Двуязычие и языковые установки жителей республик Южной Сибири в условиях урбанизации

П остановка проблемы. Растущая урбанизация относится к важнейшим особенностям социально-экономических трансформаций в современном мире. Для миноритарных этносов процессы перехода к дисперсному проживанию в городской среде практически всегда несут ускорение этнокультурной и языковой ассимиляции, несмотря на наличие определенных позитивных аспектов.

Цель статьи – выявление особенностей развития национально-русского билингвизма в контексте языковых установок носителей вторых государственных языков – алтайского, тувинского и хакасского – в городском коммуникативном пространстве республик Южной Сибири (далее – РЮС). Основная цель работы определила следующие задачи: 1) изучение динамики урбанизации титульных этносов РЮС; 2) выявление отношения городских жителей к статусу вторых государственных языков и оценки языковой политики в РЮС; 3) анализ языковых установок и интенсивности национально-русского билингвизма в столицах РЮС.

Методология. Для решения поставленных задач были использованы методы социолингвистического анкетирования, сравнительного анализа экспериментального банка данных и статистических материалов по трем республикам. Социолингвистические опросы более 3000 респондентов были проведены в РЮС в 2020 г., включая полторы тысячи респондентов, проживающих в столичных городах.

Научная новизна работы заключается в том, что в ней впервые развитие национально-русского билингвизма в трех соседних республиках рассматривается в аспекте урбанизационных процессов с учетом возраста и этнической принадлежности респондентов, проживающих в столицах РЮС. Актуальность исследования обусловлена продолжающимися процессами утраты межпоколенной передачи родных языков титульных этносов и сокращением сфер их функционирования в городском пространстве РЮС, особенно заметного среди молодежи. Высокая значимость исследования национально-русского билингвизма определяется условиями российского этноязыкового контекста, обусловливающего необходимость поиска баланса между повышением статуса русского языка как объединяющего фактора гражданской идентичности, с одной стороны, и развитием и сохранением языков народов России, важной составляющей этнокультурной идентичности их представителей, – с другой [Зинченко и др., 2019]. Практическая значимость работы связана с возможностью применения полученных результатов в работе государственных и муниципальных органов власти, в деятельности других субъектов языковой политики РЮС.

Результаты исследования. В России в целом средний уровень урбанизации к началу 2021 г. составил около 75 %. Что касается республик Южной Сибири, то здесь средний показатель доли горожан ниже 51 %. На первом месте Республика Хакасия (70 %), на втором месте Республика Тыва (54,35 %), и наименьший показатель в Республике Алтай (29,2 %)². Следует отметить, что процессы урбанизации среди титульных народов РЮС протекали по-разному (рис. 1).

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

Рис. 1. Динамика урбанизации титульных народов РЮС (%) (по данным переписей населения)3

Fig. 1. Dynamics of urbanization of the titular peoples of the Republics of Southern Siberia (%) (according to population censuses)

Как видно из рис. 1, в период с 1970 по 2010 г. наиболее впечатляющими были темпы переезда в города у тувинцев: рост составил более 30 %. Наименее урбанизированным народом оставались алтайцы, среди которых за указанные годы доля городских жителей увеличилась лишь на 8 %. Что касается хакасов, то количество горожан среди них возросло на 17,5 % в период с 1970 по 1989 г., но с тех пор оставалось практически неизменным – на уровне 43 %. При этом отмеченный в [Бор-гоякова, 2002, с. 92] моноцентризм расселения горожан, когда большинство городского населения проживает в столицах, остается актуальным для республик Южной Сибири и сегодня. В настоящее время максимальная концентрация городского населения региона в столице характерна для Горно-Алтайска (100 %), что составляет почти треть (29 %) жителей республики. В Кызыле – столице Республики Тыва – проживает 74,8 % горожан Тувы, или 36 % жителей республики, в Абакане – столице Республики Хакасия – 53,6 % горожан Хакасии, составляющих 35 %

