Самолидерство как метод повышения трудовой мотивации молодежи в условиях кризиса

В период пандемии COVID-19 в 2020–2021 гг. во всем мире были отмечены признаки кризиса трудовой мотивации молодежи. Так, в странах Европы в 2020 г. 17,6% молодых людей в возрасте от 20 до 34 лет не работали, не учились и не искали работу [1]. В России в 2020–2021 гг. также отмечен спад активности молодежи: согласно данным Министерства труда и соцзащиты РФ, каждый десятый россиянин в возрасте до 24 лет не учится, не работает и не ищет работы. О демотивированности соискателей сообщает также статистика интернет-ресурса Headhunter [2]: активность работодателей значительно превышает активность работников, за текущий год динамика вакансий показала рост в 75%, в то время как динамика резюме стала отрицательной (–7%). Одной из причин происходящего кризиса можно назвать переход большого количества работников во всем мире на новый, «гибридный» или полностью удаленный режим работы ввиду введения в разных странах режима самоизоляции или карантина. По данным исследования аналитической компании Buffer [3], 99% опрошенных в 2021 г. хотели бы сохранить удаленный режим работы пожизненно, что вынуждает работодателей перестраивать привычный распорядок работы компаний.

Удаленный режим работы подразумевает высокий уровень цифровой грамотности сотрудника, таким образом, жизненная активность миллионов людей переместилась из реальной жизни в виртуальное пространство сети интернет. И возможно, это также стало одной из причин снижения трудовой мотивации молодежи, поскольку цифровизация имеет как позитивное, так и негативное и даже токсичное влияние на развитие общества.

В XXI веке виртуальная среда стала новой платформой для формирования личности новых поколений. Преимущественно информационная сущность пси- хических процессов делает психику уязвимой перед средой, чья сущность также является информационной. В отличие от константной реальности, требующей для ее восприятия и осмысления преобразования сигналов, идущих от материальных объектов, наделяемых информационной характеристикой нашей психикой, объекты в виртуальной реальности тождественны своей информационной сущности (заложенным в них разработчиками свойствам), что снижает значение психических процессов как инструмента дешифрации сигналов от подобных объектов, приравнивая «перцепты» к «концептам» и, соответственно, уменьшает роль психики как проверенного эволюцией инструмента эффективного взаимодействия с внешним миром. Новый тип деятельности и мышления человека как цифрового, виртуального субъекта, который проходит не только социализацию в константной реальности, но и виртуальную социализацию, подразумевает качественные изменения природы человека как субъекта познания, деятельности и общения, по Б.Г. Ананьеву. В личностном и профессиональном плане определяющей становится цифровая активность, информационная деятельность (информационная мыследеятельность) в виртуальной среде. Оформляется новый вид человека - «цифровой человек» (как опосредующее звено в системе «люди -машины - цифровая среда»), обладающий собственным имиджем, ролевым репертуаром, стилем мышления и жизнедеятельности.

Как и любой другой социально-культурный, психологический процесс, находящийся в точке бифуркации, у общества и отдельных людей, погруженных в виртуальную среду, есть два варианта развития. Драматичное развитие событий в подобной новой цифровой реальности - возможный и уже существующий регресс человечества к более низшим формам социально -культурного существования, особенно уязвимых групп (молодежи), например, в формате появления «виртуальных стай» (по терминологии Нобуо Масатака), похожих по моделям поведения на поведение приматов.

Так, можно выделить ключевую особенность виртуальной реальности: ее создателем является человек, тем не менее субъектные функции (познания, общения и деятельности) выполняются в данной среде специфически: возникает не просто цифровая личность, а «опосредованный человек», мышление, общение и деятельность, Я-концепцию которого детерминирует виртуальная, цифровая среда его обитания.

Современное поколение Z с раннего возраста попадает в цифровую среду, при этом ценностно-ориентированные, творческие, активные модели и механизмы взаимодействия с данной средой у молодежи отсутствуют. Поведение в цифровой среде определяется техническими характеристиками и условиями искусственно созданной, повторяемой модели мира, которая , несмотря на все ее очевидные преимущества для решения частных задач, формирует устойчивые паттерны реактивного поведения по типу «стимул - реакция».

