Социальные настроения населения советского тыла в период Сталинградской битвы

DOI:

Цитирование. Парамонов В. Н. Социальные настроения населения советского тыла в период Сталинградской битвы // Вестник Волгоградского государственного университета. Серия 4, История. Регионоведе-ние. Международные отношения. – 2018. – Т. 23, № 1. – С. 45–55. – DOI:

В последние десятилетия наблюдается повышенный интерес к изучению социальных настроений населения тыла СССР. Активно исследуется проблема «маленького человека», рядового труженика войны. Отечественная историография пополнилась рядом историко-психологических исследований массового сознания и его составляющих, его роли в достижении победы [2; 3; 5–7; 9; 10; 11; 13; 14; 16; 17; 20; 22; 23; 25–29; 45; 46]. Однако считать изучение социальных настроений населения советского тыла почти полностью завершенным преждевременно. В настоящей статье анализируется спектр общественных настроений жителей РСФСР, находившихся в советском тылу в период Сталинградской битвы 1942–1943 годов.

Хронологические рамки исследования охватывают период Сталинградской битвы (июль 1942 г. – февраль 1943 г.), когда динамика настроений населения советского тыла тесно увязывалась с событиями в Сталинграде, а сам город и в средствах массовой информации, и в массовом сознании представлялся как символ стойкости, мужества и героизма.

За первый год войны население СССР в большинстве своем избавилось от иллюзий, надежд на то, что немецкий рабочий класс повернет оружие против нацистов и осуществит революцию. Абсолютное большинство людей понимало, что нацистская Германия хочет захватить его родную землю и кончится это плохо. У многих к Гитлеру были лич- ные счеты, связанные с гибелью родственников от оккупантов.

Отступление советских войск летом 1942 г. порождало самые разные интерпретации среди населения. Агитатор, член ВКП(б) Кы-чев (завод им. Дзержинского, г. Молотов) так объяснял слушателям факты отступления Красной Армии: «Фашисты не ценят свой народ, а у нас в стране дорожат человеком, вот чтобы меньше было человеческих жертв, наши и от-ступают»1. Другой агитатор, член ВКП (б) Парфенов заявлял, что «наше командование видит, что держать эти рубежи нецелесообразно, и отступает, чтобы больше истребить людской силы и техники врага» [44, л. 125].

Осенью 1942 г. среди части населения были распространенными пораженческие настроения. Колхозник Романов (Куйбышевская обл.) говорил: «У немцев план таков – взять Сталинград, отрезать Баку, Москву от Сибири и тогда коммунистам бежать некуда. Все они умрут с голоду». Колхозник Кошелев заявлял: «Все равно нас немцы побьют. Сталинград окружен, скоро немцы сюда придут». Колхозница колхоза «Наша сила» Карсунско-го района Куйбышевской области Беляева заявляла: «Все, что мы делаем, достанется Гитлеру, так как в сентябре он придет сюда, не стоит напрасно работать в колхозе» [37, л. 75, 127, 182]. Часть населения надеялась на приход Гитлера как альтернативу советской власти и коммунистам, колхозному строю. Значительное распространение получили слухи о хорошем обращении немцев с пленными и населением, оставшемся на оккупированной территории [37, л. 74, 127; 40, л. 372, 373, 388].

Отсутствие каких-либо убедительных официальных объяснений по поводу сложившегося критического положения, сокрытие правды, реальной картины боевых действий порождали слухи и домыслы, обижали и оскорбляли людей. Секретарь партбюро завода № 238 НКПС С.А. Павлов заявлял: «Наше правительство не думает и не видит, что у них ничего не получается, скорей бы этому был конец. Что это за советская власть, только все кричат: “мы возьмем, мы победим”, а сами не берут, все это только одно вранье» [37, л. 274].

