Золотые изделия из склепа III в. до н. э. на Маркульском городище

В июле 2023 г. на территории Маркульского городища ( Требелева , 2019) (рис. 1: 1 ), которое расположено на частном земельном участке, хозяином участка Д. С. Апакиа были пойманы грабители – «черные археологи», выкопавшие из земли бронзовую ситулу, которую Д. С. Апакиа у них отобрал. Место обнаружения ситулы грабители засыпали и даже сверху уложили дерном, но следы нарушения целостности на поверхности участка остались. Так как на данной территории ввиду отсутствия внешних проявлений над дневной поверхностью каких-либо отличительных признаков (архитектурных строений, схолмлений и т. п.) раскопки планировались лишь после завершения комплексных геофизических исследований, то доследованию подвергся только участок, целостность

1 Археологическое исследование выполнено в рамках НИОКР – 122011200269-4, естественно-научное и технологическое исследование – в рамках НИОКТР № 122011200265-6.

Кодор

50 км

100 м

Пицунда

Сухум

О Коренные месторождения золота

О Россыпные месторождения золота

Маркульское городище

Рис. 1. Местоположение городища и месторождений золота ( 1 ), расположение участка «Котел» и основных раскопов на ЦММ городища ( 2 ) и фото ситулы ( 3 )

которого была нарушена. Данный участок условно был назван «Котел» (рис. 1: 2 ). Он расположен на первом плато на ровной площадке перед башней Алахаш-абаа, с ее восточного края в 37 м от начала плато и не доходя 57 м до башни Алахаш-абаа. На месте со следами грабежа был заложен шурф размером 2 × 1,5 м, ориентированный длинной стороной по линии север – юг и более короткой по линии запад – восток. Снятие производилось по штыкам, как при раскопе, но, по существу, практически сразу стало ясно, что культурный слой полностью перемешан и стратиграфия нарушена: остатки дерна были на самом дне шурфа. Однако обнаруженные артефакты в шурфе оказались уникальными. Ситула была явно поставлена в погребении: среди перемеси культурного слоя были найдены фрагменты человеческих костей, которые на данный момент переданы антропологу. Погребение сопровождалось и наличием жертвенных животных – остатки костей животных для более детального определения и изучения переданы специалистам по зооархеологии. С большой долей вероятности можно предполагать, что могильная яма в погребении была выложена черепичными плитами или перекрыта ими: в перемеси слоя было обнаружено большое количество синопской черепицы – 168 фрагментов калиптеров и 107 фрагментов соленов, точную конструкцию, к сожалению, определить невозможно. Но немаловажным является тот факт, что черепица была импортная, а не местная. Это свидетельствует о высоком статусе погребенного.

Из артефактов, сопровождавших погребение, конечно же, следует выделить ситулу (рис. 1: 3). Она представляет собой склепанный их трех листов, предположительно бронзы, плоскодонный сосуд с яйцевидным туловом, практически без плечиков. Венчик оформлен отгибом края листов наружу. У края венчика к ситуле прилиты две зооморфные ручки. Корпус ситулы деформирован (сдавлен). Высота ситулы составляет 48 см, диаметр дна – около 18 см, из-за деформации сказать точно сложно, диаметр тулова в широкой части – около 40 см. Аналогичная ситула, чуть меньшего размера, была обнаружена в селе Анухва Гудаутского района Республики Абхазия в 80-е гг. XX в. (Бжания, Гун-ба, 2006. С. 115–116) и в погребении 13 могильника Вани (Эрлих, 2013. С. 152). Но если ситула из с. Анухва является единичной случайной находкой, то ситула по сопровождающему материалу в могильнике Вани датируется концом IV – III в. до н. э. (Там же). Эллинистическим временем однозначно мы будем датировать и нашу ситулу, так как среди погребального инвентаря были встречены множественные фрагменты чернолаковых сосудов, подробное изучение которых и реставрация еще не завершены, но среди них можно выделить фрагмент с граффити по внешней стороне, предположительно тарелки: четко сохранились две буквы эпсилон и йот. Перед эпсилон у левого скола видна укороченная вертикальная гаста пи, таким образом, предположительно, можно прочитать ПЕI. Но буквы нанесены с достаточными интервалами между ними, поэтому уверенно восстановить, к какому слову относится сохранившийся фрагмент надписи, невозможно. Начертание букв характерно для конца IV – первой половины III в. до н. э.2 Также вызывают интерес и фрагменты чернолаковых сосудов с т. н. «шахматным орнаментом», датируемые III в. до н. э. (Егорова, 2016. С. 260). Дату III в. до н. э. нам дают и остатки косской амфоры. Таким образом, мы видим, что погребение богатое, нерядовое. Сам погребенный был украшен в наряд, расшитый стеклянными бусинами3, при нем были, предположительно, бронзовый и серебряный перстни, множественные бронзовые браслеты (более 34 фрагментов), аналоги которым мы находим в погребениях античного времени могильников Красномаяцкий и Гуадиху (Трапш, 1969. С. 103, 252). В целом анализ данных изделий также еще предстоит сделать, а данную статью мы хотим посвятить подробному анализу украшений из желтого металла, также найденных в данном погребении.

