Воплощение русской национальной идентичности в образе Ивана Грозного в музыкальном искусстве

В условиях процессов глобализации экономики и культуры острота проблематики исследования национально-культурной идентичности связана с переживаемым ею кризисом, c разрушением и утратой чувства духовной самобытности во многих странах мира. Проблема русской национальной идентичности в культуре и искусстве, определения ее генезиса, структуры, оснований ее понимания и изучения привлекает все большее внимание ученых [2; 3; 6; 13—15; 17]. В настоящей статье предпринято изучение проблемы отражения этого явления в раскрытии музыкальными средствами образа Ивана Грозного.

Под культурно-национальной идентичностью в художественном воплощении образа Ивана Грозного и его времени выдающимися композиторами автор понимает особенности авторского музыкального материала в их соотнесении с архетипическими основаниями русской музыкальной ментальности (знаменность, фольклоризм) при их корреляции с принципами русской музыкальной школы, с общеевропейскими традициями, с индивидуальным авторским стилем. Архетип национальной идентичности мыслится как музыкально-историческое ядро на всех хронологических этапах его воплощения в композиторском творчестве. Образ Ивана Грозного и его эпохи, развиваясь в творчестве выдающихся композиторов, обретает неповторимые авторское воплощение. Авторские музыкально-семантические формулы, маркирующие национальную идентичность образа, становятся основой ее дальнейших поисков в последующие периоды раскрытия образа царя и его времени.

Образ царя Ивана уже давно определяется как смысловая доминанта в отечественном искусстве. Существуют труды по вопросам его воплощения в русской литературе, искусстве. Так, одна из новейших обобщающих работ, охватывающей период XIX—XX вв., касается раскрытия образа царя Ивана в пластических видах искусства (прежде всего, в изобразительном искусстве), с привлечением работ в области литературы, театра, кинематографа [7].

Здесь автор акцентирует внимание на воплощении принципов историзма, а именно прослеживает верность создателей произведений искусства историческим фактам в показе личности царя и его эпохи. Музыкальное же воплощение образа не получило теоретического анализа и практически автором не раскрывается. Таким образом, специальных работ, посвященных композиторским поискам национальной идентичности в раскрытии образа Грозного, не существует. В то же время специфика исторического пути России, во многом заданная царем Иваном, обостряет научные поиски путей отражения в его образе национальной самобытности.

Время правления и деятельность Грозного по укреплению русской державности — объект осмысления и непрекращающихся споров историков, политиков, писателей, деятелей культуры. Образ царя Ивана и его эпохи благодаря исследовательской работе ученых обретает всё новые характеристики. Показано, что как редактор Лицевого летописного свода он внес вклад в историческое знание и его интерпретацию. Выявлена творческая многогранность его личности в области литературы, публицистики, гимнографии [напр.: 4; 5; 9—12]. Традиция самоидентификации и самопрезентации образа царя в русской музыке зафиксирована в певческих рукописях XVI—XVII вв. Изучены его авторские циклы музыкальных стихир, посвященные Митрополиту всея Руси Петру и празднику Сретения Владимирской иконы Богородицы, по подлинным рукописным источникам выполнены расшифровки их музыкального содержания. Выяснилось, что создавая свои циклы стихир знаменного распева, державный гимнограф воплотил в них древнейшие традиции древнерусского певческого искусства XI—XII вв., подав нам пример строго канонического воплощения национальной идентичности в музыкальном творчестве. Найденный в глубинах древнерусской церковно-певческой культуры знаменный распев получил научное обоснование как архетип национальной музыкальной идентичности. Основываясь на подлинных рукописных источниках, музыкальная «русскость» имеет глубину историкокультурной традиции, ее хронологическое обоснование. Установлено, что благодаря выявлению в рукописных памятниках XII в. истоков творчества Грозного, архетип музыкальной идентичности его образа восходит к древнейшему периоду истории русской музыки1. Также раскрыто воплощение в музыкально-гимнографическом творчестве царя Ивана теологической концепции святого града «Москва — Новый Иерусалим», идея духовного возвышения Московского царства [16].

Творчество царя, вобравшее в себя фундаментальные основания, уходящие корнями в культуру Византии, возрождается и в творчестве современных корифеев русской музыки. В данной публикации мы рассмотрим произведения Р. Щедрина («Стихира») и С. Слонимского (опера «Видения Ивана Грозного»). Этим композиторам удалось воплотить в раскрытии образа царя Ивана и его эпохи концепт национально-культурной идентичности через ее древний музыкальный код — «знаменность». Это — новое слово в воплощении образа, так как до них ни один из великих предшественников, обращавшихся к раскрытию образа царя музыкальными средствами, феномен знаменности не претворял2. Прежде всего, это было связано с отсутствием работ ученых-медиевистов по изучению авторского музыкального творчества царя. На излете ХХ века Р. Щедрин и С. Слонимский каждый в своем ключе обратились к творчеству Ивана Грозного.

Среди явлений отечественной духовной музыки особо выделяется сфера композиторских инструментальных поисков в области воплощения русской духовности [см.: 8]. Первым среди композиторов ХХ в. этот мир стал создавать И. Стравинский («Симфония псалмов»). Ярко очерченную в симфоническом творчестве знаменность каждый по-своему воплощали Н. Мясковский, Ю. Буцко, А. Шнитке. Вслед за ними в 1988 г. Р. Щедрин создал «Стихиру на 1000-летие Крещения Руси» для симфонического оркестра. Композитор как бы воссоздал в симфонической одночастной форме древний гимнографический жанр молитвы-стихиры.

