Вариативность перевода поэтического текста (на материале стихотворения Алана Сигера "I have a rendezvous with death" и его переводов на русский язык)

Поэтический текст, его специфика, прежде всего, организация текста в рифмованные строки, ритм и выражение содержание через форму представляют определенные трудности для перевода. Выбор стратегий перевода поэтического текста зависит от множества факторов: литературных модных веяний, исторической эпохи, культуры, индивидуальных предпочтений переводчика. Сторонники максимально приближенного к оригиналу перевода выступают за одновременную передачу формы оригинала и авторского уникального стиля, в то время как сторонники свободного перевода стремятся сделать перевод приближенным к своей национальной культуре. Огромное количество методов и подходов к переводу поэзии, а также отсутствие универсальных критериев оценки требуют тщатель- ного анализа, что свидетельствует об актуальности выбранной темы.

В процессе перевода могут появиться препятствия как передача стихосложения, которое может существенно различаться в языках, различия на лексическом, фонетическом, синтаксическом и грамматическом уровнях. Тесная связь содержания и формы поэтического текста наряду с различием языковых систем, а также уникальностью национального духа каждого народа, породили теорию непереводимости поэзии [4, с. 20–21], однако, современная теория перевода признает пере-водимость текста даже не смотря на невозможность подбора точного эквивалента тому или иному элементу оригинального текста.

Сам по себе оригинал произведения уже является результатом творческой мысли ав- тора, совокупностью мыслей и образов, уже нашедших свое точное выражение. Как отмечает С. Росс, «перевод – это эвристический процесс, попытка перебросить мост между различными эпохами и мирами. Поэтому объективного перевода не бывает, в лучшем случае достигается удачное раскрытие различия миров» (цит. по: [2]). На это же указывал А.Д. Швейцер, утверждая, что поэтический перевод является сложной и многокамерной областью, в которой соотношение между первичностью и вторичностью является не постоянной величиной, поэтому понять, в какой момент кончается перевод и начинается самостоятельное творчество переводчика не всегда представляется возможным [11, с. 48].

Существует два основных вида поэтического перевода, а именно:

• 1)    перестраивающий (содержание, форму);

• 2)    воссоздающий (воспроизведение с возможной полнотой и точностью содержание и форму) [7, с. 99]. Именно данный вид перевода является целесообразным, к которому должны стремиться переводчики в своей работе.

С.Ф. Гончаренко указывает на три вида поэтического перевода. Он выделяет следующие виды информации, которые содержаться в поэтическом тексте:

• 1.    Смысловая информация, в которую входят:

• a)    фактуальная информация – информация о событиях, процессах, фактах, отраженные в мире произведения;

• б)    концептуальная информация – отражение фактуальной информации через призму авторского видения.

• 2.    Эстетическая информация, в которую входят:

• a)    катартическая информация, отражающая развитие конфликта в произведении;

• б)    гедонистическая информация – информация, целью которой является создание ощущения удовольствия и наслаждения реципиентом в процессе поэтической коммуникации;

• в)    аксиалогическая информация – информация, которая формирует у реципиента цел-лостную картину прекрасного, формирование эстетической ориентации;

• г)    суггестивная информация, влияющая на подсознание читателя / слушателя.

В соответствии с данной классификацией, С.Ф Гончаренко выделяет три вида поэтического перевода:

• 1.    Поэтический перевод. Данный вид перевода нацелен на обеспечение поэтической коммуникации между автором произведения и реципиентом перевода; на создание текста, эквивалентному тексту оригинала по ее концептуальная и эстетической информации. Фак-туальная информация воспроизводится в данном виде перевода только в такой мере«в какой она не заглушает каналов передачи концептуальной и эстетической информации».

• 2.    Стихотворный перевод. Данный вид перевода передает фактульную информацию в стихотворной форме, однако он не отражает эстетическую и концептуальную информацию.

• 3.    Филологический перевод поэзии – прозаический перевод поэтического текста, целью которого является максимальна точная передача фактуальной информации. Припередачи всех поэтических образов, всей информации данный вид перевода можно считать «мертвым», так как не теряет свою эстетическую, эмоциональную ценность [3].