Материалы

Всего найдено 70 предметов, включающих остатки крученой нити и фольги. Остальные предметы – различной формы бляшки и бусины. Их можно разделить на ряд групп.

Самая многочисленная первая группа – полусферические бляшки в виде розеток с выпуклым центром и девятью (10 бляшек) (рис. 2: 1 ), одиннадцатью (16 бляшек) или двенадцатью (2 бляшки) (рис. 2: 1а ) лепестками. Диаметр бляшек с 9 лучами колеблется от 5,5 до 6,5 мм. Диаметр бляшек с 11 и 12 лепестками – от 4,5 до 5 мм. У бляшек с 9 лепестками диаметр больше за счет сохранившегося четкого круга в виде валика вокруг цветка. Подобные бляшки – достаточно распространенный тип украшений, имеющий широкий хронологический период бытования. К примеру, близкие бляшки были найдены в погребении Веселая Роща III Ставропольской экспедицией в 1979–1980 гг., датируемом III–I вв. до н. э. ( Мирошина, Державин , 1988. С. 151), в Танаисе в погребении 68 ( Шелов , 1961. Табл. XXXVI: 4 ) похожие бляшки датируются уже I в. н. э.; I–II вв. н. э. датируются и бляшки из Херсонеса ( Журавлев и др. , 2017. С. 113–119. Табл. 63; 64; 69), но хранящиеся без атрибуции места находки практически аналогичные бляшки в коллекции Ростовского областного музея краеведения (Госкаталог.РФ. Инв. номер 19013967) и Государственного Эрмитажа (ГЭ. Коллекции онлайн. Инв. номер ГР-14301) датируются IV в. до н. э. К IV в. до н. э. относятся и похожие бляшки из Македонии ( Tsigarida, Ignatiadou , 2000. P. 59. Fig. 54).

Близка к этой группе вторая группа (рис. 2: 2 ): две бляшки в виде рельефного изображения 6-лепесткового цветка – розетты. Середина выпуклая, лепестки плоские, оконтурены выпуклыми ободками. Диаметр цветка – 5 мм. Этот тип бляшек является одним из наиболее древних: они известны как минимум с позднемикенского времени ( Hoffmann, von Clear , 1968. P. 4–5. Nr. 1–3) и в коллекции Афинского музея (Gold necklaces from chamber tombs in Mycenae). Такие же бляшки найдены и во многих памятниках сарматского времени ( Гущина, Засецкая , 1994. С. 130, 144, 147, 151; Симоненко, Лобай , 1991. С. 38), и в других местах; без атрибуции места находки встречены в коллекции Ростовского областного музея краеведения (Госкаталог.РФ. Инв. номер 19166699 и 30703495).

Рис. 2. Общее фото найденных золотых предметов, сгруппированное по группам (номера под предметами соответствуют номерам в табл. 2)

Третья группа : 3 бляшки колесовидной формы (одна из них деформирована) (рис. 2: 3 ): из центра, представляющего собой полусферу 14 мм в диаметре, опоясанную рубчатым кольцом, выходят 4 луча шириной по 5 мм. Внешний круг имеет рубчатую поверхность. Подобного вида бляшки также встречаются во многих культурах и относятся к солярным и астральным культам. Так, схожие бляхи были найдены в памятниках алакульской культуры ( Флек , 2010. С. 89) эпохи позднего бронзового века и, уже в скифскую эпоху, в Усть-Альмин-ском могильнике ( Высотская , 1994. С. 130. Рис. 39: 33 ) и в кургане близ Неаполя Скифского ( Погребова , 1961. С. 125).

Четвертая группа – лунницы (рис. 2: 4 ): 3 лунницы с поперечным по форме орнаментом, напоминающим «увитые рога», и 4 лунницы с тремя продольными линиями. Лунницы с поперечным орнаментом в самой широкой части (диаметр) равны 5,5 мм, лунницы с продольными линиями – 8 мм. Форма лунни-цы встречается в разных культурах и регионах ( Мордвинцева, Трейстер , 2007. С. 94), но широкое распространение получает в культуре скифов и, особенно позднее, сармат. Она также относилась к солярным и астральным культам ( Гущина, Засецкая , 1994. С. 74; Гиджрати, Наглер , 1985. С. 130–137; Беспалый , 1992. С. 179; и др.).

