Трансценденция как онтологическая возможность сознания

Философское понятие трансценденции является весьма многозначным и входит в состав концептуальных терминов как классических, так и неклассических философских направлений и течений. Раскрытие специфики онтологического понимания трансценденции позволяет поместить ее в центр всей онтологической проблематики сознания. Будучи феноменом перехода некой границы, трансценденция нарушает линейность процесса, обладая по отношению ко всему предшествующему статусом отрицания. Причем граница может выступать в качестве как гносеологической категории, так и онтологического феномена, т. е. пониматься как характеристика некоторых форм и способов бытия, его становления и изменения, как динамический момент в бытии, а также как специфическое положение, особый онтологический статус, предельное состояние.

Трансценденция выражает состояние со специфическими «топологическими» свойствами, а именно способность находиться на краю, на границе бытия и человеческой реальности в целом, позиционирует как крайнее, предельное положение или состояние, однако не столько в значении статического пребывания на границе или у предела, сколько в смысле динамическом, т. е. как выражение самого процесса перехода, пересечения границы или достижения и преодоления предела.

Возможность рассмотрения видения в контексте исследования трансценденции (от лат. transcendens - перешагивающий, выходящий за пределы) как онтологической возможности сознания, основана на том, что трансценденция рассматривается как фундаментальное определение онтологической структуры Dasein : «трансцендентное, т.е. то, что трансцендирует, - это не вещи в противоположность Dasein , но само Dasein трансцендентно в строгом смысле слова» [5: 214].

В бытии человека сущностна «забота видения» (М. Хайдеггер). Концепт «видение» обнаруживается не только в ракурсе оптических метафор, которые характерны для раскрытия проблем познания, начиная с Античности, но и как интегральная характеристика сознания. В той мере, в какой онтология сознания является формой культуры, она предстает как часть мировоззрения, ибо аналогична процессам внутреннего сознания-времени человека той или иной эпохи. Сознание, в движении предварения и удержания, является не чем иным, как живым движением совместности изначального смыслообразования, горизонтом, который конструирует вопрошание. «Видение» - это не только взгляд вовне, «физико-оптическая» связь с миром, но и многообразие различения/схватывания в подвижной целостности опыта сознания. Таким образом, точечные ощущения, слепые соприкосновения, разрозненные впечатления могут быть увидены в целостности. Это приводит к необходимости выявления онтологического смысла видения как общего основания, объединяющего в феноменальном горизонте как умозрительный, так и телесный опыт человека.

Таким образом, видение может быть представлено в терминах топологии взгляда, поскольку имеет «место», связующее созерцающего и бытие в истине, которая есть не что иное, как раскрытие бытия предела. Видение образует неустранимую линию горизонта, предел, местонахождение которого можно определить как пересечение возможных взглядов, - тот предел, который взгляд то и дело преодолевает в своей трансгрессии, выставляя его абсолютным пределом в движении экстаза. Взгляд оказывается фигурой предела и бытия, при этом проявляется как удержание прошедшего настоящего, т. е. как удержание удержания, которое само включено в абсолютно уникальную и универсальную форму живого настоящего, присущего сознанию.

В видении образуется неустранимая линия горизонта, предел, который взгляд преодолевает в движении экстаза. Это предполагает понимание сознания как того сущего, которое М. Хайдеггер обозначил как Dasein , деятельные отношения которого интенциональны. Использование термина Dasein позволяет ввести в конституирование онтологии сознания структуру бытия-в-мире, что дает возможность понять, что интенциональное отношение сознания к сущему имеет основание в фундаментальном строении бытия-в-мире. Встроенность человека и его сознания в целостность бытия освобождает сознание от следования единой и обязательной интерпретации бытия. Употребление термина Dasein отсылает к определению, которое дал этому термину М. Хайдеггер, наделяя его более широким значением, чем просто «бытие» или «существование» (как это слово обычно переводится на русский язык). Dasein включает в себя da - там, здесь, тут и das Sein - бытие, существование; Dasein представляет собой локальную сингулярную форму бытия. Профессор Н.О. Гучин-ская, переводчик книги М. Хайдеггера «Введение в метафизику» (СПб., 1998), передает Dasein как «сиюбытность».

Dasein является основанием возможности, а значит, универсальные критерии оценки сменяются множеством частных, относительных, случайных. Бытийный статус человеческой субъектности задается его включенностью в опыт со-бытия, совместности с другим. Я никогда не может быть определено, поскольку оно всегда в поисках самого себя и способно быть репрезентировано только через другое, однако при этом никто не может полностью познать ни самого себя, ни другого. Фигура другого принимает самое глубокое участие не только в рефлексивном познании, но и в экзистенциальном самоопределении человека, в его стремлении «быть целым миром», вмещать в себя все бытие, ибо «Я не может породить в себе инаковость без встречи с другим» [2: 146].