Отсюда многочисленные интернет-зависимости и невротические рекурсивные реакции эмоционально -когнитивного «кружения» нового поколения, провоцируемые данной средой. Виртуальная реальность, являясь технически обусловленной, искусственно созданной, ограниченной моделью константной реальности, сравнима с применяемой в экспериментах бихевиористов «про- блемной клеткой», условия которой не позволяют пользователю не только изменять данную среду (т.е. осуществлять реализацию функции субъекта деятельности), но и менять данные «по умолчанию» настройки (т.е. концептуально выстраивать и варьировать модели поведения в пределах заданных условий).

В подобных ограниченных заданных условиях выработать когнитивные, эмоциональные, ценностно-ориентированные механизмы, способствующие развитию личности и индивидуальности, представляется затруднительным. Симптомами личностного регресса являются деструктивные проявления в поведении молодежи в интернете: агрессия и конформизм, информационный стресс, инфантильное поведение, невротические реакции и зависимости от гаджетов и игр, побег от реальности в форме создания аватаров и т.д., – которые сохраняются не только на уровне межличностного общения, но как устоявшийся паттерн поведения повторяются и в профессиональной деятельности.

Рассматривая эмоционально-волевую сферу личности поколения Z, следует отметить, что культура лайков (реакции на уровне элементарного эмоционального тона), эмодзи (реакция на уровне базовых эмоций), интернет-мемов, инфографических постов в социальных сетях ведет к редукции эмоциональноволевой сферы, тормозит развитие чувств (как осмысленных индивидуальных эмоциональных паттернов) и эмоционального интеллекта (особенно параметров способности управлять своими эмоциями и эмпатии). Обедненная, механистическая лингвистическая среда интернета может способствовать созданию проблем в формировании языковой и когнитивной картин мира, коммуникативных компетенций, затрудняя становление личности и освоение новых степеней свободы. Неумение понять сложносочиненные предложения, создавать и читать научные статьи (написанные не популярным, а научным языком), стремление к простым и эффектным «рецептам» успеха и готовым ответам (например, в Википедии) – также симптомы современного виртуального интернет-мышления молодежи, затрудняющие дальнейшую профессионализацию.

Виртуальное мышление «новых цифровых поколений» является результатом воздействующих на субъект с ранних лет (сенситивных для формирования личности и мышления) цифровых технологий и гаджетов. Вымышленные, нереальные, искусственно заданные разработчиками перцепты цифровой реальности (при их бесконтрольном воздействии) формируют вымышленные, нереальные, искусственно созданные концепты мышления современного поколения, забывающего, что прогресс и технические инновации – это не самоцель, а средство достижения настоящих ценностей человека.

Тем не менее, учитывая поразительные способности людей к адаптации, привыкание к искусственной среде как основной и подмена статуса константной реальности являются возможными перспективами если не для человечества будущего, то для отдельных групп риска. С точки зрения экспериментальной психологии, существующая в данный момент виртуальная среда – это глобальный эксперимент «ex post facto», позволяющий оценить проявления психики человека в лабораторных условиях. К сожалению, не все дополнительные переменные данного эксперимента в принципе поддаются контролю, что позволяет приравнять виртуальную среду к «новому средневековью».

Данная психологическая проблема выражается в целом спектре разной степени деструктивного поведения, проявляющегося в интернете, но выходящего за рамки виртуальной среды, направленного как на саморазрушение (например, более миллиона «хикикомори» в Японии, «группы смерти» и волны депрессии в Европе, США и России), так и на внешние формы социально-культурных явлений (от массовой агрессии до экстремистских организаций), захватывающие весь мир. Проблемы наблюдаются в благополучных семья у образованной молодежи. Причинами становятся и информационный шок, избыток противоречивой информации в интернете, высокая нагрузка в учебных заведениях, требования со стороны семьи и общества, несоответствие общественным ожиданиям, а также постоянное психологическое давление. Результатом становятся апатичность, асоциальность и девиантное поведение (включая самоубийства и убийства), депрессия, неврозы и навязчивые состояния, агрессивность и т.д.