Пятая группа : 2 бляшки в форме пальметты (рис. 2: 5 ). Высота пальметты – 8 мм, максимальная ширина в центре составляет 7 мм, основание – 3,5 мм шириной и 2,5 мм высотой. Орнаментальный мотив, схематически изображающий пальмовую ветвь с веерообразно расходящимися листьями, своими корнями уходящий в Древний Египет и Месопотамию, был распространен в древнегреческом искусстве: пальметта – символ вечного плодородия, благополучия и вечной жизни. Он часто использовался в надгробных памятниках и в архитектуре ( Хабарова , 2017), но встречается и в виде золотых бляшек: не полностью аналогичная, но близкая по стилю бляшка хранится в коллекции Государственного Эрмитажа, датируется V в. до н. э. (ГЭ. Коллекции онлайн. Инв. номер ГР-19177).

Шестая группа : 2 идентичные зооморфные бляшки в виде хищных птиц (рис. 2: 6 ). Высота фигурки – 14 мм, максимальная ширина в районе верха крыльев – 7 мм. Бляшка представляет собой сидящую хищную птицу (орла?) с головой, повернутой вправо. Во всей композиции улавливаются черты схематизма и орнаментальной стилизации. Выпуклые полусферические глаза окружены вогнутым кольцом. Прямой треугольный клюв. Голова базируется на широкой низкой шее. Туловище, крылья и хвост орнаментированы вертикальными линиями. Изображения птиц очень часто встречаются как в античной, так и в скифо-сарматской культуре. Нашей птице близки по стилю бляшки из кургана № 2 группы Веселовского (1909 г.), датируется VI в. до н. э. (ГЭ коллекции онлайн. Инв. номер Ку.1909-1/163 ); с. Журовка урочище Криворучко Киевская губерния (1904 г.), V в. до н. э. (ГЭ. Коллекции онлайн. Инв. номер Дн.1903-11/3), курган Желтокаменка, Сакский район, Крым, датируется IV–III вв. до н. э. ( Абрамова и др ., 1989.С. 343. Табл. 38: 41 ).

Седьмая группа: пронизки – 6 гладких и 3 рифленые (рис. 2: 7). Длина гладких колеблется от 3,5 до 4,5 мм, витых – от 2,5 до 3,5 мм, диаметр от 1 до 1,5 мм. Трубчатые пронизи из золотого листа используются в Прикубанье и в Причерноморье с IV в. до н. э., а с I в. н. э. такие подвески встречаются повсеместно (Журавлев и др., 2017. С. 85–94).

Восьмая группа : 5 круглых бляшек полусферической формы – «скорлупка» (рис. 2: 8 ) диаметром 3 мм. Такие бляшки, наряду с пронизками, были одними из самых распространенных типов украшений. Они известны в Крыму, Причерноморье, Прикубанье, Поволжье ( Журавлев и др ., 2017. С. 85–94; Симоненко, Лобай , 1991. С. 29; Сергацков , 2000. С. 290 и др.). В целом к этой группе можно отнести и бляшку «с бордюром» (№ 36), диаметр этой бляшки – 4 мм.

Девятая группа (рис. 2: 9 ): 5 золотых бусин, одна диаметром 2,5 мм, две – 2,7 мм, одна – 3,5 мм и одна – 5 мм. Сделаны данные бусины из двух половинок, по центру сохранился след от пайки. Бусины напоминают по форме бикониче-ские стеклянные, датируемые III–I вв. до н. э. ( Алексеева , 1978. С. 69). Золотые бусины, встреченные в Херсонесе в слоях I–II в. н. э., отличаются от наших более сложной формой ( Журавлев и др. , 2017. С. 284–285. Табл. 51–52).

Десятая группа (рис. 2: 10 ): 2 бусины цилиндрической формы с зернью – цилиндр покрыт 6 рядами шариков зерни; в центре более крупные два ряда, по краям более мелкие, тоже два ряда, бусины напаяны на цилиндр, диаметр цилиндра – 2 мм, отверстие – 1,5 мм, ширина в центре, где крупные бусины, – 3,5 мм, по краям, где мелкие бусины, – 3 мм, высота – 4 мм. У одной из бусин ряды относительно ровные, у другой – неровные. Надо сказать, что технология зерни была известна еще в Древнем Египте, Микенах, широко применялась в Древней Греции и у других народов ( Минжулин , 1990. С. 231).

