Влияние социально-экономических преобразований советского периода на положение женщин коренных малочисленных народов северо-востока России в 1920-1940-е гг

Изменение экономического положения женщин коренных народов Северо-Востока в советский период в научной литературе практически не изучалось.

В традиционном обществе женщины коренных малочисленных народов Северо-Востока занимали особую нишу. С одной стороны, их труд составлял фундамент жизнедеятельности семьи: обеспечение одеждой всех членов семьи, заготовка топлива, ягод и дикоросов, ведение домашнего хозяйства, воспитание детей. С другой стороны, распоряжение имуществом входило в обязанности мужчины – главы семьи.

В первые годы после установления советской власти социально-экономический уклад аборигенного населения Северо-Востока мало отличался от дореволюционного. Одним из направлений деятельности новой власти стало постепенное развитие собственной экономической базы региона.

Роль проводника экономической политики советской власти должна была сыграть кооперация. В марте 1923 г. Дальревком поручил Дальцентросоюзу провести в жизнь декреты о потребительской, сельскохозяйственной, промысловой и кредитной кооперации [1]. На Севере была создана смешанная (интегральная) кооперация, что было обусловлено комплексным характером хозяйства коренных народов.

На первом туземном съезде ДВО, проходившем в 1925 г., вопросам кооперирования туземного населения уделялось значительное внимание. В резолюции съезда по докладу «Положение женщины при Советской власти» было намечено принять меры по «втягиванию в кооперацию туземных женщин» [2]. Это было реакцией на формирующуюся государственную политику.

XV съезд ВКП(б) в декабре 1927 г. принял решение о всемерном развитии коллективизации сельского хозяйства. На Северо-Востоке создание временных и сезонных бригад и артелей рассматривалось как переходный этап от потребительской и снабженческо-сбытовой кооперации к производственной. В 1929-1930 гг. на Чукотке появляются товарищества и смешанные артели на Чауне, в Восточной Тундре, Марковском районе. Образованы товарищества по совместной добыче морского зверя, охотничьи и рыболовецкие артели, оленеводческие товарищества [3]. Предполагалось, что коллективизация сельского хозяйства будет способствовать подъему женского движения в сельской местности.

Изменение экономического положения женщин северных народов при полном отсутствии предприятий промышленности происходило именно через участие в кооперации. Первоначально создавались простые формы предприятий – кустарные пошивочные артели. Руководили этим процессом местные партийные организации и советские органы. Сырье для производства должно было поставляться факториями. В протоколе собрания ячейки ВКП(б) с. Дежнева (Чукотка) в 1928 г. отмечалось: «В артель возможно организовать до восьми туземок. Для развития…фактория может сделать ряд заказов на пошивку туфлей и нерпичьих торбазов. Такие заказы будут…постоянными... Ряд туземок изъявили согласие на работу в артели» [4]. Организация кустарной женской артели в 1929 г. в с. Лев-чик на Камчатке была признана сельсоветами «целесообразной и своевременной». Перед факторией Акционерного Камчатского общества (АКО) был поставлен вопрос о снабжении этой артели сырьем в достаточном количестве для работы [5].

К 1930 г. кооперация на Чукотке охватила 60% всего товарооборота и 37,5% заготовок пушнины [6]. Однако доля женских пошивочных артелей в валовом кооперативном производстве была крайне незначительной [7]. Женской кустарной пошивочной артелью Левчиковского сельсовета Пенжинского района Камчатского округа в 1929 г. было сшито 5 кухлянок и заработано 75 рублей [8]. Развитие пошивочного производства тормозило отсутствие или крайне недостаточное количество необходимого для работы мехового и кожаного сырья. К тому же, при организации артелей не была учтена и сезонная занятость женщин. На Камчатке практиковалось огородничество, и в весенний период женщины были заняты приусадебным хозяйством, отказывались выходить на работу в артель [9]. Относительно свободными от домашних дел женщины были в зимние месяцы, и именно в этот период артели работали продуктивнее. Тем не менее особой заинтересованности женщин в участии в общественном производстве не наблюдалось. Традиционная организация быта, неразвитость торговли и недоступность многих товаров народного потребления делали участие женщин в работе пошивочных артелей невыгодным. Технология шитья была хорошо знакома женщинам и не требовала специального дополнительного обучения, однако более значимым, с их точки зрения, было обеспечение одеждой и обувью членов своих семей, а не производство товаров на продажу.