Таким образом, мы можем заключить, что вопрос пересмотра механизмов трудовой мотивации новых поколений является одним их приоритетных для общества.

В государственной политике России в течение последних нескольких лет, предшествовавших пандемии, был сделан акцент на развитие потенциала молодежи: творческих способностей, лидерских качеств, профессиональных навыков. Для диагностики и развития инновационного потенциала молодежи регулярно проводятся различные конкурсы и форумы: ART-содействие - программа, направленная на развитие новых форм продвижения талантливой молодежи, Международная благотворительная программа «Новые имена», молодежный Северо-Кавказский форум, Всероссийский Иркутский молодежный форум «Байкал» и др. Миссией данных платформ для школьников, студентов и молодых профессионалов является формирование не только hard skills, но и soft skills, сутью которых являются «надситуативная», определяющая общую успешность, компетентность, инновационность мышления, лидерские качества, навыки командной работы.

Отметим, что в нашей стране действуют и международные программы (например, WorldSkills Russia), которые учитывают не только профессиональные, узкоспециализированные компетенции, но и личностные качества участников, связанные с их лидерским и творческим потенциалом. На основе различных образовательных платформ и наукоградов создаются инкубаторы, как для начинающих предпринимателей, так и для потенциально успешных в данной сфере школьников и студентов. Так, в России существуют инновационный центр «Сколково», национально -исследовательский центр «Курчатовский институт» и др. Идея подобных платформ заключается в отборе, профориентации молодых исследователей, изобретателей, предпринимателей, развитии инновационных и лидерских компетенций. Более того, одним из основных требований к выпускникам российских высших учебных заведений является требование формирования лидерских, управленческих компетенций, а также навыков командной работы студентов и аспирантов вузов, в том числе и технических направлений.

Следовательно, среди ключевых компетенций профессионалов разных профилей в XXI веке выделяют лидерские компетенции, системное, критическое, творческое мышление, навыки работы в командах, а также коммуникативные компетенции, т.е. фокус исследований лидерства смещается в область отдельных характеристик личностей.

Учитывая интерес к лидерству со стороны государства, а также проявление лидерства в различных сферах деятельности человека (социальной, научной, научно-технической), можно предположить, что необходимо определиться с системообразующим феноменом, который бы объединял в единый вектор развития как внешний (связанный с формированием команды, эффективной работой), так и внутренний (связанный с личностным ростом) план лидерской активности. Примером подобного дизайна в описании явления может стать феномен творчества, который, как и лидерство, переживается как внутреннее состояние, проявляясь и как индивидуальное творчество (представлено в авторских моделях творческой деятельности, например, У. Диснея), и как командная творческая активность (например, в теории шести шляп Эдварда де Боно). С некоторыми уточнениями индивидуальную модель творчества можно перенести на коллективное творчество команд и организаций. Лидерство как системное явление также представлено на различных уровнях действия социальных систем: отдельный человек (самолидерство), группа людей (команда), организация (разных масштабов). При этом необходимо определить некоторые системообразующие элементы, сохраняющие целостность данного акмефено-мена на всех его уровнях проявления.