К проблеме переводческой вольности лингвисты подходят по-разному. Е. Николаева полагает, что главной задачей переводчика является передача внутреннего смысла произведения, художественный перевод в первую очередь является творческим процессом. «Перевод – это не механический процесс, а творчество, у хорошего переводчика предполагается наличие творческой индивидуальности, способности пробиться через оболочку языка, понять особенности авторского восприятия, воссоздать художественную действительность, скрывающуюся за словами» [8, с. 6]. Данного мнения придерживается К.В. Васильева. Она пишет, что главной целью переводчика является передача общего смысла произведения, его «живого образа, освещающего все детали», однако уточняет, что переводчик имеет право отходить от оригинала, одна должен держаться в рамках, допускаемых подлинником [1, с. 17].

За большую вольность выступал Б.Л. Пастернак. Он полагал, что дословная точность и следование форме не обеспечива- ют должной близости перевода по отношению к оригиналу, эта близость достигается «живостью и естественностью языка» (цит. по: [9, с. 93]).

Споры о проблеме вольности продолжаются до сих пор. В данной работе мы придерживаемся мнения, что переводчику необходимо балансировать между двумя крайностями, отыскать «золотую середину».

Основные проблемы перевода поэтических текстов связаны с главной их особенностью, которая была упомянута выше в работе, а именно тесная взаимосвязь между всеми элементами текста. Первостепенной задачей переводчика становиться воссоздание формы и содержания подлинника, поскольку благодаря этим компонентам поэтический текст воспринимается реципиентом, как целостный организм. Однако, встает вопрос, возможно ли сохранение обоих компонентов при переводе.

Чаще всего переводчику приходиться жертвовать некоторыми деталями оригинала, отчего возникает еще один вопрос: какие элементы поэтического текста должны быть сохранены в переводе, а какие можно опустить. Безусловно, многое зависит от выбранной переводческой стратегии. Единственно верной стратегии перевода не существует. «Процесс выбора, детерминированный множеством переменных… не может быть жестко детерминирован» [10]. На данный момент были выработаны лишь основные элемента, этапы переводческой стратегии:

• 1)    подготовительный (предпереводчес-кий анализ);

• 2)    перевыражение (процесс перевода);

• 3)    постпереводческий анализ (общее редактирование) [5].

Этап предпереводческого анализа оказался в центре внимания исследователей лишь в конце XX в. из-за недостаточной разработанности данной проблемы. Суть первого этапа состоит в исследовании переводчиком коммуникативной ситуации, то есть в ответе на вопросы кем, когда, для кого, с какой целью и т. д., а также для понимания тематики текста, его содержания, структуры. На этом этапе переводческого процесса одни из главных терминов является «понимание». Для улучшения «извлечения смысла» в переводе использует- ся несколько методик. Одной из наиболее популярных является герменевтический анализ. Эта методика помогает выделить наиболее важные смысловые моменты в тексте и увидеть динамику смыслов. Переводчику необходимо на подготовительном этапе различать наиболее важную информацию (доминантную) и информацию, которая не релевантна для перевода [6, с. 121]. Многие исследователи разделяют информацию на основе ее коммуникативной ценности в переводе (уникальная, дополнительная, уточняющая, повторная, нулевая).

Как можно понять, поэтический перевод является сложной задачей, поскольку данный вид художественного текста обладает множеством специфических особенностей. Единой и самой правильной стратегии перевода не существует, каждому переводчику надлежит выбрать ее самостоятельно, отталкиваясь от стоящей перед ним задачи. Однако, существуют основные этапы переводческой стратегии: предпереводческий анализ, сам перевод и постпереводческий анализ или редактура.

Материалом данного исследования послужило стихотворение американского писателя Алана Сигера «I have a rendezvous with Death» [16; 17] и его переводы, выполненные Е. Лукиным [13], К. Еремеевым [14] и М. Пу-стохайловым [15], а также перевод, занявший призовое место в XI Международном конкурсе молодых переводчиков, выполненный соавтором данного исследования Н.И. Рыжовой, студентом 4-го курса направления подготовки «Лингвистика. Профиль «Перевод и пере-водоведение»», уровень бакалавриата.

Приведем оригинал стихотворения:

I have a rendezvous with Death

At some disputed barricade,

When Spring comes back with rustling shade And apple-blossoms fill the air –

I have a rendezvous with Death

When Spring brings back blue days and fair.