Также встречены три единичных предмета:

• 1.    Золотая бусина ромбовидной формы (рис. 2, № 56) с продольно-рифленой поверхностью, высота – 6 мм, ширина в центре – 5 мм, к краям сужается до 1,7 мм.

• 2.    Золотая бляшка со спиралевидным орнаментом (рис. 2, № 40): в центре 3 кольца, вписанных друг в друга типа валики, по четырем сторонам от него такие же 4 «круга», и между ними более мелкие из 2 кругов. Общий диаметр изделия – 7,5 мм.

• 3.    Золотая подвеска ромбовидной формы с золотым тонким цилиндром в центре и закругляющимися концами с правой и левой стороны, не симметрична, можно рассмотреть одну сторону как головку, вторую – как свернутый кольцом хвост, общая длина фигуры – 1,2 см, высота – 0,8 см (рис. 2, № 39).

Таким образом, коллекция включает в себя предметы различных форм и мотивов. Их можно разделить на три группы: геометрические, растительные и зооморфные. В то же время есть общая черта, объединяющая и характеризующая все данные предметы, – это геометризация форм, условная подача тех или иных мотивов. Предельное упрощение ярче всего выражено в бляшках в виде птиц и пальметт. Древний мастер крылья и оперение птицы передал настолько условно, что они выполняют лишь декоративную функцию, не участвуя в формировании анатомических особенностей. В связи с этим представляется затруднительным идентифицировать вид этой птицы. Пальметты, в свою очередь, угадываются за счет характерного для этого мотива расположения «пальмовой листвы». Более сложная ситуация с подвеской ромбовидной формы. Она, в зависимости от субъективного взгляда, может рассматриваться как любой художественный образ. Можно предположить, что бляшки являлись частью одного или нескольких орнаментов. Это подтверждает тот факт, что многие мотивы повторяются многократно. Например, самая многочисленная группа полусферических бляшек в виде розеток визуально практически идентична. Или самые «яркие» предметы из коллекции в виде птиц повторяют один и тот же мотив. Являясь узором, построенным на ритмическом чередовании геометрических или изобразительных элементов, использующих растительные и животные мотивы, нашивные бляшки, по-видимому, украшали одежду погребенного.

Методика анализа

Анализ химического состава металла для 70 находок выполнен методом неразрушающего безэталонного РФлА с использованием приборной базы Центра коллективного пользования ИА РАН на спектрометре исследовательского класса 5i Tracer (Bruker). Метод заключается в получении и обработке спектров выхода флуоресцентного излучения, возбуждаемых рентгеновским излучением. Анализ выполнялся площадным методом (размер коллиматора 8 мм); глубина анализа золотых изделий по методу РФлА составляет не менее 30 мкм, время измерения достигало 60–120 сек. Точность получаемых данных варьируется от 0,001 до 0,010 %, при программной обработке спектров процентное содержание элементов приводится к 100 %.

Наблюдения по технике изготовления для части предметов из аналитической выборки выполнялись с использованием стереомикроскопа Stemi-2000C (Zeiss), с камерой AxioCamERc5s. Методика анализа техники изготовления по визуально фиксируемым следам на поверхности изделий (трасологический анализ) опубликована и многократно апробирована.

Результаты и обсуждение

Украшения из аналитической выборки выполнены из рубленого листового золота в технике тиснения на матрице, с использованием разных видов пуансонов, подправкой рельефа с помощью чеканов (табл. 1, все табл. см. в конце статьи; рис. 3: 1–3 ; 4: 2, 4 ). Отдельные бляшки украшены напаянным орнаментом из кованой торсированной проволоки и зернью (рис. 3: 5 ); пара бусин из выборки выполнена в технике зерни, напаянной на цилиндрическую основу, размещение зерни разного диаметра подчинялось строгому замыслу – крупная зернь диаметром ок. 808–990 µm напаяна по центру, самые мелкие шарики зерни (усредненный d 487 µm) напаяны по краю (рис. 4: 6 ). Бляшки и накладки имеют петельки из перекрученной и прокатанной ленты; пайка петелек, зерни, отдельных элементов декора выполнялась несколькими методами – методом сварки (рис. 3: 2, 4–6 ; 4: 3–6 ), в т. ч. с добавлением дополнительных капель золота на место стыка элементов изделия (рис. 5: 2 ), или методом пайки с использованием расплавленных партинок золота (рис. 5: 1, 3, 4 ).

