Детские дома Бурятии в годы Великой Отечественной войны

Война – страшное бедствие для народа, но труднее всего приходится детям. В современной гуманитарной науке история детства – одно из перспективных направлений. Особый интерес представляет изучение детства в годы Великой Отечественной войны, когда дети оказались в эпицентре страданий всего советского народа.

До начала Великой Отечественной войны в РСФСР насчитывалось 1 347 детских домов, с контингентом в 155 751 чел., а также специаль- ных интернатов для глухонемых и умственно отсталых детей – 342, где воспитывалось 31 743 ребенка [1]. Но трагическая ситуация на фронте, эвакуация населения, сопровождавшаяся бомбежками, хаосом, потерей связи между родственниками, и как следствие множество детей-сирот, вынуждали правительство увеличивать сеть детских домов. Поэтому в последующие периоды войны наблюдается рост детских домов по всей стране. На 1 января 1943 г. только в системе Наркомпроса

РСФСР имелось 3 000 детских домов, где воспитывалось около 500 тыс. детей [2]. А к концу войны, в январе 1945 г. детских домов общего типа насчитывалось 3 124, в освобожденных районах было открыто 129 специальных детдомов, для умственно отсталых детей действовало 52 учреждения, 193 – для слепых и глухонемых детей. В общей сложности в 1943 г. численность детдомов в Советском Союзе равнялась 4370, в которых воспитывалось 688 750 детей-сирот [3].

Детские дома принадлежали различным ведомствам – народному комиссариату просвещения, народному комиссариату социального обеспечения, комиссариату внутренних дел и Нар-комздраву. По почину вологодских и московских колхозников стали организовываться и колхозные и межколхозные детские дома, в которых были спасены жизни тысяч детей, оставшихся без родителей. Совет Народных Комиссаров РСФСР в постановлении «Об улучшении работы детских домов» 1944 г. обязал все Наркомпросы и органы народного образования использовать опыт работы инициаторов и оказывать инициаторам всяческую методическую и организационную помощь. В 1944 г. в Российской Федерации было 400 колхозных детдомов, где приют нашли 18 000 детей-сирот [4]. Межколхозные детские дома получили широкое распространение в центральной части России, которая была оккупирована, и многие дети потеряли своих родителей. В Бурятии же данные учреждения не были востребованы. На наш взгляд, тому есть объяснение, в сельской местности проживали, как правило, родственники, поэтому осиротевших детей сразу же брали на воспитание в семьи. Причем среди детей военной поры очень многие получили воспитание в таких семьях, и не всегда родственников.

Таким образом, можно сказать, что в нашей стране сеть детских домов была достаточно разветвленной, но проблема безнадзорных и беспризорных детей продолжала оставаться актуальной весь период Великой Отечественной войны.

В Бурятии численность детских домов увеличилась незначительно, так как в наш регион не эвакуировались детские дома, в силу того, что здесь был открыт Забайкальский фронт, и угроза начала военных действий с Японией оставалась реальной на протяжении всей Отечественной войны.

В Бурят-Монгольской АССР в 1941 г. в системе Наркомпроса было пять детских дома: Улан-Удэнский дошкольный на 85 человек; Кяхтин- ский детский дом школьного типа на 160 чел.; Заиграевский детдом школьного типа на 230 чел.; школа-интернат для глухонемых детей с контингентом 100 чел. и Усть-Киранский детский дом с особым режимом на 55 чел. [5]. В начале войны все указанные детдома, кроме школы-интерната для глухонемых детей, размещались в приспособленных помещениях. Поэтому в этих учреждениях бытовые условия, можно сказать, оставляли желать лучшего. Рассмотрим некоторые из них.

