Семантика перфекта констатации состояния в болгарском языке: сопоставительный и переводческий аспекты

Перфект как одно из ключевых времен болгарского языка на протяжении многих десятилетий был важнейшим объектом исследования лингвистов и филологов. Однако в настоящий момент, когда многие аспекты уже изучены, перфект переживает настоящий ренессанс: установление структурной связи данного времени с несвидетельскими наклонениями и модальными категориями болгарского языка предоставляет большой материал для новых исследований. Важно отметить, что перфект не только лег в основу вышеуказанных структур, но и перенял некоторые их морфосинтаксические черты. Так, мы хотели бы обратить внимание на разновидность статального перфекта, название которой было взято из работ Любомира Андрей-чина, – перфект констатации состояния [10: 320].

Перфект констатации состояния сравнительно редко привлекает внимание исследователей, в связи с чем существуют проблемы термино

логических разночтений и размытости языковых границ явления. Как уже было отмечено выше, Л. Андрейчин в «Граматика на съвремен-ния български език» упоминает перфект констатации состояния, однако так он называет весь статальный перфект. Он также кратко описывал явление выпадения глагола-связки в 3Sg/ Pl в перфекте в более ранних своих работах [1], [5]. Одно из первых упоминаний данной разновидности статального перфекта найдено в работе Б. Цонева «Опрѣдѣлени и неопрѣдѣлени форми в българский език»1. Исследуя перфектоподобные формы без глагола-связки, А. Ле-вин-Штайманн также касается вопроса перфекта констатации состояния [16: 30]. Р. Ницолова в своей работе «Българска граматика. Морфология» уже четко разграничивает термины «статальный перфект» и «перфект констатации состояния» [8: 296]. Мы принимаем подход Р. Ни-цоловой по разграничению употребления данных терминов. Однако ни один из исследователей не углубляется в детальное и комплексное изучение данной разновидности статального перфекта. Перфект констатации состояния остается в тени своего родового значения, а причина выпадения глагола-связки в 3Sg/Pl по-прежнему неясна.

Целью статьи является исследование семантики перфекта констатации состояния в болгарском языке и рассмотрение закономерностей его передачи на русский язык. В этой связи мы ставим перед собой следующие задачи:

• 1)    определить влияние выпадения глагола-связки в 3Sg/Pl в перфекте изъявительного наклонения на семантику высказывания и установить наличие или отсутствие связи перфекта констатации состояния с несвидетельскими формами болгарского языка;

• 2)    проанализировать имеющиеся примеры передачи перфекта констатации состояния на русский язык переводчиками и выявить наличие или отсутствие разницы с передачей обычного статального перфекта.

Среди методов нашего исследования преобладает сравнительно-сопоставительный анализ как основа изучения соответствий между двумя языками. В связи с редкостью данного подвида статального перфекта и его малой освещенностью в научной литературе нами было принято решение провести исследование на материале найденных вышеупомянутыми учеными примеров употребления перфекта констатации состояния.

ПЕРФЕКТ КОНСТАТАЦИИ СОСТОЯНИЯ В БОЛГАРСКОМ ЯЗЫКЕ

Мы разделяем преобладающую в научном сообществе точку зрения о том, что случаи выпадения глагола-связки в 3Sg/Pl не всегда означают переход формы в разряд ренарратива, а также поддерживаем идею о выделении случаев транспозиции перфекта, среди которых имеются и формы с выпадением глагола-связки в 3Sg/Pl. Перфект констатации состояния, хотя и не является транспозицией, должен рассматриваться в контексте изъявительного наклонения и проверяться на предмет сближения с эвиденциаль-ными формами.

В своих работах Л. Андрейчин, впервые обративший внимание на перфект констатации состояния в болгарском языке, не раскрывал причины и особенности модификации значения статаль-ного перфекта при выпадении глагола-связки в 3Sg/Pl. В «Граматика на съвременния българ-ски език» он посвящает данной проблеме один абзац, отмечая, что «иногда при употреблении статального прошедшего неопределенного време- ни вспомогательный глагол может быть опущен (перевод наш. – Д. Л.)» [10: 320].

Чуть больше информации можно найти в «Българска граматика. Морфология» Р. Ни-цоловой. Она утверждает, что если говорящий наблюдает исключительно результат действия, а не само перфектное действие, то в форме 3Sg/ Pl вспомогательный глагол может быть опущен [8: 296].