Произведения этого жанра пели не только в храме. Их исполняли и во время царских приемов-столов, и в театрализованных действах на улицах и площадях. Они как бы объединяли в древнерусском искусстве мир культового и более свободного внебогослужеб-ного пения. В стихире Р. Щедрина присутствуют эти две грани древнерусской стихиры. Композитор написал оркестровое произведение на тему напева стихиры в честь праздника Владимирской иконы Богоматери. Эта стихира приписывалась авторству Ивана Грозного.

Начинается произведение разделом “Lento” (итал. — медленно ). Сумрачно и таинственно, словно в стенах обители, звучит у низких струнных и мужского хора (пение закрытым ртом) монодия, в которой претворена стилистика древнерусского церковного пения. Монодия, развиваясь в ладовоканонических нормах древнерусского обиходного звукоряда, постепенно разветвляется в линеарногоризонтальных линиях «строчного пения», завоевывая все более высокие сферы звучания. В эти контрапунктирующие линии вливается звучание «русской звонницы» (указание принадлежит композитору). Подъем сплетенных линий на малую секунду вверх в «диезную» тонально-ладовую зону вносит новый колорит. Вслед за этим лирических эпизодом ярко врывается колокольность, мастерски воплощенная композитором. Повелительно звучат попевки у труб и тромбонов на фоне все возрастающих колокольных звонов и жестких ударов оркестра (аккорды tutti оркестра). Ярко моделированная ко-локольность венчает эту кульминацию.

Второй раздел «Стихиры» построен на равномерном чередовании аккордов secco . Звучащие пероначально на piano они постепенно набирают энергию и колористически разрастаясь, приводят к финальному разделу. В этой части также можно услышать продолжение стихии колокольности, но есть здесь и другие краски: псалмодирование и за-клинательный характер ритмического ostinato , воскрешающий в памяти «языческий» хор Глинки из «Руслана» — «Лель таинственный», наполненный архаической силой. Завершение раздела содержит кульминационную демонстрацию мощной знамен-ности и колокольности в начале и постепенное их «замирание», «уход» в глубь столетий в финале.

Р. Щедрин в сжатой форме симфонической стихиры воссоздал тысячелетнюю историческую вертикаль духовно-культовой русской музыкальной традиции. Он искусно претворил черты древнерусского распева и строчного пения, колокольности русской звонницы. Из нового времени восприняты глинкинские традиции, колокола Мусоргского и Рахманинова, виртуозная оркестровка Римского-Корсакова, эпичность кучкистов и С. Прокофьева. Стихира Щедрина — новое слово в отражении духовно-культовых традиций в русской музыке в эпическом, картинно-живописном и классически совершенном стиле. Композитор смог представить одухотворенную знаменность царского распева с ее «бесконечно» длящейся мелодией, уходящей за горизонт , как обобщенное отражение исторических судеб в национально-музыкальном менталитете русского народа. Мир русской духовности, вопло-

• Н.    В. Парфентьева

щенный музыкальными средствами, это мир бескрайнего временно-пространственного континуума, огромных трагических потрясений, преисполненный удивительной силой преодоления и верности историческому пути.

Идеи державности и Православия, выдвинутые с новой силой в эпоху Ивана Грозного (Москва — третий Рим; Москва — Новый Иерусалим), воспитывали в русском человеке идеал самоотречения и духовного совершенствования, наполняли его чувством высокого мессианского служения как носителя истинного благочестия. Качества русского святого — безграничное терпение, покорность, аскетизм, послушание, отрицание «царств земных» — формировали национальный идеал жертвенного преодоления и долготерпения перед лицом земного несовершенства. В этом отношении «Стихира» Родиона Щедрина коррелирует с самоидентификацией образа царя Ивана Грозного, представленная им самим в музыкально-гимнографическом творчестве. Государь предстает как продолжатель традиций византийских императоров. Свою столицу он представляет в виде осажденной врагами твердыни Православия, нового Святого града. Самопрезен-тация образа государя созвучна с музыкальным образом стихиры, с идей духовного возвышения Отечества [16].

Еще одна стихира знаменного распева на подлинный текст царя Ивана воссоздана в современном музыкальном искусстве. Речь идет об опере С. Слонимского «Видения Иоанна Грозного» (1995 г.). В ней дана теневая сторона жестокого правления Грозного царя в резко обличительном ключе. Неоднозначное чувство вызывает решение С. Слонимского, когда в качестве тематического материала молебна Иоанна с опричниками в Александровской слободе (12-е видение) воспроизведена стихира царя из праздника сретения иконы Владимирской Божией Матери. Исследователи отмечают, что в опере «исторические события XVI в. осмыслены и отражены с позиций эсхатологического мифа» [1]. Композитор рисует образ святого града, нового Иерусалима, в финальной сцене третьего эпилога «Восхождение убиенных праведников в рай», отражая восхождение русской души, русских мучеников к Божиему граду.

Итак, осмысление феномена национальной идентичности в музыкальном искусстве в рамках историко-культурного и интертекстуального подходов, позволяет выявить реминисценции и аллюзии на глубинные архетипические основы национального музыкального языка. Эти основы обнаружены нами в певческих рукописях XI—XII вв., в музыкально-гимнографическом творчестве царя Ивана Грозного, в творчестве современных авторов, раскрывающих образ царя и его эпохи. Знаменность как архетип национальной ментальности отличается константностью и сохраняет преемственность на протяжении тысячелетней истории русской музыки. Поиски в композиторском творчестве семантикоассоциативных связей с ведущими национальными идеями эпохи Грозного: Москва — Третий Рим, Москва — Новый Иерусалим будут продолжены, как и анализ приемов музыкального воплощения этих идей в раскрытии образа царя и его эпохи выдающимися композиторами XIX—XX вв. Феномен воплощения образа царя Ивана Грозного и его времени в русском и мировом искусстве требует изучения как ресурс концептуализации культурной идентичности народа.