П. Побѣдоносцевымъ, не могъ своевременно совершить между нами раздѣла и откладывалъ его, полагая, что время терпитъ. Теперь довѣренность эта нашлась и Повалишинъ расчитываетъ совершить раздѣлъ въ самомъ не-продолжительномъ времени »; в письме от 27 ноября 1887 г. вдова сообщает, что « отослала бумаги въ Рязань къ Повалишину съ тѣмъ чтобы онъ утвер-дилъ нашъ раздѣльный актъ у Рязанскаго Старшаго Нотаріуса, ввелъ насъ во владѣніе каждаго отдѣльно и прислалъ документы обратно », добавляя что ее « чрезвычайно тяготитъ, что дѣло <…> затянулось такъ на долго; но что тутъ будете дѣлать, всѣ эти необходимыя формальности берутъ страшно много времени »²². Вероятно, успешное сотрудничество с Повали-шиным по различным вопросам в деле о наследстве способствовало очередному обращению Анны Григорьевны за помощью и советом знакомого ей высокопоставленного представителя рязанского земства.

Анализ описанных в стенограмме обстоятельств дела о залоге и продаже части имения и их соотнесение с проанализированными нами фактами из писем Ф. Ф. Достоевского за май-июнь 1895 г. позволяют установить время стенографирования чернового письма к А. Д. Повалишину — это 1895 г., точнее период до мая 1895 г. Беловик этого письма неизвестен; задача его обнаружения (вероятно, в рязанских архивах) актуальна.

Расшифрованный текст стенографического черновика А. Г. Достоевской, а также письма И. П. Моншерова и Ф. Ф. Достоевского помогают в разъяснении судьбы рязанского имения после смерти писателя. Современные исследователи полагают, что вдова отказалась от наследства23, чем «закончилось для Достоевского “куманинское дело”, оставившее существенный след в судьбе писателя» [Борисова, 2018: 37]. Однако это утверждение нуждается в уточнении. Выходит, что Анна Григорьевна действительно после смерти мужа передала В. М. Ивановой причитающуюся ей по наследству денежную выплату, но от доли наследного имения не отказывалась. В недатированном письме В. М. Ивановой к брату Н. М. Достоевскому она отметила, что Анна Григорьевна «отдала <…> свою часть по наследству…»24. В этом же письме В. М. Иванова пишет и о встрече с братом А. М. Достоевским, которому она сообщила о выплате А. Г. Достоевской. Свою часть причитающейся сестрам суммы выплатил и он — это известно из его письма к вдове брата от 15 мая 1886 г.:

«…я мѣсяцъ тому назадъ по просьбѣ сестеръ Варвары Михайловны и Вѣры Михайловны, расчитался съ ними уплатя обѣимъ 867 р. 52 коп., за часть имѣнія доставшагося на мою долю въ Рязанской Губерніи, и находящуюся въ смѣжности съ Вашимъ имѣніемъ» ²⁵ .

Исследованные документы подтверждают, что продолжительная, запутанная, трагичная история куманинского наследства не закончилась сразу после смерти Ф. М. Достоевского. Часть своей доли рязанского имения вдова и сын писателя продали в 1895 г. К вопросу продажи земель семья Достоевских, испытывая финансовые затруднения, вновь возвращалась в 1905 г. В письме от 25 февраля 1905 г. Ф. Ф. Достоевский пишет: «… попро-шу и тебя помочь мнѣ <…> въ продажѣ Клюкова Рога… <…>. Прошу сдѣлать это убѣдительно, такъ какъ мнѣ это крайне важно, быть можетъ продамъ, а быть можетъ воспользуюсь этой землей<,> иначе меня очень станутъ преслѣдовать за долги »²⁶. А 5 июня того же года он добавляет: « Покупателей 3, <…> надѣюсь возможно не продешевить, но повторяю тебѣ что продать теперь необходимо, я вынужденъ на это, я не вижу возможности иначе найдти деньги …»²⁷. Состоялась ли продажа еще какой-либо части имения — документально установить не удалось.

Расшифрованный и проанализированный нами стенографический черновик письма, написанного рукой А. Г. Достоевской в 1895 г. и адресованного А. Д. Повалишину, не дает ответы на все вопросы относительно судьбы куманинского наследства после смерти писателя, но он определенно уменьшает их количество. Очевидно, что чем дальше, с течением времени, исследователи уходят от эпохи Достоевского и его стенографистки, тем сложнее работа со стенограммами, написанными по устаревшей системе, — и в будущем этот документ мог бы остаться неизвестным.

Примечания

*

Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 17–34–01075 а2 («Стенографические записи А. Г. Достоевской: Новые материалы и исследования»).

• 1    Подробнее о работе Ц. М. Пошеманской по расшифровке стенографических записей жены Достоевского, ее вкладе в изучение наследия писателя см.: [Андрианова], [Андрианова, Сосновская, 2018], [Андрианова, Сосновская, 2019b]. Попытка критического анализа расшифровок Ц. М. Пошеманской предпринята нами в работе: [Сосновская, Андрианова].

• 2    Исследователи творчества Ф. М. Достоевского и архивисты (М. П. Алексеев, Б. Н. Капелюш, Е. И. Кийко, В. С. Нечаева, С. В. Житомирская) предоставили Ц. М. Пошеман-ской для расшифровки бóльшую часть стенографических документов жены писателя из рукописных отделов Государственной публичной библиотеки (ныне — Российской государственной библиотеки) и Института русской литературы.

• 3    См.: [Андрианова, Сосновская, 2019a], [Андрианова, Сосновская, 2020].

• ⁴    Цит. по: [Белов: 152].

• 5    См. об этом, напр.: [Борисова, 2018, 2019], [Юхнович].

• 6    Дело С.-Петербургской Дворянской опеки по опекунству над малолетними детьми умершего подпоручика Ф. М. Достоевского // РГИА. Ф. 1343. Оп. 20. Ед. хр. 3141. Л. 13 об. За предоставление этого документа авторы благодарят Б. Н. Тихомирова и Е. Д. Маскевич .

• 7    Там же. Л. 7 об.

• 8    См.: [Борисова, 2018].

• ⁹    См.: Новое время. 1880. 21 окт. № 1670, также: [Волгин: 489–490].

• 10    РГАЛИ. Ф. 212.1.175. Опубл.: [Из архива Достоевского…: 6–7].

• 11    Устав Государственного дворянского земельного банка, утвержденный 12 июня 1890 г. СПб., 1890. 65 с.

• 12    РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30364. Л. 338–338 об.

• 13    См.: Достоевский Ф. М. Полн. собр. соч.: в 30 т. Л.: Наука, 1990. Т. 30. Кн. 2. С. 273.

• 14    РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30165. Л. 1–1 об.

• ¹⁵    «… нами обѣщана Моншерову премiя въ 5 % съ продажной цѣны » (Достоевский Ф. Ф. Письмо к Достоевской А. Г. От августа 1895 г. // РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30364. Л. 346).

• 16    РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30165. Л. 4 об.

• 17    РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30364. Л. 343 об. — 344 об.

• 18 Там же. Л. 313–314.

• 19 Там же. Л. 335–335 об.

• 20    РО ИРЛИ. Ф. 56. № 56. Л. 20.

• 21 Там же. Л. 45.

• 22 Там же. Л. 75 об.

• ²³    См., напр.: [Юхнович: 181], [Борисова, 2019: 62].

• 24    ОР РГБ. Ф. 93.III.12.59. Л. 8.

• 25    РО ИРЛИ. Ф. 56. № 56. Л. 57.

• 26    РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30364. Л. 543–543 об.

• 27    Там же. Л. 547.