Вовлечение женщин в общественное производство считалось важной задачей советских органов. В наказах избирателей сельсоветов Камчатской области в начале 1930-х гг. с заметным постоянством отмечалась необходимость обращать серьезное внимание на «коллективизацию женщин путем втягивания всех беднячек-середнячек в пошивочную артель» [10].

Приобщение женщин к работе в пошивочных мастерских рассматривалось как одно из направлений деятельности в деле вовлечения женщин в социалистическое строительство. Проблемы кооперации женского труда рассматривались на партийных и советских совещаниях разного уровня наравне с вопросами женского образования и здравоохранения. В 1933 г. Чукотский окружной комитет ВКП(б) в резолюции по женработе констатировал отсутствие какой бы то ни было работы с женщинами-туземками в национальных стойбищах и кочевьях и предлагал райкомам ВКП(б) вовлекать женщин в социалистическое строительство, поднимать их культурный уровень, улучшать их материальное положение, что в совокупности составляло «борьбу за фактическое освобождение женщины-националки». В резолюции особо подчеркивалась необходимость организации женщин для «хозяйственно-производственного и культурного строительства районов и колхозов», участия их в первичных кооперативных объединениях для кустарного «пошива рухляди и выделки шкур» [11].

Следующими шагами на пути раскрепощения женщин планировалось их вовлечение в промышленность и совхозное строительство, выдвижение на хозяйственную и общественную работу, организация женщин на борьбу с кулачеством и религиозно-бытовыми пережитками. Для реализации этих задач чукотским райкомам партии предлагалось проводить специальные (в том числе и персональные) занятия с женщинами-активистками, обучать их общественной работе, организовывать кружки для подготовки к поступлению в средние и высшие учебные заведения [12]. Женское население воспринималось как сила, способная мобилизовать население на выполнение хозяйственных планов села, стойбища, бригады.

Тем не менее планы, наказы и требования полномасштабной организации женского коллективного труда зачастую оставались только на бумаге и объем их реализации к середине 30-х гг. ХХ в. на Северо-Востоке был весьма незначительным. Женщины с неохотой участвовали в общественной работе, органам власти приходилось искать более действенные методы воздействия на них. В с. Певек (Чукотка) в 1933 г. неоднократно проводили собрания «женщин-туземок», на которых разъяснялась необходимость создания пошивочной артели и работы в ней женщин [13]. Были опробованы и новые методы воздействия: на общем собрании женщин с. Ола (Охотское побережье) в 1933 г. для поднятия производственной дисциплины и выполнения хозяйственных планов предложили снимать с довольствия неработающих или плохо работающих женщин [14].

XVI съезд ВКП(б) в 1930 г. поставил перед партийными органами задачу постоянно усиливать «внимание к практическому проведению ленинской национальной политики, изживанию элементов национального неравенства и широкому развитию национальных культур народов Советского Сою- за» [15]. Партийные, советские и хозяйственные органы должны были выработать формы и методы вовлечения северянок в хозяйственную жизнь, сообразуясь с традициями и возможностями на местах. Местные партийные организации действовали в этом направлении, используя преимущественно императивные методы работы. Постановлением бюро Чукотского окружкома ВКП(б) в 1934 г. партийная ячейка АКО обязывалась «подготовить и выдвинуть на производство в предстоящую рыбную путину не менее 10 женщин-националок» [16].

Несмотря на особое внимание партийных и советских органов, процессы коллективизации и кооперации на Северо-Востоке были крайне медленными. Особенно сложно проходили процессы по организации женского труда.

В 1935 г. Камчатским обкомом ВКП(б) было принято решение о создании комбинатов местной промышленности по производству меховой одежды, обуви и предметов домашнего обихода в Чукотском и Корякском национальных округах [17]. На этих предприятиях местной промышленности, призванных обеспечивать бытовые потребности населения, использовался в основном труд женщин. В 1941 г. в Анадырском районе Чукотского округа была открыта одна пошивочная мастерская вместо запланированных семи, которая выпустила готовой продукции на 24 500 р. вместо 110 000 по плану. В мастерской работали 10 женщин [18].