Поскольку подобное проявление перфекта является разновидностью статального перфекта, необходимо отметить, что говорящий априори не может делать упор на процесс совершения действия, так как в подобном случае нужно говорить об акционном перфекте². Возможно, подобное несоответствие объясняется тем, как Р. Ницолова понимает статальный перфект. Исследователь утверждает, что в ста-тальном перфекте «обращается большее внимание на результат действия, а не на само действие (перевод наш. – Д. Л. )» [8: 296]. Таким образом, можно предположить, что Р. Ницолова проводит границу между статальным перфектом и перфектом констатации состояния по наличию / отсутствию ориентации на прошедшее время: перфект с выпадением глагола-связки в 3Sg/Pl не будет иметь связи с прошедшим временем, в то время как обычный статальный перфект, хотя и преимущественно ориентирован на продолжительность и результативность, тем не менее будет сохранять некоторую связь с процессом совершения действия в прошлом. Вероятно, словосочетание «перфектное действие» (болг. перфектно действие ), употребленное Р. Ницо-ловой, нуждается в некоторой конкретизации во избежание смешения семантики статального перфекта с акционным. Она отмечает, что чаще всего перфект констатации состояния встречается в описаниях в комбинации с настоящим историческим временем или прошедшими временами для обозначения результатов действий, совершенных до момента референции в прошлом. Фактически в случае употребления с прошедшими временами перфект констатации состояния берет на себя функцию плюсквамперфекта, а при употреблении с настоящим историческим обозначает предшествующее событие (в целом здесь также можно говорить о некотором сходстве с функциями плюсквамперфекта, поскольку настоящее историческое повествует о прошедших событиях, но в настоящем контексте).

• Р.    Ницолова считает, что именно перфект констатации состояния лег в основу несвидетельского эвиденциала «ренарратив» и модальной категории «адмиратив» в болгарском

языке. К вопросу о связи данной формы с несвидетельскими эвиденциалами и модальными категориями мы обратимся позже. Наиболее подробной работой в данной области можно считать монографию А. Левин-Штайнманн [16]. Она пыталась выявить семантические особенности перфекта констатации состояния, анализируя работы, имевшиеся к тому моменту: [6], [7], [14]. Исследователь приходит к следующим выводам:

• 1)    перфект с глаголом-связкой игнорирует результат действия, сразу переходя к его длительности в настоящем;

• 2)    главным аспектом перфекта без глагола-связки является законченность, то есть результативность;

• 3)    перфект без глагола-связки – это единичный момент в прошлом.

Таким образом, по мнению А. Левин-Штайн-манн, главное отличие проходит по линии «длительность / результативность». Первый критерий выходит на передний план в статальном перфекте, второй – в констатации состояния, хотя оба критерия присущи статальному перфекту как аспекту прошедшего неопределенного времени.

Известно, что выпадение глагола-связки в 3Sg/Pl в болгарском языке – это свойство несвидетельских эвиденциалов3 и некоторых модальных категорий4 болгарского языка. Как мы уже отмечали ранее, подобное явление в перфекте констатации состояния не означает его перенос в сферу незасвидетельствованности, однако подводит к мысли о потенциальном семантическом сближении вышеупомянутых форм. В статье Н. А. Козинцевой отмечается, что выпадение глагола-связки в 3Sg/Pl – это структурная перестройка перфекта, проходящего процесс разграничения от иных времен по категории засви-детельствованности / незасвидетельствованности [2: 25], что подтверждает наше предположение.

В связи с вышеизложенным обратим внимание на то, как оценивают исследователи наличие / отсутствие глагола-связки в 3Sg/Pl в несвидетельских наклонениях. Р. Ницолова, избирая структурный подход, относит формы без глагола-связки в 3Sg/Pl к ренарративу, а с глаголом-связкой – к конклюзиву. Важно отметить, что исследователь наделяет конклюзив двумя значениями: умозаключением (то есть восстановление событий по наличествующим фактам, что соотносится с названием эвиден-циала и является классическим случаем) и так называемым слабым знанием (болг. слабо знание, то есть передача информации, свидетелем которой говорящий не был, но подлинность которой не подлежит сомнению и является частью его фонда личных знаний) [8: 354]. Таким образом, Р. Ницолова показывает, что наличие глагола-связки в 3Sg/Pl отвечает за меньшую дистанцию между говорящим и информацией, чем отсутствие глагола-связки, которое воспринимается как чужое знание. М. М. Макарцев утверждает, что ключевым критерием является источник информации, поэтому формы с глаголом-связкой и без глагола-связки в 3Sg/Pl должны быть отнесены к ренарративу (в терминологии автора – репортативу), однако приходит к тому же выводу, что и Р. Ницоло-ва: разница между формами кроется в дистанции между говорящим и информацией [3].

