Аспекты изучения метатекста в лингвистике

кование в литературоведении, семиотике и лингвистике, но большинство филологов опираются на. идеи М.М. Бахтина, о диалогических отношениях Говорящего с собственным словом (А. Вежбицкая, Ю.М. Лотман, А. Попович и др.). Интерпретации термина. мотивированы иноязычным элементом мета- (от греч . meta - «после», «за», «позади») . Разнообразные толкования данного явления в современной лингвистике заданы статьей А. Вежбицкой, наметившей контуры изучения метатекста: семантический, структурно -текстовой, прагматический.

Следуя идее М.М. Бахтина, о диалогических отношениях Говорящего с собственным словом [2] и взглянув на. текст глазами разных коммуникантов, А. Вежбицкая исследует интерпретативную деятельность самого Говорящего и определяет метатекст как высказывание о самом высказывании: «понять хорошо - это значит не только перевести для себя отдельные предложения лица. А, но и уловить связи между этими предложениями, вскрыть мысленную конструкцию целого, мысленно овладеть тем, что говорит А. Вдумчивый слушатель не только слушает, но и стенографирует в уме мысленную запись текста, комментирует, и в сознании слушателя возникает параллельный стенограмме основного текста, комментарий типа: «начинает говорить...», «сообщает, о чем будет говорить...», «переходит к основной теме...» и т. д. [4: 404]. Иными словами, говорящий в этом случае «примеряет» на. себя позицию адресата, пытаясь посмотреть на. свою речь, свое речевое поведение глазами слушающего, читателя.

Таким образом, исследование А. Вежбицкой не только во многом определило перспективное направление в развитии теории текста, но и способствовало широте проникновения в сущность рассматриваемой проблемы, что дает возможность для различных, порой неоднозначных толкований понятия в современной лингвистике. Представим лишь некоторые из них.

Метатекст - «вербализация контроля над вербализацией» [8: 54]. «Метатекст - это своего рода, коммуникативный “дейксис”, указывающий на. тему сообщения, организацию текста, его структурированность и связность» [15: 90]. «Метатекст - это разновидность текста, ориентированная на. языковой код» [14: 60].

В многообразии теоретических определений этого явления обнаруживаются противоположные тенденции - к сужению или расширению понятия метатекста.

Основы «узкого» понимания метатекста. заложены в работе А. Вежбицкой [4], где метатекст выступает как высказывание о материи текста, его цельности, качественных и количественных составляющих. Элементы метатекста, интерпретируют, дополняют и совершенствуют смысл основного текста, они участвуют в тек-стосложении, способны фиксировать определенные этапы усвоения высказывания (Там же: 404). Смысл текста, рождается в синтезе диктумной и модусной частей высказывания. В модальной рамке выделяется сектор, где Говорящий набирает языковой код объекта, для речевого воплощения. Языковой код как определенный фактор речевой ситуации (и основанная на. нем метаязыковая функция языка) выделен в работе Р.О. Якобсона. [19]. Ученый отмечает, что метаязыковая функция, реализуемая в сообщении, сводится «к последовательности для построения равенств» (Там же: 196), т. е. к толкованию. Это передача. информации о коде. Вскрытие (распознание) метатекстовых сигналов есть признак владения кодом. Р.О. Якобсон выделяет шесть факторов, которые являются необходимыми элементами речевой коммуникации: адресант, контекст, сообщение, контакт, код и адресат. Каждому из этих шести факторов соответствует особая функция языка. «Различия между сообщениями заключаются не в монопольном проявлении какой-либо одной функции, а в их различной иерархии» (Там же: 198). Чистая «метаязыковая» функция сообщения невозможна, поэтому ограничение метатекста, одной этой функцией (т. е. ограничение вообще) нецелесообразно. Таким образом, при «узком» понимании метатекст представляет собой комментарий текста, только Говорящим, т.е. является экспликацией феномена, речевой рефлексии [8; 9; 14; 11; 18].