3 Рассчитано по: Всесоюзная перепись населения 1970 г. Городское и сельское население республик СССР по полу и национальности. URL: php (дата обращения: 05.10.2021); Всесоюзная перепись населения 1979 г. Городское и сельское население республик СССР по полу и национальности. URL: http://www.demoscope. ru/weekly/ssp/ (дата обращения: 05.10.2021); Всесоюзная перепись населения 1989 г. Распределение городского и сельского населения республик СССР по полу и национальности. URL: (дата обращения: 05.10.2021); Всероссийская перепись населения 2002 г. Т. 4: Национальный состав и владение языками, гражданство. URL: (дата обращения: 05.10.2021); Всероссийская перепись населения 2010 г. Т. 4: Национальный состав и владение языками, гражданство. URL: croc/ (дата обращения: 05.10.2021).

жителей республики4. Таким образом, в столичных городах проживает в среднем более трети населения РЮС, во многом определяющей направления развития языковых установок и билингвальных компетенций и практик.

Что касается доли представителей титульных этносов в современной структуре населения республиканских столиц, то в Кызыле с населением 120 067 человек тувинцы составляют 68 % [Кан, 2016, с. 59]. В столице Республики Алтай проживает 64 504 человек, из которых 22 % – этнические алтайцы5. В Абакане, численность населения которого в настоящий момент составляет 187 239 человек, доля коренного хакасского населения равна 12 % [Боргоякова, Гусейнова, 2019, с. 344]. Из приведенных данных следует, что наибольший процент коренного населения РЮС сосредоточен в Кызыле, где тувинцы составляют большинство, в Горно-Алтайске алтайцы составляют менее четверти населения столицы, в Абакане доля хакасов совпадает с показателями по республике в целом (12 %).

Обратимся к сравнительному анализу материалов, полученных по итогам социолингвистических опросов, проведенных в трех столицах. Одним из первых в анкете был вопрос о том, какой язык или какие языки являются государственными в каждой из республик Южной Сибири (рис. 2, 3).

Рис. 2. Информированность респондентов титульных национальностей об официальном двуязычии в РЮС (%)

Fig. 2. Awareness of the respondents of the titular nationalities about the official bilingualism in the Republics of Southern Siberia (%)

Как видно из рис. 2, в целом уровень осведомленности о наличии статуса государственных языков республик для русского и алтайского/тувинского/хакасского среди столичных респондентов титульных этносов достаточно высок (более 80 %). Наиболее высокие показатели (более 90 %) выявлены у респондентов алтайской национальности (далее – АР) в двух возрастных группах – от 17 до 31 года и от 31 до 50 лет, а также в средней возрастной группе хакасских респондентов (далее – ХР).

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

На рис. 3 приведены сравнительные данные по результатам опросов русских респондентов, проживающих в столицах РЮС.

■ 17-30

■ 31-50

■ <51

Рис. 3. Информированность русских респондентов об официальном двуязычии в РЮС (%) Fig. 2. Awareness of Russian respondents about official bilingualism in the Republics of Southern Siberia (%)

Судя по данным рис. 3, информированность столичных русских респондентов (далее – РР) о двух государственных языках в их республиках в среднем более чем на 20 % ниже, чем у представителей титульных этносов. Максимальный возрастной разрыв выявлен у РР, проживающих в Кызыле, где наиболее и наименее осведомленными оказались представители старшей (100 %) и средней возрастной (46 %) групп соответственно. В Абакане и в Горно-Алтайске показатели превышают 60 % в старшей и молодежных группах с более низкой осведомленностью горожан в возрасте от 31 до 50 лет.

Выявленная дифференциация знаний о статусе двух языков между русскими респондентами и представителями титульных этносов столичных городов РЮС, несомненно, коррелирует с укоренившимися социальными установками по отношению к языкам, имеющим статус разного уровня (см. [Боргоякова, Покоякова, 2021]).

