Язык: бытие и сущность

Бытие, которое может быть понято, есть язык.

Х.-Г. Гадамер

Предмет нашего исследования - Язык, наиболее фундаментальная антропологическая константа. Где бы человек ни находился, чем бы ни занимался, он всегда

и везде находится во власти языка. Человек и осознает себя таковым не иначе, как через посредство языка. И с этой точки зрения слова Х.-Г. Гадамера, послужившие эпиграфом к нашей статье, лаконично отражают предназначение языка - служить кодом для понимания бытия. Бытие, таким образом, напрямую ассоциируется с языком и немыслимо без него, ибо явленный человеку мир дан исключительно в языковом коде. Наша задача - попытаться заложить теоретические предпосылки для бытийного определения языка и вскрытия его сущности, в самых общих чертах наметить пути создания фундаментальной онтологии языка. Какова же differentia specifica языка с точки зрения классической науки, в первую очередь общей лингвистики? В чем заключается «языко-вость» языка? Что считать единицей языка? Каковы принципы изучения языка с позиций онтологии? Эти и другие вопросы затрагиваются в нашей статье.

Ученые, главным образом философы, с давних пор предпринимают попытки подступиться к языку, изучая бытие. Истоки метафизики языка мы находим еще в античности, и здесь следует упомянуть в первую очередь учение о логосе , авторами которого были Гераклит, Парменид, Платон. Эти мыслители исповедовали це-локупный взгляд на проблемы мироустройства, полагая первопричиной всему логос как некий всеобщий порядок вещей. Этимологически и денотативно понятие логос связано со словом , логикой , божественным промыслом , сообразно которому и организован мир. Иначе говоря, это язык, через который бытие дает о себе знать человеку. Теоретики платонизма - учения о четырех ипостасях, диалектически конструирующих бытие - о едином , уме (эйдо-се, идее), душе и космосе - полагали, что бытие предстает человеку в виде сущих - самодостаточных обобщенных образов. Ученик Платона Аристотель ввел в научный обиход понятие чтойности , во многом тождественное эйдосу. Под чтойнос-тью он понимал смысл вещи, взятый целостно во всех его проявлениях и зафиксированный в языке. Благодаря тому, что античная философия охватывала бытие тотально и постулировала язык в качестве логики всего сущего, она заложила основы будущей теории - фундаментальной онтологии.

Прошли века, прежде чем античная мысль дала новые теоретические всходы в трудах современных ученых. В.фон Гумбольдт - первый лингвист-метафизик, поднявший вопрос о сущности языка до уровня бытия, обратившийся к бытию как к наиболее фундаментальной инстанции в анализе языковой способности человека. В ней основоположник теоретического языкознания усматривал «не только уникальный дар человека, но и его сущностную характеристику» [3: 7]. Позднее лингвофилософское учение классика языкознания получило определенное развитие в трудах неогумбольдтианцев, американских этнолингвистов, генеративистов (последователей Н. Хомского), релятивистов (сторонников теории лингвистической относительности Сепира-Уорфа), а также теоретиков межкультурной коммуникации. Ученые накопили огромное количество фактического материала, наглядно проиллюстрировали своеобразие национальных языков, выявили особенности языкового мировосприятия и мировиде-ния многих этносов, ввели в научный обиход такие понятия, как языковая личность, этнокультурная коннотация, апперцептивный фон и др. В лабораториях США, Западной Европы, России и ряда других стран ведутся исследования структур человеческого мозга с целью выявления универсального и дифференцирующего языкового механизма. Эти и другие достижения, вне всяких сомнений, пополнили знания о языке, но пока не в силах ответить на главный вопрос - что есть язык и как есть язык. Думается, обращение к экзистенциально-онтологической триаде «Бытие ^ Язык ^ Человек» способно приблизить нас к решению этого вопроса. Язык конституирует мир, определяет способ человеческого в-мире-бытия; человек изначально закреплен в мире лишь посредством языка. Язык можно уподобить программе, которую предусмотрел для человека Творец для пользования благами Бытия и устремления к его идеалам. Мир нам дан исключительно в языке. Внешний мир, явления и события, происходящие в нем, настолько тесно связаны с языком, что практически неотделимы от него. Это обстоятельство было отмечено сторонниками теории лингвистической относительности, согласно которой мир познается в формах того или иного языка (Сепир-Уорф). В этом же направлении движется и генеративистика (Хомский).

Если человек немыслим без языка, а язык есть способ, которым мир дан человеку в восприятии, следовательно, язык и человек - понятия тождественные и рав-новыводимые из логики Бытия. При этом индивид есть лишь вариант реализации Человека как инварианта, а бытие оформляет свой говор в людях, создавая полифонию языков личностей, социальных групп, этносов.

Мощнейшим каналом, медиумом бытия является звук, голос. Homo sapiens есть от природы Homo locuens, или Человек говорящий . По М. Хайдеггеру, онтологическое значение Языка таково, что правильнее было бы сказать, что «язык говорит нами», чем «мы говорим языком» [5: 5]. Язык говорит в человеке в ответ на зов Бытия. И это не автохтонные вспышки языковой активности, а бытийно обусловленное поведение. М. Хайдеггеру вторит Х.-Г. Гадамер, заявляя, что Бытие есть Язык. Только в языке открывается человеку истина бытия [2: 520]. Бытие как бы подталкивает человека к разговору, предлагая ему средства для самовыражения, языковые средства. Сущие в виде слов предстают перед индивидом, максимально соответствуя бытийному контексту. Диалектика Человека и Слова приводит нас к однозначному выводу, что Человек и есть Слово . «Язык говорит. Человек говорит постольку, поскольку он соответствует Языку. Здесь не предлагается какое-то новое воззрение на язык. Все написанное направлено лишь на то, чтобы научить жить в говоре языка» [5: 20]. То, что человек говорит в различных ситуациях, есть обусловленные жанром и предыдущим опытом говорения . Человек не столько высказывается, сколько оформляет говор Бытия в себе и через себя. Личность, следуя логике рассуждений, есть уникальное сочетание поведенческих нормативов, реализующих соответствующие им смыслы, языковые смыслы.