Однако, несмотря на масштабный интерес к лидерству на уровне групп людей и организаций, феномен самолидерства пока остается слабо изученным. Данная ситуация обусловлена рядом причин [4]. Во-первых, необходимостью системного подхода в исследованиях самолидерства и изучения феномена самолидерства с учетом данных, полученных в различных отраслях психологии: организационной психологии, психологии инноваций, психологии управления и менеджмента, психологии труда, психологии личности и развития, социальной психологии и др. Во-вторых, отечественное становление исследования данного феномена пока не обрело методологическое непротиворечивое основание, что порождает в немногочисленных отечественных исследованиях самолидерства сложности в определении базовой терминологии. Западный подход в описании и объяснении феномена самолидерства отличается недостатками, характерными для бихевиоризма и необихевиоризма, а также чрезмерным количеством синонимичных (хотя и содержательно отличных с точки зрения авторов) терминов. Акцент делается на отдельные качества и навыки, фрагментарные элементы сфер личности, преимущественно выделяя мотивационно-волевые аспекты личности (самовлияние, самонаправление и самомотивация как детерминанты успеха в любой деятельности). С точки зрения системного описания, принятого в отечественной психологии, такое узкое сведение одного феномена к другому (столь же слабо операционализирован-ному) представляется ошибочным и требует демаркации терминов. Более того, как акмефеномен, самолидерство требует учета всех сфер личности с опре- делением системообразующих элементов в каждой сфере и являющихся «точкой сборки» всей личности в целом.

Сам термин «самолидерство» появился еще в 80-х и 90-х годах XX века в работах Ч. Манца (Manz C.C.) и коллег (Sims H., Neck C.P. и др.) как довольно общее понятие, выходящее за рамки самодетерминации, самовлияния, саморегуляции, самоуправления и позволяющее субъекту прийти благодаря саморазвитию и самообучению к эффективности и успеху в различных сферах деятельности. В зарубежных и отечественных работах более позднего периода данный термин популярен и как основа для практико-ориентированных концепций, позволяющих создавать тренинги самолидерства, исследовать удовлетворенность трудом, совладающего поведения и копинг-стратегий, толерантности к неопределенности в экстремальных, кризисных ситуациях (Sudeshna Sinha, Javadi M. H. M., Rezaee M. S., Salehzadeh R., работы Э.С. Ким и коллег и др.) на основе концепций необихевиористов (например, Альберта Бандуры). Так, термин «self-leadership» рассматривается с учетом идей самоэффективности (self-efficacy), са-моменеджмента (self-management), самооценки и самоуверенности (selfconsciousness), саморегуляции (self-regulation) в области организационной психологии, психологии менеджмента. Л. Э. Дивина рассматривает с точки зрения менеджмента самолидерство как структурную составляющую интегральной модели лидерства, включающую также харизму (природное обаяние) и лидерство вовне (мотивация и коммуникации с командой). Согласно автору, самолидерство включает три компонента: целеустремленность и самомотивацию; силу воли, мужество, решительность, нацеленность на результат, дисциплину; работу с препятствиями благодаря не реактивной, а проактивной позиции.

Следовательно, с точки зрения подходов в менеджменте акцент делается прежде всего на волевую, эмоциональную и (косвенно) мотивационную сферы личности. К волевой сфере относятся такие волевые качества, как сила воли, выдержка и самообладание, целеустремленность (которую делят на стратегическую, тактическую и оперативную, выделяя на основе данного деления навыки тайм-менеджмента), инициативность, самостоятельность, решительность, последовательность действий (связанных с самоконтролем и самооценкой). Анти-волевыми качествами являются импульсивность, упрямство, негативизм, лень и др. Известно, что в портрете бездарного руководителя, деструктивного лидера данные качества присутствуют (например, в модели семи грехов К. Хаберкор-на). Более того, самомотивация в зарубежной психологии является компонентом эмоционального интеллекта по Холлу, а в отечественной психологии самомотивация относится к потребностно-мотивационной сфере личности и обозначается как внутренняя мотивация.

В отечественных исследованиях выделяется также когнитивноповеденческий аспект (когнитивные конструктивные стратегии трансформируют стратегии поведения) и отдельные элементы эмоциональной, волевой, мотивационной сфер личности, задействованные в данном феномене. Существует также опросник самолидерства (The Revised Self-Leadership Questionnaire), адаптированный для отечественной выборки Э.С. Ким.