В структуре языковых установок исследователи выделяют когнитивный и оценочный компоненты, которые «сливаются в конативном компоненте в форму готовности к определенному поведению», включая выбор какого-либо языка [Хилханова и др., 2016, с. 38]. Рис. 4 дает представление о выборе родного языка респондентами титульных этносов в трех республиканских столицах в разрезе возрастной дифференциации.

В целом позитивные языковые установки по признанию этнического языка родным являются высокими, составляя в среднем 90,9 %. Лидером в рейтинге столиц по среднему показателю является Кызыл (94,2 %), на втором месте ГорноАлтайск – 91,8 % и на третьем Абакан – 86,8 %. Интересно отметить максимальный уровень признания родного языка во всех трех средних возрастных группах (31–50) с превышением 90 %. Среди молодежных групп наиболее позитивная установка по признанию этнического языка родным выявлена среди тувинских респондентов (далее – ТР) – 96 %. В двух других столицах она составляет минимум в 79,2 % в Абакане и 85,7 % в Горно-Алтайске.

Рис. 4. Признание этнического языка родным или одним из двух родных наряду с русским (%) Fig. 4. Recognition of an ethnic language as a native or one of two native languages along with Russian (%)

Что касается РР, то подавляющее большинство из них (98,6 % в Абакане, 95,1 % в Горно-Алтайске и 88,9 % в Кызыле) признают родным свой этнический язык, однако единичные случаи указания на тувинский, алтайский или хакасский языки в качестве родных или одного из двух родных (наряду с русским) также встречаются.

Изучение ответов столичных респондентов на вопрос о готовности оказывать личную поддержку сохранению и развитию вторых государственных языков РЮС позволило установить в целом позитивную направленность их языковых установок с дифференциацией в разрезе возраста и этнической принадлежности (рис. 5, 6).

Рис. 5. Готовность респондентов титульной национальности оказывать поддержку сохранению и развитию родного языка (%) Fig. 5. The readiness of the respondents of titular nationality to support the preservation and development of the native language (%)

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

В приведенном рис. 5 обращает на себя внимание общий высокий уровень поддержки родных языков, превышающий 80 % во всех группах респондентов. При этом выявлен более высокий уровень готовности поддерживать родной язык в средней и старшей возрастных группах АР и ХР респондентов (более 90 %), который превышает показатели ТР старшего возраста более чем на 10 %. У молодых ТР степень позитивных языковых установок в этом вопросе оказалось самой высокой в данной возрастной группе.

Значительно ниже оказался уровень готовности поддерживать титульные языки у РР, проживающих в столицах РЮС (рис. 6).

Рис. 6. Готовность русских респондентов оказывать поддержку сохранению и развитию языка титульного народа (%) Fig. 6. The readiness of Russian respondents to support the preservation and development of the language of the titular people (%)

Отметим, что если готовность поддерживать язык соседей в Абакане и ГорноАлтайске с возрастом повышается, достигая более 57 %, то в Кызыле, напротив, снижается и составляет лишь 18 % в старшей возрастной группе. Возможно, это связано с пережитым старшим поколением негативным опытом развития межэтнических отношений в Туве в начале 90-х гг. прошлого века. В то же время молодое поколение, не имеющее такого опыта, вероятно, связывает свое будущее с Республикой Тыва, где позиции тувинского языка довольно сильны, поэтому уровень поддержки республиканского языка в группе молодых русских кызыл-чан выше, чем в аналогичных абаканской и горно-алтайской группах.

Данные анкетирования, приведенные ниже в таблице, позволяют установить расхождение между выявленным высоким уровнем позитивных установок по отношению к родным языкам и реальным языковым поведением респондентов титульной национальности в разных коммуникативных сферах (см. об этом также в [Borgoiakova, Guseinova, 2021]).