М.М. Бахтин замечает: «Предмет гуманитарных наук - выразительное и говорящее бытие» [1: 228]. Человек пребывает в экзистенциальном потоке Бытия. Он активен в своем познании настолько, насколько ему «позволяет» Бытие. Наши тексты только и актуализируются в контексте Бытия. Переключение внимания не есть индивидуальный произвол - это вдруг -зов Бытия. То же говорит и М.М. Бахтин: «Становление бытия - свободное становление. Этой свободе можно приобщиться, но связать ее актом познания (вещного) нельзя» (Там же: 229). Отсюда необходим равноправный диалог с Бытием, т.е. осмысление Бытия посредством медитативного и поэтического мышления, а не путем дробления и объективации. Язык следует рассматривать как дар Бытия, но данный взаймы, который необходимо вернуть, говоря на нем. С этой точки зрения язык «вовсе не продукт ничьей деятельности, а непроизвольная эманация духа, не создание народов, а доставшийся им в удел дар, их внутренняя судьба» [3: 49].

Где же покоится сущность Языка? М. Хайдеггер утверждает: «Всеобщее, значимое для любого языка называют сущностью. Мыслить язык - это значит: дать представление о сущности языка и тем самым основательно отделить его от других представлений. Обсуждать язык - значит не столько его, сколько нас самих привести к местопребыванию его сущности: собраться в событие» [5: 2]. В какой из манифестаций Язык проявляет себя максимально полно, во всех своих бытийных свойствах? Конечно же, в речи. Активная речь присуща человеку как Homo locuens, являясь способом его существования. В речи Язык явствует фактически, реально, очевидно. «Вовне-выговоренность речи есть язык. Язык может быть разбит на наличные слововещи. Речь есть экзистенциально язык. К говорящей речи принадлежат как возможности слышание и молчание» [4: 188]. Фр.-В.фон Херрманн отмечает диалогический, активно речевой характер языка: «... язык имеет не монологический, а сущностно диалогический характер. Свойственный языку характер сообщения есть его диалогический характер. Диалогический характер языка обнаруживается для нас как раз в том, что язык представляет собой говорение, в котором я есть с Другим и Другой есть со мной, -говорение, в котором мы друг к другу относимся. Говорение в некотором абсолютно сущностном смысле представляет собой говорение друг с другом. Язык по сути - разговор» [6: 88]. Так называемая коммуникативная ситуация, понятая как со-бы-тие языка, предстает в качественно новом - экзистенциальном - статусе и обретает принципиально новую методологическую ценность. Со-бытие означает событие с Другим, другой экзистенцией, другим вот-бытием.

Язык не объект в экзистенциальном смысле, и Бытие не может быть предметом внешнего рассмотрения и анализа. Язык неразрывно связан с человеческим присутствием, и от него нельзя освободиться или исследовать какими-либо вне-языковыми средствами. Но как быть с языком? Ответ банально прост: с ним надо быть . «Захотеть помыслить язык - это значит вступить в говор языка, для того чтобы пребывать при языке, т. е. быть при его, а не при своем говорении. Только так достигнем мы сферы, внутри которой, удачно или нет, язык проговорит нам свою сущность. Язык мы уступаем говору. Мы не можем ни обосновать язык чем-то другим, нежели он сам, ни объяснить другое языком» [5: 3]. Дух не может быть дан как вещь (прямой объект исторической науки), а только в знаковом выражении, реализуясь в текстах [1: 302]. Проблема словесных текстов-выражений есть первичная данность гуманитарных дисциплин и в первую очередь - лингвистики (Там же: 311). В философском смысле текст, а шире - высказывание, есть человеческий поступок, форма самообъекти-вации, самовыражения. Выражение мы понимаем как поступок, как поле встречи идеологий, позиций, сознаний, личностей. Индивидуальная экспрессия локализована всецело в выражении - мимике, жесте, слове. В онтологии Фр.-В.фон Херрманна высказывание выступает отправной точкой в поисках сущности языка. Именно высказывание признается пра-исходным средостением сущностных характеристик языка [6: 17].

Необходим максимально широкий ёи^г-вистический взгляд на онтологию языка и высказывание как культурно-историческое событие [1: 258 - 298]. И тогда перед лингвистом откроется качественно новый горизонт постижения бытия и сущности языка.

Можно понять М.М. Бахтина, чье творчество пришлось на эпоху тотального диктата структурализма, пессимистически оценивающего состояние современной ему лингвистики: «Язык, слово - это почти все в человеческой жизни. Но не нужно думать, что эта всеобъемлющая и многограннейшая реальность может быть предметом только одной науки - лингвистики и может быть понята только лингвистическими методами» [1: 315 - 316]. Остается только надеяться, что времена эти уже позади, а наука о языке, опираясь на фундаментальную онтологию, станет настоящим флагманом гуманитарного знания.