Произведения М. Шолохова, К. Симонова, М. Эренбурга [24; 47; 48] послужили детонатором пропагандистской кампании, нацеленной на консолидацию советского населения для борьбы с внешним врагом, на создание некоего идола для ненависти, формирование четкого и понятного образа врага, против которого стоит копить злость и ненависть. Сравнительно нечасто встречаются в газетах откровенные проявления ненависти к немцам как нации. В качестве примера приведем заметку Я. Макаренко «Рабовладельцы-истязатели». В этой публикации автор анализирует содержание письма, обнаруженного у убитого немца, в котором жена пишет своему мужу, как поступать с русскими. В статье говорится: «Паршивая немка указывает своему мужу, гитлеровскому разбойнику, как поступать с русским населением. Пусть же зальется слезами ненасытная тварь, узнав о гибели своего разбойника-мужа. Пусть разорвется на части ее черное, поганое сердце. Священна пуля, сразившая гитлеровца. Слава воину, который метко пустил ее в сердце бандита!» [18].

Директор института мирового хозяйства и мировой политики АН СССР Е.С. Варга в докладе 25 сентября 1942 г. пытался проанализировать причины германской агрессии: «Каковы исходные причины ... хищнического характера немецкого империализма? – Иногда у нас с этим вопросом обращаются довольно просто. Говорят, немцы всегда были звери, всегда были разбойники, хищники и т. д. Это характер немцев. – Это, товарищи, конечно, абсолютно неправильный подход. Методологически это ничем не отличается от того, что говорят фашисты. Они говорят: немцы – это особая раса, которая лучше всех. А если мы на это говорим: нет, они хуже всех, – это не марксистский подход к вопросу. …И другие народы в истории иногда показывали довольно-таки хищнические черты… Почти нет в мире такого народа, который в определенном этапе своей истории не играл бы роли завоевателя». Это противоречило официальной пропаганде, делавшей в тот момент акцент на том, немцы уже тысячу лет назад хотели завоевать территорию на Востоке и делавшей акцент на многовековой агрессивности немцев и т. д. Поэтому подобные высказывания Е.С. Варги оценивались как политически вредные, как оправдание захватнической политики гитлеровской Германии [36, л. 61–62].

На восприятии противника населением советского тыла сказывались поездки делегаций на фронт и рассказы затем о том, что там происходит. Приведем только один пример. В декабре 1942 г. начальник инструментального цеха Куйбышевского механического завода В.Я. Келехсаев побывал в сражающемся Сталинграде. Вернувшись на завод, он привез с собой немецкую амуницию. Слесарь-инструментальщик этого цеха А.М. Ляшенко вспоминал: «С большим интересом рабочие рассматривали немецкую военную рубашку и, когда в складках обнаружили следы гнид, удивлению не было предела: “Да их и вши едят такие же, как нас!” – воскликнул один из рабочих. “А они и сами такие же, как мы, обыкновенные люди”, – пояснил Келехсаев, своими глазами видевший в Сталинграде пленных немцев. “Этого быть не может, – снова закричал кто-то. – А тогда почему они убивают, расстреливают, жгут, вешают на виселицах мирных людей? Разве так поступают обыкновенные люди? Нет, это изверги, звери! Да у них и рога-то на касках”, – горячо продолжал пожилой рабочий, беря в руки немецкую каску с короткими рожками по бокам. “А это что за обувь? – возмущался третий, демонстрируя собравшимся огромные соломенные сапоги, которые фрицы надевали поверх своей обуви. – Разве нормальные люди носят страсть такую? Нет! Это не люди, а черти какие-то”» [1, с. 146].

Положительный настрой и нацеленность на победу воплощались в конкретных делах. В дни Сталинградской битвы становится популярным призыв «Работай так, как сражаются сталинградцы». Ответом на него стали декадники и месячник дополнительной помощи сталинградцам, фронтовые вахты [4; 42, л. 179–180].

Массовый характер приобрел сбор средств на вооружение. В сентябре 1942 г. с саратовского аэродрома поднялся самолет, ведомый Героем Советского Союза гвардии майором Василием Шишкиным. На борту самолета алела надпись: «Герою Советского Союза майору Шишкину В.И. от колхозников колхоза “Сигнал революции”, Ворошиловского района, Саратовской области». Это был первый в Союзе самолет, приобретенный на средства колхозников [15]. Подобные примеры не были единичны [21].