Языкокое поведение в условиях национально-русского двуязычия в столицах РЮС (%)

Language behavior in the conditions of national-Russian bilingualism in the capitals of the Republics of Southern Siberia (%)

Сфера общения	Абакан			Кызыл			Горно-Алтайск
	17–30	31–50	< 51	17–30	31–50	< 51	17–30	31–50	< 51
Общение с родителями: на родном языке; на родном и русском	11,3 32	44,4 28,4	47,5 30	53,2 41,9	70 22,8	70,6 20,6	27,5 51,6	71,4 23,4	46,1 38,5
Общение с бабушками и дедушками: на родном языке; на родном и русском	20,7 37,7	53 27,2	65 25	75,4 19,2	84,2 9,4	79,4 11,8	49,5 33	83,1 11,7	61,5 30,8
Общение с друзьями: на родном языке; на родном и русском	1,9 24,5	2,5 56,8	5 67,5	26,6 63	30,7 59,8	14,7 76,5	1,09 78	16,9 75,3	11,5 73
Общение с коллегами: на родном языке; на родном и русском	5,7 22,6	12,3 44,4	2,5 67,5	17,2 66,5	15 72,4	2,9 88,2	0 45	7,8 64,9	15,4 53,8

Как видно из таблицы, наиболее активно столичные респонденты из числа титульных народов РЮС используют родные языки для общения со старшим поколением: бабушками, дедушками и родителями. У ТР всех возрастных категорий здесь наблюдается перевес в сторону использования исключительно родного языка. Что касается АР, то в младшей группе респондентов говорят с бабушками и дедушками только по-алтайски менее половины, а с родителями – менее трети, однако исключительно на русском языке общение в семье происходит менее чем у 20 % АР. Минимальные показатели общения только на родном языке выявлены в группе молодых абаканцев: с родителями говорят по-хакасски лишь чуть более 10 % респондентов, а с бабушками и дедушками – чуть более 20 %. Более трети из них используют в семейном общении два языка, однако нельзя не отметить, что в общении респондентов с родителями лидирующие позиции занимает русский язык (56,7 %), да и в общении со старшим поколением на него приходится более 40 % (41,6 %). В Горно-Алтайске почти треть молодых респондентов используют только родной язык в общении с родителями и почти половина – в общении с бабушками и дедушками. Самые высокие коммуникативные позиции в семейном общении столичной молодежи РЮС занимает тувинский язык, хотя нельзя не отметить усиление доли смешанного общения с параллельным использованием русского языка в общении с родителями.

В сфере внешнего общения, происходящего в столицах РЮС за пределами семьи, во всех возрастных группах более устойчивым является положение тувинского языка: на нем общается в среднем 90,4 % респондентов, включая использование только тувинского языка – 24 % и смешанного участия языков – тувин-

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

ского и русского – 66,4 %. Интересно отметить минимальную степень использования только родного языка в общении с коллегами и друзьями (2,9 и 14,7 % соответственно) в группе старшего поколения ТР города Кызыла (старше 50 лет), взрослевшей в советское время при иной структуре этнического состава столицы и направленности языковой идеологии.

Особенности корреляции языкового поведения молодых респондентов титульных национальностей столичных городов с их самооценкой языковых компетенций на родном языке можно рассмотреть на примере данных, представленных на рис. 7.

Рис. 7. Свободное владение родным языком молодыми жителями столиц РЮС (%) Fig. 7. Fluency in their native language by young residents of the capitals of the Republics of Southern Siberia (%)

Как показывают приведенные данные по трем столицам РЮС, наилучшие показатели владения родным языком (как и признания его в качестве родного) в разных видах речевой деятельности демонстрируют ТР, в том числе в младшей группе. В этой связи следует отметить тенденции последних десятилетий по активному переселению тувинцев из сел в города, что оказывает положительное влияние на актуализацию присутствия тувинского языка в городской среде, так как для мигрантов характерен высокий уровень владения родным языком, являющемся языком детства и школьного образования [Монгуш, 2010, с. 128]. При этом проведенный нами анализ уставов школ Кызыла позволил установить, что в большинстве из них в качестве языков обучения заявлены русский и тувинский (исключение составляют только Государственный лицей Республики Тыва и Кызыльское Президентское кадетское училище, где единственным языком обучения является русский). При этом возможно, что на тувинском языке преподаются только дисциплины «Родной язык» и «Родная литература» («Литературное чтение на родном языке») и только в классах, где обучение ведется на русском языке, но наряду с ним изучается тувинский язык (как родной и неродной). На сайтах школ представлены учебные планы двух вариантов: для классов с русским (родным) языком обучения и для классов с изучением родного языка наряду с преподаванием на русском языке, то есть тувинский язык в этих школах является одним из изучаемых языков, а не языком обучения (см. об этом также в [Боргояко-ва, Биткеева, 2020]).