Значимыми в данной области являются работы Г. Филдер [11], [12], [13], которая предлагает считать наличие / отсутствие глагола-связки в 3Sg/Pl инструментом кодирования информации фона / первого плана, то есть свойством текстового уровня. По мнению исследователя, отсутствие глагола-связки будет указывать на события первого плана, то есть «секвентные действия, которые формируют событийную линию повествования, или каркас дискурса» (цит. по [3: 221]), а ее наличие – на фоновые события, то есть действия, которые «не формируют событийную линию повествования и происходят одновременно с событиями первого плана» (цит. по [3: 221]). Г. Филдер указывает, что к свойствам первого плана относятся акционные л -формы без глагола-связки, а к свойствам фона – статальные л -формы с глаголом-связкой и неопределенное прошедшее время как с глаголом-связкой, так и без него. М. М. Макарцев считает данную концепцию интересной, но недостаточно разработанной и предлагает считать формы с глаголом-связкой «более фоновыми», чем формы без глагола-связки, тем самым либо противореча самому себе⁵, либо забывая упомянуть о потенциальной разнице в семантической роли глагола-связки на уровнях языка и текста.

По нашему мнению, восприятие глагола-связки на разных уровнях не может быть антонимичным, в связи с чем мы считаем, что концепция Г. Филдер хоть и является перспективной, но недостаточно точной в описании данной структуры. Концепции Р. Ницоловой и иных исследователей, подтвержденные многими поколениями болгаристов, представляются нам более точными, в связи с чем мы разделяем мнение о том, что отсутствие глагола-связки в 3Sg/Pl представляет бо́ льшую дистанцию от информации, чем его наличие. Мы также выдвигаем предположение, что вышесказанное можно экстраполировать на перфект констатации состояния, который грамматически показывает сближение с несвидетельскими формами, а значит, должен указывать на большую дистанцию между говорящим и информацией, что на уровне текста может быть выражено действиями / состояниями фона. Не менее важно помнить и о выводах А. Левин-Штайнманн, которая утверждала, что перфект констатации состояния подчеркивает результат прошедшего действия, а не его протекание в настоящем.

СОПОСТАВИТЕЛЬНЫЙ АСПЕКТ

Безусловно, мы не можем говорить о наличии в русском языке единиц, эквивалентных болгарскому перфекту констатации состояния на всех уровнях, поскольку имеются фундаментальные различия между языками:

• 1)    болгарский язык является аналитическим, русский - синтетическим; русский язык не сохранил глагол-связку в настоящем временном плане;

• 2)    в русском языке отсутствует время, которое бы занимало промежуточное положение между настоящим и прошедшим (чему соответствует болгарский перфект);

• 4)    в русском языке эвиденциальность не является грамматикализованной [4].

Чтобы определить, какие формы в русском языке могли бы соответствовать болгарскому перфекту констатации состояния, необходимо обратить внимание на три компонента, каждый из которых является ключевым звеном в одном из аспектов прошедшего неопределенного времени: акционный перфект = ориентация на процесс совершения действия в прошлом, статальный перфект = ориентация на длительность в настоящем совершенного в прошлом действия, перфект констатации состояния = ориентация на момент достижения результата совершенного в прошлом действия. Таким образом, нам необходимо сосредоточиться на глаголах, которые показывают «чистую» результативность в русском языке.

М. В. Кузина утверждала, что «чистый» результат включает в себя длительность, однократность и фазисность⁶. Последние два компонента предельно важны для передачи перфекта констатации состояния на русский язык, а первый компонент, будучи имплицитным, не позволит лексической единице выступать в роли акционного перфекта. Например, глагол прочитать можно считать чисто результативным, поскольку на первый план здесь выходит факт однократного совершения действия, а результат не продолжается в настоящем.

