Военное губернаторство Забайкальской области (вторая половина XIX - начало XX в.): социокультурный портрет

В 1851 г. с выделением Забайкальской области из Иркутской губернии здесь учреждается должность военного губернатора, который «есть с тем вместе Наказный Атаман Забайкальского казачьего войска». Он назначался в область для «надзора за правильным и успешным действием всех местных установлений» [14]. Архивные источники позволяют нам утверждать, что с момента образования Забайкальской области до 1917 г. ею руководили 19 военных губернаторов [11, с. 215]. Все они были дворянского происхождения, за исключением четверых: И. В. Холщевников и В. И. Марков происходили из купеческих семей, А. И. Кияшко и П. И. Хорошхин — из кубанских и яицких казаков. Средний возраст военных губернаторов на момент назначения составлял 46 лет, из них в возрасте до 30 лет был назначен один, от 31 до 40 — два, от 41 до 50 — тринадцать, от 51 до 61 — три. Таким образом, 68,4 % губернаторов на момент получения назначения в Забайкалье были старше 40 лет. Это самый «губернаторский» возраст: ко времени своего назначения они уже были людьми достаточно опытными, но в то же время еще не старыми.

Приграничное расположение Забайкалья, выполнявшего роль форпоста для утверждения России на Востоке, наличие здесь крупных воинских соединений, необходимость сочетания гражданского и военного управления в одном лице требовали на посту первого лица человека с хорошей военной подготовкой, способного самостоятельно принимать быстрые решения. Как видно из послужных списков, все 19 военных губернаторов Забайкальской области были профессиональными военными, причем 9 из них закончили Николаевскую академию Генерального штаба — особое учебное заведение, которое готовило военных разведчиков и контрразведчиков [11, с. 215]. Офицеры Генерального штаба (такую приставку они получали к своим общевойсковым званиям) умели действовать в сложной ситуации [1, с. 20].

Законодательное оформление процесса назначения и увольнения военного губернатора во вновь образованной Забайкальской области не решило исторически сложившихся кадровых проблем отдаленной от центра территории, усугубленных тем фактом, что периферийный город Чита не отвечал предъявляемым ему требованиям областного центра. Для повышения привлекательности службы на восточных окраинах империи применялась система льгот и привилегий. Это система была действенной: часто чиновники ехали в отдаленные губернии, соблазнившись перспективой единовременного получения положенного годового жалованья и его последующего повышения за выслугу лет. По прибытии в область военному губернатору выплачивались прогонные и подъемные. При назначении 21 июня 1880 г. военным губернатором Забайкальской области Л. И. Ильяшевича ему было выдано 2 000 р. подъемных (для сравнения: в это же время назначенному Иркутским гражданским губернатором И. К. Педашенко было выделено только 900 р.) [5, л. 1, 2]. К началу XX в. сумма подъемных в Забайкальской области составляла 5 000 р. [7, оп. 2, д. 31, л. 56].

За выслугу лет в Забайкальской и Приморских областях во второе пятилетие предоставлялось право на получение прибавочного жалованья в размере 2 500 р. в год [6, д. 6178 л. 78]. Отдельно оплачивалась должность наказного атамана Забайкальского казачьего войска. При вступлении в должность первого военного губернатора генерал-майора П. И. Запольского «Его Величество изволило повелеть производить по одной только должности губернатора по четыре тысячи рублей серебром в год» [10, с. 5; 17, л. 215], оклад наказного атамана, «независимо от содержания, получаемого им по званию Губернатора», составил 2 799 р. 90 к. серебром в год [20, л. 2]. Итого И. П. Запольский получал 6 799 р. 90 к. в год, или 567 р. в месяц. Согласно штату областного правления, в начале ХХ в. оклад годового содержания военного губернатора Забайкальской области составлял 10 000 р. в год, а вице-губернатора — 6 000. р. в год [19, л. 249 об.]. Содержание военного губернатора Забайкальской области И. П. Н.адарова в 1902 г. составляло: жалованье — 10 000 р., столовые — 3 600 р., добавочные за сибирскую службу — 381 р., итого — 13 981 р. в год [6, д. 5178, 517, л. 35 об.].

Помимо жалованья и столовых, военные губернаторы получали квартиру с «полным обзаведением». Строительство губернаторского дома с баней, надворными постройками, обеспечение его мебелью, посудой и прочим в конце XIX — начале XX в. по смете составило 120 тыс. р. [15, с. 20]. По подсчетам Забайкальской администрации устройство крестьянского хозяйства среднего достатка с постройкой дома в это время обходилось в 300–600 р. [9, с. 40]. Впрочем, дом для губернатора так и не был построен. Также в качестве льготы высшим чиновникам на востоке предоставлялся долговременный оплачиваемый отпуск. К примеру, 3 января 1914 г. по соглашению с военным министром военному губернатору А. И. Кияшко был предоставлен четырехмесячный отпуск с сохранением содержания [7, оп. 2, д. 31, л. 182].