Наиболее узкого подхода, к метатексту, при котором объектом метакомментирования является вербальная форма, слова. или фразеологизма, (метафорическое или буквальное употребление слова, языковые достоинства, предлагаемой вербализации, ее стилистические свойства, ее место в языковом коде - стандартность/нестандарт-ность и т. п., степень соответствия используемой лексической и фразовой номинации сущности обозначаемого), придержи- вается М.В. Ляпон. Важно отметить, что она. оценивает интерпретацию метатекста. А. Вежбицкой «как нежелательное расширение понятия метафункции». Единицами «специально метаязыкового назначения» нужно признать, по мнению М.В. Ляпон, только те, «при помощи которых говорящий контролирует свои операции с языком, осуществляет самоконтроль в процессе словесного оформления коммуникативного замысла. В строгом смысле слова, «метатекст в тексте» - это вербализация контроля над вербализацией» [8: 54]. Примерами таковых будут так сказать, в смысле, как говорят, точнее говоря, если хотите, если не... то, по крайней мере, не то чтобы... и др.

В современной лингвистике подобный подход представлен в работах Б.Ю. Нормана, А.Н. Ростовой, И.Т. Вепревой: метатекст как результат осознания языковой действительности является экспликацией метаязыкового сознания [14] с помощью «разнообразного комментария к выбору слова» [9: 40], развернутого иногда. носителями языка, до уровня суждения о языке, которое зафиксировано в графической, аудио- или видеозаписи [14: 52]. И.Т. Вепрева, намеренно отказывается от термина, метатекст, заменяя его термином рефлексив, который представляет вербализованные метавысказывания как продукт осознанной метаязыковой деятельности и отражает «метаязыковой комментарий по поводу употребления актуальной лексической единицы» [5: 72].

На. наш взгляд, рефлексия Говорящего несводима, лишь к комментарию относительно самого языкового кода, высказывания, объектом речевой рефлексии может быть не только язык, в том числе и метаязык, но и высказывание в широком и узком его понимании (его содержание, композиция).

«Широкий» подход к метатексту отражен в работах В.А. Шаймиева. [16], И.К. Рябцевой [15], Ю.М. Бокаревой [3]. В.А. Шаймиев развил идеи Вежбицкой и определил новые аспекты изучения метатекста. Выделение метатекста, в тексте связано с разграничением естественного языка и метаязыка как «языка второго порядка», для обозначения условной единицы которого А. Вежбицкая вводит термин «метатекстовый оператор». Известно, что им может быть любой компонент текста, выполняющий метатекстовую функцию, которая в каждом частном случае конкретизируется, соотносясь с разными элементами прагматического содержания: с интенцией адресанта, высказывания или с его адресатом; с фактом развертывания текста, или его восприятия; со способом оформления текста, или конвенцией об особенностях контекстуального употребления его элементов [16: 80 - 81]. В.А. Шаймиев, опираясь на. теорию А. Вежбицкой и работы других лингвистов, выделяет и исследует метатекст двух типов, встречающихся в научных текстах: интраметатекст и сепаративный метатекст.

Интраметатекст представляет собой метатекстовые операторы, вплетенные в ткань основного текста: части высказывания, в которых эксплицированы прагматические речевые смыслы; вводные слова, и вводные предложения, а также вставные конструкции; предикативные части сложных предложений и целые предложения, иногда, отдельные абзацы. Сепаративный метатекст - это композиционно дистанцированные от основного текста, образования (введение или предисловие, комментарий, примечания в форме сносок, аннотация, пометки на. полях). У сепаративного метатекста, не только особые композиционные формы, но и своя стилистическая функция: он нацелен, прежде всего, на. адекватное восприятие основного текста, адресатом, связан не с развертыванием текста, а с его функционированием в определенной ситуации (Там же: 83 - 84).

