Речевые акты - комиссивы как регулятивы в межличностном неинституциональном общении

Теория речевых актов в ее различных аспектах не теряет своей актуальности и в XXI в. [1; 3; 5; 6; 9; 11; 13; 14; 19; 23; 29]. Наиболее дискуссионной и в трудах основателей данной теории, и в более поздних исследованиях является проблема классификации речевых актов, несмотря на то, что в ее основу положен, как правило, одинаковый критерий – иллокутивная сила высказывания.

Новый взгляд на эту проблему представлен в статье Р. Грейджа, который считает, что все многообразие речевых актов сводимо к трем типам – ассертивам, директивам и интер-рогативам, – которые, в свою очередь, определяются наклонением предложения, т. е. тем, что, согласно В.Г. Адмони [2], представляют собой коммуникативные типы предложения: повествовательные, вопросительные и повелительные [22, c. 36]. В соответствии с этой позицией комиссивные речевые акты входят в тип директивов.

Мы полагаем, однако, что и директивы, и комиссивы можно интерпретировать как подклассы класса регулятивов, задающие коммуникативные стратегии в интеракции. При этом мы основываемся на принципиальной общности их функции: при их употреблении говорящий пытается привести мир в соответствие со словами [29, c. 55]. Частные различия данной функции (при директивах действие говорящего осуществляется посредством слушающего, а при комиссивах – посредством самого говорящего [28]) служат критерием их определения как подклассов класса регулятивов. В свою очередь, каждый из подклассов включает виды и разновидности.

Сосредоточив основное внимание на иллокутивной составляющей высказывания, исследователи крайне редко обращаются к изучению их перлокутивного эффекта, что обусловлено, по нашему мнению, трудностями, вытекающими из неконвенциональности пер-локутивного акта, а также описанием речевых актов изолированно, как одиночного высказывания. Анализ речевых актов в составе диалогических единств позволяет с большой долей уверенности выявить их перлокутивный эффект, что и предпринято, как и в других работах автора [3; 5], в настоящей статье.

При описании эмпирического материала для точного обозначения субъекта, в пользу которого (либо в ущерб которому) направлено обещание или угроза, используются следующие символы: Г 1 – говорящий/слушающий, Г 2 – говорящий/слушающий (в силу естественного обмена этими ролями в диалогическом общении). Последовательность описания основывается на дистрибуции реплик: ко-миссив в инициирующей, ответной или в обеих репликах.

Как свидетельствует наш эмпирический материал XVIII в., в инициирующей реплике комиссив-обещание оформляется следующими языковыми средствами:

Futurum I:

Tellheim. Ich werde Sie begleiten, gnaediges Fraeulein

Fraeulein . Nicht doch, Herr Major, lassen Sie mich Tellheim. Eher soll Ihr Schatten Sie verlassen [25].

В ответной реплике фройляйн реализуется стратегия отказа, а не вид комиссивов – отказ, языковым выражением которого служит перформативная формула отрицательного высказывания от первого лица. Причиной данной стратегии, несмотря на то, что действие Г 1 (по его мнению) направлено в ее пользу, является ложная пресуппозиция Г 1.

В задачу настоящей статьи не входит анализ многочисленных работ о понятии «пресуппозиция»; мы ограничиваемся самым общим его определением как одним из видов имплицитной информации, фоновыми аспектами со-

держания высказывания [10, c. 8]. При выявлении коммуникативных стратегий и причин коммуникативных неудач мы опираемся на работы В.З. Демьянкова, Б.Ю. Городецкого и др., Н.И. Формановской [8; 7; 16].

В нижеследующем диалогическом единстве (далее ДЕ) из трех коммуникативных шагов комиссивом формально является средняя реплика, которую правомерно, по нашему мнению, интерпретировать как инициирующую для последней реплики Г 1 и которая также реализует стратегию отказа по той же указанной причине. Отличием этого ДЕ является форма комиссива-обещания: Praesens Futuri.

Franziska. Hoeren Sie ? Sie klingelt: ich muss herein.

Tellheim. Ich gehe mit dir

Franziska. Um des Himmels willen nicht! [25].

Пропозиция ответной реплики и ее форма (вопросительное предложение), являются когнитивным дескриптором [4] ложной пресуппозиции Г 1 в следующем ДЕ, в котором высказывание-обещание оформлено модальным глаголом wollen :

Tellheim. … und ich will dich einem von meinen Bekannten empfehlen, bei dem du es besser haben sollst als bei mir.

Just. Ich bin Ihnen nichts schuldig, und doch wollen Sie mich verstossen ?