Сразу же после подписания указа о назначении военные губернаторы направлялись в Забайкалье. Прибытие в отдаленную область занимало около месяца, а то и двух [6, д. 3151, 6178, л. 1, 2, 9, 15; 7, д. 2, 31, л. 15, 293]. Срок службы военных губернаторов Забайкальской области был следующим: меньше года прослужили 3 губернатора, от года до пяти лет — 13, от шести до десяти лет — 3. С одной стороны, краткий срок службы большинства военных губернаторов, по-видимому, свидетельствовал о нежелании имперского правительства надолго задерживать высшего чиновника на данной территории из опасения «обрастания» связями, с другой — частая смена «начальников» негативно сказывалась на ведении дел в области. Губернаторы тратили много времени на прибытие, ознакомление с делами и проблемами области, выстраивание взаимоотношений с генерал-губернатором и местной властью, обдумывание концепции развития региона, а после достижения готовности к управлению вверенной территорией их порой практически сразу переводили в другой регион.

В свою очередь, сами военные губернаторы не стремились «осесть» на отдаленной от центра территории и воспринимали назначение в область лишь как определенный этап в карьере. Они поддерживали постоянные связи с Центральной Россией, проводили там с семьями свои отпуска, старались там же отмечать семейные или большие православные праздники [6, д. 3151, л. 182; 7, оп. 2, д. 31, л. 102]. После отставки стремились вернуться в европейскую часть России [20, л. 21].

Анализ отчетов и переписки губернаторского корпуса Забайкалья позволяет говорить о том, что в поле зрения «начальника области» была вся жизнь вверенной ему территории, все направления ее деятельности. Губернатор также был непременным посредническим звеном в обширной переписке между населением области, чиновниками городской, уездной, волостной администрации, с одной стороны, и центральной или генерал-губернаторской властью — с другой. Субординация запрещала прямое обращение «наверх» с прошениями или предложениями. Одной из важнейших обязанностей губернатора было составление ежегодного отчета, роль которого выходила за рамки документа, информирующего центральную администрацию о состоянии области. Губернаторский отчет был одним из основных механизмов взаимодействия между центром и регионом, без которого невозможно построение четкой вертикали власти и правительственного контроля. Он задумывался прежде всего как средство коммуникации центра с периферией. Соответственно его шаблон был призван структурировать и корректировать эту коммуникацию [3, с. 167].

Кроме составления отчетов и ведения иной деловой переписки, инспектирования областных учреждений, военный губернатор Забайкальской области обязан был председательствовать в разного рода учреждениях. С каждым годом количество этих заседаний становилось все больше. В 1871 г. военный губернатор Н. П. Дитмар председательствовал в 6 Забайкальских областных комитетах, к 1895 г. военный губернатор Е.О. Мациевский был председателем 10 комитетов, к 1914 г. под председательством А. И. Кияшко работали уже 12 комитетов [15].

В начале XX в. быть на государственной службе становится уже не так престижно, а порой и опасно. Действия высших чиновников подвергаются безжалостной критике в печати [16, л. 50], они становятся объектом террористических нападений. 15 сентября 1912 г. террористка-одиночка Е. В. Смолянинова покушалась на военного губернатора А. И. Кияшко. Однако тот заверил министра внутренних дел А. А. Макарова, что «подобные выступления не изменят направления его деятельности, какова и впредь будет основана на строгом соблюдении законов и безграничной, не щадя живота, верноподданности обожаемому государю-императору» [12, с. 6; 7, д. 3151 л. 53].

Последним военным губернатором Забайкальской области был В. А. Мустафин. И хотя исследователи считают, что он даже не успел вступить в должность [2, с. 20; 10, с. 89; 12, с. 96], нам удалось обнаружить в архивах документ, согласно которому он по указанию комиссара Временного правительства получал жалованье за свою работу в размере 350 р. 74 к. до 30 апреля 1917 г. [8, л. 19, 22]. Впоследствии должность военного губернатора была заменена должностью Забайкальского областного комиссара.

Образование Забайкальской области и появление должности военного губернатора как ее административного начальника стало важным шагом имперского правительства к укреплению восточных территорий. Военный губернатор Забайкальской области сосредоточивал в своих руках всю полноту гражданской и военной власти, поэтому губернаторский корпус формировался из профессиональных военных, имеющих в то же время опыт гражданского управления. Имея высокое жалованье и значительные льготы по службе, военный губернатор тем не менее рассматривал область только как возможность для дальнейшего продвижения по карьерной лестнице. Власть забайкальских военных губернаторов была законодательно ограничена генерал-губернаторской властью. Однако обширные территории, географическая оторванность от имперского центра и центра генерал-губернаторства, отсутствие возможности оперативного согласования проблемных вопросов, упрощенная система административного управления в области при отсутствии коллегиального органа делали губернатора достаточно самостоятельной фигурой в принятии принципиальных решений.