It may be he shall take my hand And lead me into his dark land And close my eyes and quench my breath – It may be I shall pass him still.

I have a rendezvous with Death

On some scarred slope of battered hill,

When Spring comes round again this year And the first meadow flowers appear.

God knows ‘twere better to be deep Pillowed in silk and scented down, Where Love throbs out in blissful sleep, Pulse nigh to pulse, and breath to breath, Where hushed awakenings are dear... But I’ve a rendezvous with Death

At midnight in some flaming town, When Spring trips north again this year, And I to my pledged word am true, I shall not fail that rendezvous.

Стихотворение «I have a rendezvous with Death» было написано американским поэтом – Аланом Сигером во время первой мировой войны, в которой сам поэт принимал непосредственное участие, будучи солдатом с французской стороны. Произведение, опубликованное в 1917 году после смерти поэта в ходе битвы на реке Сомма является неким фактом принятия молодым солдатом своей возможной погибели. Смерть на поле боя для героя является благородной жертвой, он готов встретить ее из чувства долга и чести, о чем сам автор сказал в письме другу в 1915 году: «If it must be, let it come in the heat of action. Why flinch? It is by far the noblest form in which death can come. It is in a sense almost a privilege» [12, p. 40]. В своем стихотворении «I have a rendezvous with Death» Алан Сигер продолжает эту тему: его решительность и готовность пасть прослеживается сквозь все произведение. Главная строка произведения, одновременно являющаяся его заглавием, повторяется несколько раз, что подчеркивает этот лейтмотив. В самом конце, поэт открыто говорит, что он не будет избегать смерти, он встретит ее с честью и достоинством:

And I to my pledged word am true, I shall not fail that rendezvous.

Принимая свою судьбу солдата, герой не испытывает много сожалений. Вместо этого он просто заявляет, что вероятно очень скоро умрет. Он пытается представить себе, каково это, задаваясь вопросом, отведут ли его в “dark land”. Это единственная неопределенность в размышлениях главного героя, однако это не меняет его отношение к смерти.

Скорее он просто проявляет некое любопытство в отношении смерти, что в очередной раз говорит читателю об отсутствии страха перед неизбежным. Также это чувствуется в том, как представлена сама Смерть, поэт придает ей определенную грацию и респектабельность, говоря о ней как о нежном и заботливом спутнике:

It may be he shall take my hand

And lead me into his dark land

And close my eyes and quench my breath.

Более того, герой связывает свою смерть с наступлением весны, как символом жизни и возрождения. Это, в свою очередь, говорит о том, что он осознает, что после его смерти мир продолжит существовать, как и раньше. Таким образом, читателя вновь наводят на мысль о том, насколько герой смирился со смертью как с естественной частью бытия, особенно бытия солдата. Он осознает, что смерть неизбежна, смерть неотвратима.

Произведение написано с использованием мужской рифмы и четырехстопного ямба. Четырехстопный ямб добавляет благозвучия, он является классическим размером в английской поэзии и часто применялся поэтами-романтиками. Данный размер стиха совпадает с естественным ритмом английской речи. Размеры строф отличаются друг от друга, в следствии чего рифмовка также меняется (1-я строфа – ABBCAC; 2-я строфа – AABCBCDD; 3-я строфа – ABACDCBDEE)

В стихотворении используются немало средств выразительности, что характерно для большинства поэтических произведений. Одним из самых заметных тропов является олицетворение. Так в стихотворении словам «death» и «spring» приписываются человеческие действия, например, It may be he shall take my hand или When Spring brings back blue days and fair. В оригинале олицетворение также достигается путем использования одушевленных местоимений «he», «him» в отношении слова «death» в то время, как по правилам английского языка там должны стоять неодушевленные местоимения (в русском языке передать это представляется невозможным, так как в русском языке каждое существительное имеет свой род в отличие от ан- глийского). Помимо олицетворения в произведении можно наблюдать аллитерацию. Например, в 6-й строке When Spring brings back blue days and fair идет повторение согласного звука «b», что придает некоторую мелодичность и жизнерадостность. Аллитерация встречается также в 12-йстроке On some scarred slope of battered hill и в 16-й строке Pillowed in silk and scented down. В первом случае шипящий звук «s» подчеркивает суровую реальность сражений; во втором случае сибилянт прекрасно передает расслабляющую фантазию о сне на мягкой постели в окружение подушек. Чаще аллитерации в произведении встречается ассонанс: When Spring comes back with rustling shade, When Spring brings back blue days and fair, At midnight in some flaming town, When Spring trips north again this year. По ходу всего стихотворения встречается повторение гласной буквы «i», что дает эффект мелодичности.