В годы Великой Отечественной войны промышленное развитие Северо-Востока набирает ускоренные темпы. В максимально короткие сроки необходимо было обеспечить страну оборонным металлом, в первую очередь оловом. Развитие горнодобывающей промышленности на Северо-Востоке дало новый импульс развитию местной промышленности. Значительным спросом у местного и приезжего населения пользовались меховая одежда и обувь.

К 1944 г. в колхозах Чукотского округа действовало 25 пошивочных мастерских, в которых работали женщины [19]. Пошивочные мастерские занимались выделкой камусов, пошивом кукулей (спальных мешков), кухлянок и меховых брюк.

Однако и этих объемов выпускаемой продукции было недостаточно. В докладных записках о работе среди женского коренного населения чукотские райкомы ВКП(б) в военный период продолжают отмечать «слабое вовлечение женщин в колхозный труд» [20]. На общих собраниях в поселках партийные и советские работники агитировали женщин активнее участвовать в работе пошивочных мастерских, оленеводческих колхозов, в пушном промысле. Агитация и пропаганда не прошли бесследно. На агитацию прежде всего откликнулась молодежь. Были созданы комсомольско-молодежные бригады в оленеводстве, морзверобойном и охотничьем промысле.

Уклад жизни на Севере изменялся и постепенно женщины (в основном это были молодые девушки) начали осваивать мужские виды деятельности. В центральных районах страны еще в 1930-е гг. возникло движение за освоение женщинами мужских специальностей.

Зимой 1943-1944 гг. в Чукотском национальном округе на промысле в тундре работали 63 девушки-охотницы, представительницы коренных национальностей. Несмотря на понятный скепсис со стороны охотников-мужчин, девушки достаточно успешно освоили незнакомое дело. В Чинаевском колхозе (Чукотский район) лучшая охотница комсомолка Шура Автоль выполнила план добычи пушного зверя на 217%, комсомолка Энмина из Чаунского района – на 175%. [21]. Бригадир охотничьей женской бригады Нутенеут из Восточной Тундры выполнила план 1944 г. на 382%, охотница Начина – на 464% [22]. Эти показатели были зачастую выше, чем у охотников-мужчин.

Активно начинает осваиваться относительно новый для женщин вид деятельности – пастушество в оленеводческих стадах. Традиционно женщины оказывали помощь мужчинам, но прежде эта деятельность не была для них основной. В 1944 г. в Чукотском округе работали пастухами в колхозных оленьих стадах 32 девушки, их труд оценивался как достаточно успешный [23]. Комсомолка-пастушка Кергина выработала за 1943 г. 186 трудодней в Уэкальском колхозе [24].

К концу войны процесс вовлечения женской молодежи в различные отрасли производства ускорился. В марте 1944 г. на Чукотке был проведен первый кустовой слет женской молодежи. На слете присутствовали девушки-учетчицы, пастухи, чумработницы, охотницы, обозницы. Активно обсуждалась проблема участия женщин в колхозном строительстве. Слетом было принято обращение к чукотским девушкам. После него в колхозах Чукотки проводились молодежные женские собрания. В результате этих мероприятий к концу 1944 г. 20 девушек коренной национальности стали работать в морском зверобойном промысле, 150 девушек – на предприятиях по обработке рыбы [25]. В путину 1949 г. в Чукотском районе на разделке и обработке морского зверя в женских бригадах работали 80 девушек-комсомолок [26].

Таким образом, к концу 1940-х гг. темпы вовлечения женщин коренных народов в промышленное производство ускорились, однако значительных изменений в их экономическом положении еще не произошло. Была только заложена база для трансформации традиционного статуса женщин, опробованы формы и методы работы с женским населением, получены первые позитивные результаты. Фундаментальных и долговременных изменений в экономическом положении женщин, резко улучшивших их экономический статус, принципиально повлиявших на рост благосостояния и обеспечивших качество жизни на уровне стандартов центральных районов страны, не было.