Tellheim. Weil ich dir nichts schuldig werden will [25].

В ответной реплике Юста стратегия отказа реализуется косвенно, в отличие от предыдущих случаев, где она реализована непосредственно в отрицаниях.

Стратегия согласия реализуется в ответе слушающего на обещание говорящего, оформленного глаголом wollen, который, в отличие от вышеприведенного ДЕ, десемантизирует- ся, когнитивным дескриптором чего является последующий глагол с семантикой состояния:

Werner. Nun meinetwegen geh Sie nur, ich plaudre auch gern, ich will warten.

Franziska. Oh, warte Er doch ja! [25].

Ответные реплики – комиссивы-обеща-ния – оформляются либо Praesens Futuri, либо глаголом wollen . Отличительной чертой таких ДЕ является инициирующая реплика – директив. Другой особенностью является вектор бенефактивности: действие, обещанное Г 2, направлено либо в пользу Г 1, являющегося в данном случае слушающим, либо в пользу обоих коммуникантов (второе ДЕ).

Franziska. Gehen Sie! Kommen Sie lieber wieder, wenn Sie wiederkommen wollen.

Tellheim. Aber Franziska! – Oh, ich erwarte euch hier! [Ibid.].

Fraeulein. Kommen Sie, Tellheim!

Tellheim. Ich folge Ihnen den Augenblick, mein Fraeullein. Nur noch ein Wort mit diesem Manne [Ibid.].

Если инициирующая реплика – распоряжение, а не просьба, как ранее, что определяется статусами коммуникантов, то действие ответной реплики – обещания направлено в пользу Г 1:

Tellheim. Vor allen Dingen, dass meine Pistolen, die hinter dem Bette gehangen, nicht vergessen werden.

Just. Ich will nichts vergessen [Ibid.].

В следующем трехшаговом коммуникативном обмене все реплики являются обещаниями, пользу от которых получили бы оба коммуниканта, когнитивными дескрипторами чего являются местоимение wir , а не ich ( для Г 1) и эмотив – первое высказывание в реплике Г 2.

Contrasts among threatening, warning, advising and promising

The act is oriented	Threat	Warning	Advising	Promising
1. To the speaker’s benefit	x
2. To the hearer’s benefit		x	x	x
3. To the hearer’s detriment	x
4. From speaker’s perspective	x	x		x
5. From hearer’s perspective			x
6. Speaker controls outcome	x			x
7. Hearer controls outcome		x	x

Tellheim. Wo sonst ? Gehe, lieber Werner. Wir sprechen davon weiter.

Werner. Oh Herzensmajor! – Uebermorgen? Wa-rum nicht lieber morgen? Ich will schon alles zusammenbringen. – In Persien, Herr Major, gibt’s einen trefflichen Krieg; Was meinen Sie?

Tellheim. Wir wollen das ueberlegen; geh nur, Werner [25].

Анализ эмпирического материала XVIII в. позволяет заключить, что стратегия отказа слушающего от обещанного действия превалирует над стратегией согласия, но и в этом случае перлокутивный эффект достигнут, т. к. это две имманентные стратегии в качестве реакции на обещание. Отмеченные различия в векторе бенефактивности позволяют различать прототипические речевые акты ‒ обещания или инвариантные и их варианты. Первые отвечают всем признакам, приведенным в таблице Б. Фрейзера [21] (см. с. 136).

В литературе существует и другое понимание прототипичности речевых актов обещания, основанное на построении полевой организации перформативных глаголов данного класса: по мере выраженности в них семантики намерения [15]. Анализируя лексикографические источники, автор располагает на периферии данного поля те глаголы, которые выражают угрозу, предупреждение и совет. Наше понимание прототипичности речевых актов обещания основывается на речевой практике, согласующейся с признаками Б. Фрейзера. Таблица позволяет и более объективно развести речевые акты – директивы (предупреждение, совет) и речевые акты – комиссивы (угроза и обещание): оба типа характеризуются лишь двумя интегральными признаками по сравнению с четырьмя дифференциальными; в свою очередь, дифференциальные и интегральные признаки двух видов комиссивов представлены количественно одинаково. В их вариантах, как следует и из дальнейшего описания, возможна и другая сочетаемость данных признаков прототипических речевых актов.

В коммуникативных обменах (далее КО) конца XIX – начала XX в. наблюдается несколько иная картина, прежде всего в языковом выражении РА обещания: гораздо чаще, чем в КО XVIII в., инициирующая реплика оформляется Futurum I и реже – Praesens Fu-turi; ответная реплика оформляется всеми тремя прежде упомянутыми конструкциями. Различия наблюдаются и в видах стратегий адре-сата-слушающего, в пользу которого направлено обещанное действие, например стратегия вступления в сотрудничество:

Henri. Ich werde alles gern besprechen mit menien Freunden.