Анализ перевода Е. Лукина

Однажды смерть назначит мне свиданье

Там, на ничейной и глухой земле, Когда весна прошелестит во мгле, Наполнит воздух яблоневый цвет. Однажды смерть назначит мне свиданье, Когда восторжествует вешний свет.

Она меня подхватит невзначай И поведет, рыдая, в темный край, Закроет очи, охладит дыханье, А может быть, меня минует тьма? Однажды смерть назначит мне свиданье На склоне сокрушенного холма, Как только в наступающем году Всё первоцветом заметет в саду.

Ты знаешь, Боже, как хотелось мне Туда, где благовонья и атлас, Где нежится любовь в блаженном сне, С дыханьем сочетается дыханье И тихо пробужденье настает…

Но все же смерть назначит мне свиданье В горящем городе, в полночный час, Когда весна на север повернет.

И, верный долгу, я не подведу: Я на свиданье вовремя приду

Евгений Лукин сохранил особенности подлинника и использовал мужскую рифму и четырехстопный ямб, отчего перевод звучит несколько тяжело и монотонно. В английской поэзии, повторение клаузул не добавляет произведению громоздкости из-за того, что рифму часто составляют дифтонги (shadebarricade; fair-air). Переводчик также сохранил строфику, то есть количество строф и строк в оригинальном стихотворении. Рифмовка также было соблюдена (1-я строфа – ABBCAC; 2-я строфа – AABCBCDD; 3-я строфа – ABACDCBDEE).

Рассмотрим первую строку произведения, которая одновременно является его названием. Так в оригинальном тексте было использовано настоящее время для того, чтобы показать, что «встреча» уже назначена. Е. Лукин при переводе использовал будущее время, что является оптимальным решением в данной ситуации. Обратим также внимание на передачу лексемы rendezvous , которую переводчик передал с помощью существительного «свидание», что является эквивалентом. Однако, стоит упомянуть, что раньше в английской военной лексике данное слово обозначало место встречи войск. В современном английском также сохранилось понятие «rendezvouspoint».

В следующей строке языковая единица disputed barricade , означающее место проведения боя или передовую, была передана, как: «ничейной и глухой земле», отчего семантика фразы теряется.

При переводе лексемы rustling произошла грамматическая трансформация части речи из прилагательного в глагол: прошелестит. В оригинальном тексте можно заметить несколько параллельных конструкций, которые при переводе либо были опущены, либо изменены. Так, строчки When Spring comes back with rustling shade и When Spring brings back blue days and fair в переводе стали выглядеть, как: Когда весна прошелестит во мгле» и «Когда восторжествует вешний свет. Также в этих строках можно заметить изменение грамматической категории времени. Так как правила английского языка требуют употребления формы настоящего времени в придаточных предложениях времени или условия, в русском же языке эквивалентный глагол будет стоять в форме будущего времени. Другая параллельная конструкция была полностью опущена пе- реводчиком: It may be he shall take my hand и It may be I shall pass him still.

Далее переводчиком была выполнена трансформация, контекстуальная замена. Е. Лукин перевел глагол quench , что дословно означает «потушить», как охладит .

В первой строке последний строфы Е. Лукин изменил наклонение предложения c сослагательного ( God knows ‘twere better to be deep ) на изъявительное ( Ты знаешь, Боже, как хотелось мне).

В последней строфе можно заметить контекстуальную замену, а именно: silk – атлас . В первом случае автор применил данную трансформацию для сохранения ритмического рисунка стихотворения.

Заключительная строка произведения была передана с помощью антонимического перевода: I shall not fail that rendezvous – Я на свиданье вовремя приду.

Практически любой перевод не обходится без приемов опущения и добавления, и данная работа переводчика не является исключением. В произведении есть несколько добавлений, необходимость использования которых вызывает сомнения, а именно: Е. Лукин добавил деепричастие рыдая , а также наречие невзначай .