В контексте экзистенциально-феноменологического исследования сущностная (самостная) черта Dasein связывается главным образом с онтологическим исходом: эк-стазом (Ж.-П. Сартр и М. Хайдеггер), трансцензусом (Б. Вышеславцев и С. Хоружий), о-странением (В. Шкловский и М. Мамардашвили), т. е. с трансцендентностью, связанной не столько с бытием-для (вплоть до отказа от себя), но с бытием-вместе, с со-бытием.

В противоположность классической парадигме экзистенциально-феноменологическая традиция, оставаясь в рамках той же трансцендентальной постановки проблемы, меняет акценты в отношении понимания субъектности. Именно в бытийной индивидуации, в становлении само-бытия (самости), а не в превращении человека в отчужденную форму и перепо-ручении другому своего бытия заключается подлинность экзистенциального самоопределения человека. Феномен границы не требует перехода в другую «точку», а, напротив, постулирует отказ от любой позиции и, тем более, метапозиции.

Экзистирующее трансцендирование - это переход в такую «точку», которая не может быть чьей-либо, она не принадлежит никому, хотя ей могут принадлежать многие, таким образом, любое положение точки равновозможно, в силу этого точка может быть представлена в любом месте своей траектории. Трансценденция, изначально имеющая некую распоположенность ко всему иному, стягивает все многообразие бытия в точку «вот» ( Da ), которая предстает как точка собирания пространственных, временных, потенциальных, актуальных, условных локальностей (единичностей), другими словами, как сингулярность - точка индивидуального переживания. Но именно это индивидуальное переживание призвано стать основанием и условием возможности целостного знания о мире, вхождения в истину бытия.

Человеческая экзистенция изначально интенциональна, т. е. переходит любые пре- делы, прежде всего - положенные осмыслением наличного (налично данного). Интенциональный горизонт позволяет отсылать от актуальности к потенциальному, а значит, интенциональный анализ делает невидимое видимым. Экзистенция - это «предстояние в истине бытия» (М. Хайдеггер), путь бытия, выводящий в его просвет. Таким образом, непотаенность бытия, его смысл утверждаются только через экспансивное и самоускользающее движение. Dasein - это горизонт, в котором сущее проявляется как феноменальное, как то, что себя показывает. Dasein конституирует мир с помощью смыслового контекста, превращает уникальную интенцию своего существования в исток онтологического смыс-лообразования. Интенциональное устройство отношений Dasein есть, с точки зрения М.Хайдеггера [5: 83], именно онтологическое условие возможности всякой трансценденции.

Интенциональность - не что-то объективное, наличное как объект, не что-то субъективное в смысле того, что происходит внутри субъекта, чей способ бытия остается полностью неопределенным. Интенциональность, принадлежа экзистенции Dasein , делает возможным то, что это сущее, Dasein , экзистируя, соотносится с наличным. Таким образом, возможно переосмысление «субъектности», которое, в отличие от классической интерпретации «субъективности» в контексте гносеологических оценок, сближавших ее с искаженным знанием, основывается на понимании субъектности как особого отношения индивида к самому себе, являющегося единством личности и индивидуальности, а также результатом интеграции ценностно-смысловой сферы человека.

Личность не противоположна миру объектов, она есть экзистенциальный центр, а значит, имеет аксиологический, оценочный характер по отношению к объектам. Иными словами, в онтологическом мышлении, понимаемом экзистенциально-феноменологически, невозможно разорвать человека и мир, т. е. познавать посредством субъект-объектного отношения. Продолжая этот аргумент, следует отметить, что сознание, обладая интенциональной природой, открыто не в форме теоретического понятия, а как внутреннее стремление, направление, которое заложено в самом существе человека (как Dasein) и определяется его структурой.

Человек имманентно-трансцендентно связан с бытием, и только в экзистенциальном субъекте раскрывается тайна бытия, лишь в человеческом существовании, в его стремлении быть целым (но не замкнутым) миром осуществляется вся полнота проникновения (экзистенциального трансцендирования) в открытость бытия, ибо экзистенция есть путь бытия, выводящий его в просвет. Стояние в просвете бытия М. Хайдеггер называет экзистенцией человека. Однако необходимо, вслед за М. Хайдеггером, различать экзистенцию как проникновение в открытость бытия и собственно открытость бытия как непотаенность (alhqeta).