Ю.М. Бокарева, развивая теорию В.А. Шаймиева, разграничивает метатекст и метатекстовый элемент: к метатексту она. относит целостные речевые произведения, например, предисловия, письма, и т. д., а к метатекстовым элементам - лишь несамостоятельные компоненты текста: сверхфразовое единство, сложное и простое предложения, вставки и вводные элементы [3: 18].

Таким образом, с 70-х гг. XX в. внимание лингвистов, как зарубежных, так и отечественных, привлечено к различным сторонам этого явления. Работы таких языковедов, как А. Вежбицкая, Ю.Д. Апресян, Н.Д. Арутюнова, А.Н. Баранов, Е.В. Падучева, Л.А. Орлова, посвящены исследованию метатекста, в аспекте его содержания; Т.В. Шмелевой, М.В. Ляпон, Н.К. Рябцевой, А.Н. Ростовой, А.А. Шаймиева. - в аспекте его выражения.

В настоящее время исследование метатекста. включается в контекст современных антропоцентрических исследований и в связи с этим обращено к проблематике семантического синтаксиса, коммуникативной лингвистики, к лексикографической прагматике; определяется статус метатекста. как модусной категории на. фоне других модусных категорий: авторизации (квалификации сообщаемой информации в плане «свое/чужое» слово»), оценочности (аксиологической оценки сообщаемого или его части), персуазивности (оценки Говорящим полноты / неполноты своих знаний о достоверности сообщаемой информации) и др. [11]. «Общей базой для сопоставления метатекста, и других модусных категорий служит субъективность, эгоцентричность: признанные модусные категории (актуализационные и социальные категории, персуазивность, авторизация, оценоч-ность), так же как и метатекст, отражают деятельность сознания Говорящего относительно плана, содержания или плана, выражения высказывания в каком-то определенном аспекте... Различие метатекста. и других модусных категорий сводится к тому, какой аспект рефлексии выбирает Говорящий» (Там же: 48 - 49).

Метатекст же «предстает как компонент текста, который представляет собою множество вербальных и невербальных знаков, передающих рефлексию говорящего относительно особенностей собственного речевого поведения: его манеры, логики изложения, структурирования высказывания, перехода, от одной части к другой, ранжирования информации по степени значимости, отбора, используемой лексики и ее интерпретации» [10: 18].

Итак, на. рубеже XX и XXI вв. метатекст стал объектом пристального внимания лингвистов и их разнообразной, порой противоречивой интерпретации. Исследование текста, и говорящего лица, в нем в последние десятилетия становится наиболее актуальным. Огромный потенциал языковых средств позволяет автору создать текст, помогающий слушающему обнаружить и субъекта, мыслящего, и субъекта, говорящего. Включение «второго» голоса. (Я говорящего) создает более сложную по структуре, но более простую по смыслу конструкцию, которая способна, объяснить «семантический узор основного текста», соединить различные его элементы, усилить и скрепить их. Поэтому автор текста.

часто вводит вербальные и невербальные знаки (в письменном или устном тексте), комментирующие речевую деятельность Говорящего и помогающие адресату адекватно декодировать информацию. Заключая, подчеркнем, что в нашем понимании метатекст - это прагматическое, функционально-семантическое явление, присущее любому письменному или устному тексту и обладающее текстообразующей потенцией (строевая, организующая функция). Метатекст комментирует речевую деятельность Говорящего и помогает адресату адекватно декодировать информацию.

Метатекст, используемый в определенной коммуникативно-прагматической ситуации, реализует свое содержание путем актуализации индивидуально-авторских комментариев, выходя на. уровень авторской стратегии в тексте. Кроме того, в последнее время метатекст получает значительное распространение в научной и учебной литературе, публицистике, произведениях мемуарного жанра, следовательно, перспективно посмотреть на. метатекст как на. динамическое явление, проследить динамику развития во времени, наличие / отсутствие координации между личностью автора, и характером ассоциаций, отраженных в метатексте, роль метатекста. в реализации категории подтекста, что значимо для интерпретации художественного текста. Все это позволит изучать метатекст системно, разработать его жанровую типологию.