В произведении встречается аллитерация, один из случаев ее употребления Е. Лукину удалось отразить в своем переводе: On some scarred slope of battered hill – На склоне сокрушенного холма.

Анализ перевода К. Еремеева

Моё со смертью рандеву

Прошло у неких баррикад,

Когда весны был виден взгляд,

И яблонь цвет был сам не свой.

Моё со смертью рандеву

Прошло под вешней синевой.

Она, коснувшись лишь руки,

Взяла б меня в свои тиски,

И я бы знал – что не живу, –

Но, может, ею пренебречь?

Моё со смертью рандеву,

В холмах, что иссекла картечь,

Случилось раннею весной – цветущей, с нежною листвой.

Бог знает, лучше ль на шелках Прилечь, в аромме из духов, Где ждёт любовь в блаженных снах, Где стук сердец в единстве сил, И пробуждений миг так скор… Но я со смертью говорил

В огне, в одном из городов.

Когда ж весна на север взор Свой бросит вновь. Даю зарок, Я встречу смерть в условный срок.

В данном переводе нет единой метрики: трехстопный ямб сочетается с четырёхстопным. Мужская клаузула, количество строк и строф соблюдены. Также сохранена рифмовка (1-я строфа – ABBCAC; 2-я строфа – AABCBCDD; 3-я строфа – ABACDCBDEE).

В данном переводе привлекает внимание категория времени. Переводчик использует прошедшее время, как будто лирический герой уже встретился со смертью, что не является адекватной передачей смысла оригинала. По этой причине переход к будущему времени в последней строке кажется не логичным, даже в рамках переводного текста.

Переводчик нередко прибегает к комплексным преобразованиям, с использованием большого числа опущений и добавлений: When Spring comes back with rustling shade – Когда весны был виден взгляд ; And appleblossoms fill the air – И яблонь цвет был сам не свой ; When Spring brings back blue days and fair – Прошло под вешней синевой ; And close my eyes and quench my breath – И я бы знал – что не живу ; When Spring comes round again this year / And the first meadow flowers appear – Случилось раннею весной / цветущей, с нежною листвой.

В перечисленных выше строках, на наш взгляд, переводчику отчасти удалось сохранить эквивалентность на уровне содержания, без строгого соблюдения стилистического или лексического аспектов оригинала.

Однако, в некоторых ситуациях адекватность такой комплексной перестройки вызывает сомнения. Рассмотрим следующий пример: And lead me into his dark land – Взяла б меня в свои тиски. В оригинальном произведении смерть представляется как нечто спокойное, кроткое, лишенное агрессии. В то время как перевод показывает смерть в более жестком обличие, «существо», которое «берет в тиски» лирического героя.

Также не до конца понятен выбор переводчиков глагола пренебречь в строке Но, может, ею пренебречь? Данная лексема, означающая отношение к чему-то с презрением, без уважения, либо оставление чего-либо без внимания, обладает сильной негативной окраской.

В переводе встречаются перестановки: I have a rendezvous with Death – Моё со смертью рандеву ; On some scarred slope of battered hill – В холмах, что иссекла картечь ; Where Love throbs out in blissful sleep – Где ждёт любовь в блаженных снах.

К. Еремеев использует прием грамматических замен:

• 1)    замена части речи: spring – вешней , flaming – огне ; blue – синева ;

• 2)    замена формы слова: barricade – баррикад , hill – холмах , silk – шелках ; sleep – снах.

Обратим внимание на словосочетание disputed barricade. Оно имеет прямое и метафорическое значения. В первом случае его можно трактовать как передовую, во втором – как грань между жизнью и смертью, о которой никому ничего неизвестно. Перевод ( неких баррикад ), на наш взгляд, абсолютно не отражает переносный смысл, а прямой лишь отчасти.

При переводе строки On some scarred slope of battered hill произошла конкретизация лексико-семантического состава прилагательных scarred и battered : иссекла картечь . Также встречается регулярная конкретизация глагола to have : прошло , случилось , встречу.

Интересна компенсация переводчиков архаичной, литературной конструкции ‘ twere посредством добавления книжной, устаревшей частицы ль. Здесь же рассмотрим строку And I to my pledged word am true, в которой оттенок книжности передан с помощью стилистического построения предложения. Для компенсации этой особенности, переводчик использовал устаревшее выражение даю зарок.