Der Koenig. Das ist oft besprochen. Nur Sie haben sich zu Entscheiden [26].

В следующих КО бенефициаром является сам говорящий (Г 1); в ответных репликах реализуются стратегии сомнения в возможности выполнения обещанного действия (в риторических вопросах слушающего (Г 2)) и уточнения (в вопросительном слове).

Henri. Zwar werde ich nicht anruecken mit dem

Heer, aber mit Gold aus England.

Conde. Du? Unter Saecken gebaeugt wie

Esel? [Ibid.].

Henri. Dort werde ich mich entscheiden.

D’Aubigne. Wofuer?

Henri. Ob ich weiterreise [Ibid.].

Стратегия отказа реализуется слушающим-бенефициаром либо непосредственно (в отрицательном высказывании), либо косвенно (в высказывании, утверждающем противоположное намерение адресанта – Г 1).

Margerite von Valois. Sind Sie immer so schmutzig?

Henri. Ich wollte Melonen essen. Warten Sie, ich gebe Ihnen auch eine.

Margot. Danke, das geht nicht [Ibid.].

Причиной отказа является ощущение Генриха как «не того» лица [16, c. 356] по психологическим установкам. Форма Praesens Futu-ri обусловливает наслоение коммуникативного значения «Предложение», и, вероятно, поэтому бенефициар зачастую отказывается от него, как и в подлинных РА-предложениях [3].

Margot. Ich will dir selbst beistehen und Hilfe leisten

Fosseuse. Madame, Sie wollen mich toeten lassen [26].

В данном случае причина отказа – убеждение слушающего в неискренности намерения говорящего.

Ответные реплики-обещания являются реакцией на инициирующие реплики – директивы и интеррогативы. При интеррогативах бенефициаром является адресант:

Henri Navarra. Werde ich dann ohne meine Moerder ausreiten duerfen?

Der Koenig. Mehr als das. Wer mich von meinem Bruder befreit, wird Stadthalter im ganzen Koeni-greich [Ibid.].

Henri. Und was wirst du fuer mich tun ?

Das Fraeulein. Mein Leben dahingeben, Sire [Ibid.].

В ответах на директивы бенефактивность обещания для обоих коммуникантов обусловливает в следующем ДЕ экстралингвистиче-ская ситуация: их родственные отношения:

Sie. Mein Sohn, von diesem allen darfst du keinem Menschen auch nur ein Wort verraten.

Er. Ich werde alles fuer mich behalten, meine liebe Mama, und ich werde mich hueten, damit ich nicht gefressen werde [Ibid.].

Примером реализации стратегии отказа является ответная реплика на инициирующую – РА совета, в следующем KO:

“Denken Sie nicht mehr daran, “riet der erste Kammerdiener

Henri. Im Gegenteil, ich will es nie vergessen [Ibid.].

Причиной отказа служит несовпадение оценок явлений действительности.

Комиссив-обещание может совмещать и коммуникативное значение угрозы (в смягченном варианте «устрашение»: ср. [12; 17] в отношении третьих лиц). Бенефициарами являются оба коммуниканта, т. к. они входят в одно множество – армию, хотя и в различных статусах, т. е. ответная реплика представляет собой вариант прототипичного менасивного РА:

Morney. Hier fangen Sie ihn, hier schlagen Sie ihn, mit seinen eigenen Waffen!

Henri. Ich will ihn laecherlich machen [26].

В качестве предварительного итога описания эмпирического материала XIX в. отметим такую особенность данных КО, по сравнению с КО XVIII в., как преобладание вариантов прототипичных РА обещания. Реакции на обещание в виде согласия или отказа по частотности одинаковы, но причины отказа более разнообразны, и, что особенно показательно, среди них отсутствует ложная пресуппозиция.

В материале более поздних периодов XX в. довольно часты менасивные РА, например «устрашение»:

Der Geheimrat. Schluss der Debatte! Sonst klettre ich auf die Gardinenstange.

Frau Kunkel. Da haben Sie’s. Den armen Herrn Geheimrat so zu quaelen! [24].

Пропозиция высказывания Г 1 дает основание трактовать данный РА как псевдоустрашение, поскольку это действие вряд ли принесет пользу и самому говорящему.