Заиграевский детдом был создан на базе бывшей трудовой колонии НКВД для малолетних преступников, которая была распущена в 1936 г. Дети, имеющие родителей, были отправлены к своим родным, а остальные остались уже в детском доме и составили около 40% общего контингента воспитанников [6]. Учреждение располагалось в здании бывшего Ацагатского буддийского дацана, состоящего из нескольких домов. До войны он был рассчитан на 230 детей, впоследствии же контингент детей только увеличивался. Проверкой, проведенной в 1943 г., было обнаружено, что общежития находятся в неудовлетворительном состоянии и требуют капитального ремонта. Некоторые спальные комнаты из-за неисправных печей не отапливались. Постельными принадлежностями и мебелью воспитанники были обеспечены всего на 50%, поэтому детям приходилось спать по двое на соломенных матрасах и укрываться пальто.

Как видим, сложной была ситуация с промышленным обеспечением детского дома. В то время, когда самое необходимое направлялось для детей, это не помешало руководству детдома выдавать со склада одежду, обувь и мануфактуру обслуживающему персоналу. Только, по неполным данным многочисленных проверок, было выдано 104 м мануфактуры, 5 пар ботинок, 5 пар брюк, 6 пар мужского нательного белья [7]. В результате преступной халатности руководства данного учреждения в 1942 г. было допущено хищение верхней одежды и обуви, из-за чего дети в зимний период остались без обмундирования и застудили ноги [8]. На 239 воспитанников в наличии было всего 80 пар валенок, не хватало 91 пальто [9].

Понятно, что в условиях войны невозможно было в полной мере обеспечивать всем необходимым детские дома, но тем горше становится от осознания того, что были такие представители «педагогов», которые не стеснялись обворовывать самых беззащитных – сирот.

Дошкольный детдом находился в г. Улан-Удэ также в приспособленном помещении из пяти отдельно стоящих зданий. По утвержденному контингенту он был рассчитан на 85 детей, но уже на 1 октября 1941 г. в нем воспитывалось 92 ребенка в возрасте от 3 до 8 лет. Впоследствии численность детей-сирот постоянно увеличивалась, поэтому была открыта ещё дополнительная группа на 25 детей. Были выделены дополнительные средства в размере 23 600 р. [10]. Таким образом, этот детдом в 1941 г. был переполнен на 32 чел., то есть почти на одну полноценную группу.

Необходимо отметить, что в предвоенные годы этот детский дом был самым лучшим в республике, можно сказать, даже показательным. Но с началом войны его положение ухудшилось. При высокой скученности детей, когда вместо плановых 15–20 детей группы насчитывали 45– 50, некоторые комнаты были приспособлены под кладовые комнаты, где хранились овощи. Из-за отсутствия своевременно заготовленных дров температура в помещениях не поднималась выше 10-15 ºC. Постельное белье застиранное, матрасы не просушивались и, естественно, очень быстро приходили в негодность. Детей купали в прачечной один раз в две недели. У 130 детей не было пальто и шапок, прогулки этим детям были недоступны. Столовая посуда отсутствовала, её заменили ржавые консервные банки [11].

Кяхтинский детский дом школьного типа был создан в 1935 г. В начале войны утвержденный контингент составлял 160 чел., но фактически на этот период насчитывалось 152 ребенка, в возрасте от 8 до 15 лет. Дом находился в двух приспособленных двухэтажных зданиях площадью 391 м2 [12]. В 1945 г. в детском доме воспитывалось 239 детей, таким образом, на одного ребенка приходилось примерно 1,5 м2 площади. В помещении не была обустроена туалетная комната, поэтому дети умывались из общей кадки на улице [13].

В мае 1940 г. из Заиграевского района в село Усть-Киран Кяхтинского района был переведен детский дом с особым режимом (создан в 1938 г.), где на 1 октября 1941 г. воспитывалось 34 мальчика в возрасте от 11 до 15 лет. Он расположился в зданиях, некогда принадлежащих Кяхтинскому детскому дому. К августу 1944 г. жилые помещения, где ни разу не проводился капитальный ремонт, находились уже в полуразрушенном состоянии. Это учреждение не было обеспечено оборудованием – кроватями, мебелью, столовой и кухонной посудой. В столовой вместо посуды использовались опять же, как и в других детдомах, ржавые консервные банки [14].