Переводчик также использует прием модуляции: scented – арома из духов.

В завершающей строке перевода К. Еремеев использует прием антонимического пе- ревода: Я встречу смерть в условный срок – I shall not fail that rendezvous.

Переводчику удалось передать одну из аллитераций, встречающихся в оригинале: Pillowed in silk and scented down – Бог знает, лучше ль на шелках / Прилечь… Однако в подлиннике сибилянтную аллитерацию создает звук «s», а в переводе звуки «л/ль».

Анализ перевода М. Пустохайлова

Со смертью я на рандеву

Там, где рубеж ее лежит,

Когда все яблони в цвету

И ветер в листьях шелестит –

Со смертью я на рандеву,

Хоть вижу неба синеву.

Смерть за руку меня возьмет,

В чертог свой темный поведет,

И там спокойно я усну,

И смерть глаза прикроет мне.

Со смертью я на рандеву

Здесь, на израненном холме,

Когда пришла весна опять

И стали травы зацветать.

Бог видит, предпочел бы я

Надушенный подушек шелк

Блаженный сон подле тебя,

Дыханья ровного канву –

Но я на смертном рандеву.

Весенний день уже прошел

В ночном горящем городке –

И, верный долгу, я иду

В последний раз на рандеву.

Данный перевод произведен при помощи вольного ямба с сохранением мужской клаузулы. Количество строф осталось идентичное оригиналу, однако в третьей строфе была опущена строка: Where hushed awakenings are dear.

Рассмотрим передачу времени в переводном тексте. М. Пустохайлов использовал настоящее время: Со смертью я на рандеву, что, с одной стороны не является целесообразным, так как лирический герой не находиться в данный момент на встрече. Однако нам представляется возможным, что переводчик имел в виду, что встреча уже назначена, и все события неизбежно приведут к неминуемой смерти, герой и сейчас уже находится, и будет находиться до своего конца на этой дороге, на этом рандеву. В последних строчках переводчик использует будущее время: И, верный долгу, я иду / В последний раз на рандеву.

В переводе часто встречаются перестановки:

I have a rendezvous with Death – Со смертью я на рандеву ;

It may be he shall take my hand – Смерть за руку меня возьмет ;

And lead me into his dark land – В чертог свой темный поведет ;

And close my eyes – И смерть глаза прикроет мне .

В данном переводе словосочетание disputed barricade передано таким образом: рубеж ее лежит . С помощью добавления притяжательного местоимения, переводчик говорит, что там находиться «граница» смерти. Это демонстрирует сохранение метафоричности фразы, однако прямой смысл не передан.

В следующих двух строках М. Пустохай-лов производит целостные преобразования, а прилагательное rustling заменяет на глагол шелестит.

Рассмотрим передачу словосочетания dark land , которую переводчик в переводе отразил как чертог… темный . В словаре чертог толкуется пышным, богатым помещением, замком, дворцом. Данные лексемы не являются эквивалентными, чертог скорее является контекстуальным соответствием, который, также, как и оригинал, подчеркивает некую грандиозность, величественность этого отдаленного места.

В последней строке второй строфы переводчик прибегает к приему генерализации ( flowers – трамвы ) и конкретизации ( appear – зацветать ).

Переводчик использовал грамматическую замену для перевода слова pillowed : подушек.

Строка в оригинальном тексте Where Love throbs out in blissful sleep говорит о том, что лирический герой мечтает спать спокойно в одной постели с любимым человеком. М. Пустохайлов передает смысл более открыто, используя обращение к самому читателю (подле тебя). Данное переводческое решение не выглядит уместно в рамках данного стихотворения.

Приему генерализации в сочетании с заменой части речи переводчик использует в следующем случае: midnight – ночном .

В двух последних строках переводчик применяет прием антонимического перевода: I shall not fail that rendezvous – И, верный долгу, я иду / В последний раз на рандеву.

Также переводчику удается сохранить сибилянтную аллитерацию, но со звуков «ш»: Надушенный подушек шелк.