Большая часть украшений (55 пр.) из аналитической выборки выполнена из высокопробного золота, по современной типологии относящегося к 24-каратному ( Bolundut , 2022. P. 45); в выборке также присутствуют изделия из золотого сплава пониженной пробности (930–780⁰) (табл. 2). Высокопробное золото

Рис. 3. Техника изготовления золотых изделий из Маркульского городища (стереомикроскоп Stemi-2000C)

1 – заусенцы, сгиб листа в результате рубки металла; 2, 4 – пример перекрученной и прокатанной ленты; 3, 6 – следы использования чекана для проработки тиснения; 5 – элементы декора на лицевой стороне полусферической бляшки № 19

Рис. 4. Техника изготовления золотых изделий из Маркульского городища (стереомикроскоп Stemi-2000C)

1, 2 – следы проработки рельефа чеканом на лицевой стороне зооморфной бляшки в виде хищной птицы № 21; 3, 4 – следы работы пуансоном на лицевой и оборотной стороне бляшки со спиралевидным орнаментом № 28; 5 – окантовка краев бусины № 32; 6 – промеры размера шариков зерни

Рис. 5. Техника изготовления золотых изделий из Маркульского городища (стереомикроскоп Stemi-2000C)

1, 3, 4 – пример использования партинок золота для пайки петелек; 2 – следы использования дополнительных капель золота для закрепления паечных швов

55 предметов из коллекции Маркульского городища характеризуется малыми присадками серебра (min/max 0–4,18 %, усреднение – 1,66 %) и меди (min/max 0–4,9 %, усреднение – 1,05 %); в золоте единично зафиксированы следы примеси олова (Sn), железа (Fe), свинца (Pb), марганца (Mn), теллурия (Te) и палладия (Pd). Наличие следов перечисленных элементов⁴, содержание меди и серебра в пределах 1–2 %, косвенно может говорить, по крайней мере для части коллекции, об использовании высокопробного россыпного (аллювиального) золота и золота, добытого из месторождений, расположенных в регионе Боль-шого/Малого Кавказа ( Гусейнов и др ., 2013; Kekelia et al. , 2016; Jansen et al ., 2021; и др.).

Лунница (табл. 2, № 39), бляшка колесовидной формы (табл. 2, № 52), бусины, в т. ч. с зернью (табл. 2, № 56–59), гладкие и рифленая пронизки (табл. 2,

№ 61, 65, 66), фрагмент крученой нити (табл. 2, № 27) выполнены из 22-каратного золота. Как и в первой группе, на данном этапе сложно разделить самородное золото и сплав, хотя считается, что искусственный сплав диагностируется содержанием меди выше 2–3 %. Из золота пониженной пробности (18–20k) оказались изготовлены накладки пальметты (табл. 2, № 48, 49), одна из бусин (табл. 2, № 60), гладкая пронизка (табл. 2, № 64) и фольга (табл. 2, № 70); судя по содержанию основных легирующих компонентов и свите микропримесей, зафиксированной в процессе анализа, можно предположить в некоторых случаях разбавление самородного золота медью или составление классического для античности сплава тройной системы AuAgCu.

Заключение

Место находки анализируемой коллекции расположено в границах Колхидского царства, в античности считавшегося одним из основных центров добычи и обработки драгоценного металла, прежде всего из золотоносных россыпей (золотые пески). Обращаясь к литературе по данному вопросу, мы видим, что основным золотоносным регионом считается Сванетия: в верховьях русла реки Ингура и ее притоков расположен ряд как россыпных, так и коренных месторождений драгоценного металла, разрабатывавшихся в том числе в классический период ( Okrostsvaridze et al ., 2014. Fig. 7). Обратившись к советским геологическим картам полезных ископаемых данного региона, мы перенесли указанные на них (Георастры) золотоносные месторождения на карту в ГИС (рис. 1: 1 ), и оказалось, что крупное промышленное месторождение золотоносных россыпей расположено в низовьях реки Ингур всего в 40 км от нашего городища. На регион происхождения золота из бассейна реки Ингур косвенно указывает и свита микропримесей, зафиксированная в золоте исследуемой коллекции ( Jansen et al. , 2021). Таким образом, можно предположить, что обнаруженные золотые изделия являются местным производством. В своем художественном образе они сочетают в себе черты культуры номадов (скифо-сарматского мира) и культуры античных центров. Регион северо-западного Кавказа всегда являлся трансграничным, испытывавшим на себе влияние различных миграционных потоков и культурных веяний, поэтому такой синкретизм культурных черт в наборе вполне закономерен.