Специальный интернат для глухонемых детей работал с 1934 г., был рассчитан на 100 чел. Как уже отмечалось ранее, школа-интернат являлась единственным детским учреждением, расположенным в типовом здании, выстроенном в 1940 г. Но при приемке здания были выявлены такие недоделки, как неисправные печи, щели в окнах и т.п., которые принесли немало тревог персоналу. В этом детском учреждении, несмотря на то, что число его воспитанников значительно не увеличилось, проблема скученности детей тоже оставалась насущной. В здании школы в годы войны располагался эвакогоспиталь, занявший треть помещений.

В детских домах в этот период важнейшей проблемой стала организация питания детей. Для урегулирования этого вопроса в стране было введено нормированное питание для разных групп населения, для которых устанавливались нормы снабжения. Эти нормы были дифференцированы по социально-производственному принципу: преимущественным снабжением пользовались работники отраслей народного хозяйства, имеющих решающее значение в укреплении оборонной мощи страны. Учитывались также потребности некоторых групп населения (детей, кормящих матерей и др.). Население, снабжающееся по карточкам, делилось на четыре группы: 1) рабочие и приравненные к ним; 2) служащие и приравненные к ним; 3) иждивенцы и приравненные к ним; 4) дети до 12 лет включительно [15].

Совнарком СССР постановлением № 942 от 1 сентября 1943 г. утвердил единые нормы питания в детских домах, расположенных в городах и в сельской местности. Все продукты, полученные от подсобных хозяйств детских домов, разрешалось использовать на улучшение питания детей, без зачета их в основную норму централизованного снабжения.

Нормы снабжения продуктами воспитанников детдомов и интернатов были определены в постановлении Совнаркома Бурят-Монгольской АССР «О мероприятиях по улучшению работы детских домов» за № 571 от 27 ноября 1943 г. [18]. Рацион питания детей в соответствии с постановлением должен был быть сбалансированным, присутствовали мясо, рыба, сыр, жиры, кондитерские изделия и даже кофе и какао. Но наряды, выделяемые Наркомторгом для детских домов, не всегда отоваривались полностью и своевременно. Поэтому питание во многих детдомах оставалось неудовлетворительным и весьма отличалось от предписываемых норм. В ходе проверок часто обнаруживались нарушения в снабжении детей продовольствием. Так, в 1943 г. в Заиграевском детском доме на завтрак дети получали картофель с салом, иногда и хлеб с чаем. На обед – щи с салом, а на ужин – лапшу с салом [19]. Хлеб выдавался редко, так как он доставлялся из сельпо нерегулярно, а собственная пекарня не работала. Тут уже не идет речь о сладостях и других продуктах, которые предписывалось выделять воспитанникам. В данном случае речь идет, скорее всего, о том, чтобы накормить детей – «лишь бы не протянули ноги».

К тому же работники этого детского учреждения пользовались услугами детской столовой, хотя на них продукты не выделялись. По результатам проверки было установлено, что директор, бухгалтер, шофер и некоторые другие сотрудники детдома в августе – октябре 1942 г. незаконно получили со склада такие продукты, как масло – 12,4 кг, сахар – 27 кг, сыр – 12,4 кг, муку – 50 кг, рис – 8 кг, рыбы – 20 кг, яиц 160 шт. [20]. Все эти продукты выделялись в незначительном количестве, но и они не доходили до детей. Такое беззастенчивое самоснабжение работников детдома не позволяло наладить нормальное питание детей. Неудивительно, что в таких условиях среди воспитанников было распространено воровство. В октябре 1942 г. Заготскот подал иск на детский дом на 820 р., за вырванный турнепс и хищение 400 вилков капусты с подсобного хозяйства [21].

Проверяющие из Наркомпроса Бурят-Монгольской АССР были поражены изнуренным видом детей, особенно малышей, у которых, как выяснилось позже, старшие воспитанники отбирали и без того мизерные порции еды. Поэтому несколько детей младшего возраста были вынуждены искать себе пропитание на помойках столовой детдома [22]. В то же время заведующая столовой и повар были уволены в 1942 г. за хищения продуктов [23].