16 декабря 1942 г. было опубликовано обращение коллектива завода им. Масленни- кова к трудящимся Куйбышевской области, в котором говорилось: «Мы вносим 400 000 рублей на строительство эскадрилий самолетов авиаполка “Валериан Куйбышев”… призываем рабочих, работниц, инженеров, техников и служащих всех предприятий, учреждений и организаций г. Куйбышева и других городов Куйбышевской области последовать нашему примеру» [19, л. 61]. В области начался сбор средств на постройку полка авиаэскадрилий. Уже к началу февраля 1943 г. были собраны средства на строительство 42 самолетов [38, л. 144].

Огромное значение имели письма с фронта и на фронт, свидетельствовавшие о неразрывной связи Красной Армии и тыла. Участники собрания актива Куйбышевской областной парторганизации обращались к сталинградцам: «Мы… заверяем вас и клянемся, что не пожалеем сил, чтобы дать все необходимое для защиты Сталинграда» [43, л. 1]. Учителя и учащиеся Куйбышевской области 20 октября 1942 г. обращались к сталинградцам: «Мы крепко верим в то, что не сломить проклятым гитлеровцам вашей стойкости, не побороть вашего мужества и силы. Мы знаем, что вы не сдадите воинскую твердыню – Сталинград, не пустите врагов на Волгу, не отдадите нас, своих детей в рабство ненавистным немцам. Желаем вам, родные наши защитники, здоровья, бодрости, боевых успехов. Помните, что ваши дети мысленно с вами» [41, л. 208б, 208в].

Тревогу и критику среди советского населения вызывало затягивание с открытием второго фронта в Европе. Жителей СССР волновали вопросы о том, скоро ли будет открыт второй фронт; какими путями идет помощь СССР от Америки и Англии; является ли война США против Японии справедливой; почему Америка, передовая страна, терпит поражения, отдает острова Японии; имеют ли место где-нибудь совместные военные действия СССР и Англии; не ведет ли Англия политику истощения в войне Германии и СССР; есть ли у нас возможность разбить фашистскую армию, если не будет второго фронта в Европе; не могут ли изменить нам наши союзники [32, л. 158; 33, л. 5 об., 63, 102; 34, л. 64 об.; 39, л. 224].

Значение первой крупной операции западных союзников в Африке в 1942 г. было положительно оценено советской общественнос- тью. Доктор геологических наук, сотрудник института АН СССР А.А. Сауков заявлял: «События в Африке – это, безусловно, начало второго фронта». Подобные оценки высказывали и другие ученые, трудившиеся в Свердловске. Профессор И.К. Кикоин: «Африка – это второй фронт. Но все же нужно готовиться к затяжной войне, которая может продлиться до 1945 года. Успокаивать себя нельзя». Академик А.Д. Шевяков: «Немцы еще сильны и не считаться с этим нельзя». Академик М.В. Кирпичев: «Положение Советского Союза тяжелое, но самое опасное уже осталось позади. Разгром Гитлера неизбежен» [30, л. 5–6].

Управление пропаганды и агитации ЦК ВКП(б) в тезисах доклада о текущем моменте в 1942 г. акцентировалo внимание на том, что помощь, «оказываемая нам Англией и США, пока мало эффективна по сравнению с той помощью, которую оказывает им СССР, оттягивая на себя основные силы гитлеровской армии» [39, л. 237]. Эта позиция была близка, судя по источникам, и большинству тылового населения.

Многие жители тыла опасались вмешательства Англии и США во внутренние дела СССР. Так, слесарь Рузаевского паровозного депо С. Лаврушев говорил: «Мы так и будем драться, пока весь народ не перебьют, а потом Англия нас возьмет в свои руки. Англия сейчас уже требует, чтобы наши войска носили английскую форму, начнется понемногу, а кончится большим». Токарь этого же депо Балясников говорил: «Англия и Америка постепенно начинают внедрять свои порядки». Рабочий станции Ульяновск М.П. Зуев отмечал: «Сейчас у нас все идет под диктовку Америки, в долги которой СССР влез, а теперь нам с ней не расплатиться». Рабочий Куйбышевского паровозного депо Ульянов заявлял: «Я предполагаю, что у нас много делается сейчас под нажимом Англии и Америки, а наше правительство, нуждаясь в помощи, идет на уступки» [31, л. 21 об.].