Чистый результат может быть осложнен различными модификациями, которые при переводе могут помешать достижению структурной и семантической эквивалентности. К осложнениям можно отнести любые оттенки значений, чаще всего передаваемые путем присоединения приставок. Например, значение неполноты действия у глагола недоесть , значение интенсивности действия у глагола нагладить , значение полиактантного действия у глаголов наварить и повыгореть и т. д. В подобных модификациях на первый план выходит не результат действия, а процесс совершения действия в прошлом, стоящий за ним, что соответствует семантике акционного перфекта и не является эквивалентным для перфекта констатации состояния.

Безусловно, существуют ситуации, при которых употребление подобных глаголов невозможно по узуальным (плохая сочетаемость), стилистическим (несоответствие единицы уровню текста) или морфологическим (невозможность образовать форму чистого результата) причинам. В таких случаях необходимо компенсировать утраченный компонент значения с помощью средств синтаксического уровня или неглагольных лексических единиц, имеющих значение чистой результативности.

Таким образом, можно заключить, что при передаче перфекта констатации состояния на русский язык необходимо делать выбор в пользу лексических единиц (преимущественно глаголов), обладающих чистой результативностью и не выводящих на первый план компонент процесса совершения действия в прошлом или компонент длительности имеющегося результата в настоящем. Сделаем предположение, что эквивалентными можно считать варианты передачи исследуемой нами структуры краткими причастиями, которые также обладают чистой результативностью (например, в словосочетании небо окрашено в розовые цвета на первый план выходит не продолжительность в настоящем, а результат действия, совершенного в прошлом, но нерелевантного для настоящего контекста). Также возможно достижение такой эквивалентности на синтаксическом уровне, где каждую лексическую единицу необходимо будет рассматривать как по отдельности, так и в сочетании с иными лексическими единицами, употребленными в высказывании.

ПЕРЕВОДЧЕСКИЙ АСПЕКТ

Перфект констатации состояния - явление практически неуловимое. Его редкость привела к тому, что найденные исследователями примеры переходят из одних статей и учебников в после- дующие, а новые вхождения появляются сравнительно редко. Известные языковые корпусы – «Български национален корпус» при Болгарской академии наук и «Успореден корпус на руски и български текстове» при Великотырновском университете «Святых Кирилла и Мефодия» – не обладают соответствующим инструментарием для поиска подобных единиц, поскольку морфологически они неотличимы от перфектопо- добных форм и форм ренарратива и адмирати-ва, которые употребляются несоизмеримо чаще как в письменном, так и в устном болгарском. В связи с этим нами было принято решение рассмотреть только те примеры, которые уже были обнаружены исследователями и которые имеют перевод на русский. Таким образом, диапазон доступного материала сократился до четырех примеров и пяти их переводов.

Ясно виждаше дядо Руси накъде отива работата. И се стра-хуваше, и се радваше. А инак всичко си вървеше по старому. Хубаво време, слънце. Балканът серазхубавил , зелени дъбра-ви го опасват долу, по-тъмни в средата, а най-високите чуки, изрязани в небето, са, както винаги, сини. Над тях бели об-лаци се спрели , като кули. И в селото - и в него пролет. Гъста и тежка зеленината на овошките, някъде над су-хите дувари се синее люляк или висят жълти кичури на цъфнал салкъм. (Й. Йовков. Старопланински легенди)

Дедушка Руси ясно видел, к чему все клонится. И ему было страшно и радостно. А в остальном все было по-старому. Погода славная, солнышко. Горы похорошели , опоясались понизу зеленым лесом, темным посредине, а врезающиеся в небо самые высокие вершины, как всегда, сини. Над ними стоят , будто замки, белые облака. И на селе тоже весна. Густая, тяжелая листва на плодовых деревьях, над сухими стенами каменных оград тут и там синеет сирень, висят желтые кисти цветущей акации. (Перевод Д. Горбова)

Стиль текста – художественный, отрывок является повествованием о фоновых событиях (состояние природы), наблюдаемых главным героем одномоментно, цельно. В оригинале происходит переход от плана прошлого к плану настоящего: прошлое выражается имперфектом, который обладает имплицитной свидетельственностью [9: 336], [15: 220], а настоящее, помимо классических форм, также выражено двумя глаголами в перфекте констатации состояния. В русском переводе серазхубавил выражен с помощью глагола совершенного вида в прошедшем времени похорошели, что скорее соответствует статаль-ному перфекту, нежели перфекту констатации состояния, поскольку на первый план выходит компонент продолжительности в настоящем, а не моментальный результат действия. Тем не менее мы считаем, что автор умело компенсирует этот оттенок значения дальнейшим глаголом опоясались, который, будучи переведенным в прошедший временной план, показывает чистую результативность и сохраняет интенцию автора оригинала. Перевод се спрели как стоят также соответствует статальному перфекту, однако компонент результативности здесь потерян полностью из-за настоящего времени, которое в русском языке обозначает исключительно продолжительность действия.