В сентябре 1942 г. из всех детских домов республики молоком снабжался только дошкольный детдом в г. Улан-Удэ, на 140 детей привозили всего по 5 литров молока через день [24]. В октябре и ноябре молочные продукты совсем не поставлялись. Проверка от 5 декабря 1944 г. показала, что в течение года в детдоме было зафиксировано 16 случаев дистрофии, 3 из которых были с летальным исходом [25].

К концу войны питание детей в детских домах несколько улучшилось. В августе 1945 г. в Кяхтинском детдоме было следующее меню: завтрак – 100 г. хлеба, яйцо, чай с сахаром; обед – борщ, омлет, 200 г хлеба; ужин – 200 г хлеба, 20 г масла, чай. Среднесуточное количество калорий такого питания составляло 1988 ккал., хотя нормой считалось потребление детьми в возрасте 8-14 лет – 2500-2830 ккал. [26].

Полноценное снабжение воспитанников детских домов зависело от средств, выделяемых на их содержание. Рост числа детских домов требовал увеличения бюджетных ассигнований на их содержание. По данным Наркомпроса РСФСР, на детские дома в 1941 г. было выделено 562 015 тыс. р., в 1943 г. – 947 781 тыс. р., в 1944 г. – 1 228 198 тыс. р. и в 1945 г. – 1 415 855 тыс. р. [27]. Рост ассигнований на детские дома за военный период по РСФСР составил 853 840 тыс. р. Больших расходов требовало размещение эвакуированных детских домов на новом месте, а также открытие новых и расширение существующих детдомов. Но все-таки материальное положение детских домов на протяжении всей войны оставалось очень тяжелым.

В целом по РСФСР норма содержания одного воспитанника в детских домах общего типа составляла 2 905 р., особого типа – 3799 р., в дошкольных детдомах – 2905 р. [28]

В 1941 г. стоимость содержания одного воспитанника детского дома в Бурятии в год составляла: в школьных и дошкольных детдомах (Заигра-евский, Кяхтинский и дошкольный в г. Улан-Удэ) 3 241 р., из них на питание определялось 1 600 р., обмундирование – 490 р. В специализированной школе-интернате для глухонемых детей на содержание детей сумма несколько увеличивалась, это было связано со спецификой учреждения, и составляла 3 862 р. Из этой суммы на питание уходило 1 458 р., обмундирование – 500 р. Для Усть-Киранского детского дома с особым режимом на одного воспитанника в год выделялось 4 288 р., в том числе: на питание – 1 532 р., обмундирование – 700 руб. [29]. На содержание детских домов в 1942 г. Наркомпрос республики ассигновал 2 379 тыс. р. [30]. В 1945 г. на развитие детских домов системы НКП в Бурятии было заложено 3 703 тыс. р. Из них: 3 184 тыс. р. на школьные и дошкольные, 374 тыс. р. – для глухонемых детей, 145 тыс. р. – для детского дома особого режима [31].

Таким образом, среднегодовое содержание одного ребенка в детском доме в Бурятии было даже несколько выше предложенных норм. Тем не менее положение в детских домах региона остава-

Сердюк М.Б. Религиозные группы в среде спецпоселенцев Приамурья в 1941-1954 гг.

лось тяжелым. Выделяемые бюджетные средства не осваивались в полном объеме, так как детские дома не могли полностью отоваривать свои фонды, на складах просто не было необходимых товаров. Не использовались ассигнования на книги, медикаменты, инвентарь и обмундирование. По детским домам за 1 квартал 1944 г. освоено всего 11,6% бюджетных ассигнований [32].

Таким образом, детские дома Бурятии в годы Великой Отечественной войны испытывали определенные трудности в снабжении продовольствием, обмундированием, учебными принадлежностями. Однако именно в этих детских домах были спасены тысячи жизней детей-сирот. Печально, что на сегодня в российском законодательстве нет такого понятия, как «дети войны», а ведь это целая армия советских граждан, которая активно участвовала в восстановлении страны. Поэтому, на наш взгляд, история детства – это одно из приоритетных направлений в исторической науке.