Приведем мнение тувинского исследователя С.Ф. Сегленмей о противоречивости развития билингвизма и софункционирования государственных языков Республики Тыва, во многом объясняющее и темпы урбанизации в этой республике:

«В Туве складывается три типа билингвов: в тех местах, где есть русскоязычная среда, часть детей «чистые» билингвы – они хорошо владеют и родным (тувинским) языком, и русским языком, другая часть – дети, которые владеют только русским языком, они не говорят по-тувински, полагая, что это не обязательно (их число все возрастает), родители этих детей считают, что родной язык – лишний предмет, мешающий учебе. И, в-третьих, дети, плохо владеющие русским языком, или вовсе не говорящие на нем… дети из моноязычной сельской среды» [Сегленмей, 2016, с. 106]. Другими словами, «в республике два государственных языка: тувинский и русский, – и две прямо противоположные проблемы. В селах существует проблема обучения и владения русским языком, а многие кызылчане не владеют тувинским. Незнание русского языка ведет к значительным осложнениям при поступлении в „засаянские” вузы, срочной службе в армии, устройстве на работу и так далее. Незнание тувинского языка также приносит бытовые и рабочие проблемы»6.

Наименьший уровень компетенций во всех четырех видах речевой деятельности на родном языке выявлен в молодежной группе ХР, проживающих в Абакане (рис. 7). О свободном уровне говорения заявили только 20,7 % (на фоне 79,3 % ТР и 63,7 % АР) и 26,4 % свободно пишут на родном языке (69 и 54,9 % у кызыльских и горно-алтайских молодых респондентов соответственно). Сегодня в Абакане изучать хакасский язык как учебный предмет можно в школах № 3, 20, 22, 24, 31. В первой и пятой школах хакасский язык в виде учебного курса «Язык солнечного края» преподается для пятых и седьмых классов. В рамках внеурочной деятельности ФГОС хакасский язык и культура изучаются практически во всех школах города Абакана7. По имеющимся данным, число абаканских школьников, изучающих второй государственный язык в разных формах, постоянно растет: если в 2013–2014 учебном году хакасский язык изучали 1228 школьников,

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

то в 2020 г. – 3375 учеников. Кроме того, растут и показатели изучения хакасского языка в дошкольных учреждениях: если в 2013–2014 учебном году хакасский язык изучали 484 дошколенка в 14 детских садах Абакана, то в 2019–2020 учебном году – уже 1843 ребенка в 29 дошкольных образовательных учрежде-ниях8. Однако показатели свободного владения молодых абаканских хакасов активными видами речевой деятельности на родном языке свидетельствуют о том, что его ограниченное изучение как школьного предмета (а чаще как факультатива или кружка) в контексте минимальных возможностей погружения в языковую среду дома и в более широком внешнем социальном пространстве представляет угрозу полноценному функционированию хакасского языка в столице республики даже как функционально второго. По имеющимся сведениям, как язык обучения хакасский не используется ни в Абакане, ни в одной республиканской школе.