Часть населения не принимала введение погон и возрождение в Красной Армии офицерских званий, особенно полковника и генерала, которые напоминали им участников Белого движения, а другие не одобряли тот факт, что Сталин наденет мундир с погонами [14,

• с. 205], расценивали это как «возвращение к прошлой дореволюционной жизни», как «сдачу классовых позиций» [31, л. 22 об.].

Следует выделить антикоммунистическую направленность части высказываний. В колхозе «Красный Октябрь» Карсунского района (Куйбышевская область) единоличник Лазарев говорил: «Настало время, что через полтора месяца колхозы полетят и мы, честные люди, будем делить землю и скот… А у коммунистов и активистов отделят головы». На общем собрании колхозников колхоза «Новый путь» Дубово-Уметского района Н.З. Симонов заявлял: «Партия маскируется, обманывает народ. В ней нет честных людей – одни жулики. Вы думаете, что народ слепой. Скоро придет время, народ свое скажет». Колхозница Н.И. Унягина из колхоза им. Чапаева Тагайс-кого района говорила: «Мы скоро дождемся того дня, когда мне вернут дом и все имущество, а с теми, кто взял у нас имущество, мы расправимся» [37, л. 74; 40, л. 388 об.].

Распространенными были антиколхозные настроения и ожидания роспуска колхозов. Показательны мнения колхозников Куйбышевской области. Член ВКП(б) председатель колхоза «Луч Ильича» Кинельского района И.В. Бука-лин среди колхозников говорил: «Лучше в тюрьме сидеть, чем в колхозе работать. Колхоз хуже тюрьмы. Хлеб уберем, сдадим государству, а сами останемся без хлеба». Схожее высказывание мы находим у колхозника Романова (колхоз им. Сталина Павловского района): «Наши колхозы – это яма поганая. Все говорят свобода – кому бы передать эту свободу». Колхозник колхоза «31 января» Сызранского района Федотов в присутствии колхозников отмечал: «Колхозы не имеют своего будущего, они все равно скоро распадутся, потому что советская власть не подготовила руководителей для колхозов». Колхозник Новоспасского района Новоженин, саботируя работу в колхозе, заявлял: «Советская власть издевается над колхозниками, озлобляет последних, а потому они на работу в колхозе не выходят». Колхозница колхоза им. Калинина Кинельского района Е.П. Уварова высказывалась: «Замучили нас работой в колхозе, не дают легко издохнуть. Колхозница Алексеева колхоза «Путь к коммунизму» Павловского района говорила: «Колхозы, а особенно брига- диры, нам надоели. Каждый день только и гонят на работу». Колхозник Ожерельев из колхоза им. Апасова Борского района объяснял: «Колхозники плохо работают потому, что труд в колхозе подневольный. В связи с этим колхозный труд долго не просуществует. Это не мое мнение, а мнение многих колхозников». В колхозе им. Сталина Павловского района колхозница Кулакова говорила: «Видимо, никогда не дождемся, когда будет конец колхозам. Сдохнем все от колхозной работы. Каждый день гонят на работу. До войны мучились – хорошего ничего не видели, а теперь также не увидим» [37, л. 75; 40, л. 367, 371, 372, 388–388 об.].

Рабочие промышленных предприятий чаще всего жаловались на плохую организацию работы, низкую зарплату, нехватку продуктов, злоупотребления местных властей. Обращает на себя внимание непритязательность пожеланий людей, требовавших всего лишь обеспечения установленного прожиточного минимума и ничего сверх того [12, л. 6, 9, 14].

Анализ источников показывает наличие среди части населения тыла антисемитских настроений. Например, был зафиксирован случай, когда рассказ слесаря авиационного завода № 1 Кудинова о якобы услышанных им от очевидцев примерах отношения немецких фашистов к евреям вызвал среди слушавших его учеников антисемитские настроения, сопровождавшиеся выкриками: «Бей жидов, спасай Россию!», «Война началась из-за евреев», «Во всем виноваты евреи» и т. п. [37, л. 369 об.].