Каква мъгла, какъв гъстък думан беше паднал оная есен във Ветрен! Влажно, мокро; ситен дъжд пръска, небето серазтопило на студена пара и премазало ниските къщици на селото. А изразкаляната улица глъчка, шум, върволяк. Файтони, запрегнати с дръгливи коне, волски кола, натоварени с военни потреби, селяни возачи, добитък - заприщят улицата между двете ханчета. (И. Вазов. Иде ли?)

Какой густой, тяжелый туманъ нависъ въ эту осень надъ Вітреномъ. Мокро, сыро; мелкій дождь льетъ, не переставая; небо обратилось въ холодный туманный покровъ, нависшій надъ низенькими избушками села. А на залитой грязьюулиці -шумъ, крикъ, суета. Фаэтоны, съ запряженными въ нихъ непріученными лошадьми, тяжелыя воловьи телеги, нагру-женныя разными военными припасами, крестьяне-ямщики, деревенскій скотъ - все это въ страшномъ безпорядкі толпится на улиці между двумя корчмами. (Перевод И. К.7)

Перевод произведения, из которого взят отрывок, на русский язык был произведен в 1902 году. Стиль текста – художественный, отрывок является повествованием о фоновых событиях (состояние природы, городской быт), наблюдаемых главным героем одномоментно, цельно. Так же как и в предыдущем примере, происходит переход из прошедшего временного плана (который в данном случае выражен статальным плюсквамперфектом) в настоящий. Аналогично два вхождения перфекта констатации состояния вписаны в повествование в настоящем времени.

В русском переводе се разтопило выражен с помощью глагола совершенного вида в прошедшем времени обратилось , который скорее отвечает характеристикам статального перфекта из-за ярко выраженного компонента длительности, усиленного словосочетанием туманный покровъ, которое обозначает продолжительное погодное явление. Глагол премазало передан причастием в прошедшем времени нависшій , которое в силу приставки на-, имеющей модификацию «распространение действия на весь субъект»⁸, осложняет чисто результативный компонент, уводя его в область акционности.

Съвсем неочаквано той ми завъртя такъв плесник, че марга-ритката на лявото ми ухо - както по-късно разбрах - хвръкна-ла чак до плювалника. В следния миг аз го ритнах с все сила с коляното си по мекия корем. Той дори не писна, само се преви надве. (П. Вежинов. Процесът)

Тут он вдруг влепил мне такую пощечину, что моя маргаритка с левого уха отлетела к плевательнице. Секунду спустя я изо всей силы пнула его коленом под живот. Он даже не пикнул, лишь согнулся пополам. (Перевод Р. Белло)

Стиль текста – художественный, отрывок является повествованием о событиях первого плана (сменяющие друг друга действия). Все глаголы употреблены в аористе – классическом времени для передачи цепочки событий в прошлом.

Данный отрывок взят из примеров А. Левин-Штайнманн к так называемому имперцептиву – эвиденциалу, выражающему восстановление хода событий по наличествующим следам. В отличие от конклюзива, по мнению исследователя, импер-цептив подразумевает временную невозможность засвидетельствовать действие в моменте, однако субъект действия при этом присутствует. В классической болгаристике имперцептив не выде- ляется, в связи с чем мы приняли решение рассмотреть данный пример в качестве перфекта констатации состояния: в процессе драки маргаритка оказывается на расстоянии от своего владельца, не участвует в событиях первого плана, но предстает в качестве результата действий персонажей. Передача хвръкнала глаголом совершенного вида в прошедшем времени отлетела представляется нам удачной: приставка является «пустой», то есть дающей модификацию однократности действия, не осложняет семантику лексической единицы, на первый план выходит компонент результативности, а не продолжительности или процесса совершения действия.

Стоян се качи на каруцата, наведе се да си вземе детенцето, но отведнаж уплашен се изправи.

- Господи!

Ръцете му се отпуснаха като отсечени и удариха като бухалки по бедрата му. - Още едно дете. Някой ми оставил още едно дете. Брей, хора, чие е това дете, бе!