По данным официального интернет-портала Республики Алтай, «в системе образования Республики Алтай созданы условия для преподавания алтайского языка в 89 дошкольных организациях (55 %) и в 127 (70 %) школах региона. Доля обучающихся, изучающих алтайский язык в 2019–2020 учебном году, составляет 29 % (11 260 чел.) от общего числа, из них: 7495 обучающихся изучают алтайский язык по основной программе, 3765 чел. изучают по программе „Алтайский язык как государственный язык Республики Алтай”»9. А.Э. Чумакаев отмечает, что «по программе „Алтайский язык как государственный язык Республики Алтай”» занимаются учащиеся, не владеющие или слабо владеющие алтайским языком, а это достаточно большое количество детей – 3765 чел. (33,5 %), что вызывает определенную тревогу за будущее алтайского языка» [Чумакаев, 2020, с. 107]. Впрочем, все эти данные не позволяют установить, какое количество детей алтайской национальности охвачено изучением родного языка. Проведенный нами анализ уставов и учебных планов школ Горно-Алтайска показывает, что языком обучения в них является русский, а изучение алтайского языка возможно по выбору родителей (исключение составляет школа № 7, пункт 5.23 устава которой гласит: «В Учреждении в качестве родного языка преподается алтайский язык с 1 по 11 класс по основной программе и по программе для начинающих (для невладеющих и (или) слабо владеющих детей)»10.

При этом анкетирование 400 молодых жителей РЮС титульных национальностей, проживающих в сельской местности, позволило установить, что показатели свободного владения родным языком у сельской молодежи во всех трех республиках заметно превышают показатели их городских ровесников (рис. 8):

Рис. 8. Свободное владение родным языком молодыми сельскими жителями РЮС (%) Fig. 8. Fluency in their native language by young rural residents of the Republics of Southern Siberia (%)

Как видно, в сельской местности свободно владеют всеми видами речевой деятельности на родном языке не менее 70 % АР и не менее 80 % ТР. При этом в городе данные показатели составляют не менее 50 % для алтайцев и почти 70 % для тувинцев, то есть разрыв составляет 20 и 10 % у городских и сельских алтайцев и тувинцев соответственно. У ХР разрыв в свободном владении всеми видами речевой деятельности между городской и сельской молодежью составляет более 30 %. Несмотря на то что почти половина (47,9 %) опрошенных молодых сельских хакасов указали, что свободно говорят на родном языке, это, во-первых, все же значительно ниже, чем у их ровесников из Тувы и Алтая, а во-вторых, заметное (более чем на 10 %) превышение показателей свободного владения навыками чтения и письма над навыками понимания и говорения подтверждает процессы интенсификации перехода хакасского языка в категорию функционально второго, усвоенного частично и дополнительно к функционально первому (русскому) языку даже в сельской местности (см. об этом [Боргоякова, Гусейнова, 2017, с. 120]).

Выводы и заключение. Общность развития билингвизма в трех РЮС связана с официальным, законодательно закрепленным характером билингвизма. Особенности реального использования его компонентов коррелируют с этнодемогра-фической структурой населения и темпами урбанизации. В столицах РЮС отмечен более низкий уровень свободного владения всеми видами речевой деятельности на родных языках среди городской молодежи по сравнению с сельской. В школах республиканских столиц предлагается изучение вторых государственных языков РЮС по выбору родителей или законных представителей учащихся

СИБИРСКИЙ ФИЛОЛОГИЧЕСКИЙ ФОРУМ ^{2021. № 4} (¹⁶)

в форме учебного предмета или внеурочной деятельности. Языковые установки городских жителей трех республик по отношению ко вторым государственным языкам в целом позитивны, однако они дифференцированы в разрезе этнической принадлежности респондентов, коррелируя с укоренившимися социальными установками по отношению к языкам, имеющим статус разного уровня.

Наиболее высокий уровень признания этнического языка родным демонстрируют респонденты-тувинцы, особенно среди молодежи. У городских тувинцев всех возрастных категорий наблюдается перевес в сторону использования исключительно родного языка в семье, в то время как среди алтайцев и хакасов набирает обороты процесс вытеснения родных языков русским даже из сферы внутрисемейного общения. При этом городские респонденты титульных национальностей демонстрируют более позитивные языковые установки по готовности поддерживать вторые государственные языки по сравнению с русскими респондентами.