Особенности мышления лидеров становятся ведущей характеристикой во многих западных исследованиях. В списке личностных особенностей у Л.М. Спенсера и С.М. Спенсера [5] выделяются когнитивные компетенции: концептуальное (видение проблемы, целостное ее восприятие) и аналитическое (умение анализировать отдельные аспекты проблемы) мышление. Аналитическое мышление синонимично понятиям «размышление для себя», «практический интеллект», «анализ проблем», «логические рассуждения», «навык планирования», подразумевает выявление причинно-следственных связей, организацию и определение иерархических отношений между частями проблемы, структуры ситуации, временных и ценностных приоритетов и задач, реалистичность в наблюдении и оценки ситуации. Подключая аналитическое мышление, лидер создает когнитивное поле подзадач, которые потом, с помощью концептуального мышления, объединяются в единый алгоритм действий.

Концептуальное мышление подразумевает понимание латентных факторов и причинно-следственных связей, описание ситуации в целом, определение ключевых (системообразующих) или скрытых вопросов в сложных ситуациях, индуктивное, интуитивное, творческое мышление, критическую оценку и моделирование ситуации.

Отметим, что и в исследованиях высокоэффективных организаций необходимость системного анализа и синтеза управленческой проблемы лидерами (т.е. системного мышления) является важнейшей задачей. Так, Д. Бойетт и Дж. Бойетт выделили способность переходить от роли архитектора систем (визионера) к роли проводника изменений и служителя другим людям (реалиста -созидателя) как признак лидерской одаренности. М. Керен в рамках концепции «провидческого реализма» определяет существенные признаки лидера организации: провидческий реалист гармонично сочетает роль мечтателя и прагматика-реалиста; лидер имеет достаточно цельное представление о будущем, сочетая данное видение с детальной оценкой, критикой данного будущего; такой лидер применяет модель инновационного развития, которая предполагает не революционные, а постепенные, эволюционные изменения, базирующиеся на учете ситуации и использовании выверенных стратегий.

Анализ исследований лидерства показывает, что успешные лидеры применяют свои когнитивные компетенции как алгоритм, цикл определенных, последовательно сменяющих друг друга задач, стратегий поведения и связанных с этим ролевых позиций. Данная особенность мышления, подразумевает анализ управленческой ситуации и синтез стратегий действия в качестве ментальной модели, а также конкретных управленческих решений: т.е. сочетание внутреннего (когнитивная составляющая) и внешнего (ролевое поведение) планов деятельности. Многообразие стратегий мышления и их способов композиции объясняет разнообразие «рецептов» успеха лидеров, а также отсутствие тождественности в данных эмпирических исследований.

Учитывая перспективность исследования акмефеномена самолидерства с позиции системного подхода, необходимо осуществить задачу операционализа-ции данного понятия. Описание лидерства как сложной системы содержит следующие подсистемы: лидерство в организации в целом, лидерство в командах, самолидерство. Самолидерство является ядром данной системы, более того, в терминах синергетики можно назвать самолидерство аттрактором. Так, суперлидерство проявляется как субъективное переживание самолидерства на уровне уже субъект-субъектных взаимодействий в подсистемах команда и организациях.

В реальных ситуациях личность выступает как сложная система взаимодействующих сфер, взаимодополняющих и частично компенсирующих друг друга. Деструктивные внутренние элементы проявляются в деструктивных внешних формах. Так, эгоцентризм мышления проявляется в эгоцентризм речи: т.е. невозможность децентрироваться и посмотреть на ситуацию с другой стороны ведет к варварскому влиянию, неэффективным коммуникациям и, как следствие, конфликтам в организации. Так, Г.С. Альтшуллер задолго до западных исследователей предложил модели ТРИЗ и ТРТС (теории решения изобретательских задач и теории развития технических систем), которые были высказаны на собственном опыте и основаны на системном восприятии личности как целостности через системообразующий фактор ценностей, что отразилось в создании концепции жизненной стратегии творческой личности (ЖСТЛ).