- Ах, Стояне, ох, Божичко! - завика Пена и се покачи на каруцата. (Е. Пелин. Сиромашка радост)

Стоян перегнулся через край, чтобы взять ребенка, и выпрямился в испуге: - Господи!..

Руки его упали, как подрубленные, и шлепнулись о бедра.

- Еще один ребенок. Подбросили еще одного ребенка. Эй, люди, чей это младенец, а?..

- Ах, Стояне, ох, божичко!.. - вскрикнула Пена и полезла в бричку. (Перевод С. Зай-мовского, 1948)

Стоян поднялся на нее, хотел было взять ребенка, но вдруг отпрянул в испуге. - Господи!

Руки у него так и упали, повиснув вдоль бедер.

- Еще один... Кто-то мне второго подкинул . Люди добрые, чей же он?

- Ох, Стоян, ох, господи Иисусе! - запричитала Пена, влезая в телегу. (Перевод И. Воробьёвой и Н. Толстого, 1962)

К данному примеру нам повезло найти два перевода, сделанных приблизительно в один и тот же период. Стиль текста – художественный, отрывок является повествованием о событиях первого плана (сменяющие друг друга действия) с вкраплением диалогической речи. Последовательность событий от лица автора выражена аористом, фразы персонажей в диалогах переданы в настоящем времени с использованием перфекта констатации состояния ( оставил ).

В данном примере перфект констатации состояния похож на адмиратив, который выражает удивление от факта несоответствия ожиданий субъекта действительности. Главный герой не ожидал увидеть на крыльце ничего необычного, однако увидел подброшенного младенца. Однако, для того чтобы назвать данный случай адмиративом, не хватает компонента моменталь-ности действия и экспрессии, свойственной данному наклонению. Вероятно, именно такие примеры натолкнули Р. Ницолову на мысль о том, что перфект констатации состояния является основой для ренарратива и адмиратива [8: 296].

Оба перевода представлены глаголами совершенного вида в прошедшем времени с пустыми приставками, не осложняющими чистую результативность. Мы считаем, что оба перевода являются примерами удачной передачи перфекта констатации состояния на русский язык.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

По итогам проведенного нами исследования можно сделать ряд выводов относительно статуса перфекта констатации состояния в болгарском языке и его эквивалентах в русском.

Перфект констатации состояния совмещает в себе характеристики свидетельского перфекта и несвидетельского ренарратива, для которого свойственно выпадение глагола-связки в 3Sg/Pl. Близость к вышеупомянутому наклонению позволяет перфекту констатации состояния удачно оформлять события фона в тексте, при этом не встраиваясь в динамическое повествование. Таким образом, перфект констатации состояния можно рассматривать в качестве промежуточного звена между свидетельскими и несвидетельскими формами, поскольку на морфологическом уровне наблюдается сближение с ренарративом, а на уровне текста можно обнаружить свидетельские действия (в качестве свидетеля выступают актанты соответствующих отрывков при непосредственном или «затексто-вом» присутствии), которые, однако, отодвигаются на второй план.

Основной компонент исследуемой нами структуры – это результативность, которая не должна быть совмещена с продолжительностью действия в настоящем или процессом его совершения в прошлом: благодаря этому действие воспринимается целостно, фотографически, в моменте. Результативность часто сопровождает художественное описание фоновых явлений и находится в окружении глаголов настоящего времени, благодаря которым реализуется в качестве не длящегося действия, но результата какого-либо нерелевантного процесса в прошлом.

На русский язык перфект констатации состояния может быть переведен глаголами совершенного вида в прошедшем времени, обладающими чистой результативностью, то есть не отягощен- ными модифицирующими значениями от приставок или не имеющими подобную имплицитную семантику. Наиболее удачными нам кажутся случаи передачи исследуемой структуры глаголами с пустой приставкой. Не менее важно отметить, что в доступном эмпирическом материале не было найдено примеров переводов перфекта констатации состояния краткими причастиями, хотя эта форма является, по нашему мнению, перспективной. Контекст также не оказался значимым фактором при передаче на русский язык: лишь в одном случае была зафиксирована компенсация утраченной семантики в рамках переводческой трансформации.

Статус перфекта констатации состояния в болгарском языке требует детализации и уточнения, что представляет собой широкое поле для исследований, однако минимальное количество эмпирического материала является существенной трудностью при выполнении данной задачи. Из-за вышеупомянутой проблемы вопрос эквивалентных перфекту констатации состояния единиц в русском языке также требует более тщательного анализа.