В следующем КО подлинная угроза относится непосредственно к третьему лицу и опосредованно – к слушающему Г 2, т. к. эти лица находятся в родственных отношениях. Однако и сам говорящий Г 1 также не выиграет от дей- ствия, содержащегося имплицитно в пропозиции его высказывания:

Der Zweite. Ich gehe nun mit diesem Beil zu Alfred ILL

Frau ILL. Herr Holmsberger! [18].

От угрозы по отношению к третьему лицу некую пользу получит, по предположению говорящего (Г 1), слушающий (Г 2), который, тем не менее, реализует стратегию отказа по причине ложной пресуппозиции Г 1:

Hagedorn. Kommen Sie sofort weg! Ich werde den Kerl ohrfeigen, bis er weisse Maeuse sieht!

Schulze. Mein Lieber. Ich bitte Sie noch einmal, sich nicht in diese Angelegenheit einzumischen [24].

Таким образом, во всех приведенных КО менасивы являются вариантами прототипичного менасива, соответствующего всем признакам таблицы Б. Фрейзера (ср. также [20]), что имеет место в следующем КО:

Hendrick. Ich muss die Polizei anrufen, wenn Sie nicht an der Stelle verschwinden.

Der Mann. Du waerst dazu imstande, Genosse [27].

В КО с прототипичными РА обещания слушающий ( Г2) реализует стратегию отказа – либо косвенную, либо прямую:

Der Pfarrer. Ich werde fuer Sie beten

ILL. Beten Sie fuer Guellen [18].

Der Sohn. Wir warten unten bei der Guellenbruecke.

ILL. Nicht noetig. Ich gehe durch den Wald ins Staedtchen [Ibid.].

Herr Kuehne. Sobald ein heizbares Zimmer frei wird, quartieren wir Sie um.

Herr Schulze. Es hat keine Eile [24].

Ложная пресуппозиция говорящего о пользе его действия для слушающего явствует из оппозиций: fuer Sie – fuer Guellen; wir wart-en – ich gehe; sobald – keine Eile . Косвенная стратегия отказа, поверхностной причиной чего является несовпадение оценок фрагмента действительности, а глубинной, обусловливающей первую, – тот факт, что говорящий (Г 1) не видел этот «фрагмент», представлена в КО:

Schulze. Ich vertrete Mutterstelle an dir. Ich ver-biete es dir. Damit basta! Ich werde dir schon eines schoenen Tages die richtige Frau aussuchen.

Hagedorn. Geliebter Eduard. Schau sie dir erst einmal an. Wenn du sie siehst, wird dir die Luft weg-bleiben! [Ibid.].

Косвенная стратегия отказа реализуется и в таком КО, где бенефициарами являются оба коммуниканта:

Fritz. Wir werden nicht von dem leben, was du ver-setzt, sondern von dem, was ich verdiene.

Hilde. Aha! Das koennte dir so passen! [24].

На косвенность стратегии отказа указывает глагол koennen в форме Praeteritum Konjunk-tiv; причиной отказа служат различные ментальные представления о фрагменте мира: совместной жизни, ср. оппозицию: du versetzt – ich verdiene .

Если в ДЕ с инициирующими репликами – обещаниями реакцией на них является отказ, то в ДЕ, где обещания – ответная реплика, реализуется стратегия согласия на запрос или просьбу Г 1, который и является бенефициаром:

• ILL. Du wirst uns helfen?

Claire. Ich lasse das Staedtchen meiner Jugend nicht im Stich [18].

Kesselhuth. Wollen wir mit dem Skifahren nicht lieber warten, bis ich abgetrocknet bin?

Anton. Please, Sire! Ich warte drunten in der

Halle [Ibid.].

Результаты описания речевых актов – ко-миссивов в немецком языке позволяют заключить следующее:

• 1)    в стилизованной разговорной речи преобладают их различные вариативные виды;

• 2)    различия во временных периодах носят как качественный характер, так и количественный: в период конца XIX – начала XX в. и в XX в. наблюдается больший спектр стратегий, реализуемых Г 2, как больший спектр причин, обусловливающих стратегию отказа (возможно, это объясняется большим количеством эмпирического материала данного периода);

• 3)    интегральным признаком для всех периодов является превалирование стратегии отказа над стратегией согласия в ДЕ с комиссива-ми – инициирующими репликами;

• 4)    по критерию «вектор бенефактивности» различаются следующие типы субъекта-бенефициара: аутобенефициар (говорящий Г 1); сингулярный бенефициар (слушающий: Г 2/ Г 1); бибенефициар (оба партнера коммуникации); отстраненный бенефициар (третьи лица); отстраненно-кобенефициар (третьи лица и один из коммуникантов).