Анализ перевода Н. Рыжовой

Я встречусь со смертью у спорных пределов, Как шелест услышу весны, Как только почувствую запах бутонов Тех яблонь, цветущих вдали.

Я встречусь со смертью под сенью весны.

Коснется руки она незаметно, Секунда, зги божьей уже не видать, Вторая, и сердце мое перестанет В груди беспрестанно стучать.

Иль нет и продолжит оно трепетать?

Я встречусь со смертью на склоне, Израненном ходом войны, Как только пробьются весны Луговые цветы из земли.

Бог знает, хотел бы я лечь В постель из шелков и забыться, Потеряться в блаженном во сне И очнуться в спокойствии мирном. Но нет! Я встречусь со смертью В ночи, освещенной пыланьем.

Я встречусь после весны, Я даю обещание.

Данный перевод сильно отступает от формальной стороны оригинала: размер – трехстопный амфибрахий, чередование мужской и женской клаузул. Количество строф было сохранено, однако количество строк отличается от оригинала. Рифмовка также не совпадает.

Категория времени в переводе соответствует оригиналу.

Словосочетание disputed barricade в переводе стало выглядеть следующим образом: спорных пределов. Прилагательное disputed было передано прямым русским эквивалентном, в то время как barricade получило контекстуальное соответствие. Данное замена, на наш взгляд является адекватной, так как отражает смысл оригинала.

Во второй строфе большой смысловой блок подвергается комплексному преобразованию: And lead me into his dark land / And close my eyes and quench my breath / It may be I shall pass him still – Секунда, зги божьей уже не видать / Вторая, и сердце мое перестанет / В груди беспрестанно стучать / Иль нет и продолжит оно трепетать? В оригинале повествование ведется более плавно и спокойно, тогда как в переводе ощущается ускорение и излишняя эмоциональность.

Интересен перевод строки On some scarred slope of battered hill. Был проведен прием модуляции: …на склоне / Израненном ходом войны.

Глагол appear подвергся контекстуальной замене: пробьются.

Были проведены несколько грамматических трансформаций:

• 1.    Замена части речи: rustling – шелест, flaming – пыланьем, awakenings – очнуться.

• 2.    Замена формы слова: silk – шелков.

Рассмотрим строку When Spring trips north again this year , которая была переведена как: Я встречусь после весны. Данный перевод не является адекватным, так как в оригинале смысл диаметрально противоположный.

Последняя строка передана антонимическим переводом: I shall not fail that rendezvous – Я встречусь после весны.

В данном переводе наблюдаются огромное количество опущений как отдельных лексем, словосочетаний, так и целых строк. Вероятно, из-за выбранной ограничивающей структуры стихотворения.

Особенности поэтического текста и специфика перевода

Благодаря анализу каждого варианта перевода были выявлены как общие тенденции, так и отличительные моменты.

Большинство переводчиков стремились сохранить структуру оригинала с его особенностями метроритмики, строфики и рифмовки. Перевод Е. Лукина оказался с данной точки зрения самым удачным, так как ему удалось воспроизвести в своем переводе все вышеперечисленные аспекты.

Нами была выявлена интересная структурная особенность, а именно перенос лексических единиц одной строке, на другие строки. Например, I have a rendezvous with Death – Моё со смертью рандеву / Прошло у неких баррикад. Как можно заметить глагол «прошло» должен быть заключен в рамках одной первой строки. Другой пример: I shall not fail that rendezvous – И, верный долгу, я не подведу: Я на свиданье вовремя приду. Фраза я не подведу была вынесена на строку выше.

Другой структурной особенностью стало изменение мест строк. Так в переводе М. Пу-стохайлова наблюдается несколько таких перестановок. Пример: But I’ve a rendezvous with Death / At midnight in some flaming town – Весенний день уже прошел / В ночном горящем городке . В переводе К. Еремеева также наблюдается перестановка строк: Когда все яблони в цвету / И ветер в листьях шелестит – When Spring comes back with rustling shade / And apple-blossoms fil lthe air.

В большинстве случаев при переводе с английского языка на русский предложение не совпадает с ним по структуре, из-за чего переводчику приходится делать различные синтаксические трансформации. Особенно учитывая тот факт, что поэзия накладывает определенные рамки, синтаксическое уподобление практически невозможно.