Обобщим на основе системного подхода основные структурнофункциональные элементы модели феномена самолидерства на уровне отдельного субъекта с учетом основных сфер психики (когнитивной, эмоциональноволевой, ценностно-смысловой, поведенческой) и их внешнего (поведенческого, ролевого) и внутреннего (личностного) планов деятельности.

К эмоционально-волевой (регуляторной) сфере относится такое интегральное качество личности как: эмоциональный интеллект (включая параметры са-момониторинга эмоций, управление эмоциями, самомотивации, эмпатии, распознавания эмоций других людей) и волевые качества личности. Внешний план проявления эмоционально-волевой (регуляторной) сферы личности отражается в саморегуляции поведения, которую можно также развить с помощью бихевио-риально-ориентированных тренингов, направленных на формирование отдельных навыков (например, тайм-менеджмента, т.е. целеполагания, планирования и контроля) или установок (оптимизма по определению М. Селигмана).

К когнитивной сфере относится такое интегральное качество личности как системное мышление, объединяющее (в разных терминологиях) конвергентное и дивергентное мышление, вертикальное и латеральное мышление, различные виды и стили мышления, формирующие самосознание. Внешний план проявления когнитивной сферы личности отражается в форме индивидуальной стратегии мышления и индивидуального стиля мышления, которые можно также развить с помощью упражнений, направленных на формирование отдельных навыков (например, дистанцирования).

Наиболее сложной с точки зрения индивидуализации являются ценностно-смысловая и мотивационная сферы, к которым относится такое интегральное качество личности как ценности и смысл жизни, определяющий самоде-терминацию субъекта. Внешний план проявления ценностно-смысловой и мотивационной сфер личности отражается в жизненном пути личности (и субъективно переживается как самоуважение, самодостаточность, самоэффективность, самоактуализацию). Отметим, что последние тенденции в области оцен- ки успешности предпринимателей (в отличие от более количественного критерия эффективности) ориентированы на показатели субъективного переживания успехов и даже счастья (калейдоскоп успеха Л. Нэш и Г. Стивенсона). Данные аспект личности рассматривается в рамках жизненного пути и жизненных стратегий личности, которая предстает уже как индивидуальность.

Наиболее изученной с точки зрения практики создания тренингов (особенно на уровне командой работы) является поведенческая сфера, включающая различные интеракции, включая коммуникации. Интегральные качества личности в данной сфере ˗ социальный и практический интеллекты. Внешний план проявления поведенческой сферы личности отражается в форме ролевого репертуара личности, определяемого паттерном ключевых ролей и стратегий поведения (включая речевое поведение), которые можно также развить с помощью упражнений, направленных на формирование отдельных навыков (например, навыка самопрезентации).

Таким образом, анализируя феномен самолидерства, можно прийти к следующим выводам. Во-первых, самолидерство является ядерным образованием феномена лидерства как сложной системы, содержащей следующие подсистемы: лидерство в организации в целом, лидерство в командах, самолидер-ство. Самолидерство проявляется как целостная система и автономно, и в группах; самолидерство можно назвать аттрактором. Так, суперлидерство проявляется как субъективное переживание самолидерства на уровне уже субъект-субъектных взаимодействий в подсистемах команда и организация. Во-вторых, структурно-функциональная модель самолидерства как акмефеномена рассматривает самолидерство как системообразующей элемент, «точку сборки» всей личности в целом и проявляется через различные сферы личности. И, наконец, в-третьих, самолидерство можно рассматривать как ресурс развития личности молодежи и фундамент для развития общества. Самолидерство можно рассматривать как акмеформу индивидуального развития личности, способствующую преодолению деструктивного влияния окружающей среды (в том числе, виртуальной), а также внутренние психологические барьеры, относящиеся к когнитивной, эмоционально-волевой, ценностно-смысловой, мотивационно-потребностной и поведенческой сферам личности. Самолидерство – это механизм преодоления «дефектов формирования личности» у молодежи: депрессий, неврозов, цинизма, апатии, утраты смысла жизни, нарушения межличностных отношений – т.е., по А. Маслоу, различных «метапатологий».