И все-таки вера в победу советского народа в войне была преобладающей. Успешное наступление Красной Армии в районе Сталинграда вызвало оживление и рост положительных настроений. В справке Куйбышевского управления НКВД от 19 января 1943 г. о политических настроениях населения области содержатся позитивные оценки происходящего. Доцент Пединститута Бочкарев перед началом занятий говорил: «Душа радуется, когда слушаешь замечательные известия с фронтов Отечественной войны. Сталин тысячу раз оказался прав, говоря, что скоро враг на своей шкуре почувствует наши удары». Другой доцент Пединститута Радкович в общежитии, слушая передачу последних известий, отмечал: «Мы сейчас как-то легче стали дышать, и сердце радуется, когда слушаешь

“В последний час”». Кандидат филологических наук Метченко сказал: «События на фронте за последние дни исключительно велики, они предвещают скорую победу и немедленную гибель немецких войск» [37, л. 269 об.].

«Большую радость вызвало сообщение о полной ликвидации немецких войск в районе Сталинграда», – записал в своем дневнике 3 февраля 1943 г. горьковчанин профессор Н.М. Добротвор [8, c. 530].

Победа в Сталинградской битве породила излишне оптимистические ожидания относительно разгрома нацистской Германии и окончания войны, о чем свидетельствуют высказывания работников тыла в январе 1943 г. Рабочие подъемного цеха депо станции Ульяновск выразили уверенность, что Красная Армия хорошо подготовилась к наступлению и разгром немцев наступит в 1943 году. Группа машинистов депо Уфа выразила уверенность в победе над немцами в ближайшее время. Помощник машиниста беспартийный В.Н. Степанов заявил: «Если, товарищи, мы так будем гнать немцев, то к весне свою территорию от них очистим и будем их уничтожать на их собственной земле. При таком успехе в Германии может произойти революция». Инженер-испытатель моторостроительного завода (г. Куйбышев) № 24 Мавренков так оценивал ситуацию на фронте: «Надо ожидать, что 1943 г. будет годом окончательного разгрома врага, потому что после такого поражения немецкая армия не способна будет сопротивляться, тем более вести наступательные бои… Вера в скорую победу как-то дает новую энергию, пропадает усталость и хочется работать без отдыха». Преподаватель Учительского института А.В. Шелесов: «Я верю, что в 1943 г. война кончится разгромом немцев». Mастер авиазавода № 1 В.И. Жарков: «Всякая перспектива Гитлера провалилась… Я надеюсь, при таком катастрофическом положении гитлеровской армии и благополучии наших войск война кончится в 1943 году». Рабочий завода имени Масленникова А.Я. Макаровский: «Работая на заводе я чувствую себя как на фронте и забываю о всех трудностях, которые приходится переносить в связи с войной». Кадровый рабочий с завода № 24 С.В. Атласов: «После таких сообщений неохота спать, хочется быстрее идти на завод и во имя нашей победы и быстрейшего разгрома врага работать и работать, не покладая рук» [31, л. 20 об., 33 об., 34 об., 35 об., 36].

Конечно, было и немало сомневающихся в неизбежности победы. Среди рабочих Куйбышеского железнодорожного узла наступление Красной Армии рассматривалось в январе 1943 г. как временное, и часть этих работников выражала неверие в победу. Главный кондуктор вагонного резерва Юрий Галицкий заявлял: «Наши плохо двигаются. У нас взяли немцы города, а наши берут только населенные пункты, наши никогда не освободятся от немцев». Преподаватель СШ № 23 Дерябина сказала: «Какие бы ни были успехи наших войск в зимний период, весной немцы обратно пойдут в наступление, потому что они сильнее нас техникой и вооружением, кроме того, немцы большие патриоты своей родины, вот посмотрите, даже будучи в трудных условиях блокады, решили принять бой, но не сдаться, лучше умереть со славой». Контролер 10-го цеха завода № 24 Д.В. Коновалов: «Немцы еще сильны и напрасно вы думаете, что дело идет к концу, они весной будут наступать снова, и так поднажмут, что всем будет жарко» [31, л. 22, 37 об.].

Разумеется, в статье приведен не весь спектр настроений населения советского тыла в период Сталинградской битвы. Следует отметить преобладание патриотических настроений как осознанного стремления советских людей защищать Отечество любой ценой, как нравственного неприятия народом политики нацистов. Победа в Сталинградской битве укрепила убеждение, уверенность населения в победе на всех фронтах.