Также возникают трудности с несовпадением количества слогов в русских и английских словах. Например, рассмотримстроку Pulse nigh to pulse, and breath to breath. В одной английской строке смогли уместиться 8 односложных слов. Перевести данную параллельную конструкцию без изменения и при этом соблюсти метроритмику стиха невозможно. Переводчики сохранили лишь одну из половин данной конструкции: С дыханьем сочетается дыханье (Е. Лукин); Дыханья ровного канву (М. Пустохайлов); Где стук сердец в единстве сил (К. Еремеев). Такая же ситуация произошла с параллельными конструкциями: When Spring comes back with rustling shade / When Spring brings back blue days and fair. В английском языке средняя длина слова колеблется от одного до трех слогов, тогда как в русском языке слова обычно состоят из большего количества слогов.

Зачастую части речи, с помощью которых построено англоязычное предложение заменяются другими частями речи на русском языке. Одним из ярким примеров, обнаруженных при анализе, стало слово pillowed. Оно не имеет прямых эквивалентов в русском языке, отчего переводчикам приходилось прибегать к трансформациям: подушек (М. Пусто-хайлов), прилечь (К. Еремеев). Перевод словосочетания scented down (деепричастие) без трансформаций также невозможен за отсутствием эквивалентов.

Также интересна передача модальности в предложениях It may be he shall take my hand / It may be I shall pass him still . В трех переводах модальность была компенсирована с помощью создания вопросительного предложения: А может быть меня минует тьма? (Е. Лукин); Но может ею пренебречь? (К. Еремеев).

Обратим внимание на последнюю строку произведения: I shall no fail that rendezvous. Данная конструкция не может быть дословно переведена на русский язык, поэтому переводчики воспользовались антонимическим переводом.

Переводчики применили различные переводческие трансформации. Одними из самых частотных стали приемы опущения и добавления. Такая тенденция основана на том, что предпочтение отдается сохранению ритмики, рифме, метру.

Стоит упомянуть передачу средств выразительности. В оригинале произведения часто использованы ассонанс и аллитерация. Некоторым переводчиком частично удалось сохранить аллитерацию. Например, Надушенный подушек шелк (М. Пустохайлов) – Pillowed in silk and scented down – Бог знает, лучше ль на шелках / Прилечь (К. Еремеев). Переводчики компенсировали аллитерацию звука «s» звуками «ш» и «л/ль».

В ходе исследования нами было установлено, что сохранение всех элементов подлинника в большинстве случаев невозможно из-за различия в языках. Переводчики чаще всего склоняются к пренебрежению лексической, синтаксической точностью в пользу сохранения формы стиха. Однако, при этом стараются выдержать смысловое насыщение оригинала.

Перевод Евгения Лукина демонстрирует, что при должном анализе оригинала, целесообразном использовании переводческих трансформаций и при владении хорошими языковыми навыками репродуктивного языка достичь сохранения формы, лексических единиц, синтаксических и стилистических особенностей возможно.

Перевод, выполненный Н. Рыжовой, был представлен для демонстрации важности знания теоретической базы, касающейся поэтических текстов и важности предпереводчес-кого анализа, так как данный перевод был выполнен без опоры на эти составляющие, что привело к сильному изменению структуры стихотворения, изменению его эмоциональной окраски, изменению смысла в определенных моментах, сильному и порой неоправданному изменению лексического состава стихотворения.

Качественный перевод зависит от множества факторов. От переводчика требуется обладать знаниями иностранного языка, хорошим чувством слога языка переводе. Адекватный перевод возможен только после проведения подробного предпереводчес-кого анализа для выявления всех нюансов оригинального текста: экстралингвистичес-ких (особенности писательского стиля, время и условия написания поэтического текста) и лингвистических (выявление ритмики, метрики, строфики, средств выразительности, интерпретация смысловой стороны стихотворения).

Так как из-за различий в языке сохранение всех элементов оригинала не представляется возможным, особенно это характерно для ограниченного формальными рамками поэтического текста, переводчики вынуждены прибегать к переводческим трансформациям. При анализе была выявлена тенденция переводчиков пренебрегать лексическими и синтаксическими особенностями поэтического текста в пользу соблюдения структурных элементов. В связи с этим переводчики использовали комплексные преобразования, включающие в себя множество опущений и добавлений.