Экзистенция, будучи неким пред-вос-хищением бытия, является наиболее верным способом (указывающим путь) образования и постижения смысла бытия, но пока еще не пониманием бытия. Предпо-нимание образует горизонт бытия, который является подвижным, зависящим от изменяющихся интенций (ценностных, те-леономных, волевых, смысловых и др.) человека. Этот горизонт постоянно находится в потоке, на пересечении множества смысловых событий. Стало быть, понимание бытия всегда уже движется в некотором дающем просвет, высветленном горизонте.

Экзистенция размечает пространство онтологии, задает своеобразную трансцендентальную топологию. Более того, бытие может открыться человеку только через трансцендирование. Бытие как таковое становится доступно в некотором сквозном взгляде на один феномен, который «...онтологически фундирует каждый структурный момент [бытия] в его структуральной возможности» [4: 181]. Именно таким феноменом является феномен человека. Следовательно, основание внутренней возможности онтологии осуществляется как раскрытие трансценденции, которая является предпосылкой того, что Dasein имеет характер самости, т. е., иными словами, самость Dasein имеет основание в его трансценденции. Таким образом, этот факт приводит к утверждению, что человеческий разум и человеческая жизнь основаны не на субъективности как на чем-то уже ставшем, а на «стремлении человека стать че- ловеком» [1: 6], обрести самость. Было бы неверным полагать, что Dasein есть сначала некое «я-сам» (самость), которое потом нечто переступает (трансцендирует), напротив, то, что «...экзистирует как самость, способно на это только как трансцендентное» [5: 398].

Экзистирование означает трансценди-рование. Данное утверждение позволяет говорить об экзистирующем трансценди-ровании, смысл которого Фр.-В. фон Херрманн в труде «Фундаментальная онтология языка» раскрывает следующим образом: до того, как я понимаю себя самого в качестве относящегося к чему-либо человека, и до того, как я понимаю сущее, к которому отношусь, я всегда уже - в ра-зомкнутости собственного бытия, мира и бытия иного сущего. Вопрос о бытии - это вопрос не столько трансцендентального сознания, сколько трансцендирующего, выходящего за свои наличные пределы человека ( Dasein ). Это позволяет рассматривать разомкнутость бытия и мира как то, что отомкнуто лишь в исполнении трансцендирующего свершения, в котором целостная, т. е. самостно-экстатично-гори-зонтная, разомкнутость, размыкаясь, свершается.

Импульс трансцендирующего усилия, состоящего в способности поставить самого себя на предел, который символизирует для человека его способность или готовность расстаться с самим собой, каким он был к моменту со-бытия, обосновывается протестом против обезличенного, отчужденного существования и характеризуется желанием освободиться от всех внешних зависимостей и стремлением вместить в себя все бытие. Это стремление может быть охарактеризовано как смысловой контекст, которому М. Хайдеггер дает имя «забота», причем забота - это не один возможный смысловой контекст среди других, а, скорее, сам смысловой контекст, трансцендентально-априорная основа человеческого существования. Забота предстает как некая онтологическая потребность, требующая от человека личных усилий понимания и осмысления бытия и создающая предпосылки для возникновения онтологического вопроса, ибо забота есть конститутив человеческого, она одновременно является и смыслом, и ответственностью.

Человеческое бытие изначально - бытие свободы, а значит, во всех сферах своей деятельности человек, прежде всего, стремится к свободе, к неопределенно широкому простору, к освобождению от каких бы то ни было конвенций, к снятию всяких внешних ограничений, ибо, как справедливо отмечает М.Шелер, свобода появляется там, где человеку угрожает опасность задохнуться в специфике своего «окружающего мира». Свобода, т. е. допущение бытия, является экзистентной: бытие Dasein и означает свободу - свободу стать индивидуальностью, свободу от своей фактичности, свободу стать иным , осуществить свою самость.

Перенося центр своей жизни за пределы своей эмпирической особенности, Dasein тем самым проявляет и осуществляет собственную истину, исполняет конститутивный закон своего бытия, свое безусловное значение, которое состоит в способности переходить за границы своего фактического феноменального бытия, в способности жить не только в себе, но и в другом . Смысл жизни заключается в том, что каждый человек должен прийти в ту точку, которая связана с центром, в точку, где мы «... можем услышать обращенный к нам голос, окликающий нас голос призванья» [3: 50], что является возвращением человеку соразмерного ему мира или возвращением человека в мир .

Таким образом, понимание трансцен-дирования как экзистирующего расширяет область классической трансцендентальной философии за пределы актов сознания, признавая важность дорефлексивных компонент. Трансценденция имеет онтологический статус, т. к. лежит в основе человеческого существа. Человек бытийствует в самотрансценденции, его видение - экстатично, оно олицетворяет собой живую силу, овладевающую внутренним существом человека и действительно выводящую его из ложного самоутверждения.