Национальная память и русская культура в периоды социальных перемен

Лёгкость русской памяти… Незлобливость, забывчивость, полнота, сочувствие, добродушие, терпимость, открытость, искренность, простота, забота, милосердие. Неужели это характеристики памяти? Так ли всё однозначно? Русская память – метафора или реальность?

Во времена великих потрясений народ (как и обычный русский человек) вспоминает даже то, чего не знал. Есть одна, очень важная, точка отсчёта, которая незримо всегда присутствует в выборе воспоминаний русского народа – это культура и Бог. Только после осмысления этой точки отсчёта возникает подлинная вера, любовь, гордость за принадлежность к истории великой страны и судьбы.

«Мертвые молчат. Бесчисленная их армия не встает из могил, не кричит на митингах, не составляет резолюций, не образует союза и не имеет представителей в совете рабочих и солдатских депутатов. <...> И все же эта армия мертвецов есть великая – можно сказать,

величайшая – политическая сила всей нашей жизни, и от ее голоса зависит судьба живых, быть может, на много поколений. <…> Какова бы ни была их судьба там, за пределами этого мира здесь, среди нас, их мученические образы живут в наших душах и движут нами. Или, вернее, живут не в наших душах, – не в слабых, ограниченных, легко забывающих и мало разумеющих сознаниях отдельных людей, а в подсознательных глубинах великой, сверхличной народной души» [1]. Чаадаев писал о глубинной памяти народа, Франк о великой сверхличной народной душе, в подсознательных глубинах которой живут мученические образы наших героических предков. Сегодня пришло время писать о национальной памяти, памяти русского народа, памяти русской души.

Память русской души позовёт нас в дорогу И дожди перемен смоют чёрную пыль. Мы последний приказ получили от Бога, Чтобы сны воплотить в долгожданную быль. Мы вошли в полосу временного закона И теперь мы свою отвоюем страну.

Разбудите скорей нас, любимые жёны! Мы вернулись с войны, чтоб уйти на войну.

(Д.Полторацкий)

Память это судьба и совесть нации, это мера национального бытия. Исчезновение памяти (беспамятство) ведёт к смерти культуры, нации, цивилизации. Осквернение народной памяти в периоды социальных разломов («чёрные мифы», пустота, историческая ложь и заблуждение) – это неизбежность, которую приходится преодолевать. Русская память это тысячелетняя историю – изменить её содержание практически невозможно, пока существуют русские.

Появление русских в истории – это мистическая тайна, которую не разрешить никому и в этом содержится более глубокий смысл, нежели если бы причина русского бытия была известна. Почти каждому поколению русских приходится разгадывать свою миссию снова и снова, наполнять её новым историческим и культурным смыслом. Однако всегда в этой миссии остаётся главное – сохранение исторической территории, Православной веры, традиции, русской классики и народной культуры.

Русская память – это национальная память, её формирование началось с появления православной молитвы, умения созерцать мир в самые суетные времена, любить жизнь во всех её проявлениях и способности жертвовать собой во имя Родины. Русское слово (в самом широком смысле) дало начало русской культуре, когда стало возможным запоминание имён, значений, образов и смыслов – самого дорогого, что есть у любого народа. Духовного смысла бытия. На русском языке когда-нибудь обязательно состоится разговор с Богом.

Русская память не похожа ни на одну другую.

Только русская память легка мне

И полна, как водой решето.

Но чужие священные камни, Кроме нас, не оплачет никто.

(Ю.Кузнецов)

Это таинство времени и пространства, духовное измерение русского человека. На вопрос что помнить, а что забыть - у русских нет ответа, они уже помнят то, что необходимо для бытия нации и уже забыли то, что их разрушает.

Самобытность припоминания-забывания особо видна в национальной литературе, в народной культуре - «Не будь грамотен, будь памятен!», «Помни своих, не забывай наших!», «Тому тяжело, кто помнит зло», «Забыл, что женился, да и пошёл спать на сенник», «Память намозолил, всё перезабыл», «Иван непомнящий (родства и родины, т.е. бродяга)».

«Иванов непомнящих родства» в духовно-культурном смысле стало слишком много на русской земле и это не просто незнание своей истории, а убийственное для национальной души равнодушие («и смысл и память потеряв»).

Память выше грамоты. «Дела давно минувших дней, Преданья старины глубокой ...» Это и есть русская культура в скрытых формах являющая содержание воспоминаний, самые значимые ценности русского человека.

Национальная или народная память (в русском восприятии это практически синонимы) живёт вопреки разрушительным войнам и искусственным идеологиям, вопреки культурным имитациям и религиозному фарисейству. Вопреки чему-то обычно и возникает настоящее. «Как объяснить тот факт, что миллионы провинциальных девушек-подростков идентифицировали себя с Татьяной Лариной, а миллионы юношей - с Печориным и Онегиным? Усилиями идеологии этого объяснить нельзя - она, напротив, выставляла свои заграждения вокруг данных типов, дотошно разъясняя их классовую ограниченность. Но нация провела «идеологию»: она совершила прорыв к родной классике.» [2] Что это - парадокс советской эпохи или память русской души?

Русская память слишком переполнена, чтобы включать в себя ненужные смыслы. Всё ненужное отбрасывается и преодолевается. Кристаллизация национальных смыслов бытия заняла более тысячи лет, не благодарное занятие - пытаться их изменить. Носитель памяти, русский народ никогда не позволял изменить культурно-цивилизационный код и даже через «советское» ярко проступало «русское».

Русский человек до конца сомневается, не потому что не знает как поступить правильно, а по причине детского протеста души, когда не хочется жить по правилам, иногда по причине какого-то иного очень важного для отдельного человека жизненного смысла. Шукшин называл таких людей «чудиками».

В русской классике - Анна Каренина, Раскольников, Печорин, Онегин...сколько литературных образов, русских по духу и, совершенно не праведных. «Тут дьявол с богом борется, а поле битвы сердца людей» - эту тайну невозможно разгадать до конца, иначе она перестанет так волновать. Очевидно одно, бессмысленно искать формулу русскости, она не вмещается ни в одно возможное объяснение. Отрицание формализма русскими во всех сферах бытия объясняется внутренним ощущением добра и зла (добро - центральная категория Православия, а не красота).

Религиозные вершины или житейские истины для русского человека - не важно - и то, и другое требует одинаковой самоотдачи. «Чем меньше женщину мы любим, тем легче нравимся мы ей...» - подобные житейские мудрости, как и многие другие характеризуют русский характер, душу русского человека, игру в русскую рулетку. «Играя в рулетку», русские беспредельно стремятся к святости. Риск неоправдан ничем, кроме обретения нового личностного смысла жизни.

Между святостью и риском быть уничтоженным в свою эпоху - вырисовывается русский характер. Обычно так появляются символические фигуры памяти, характеризующие смысл русского бытия -поэт, монах, философ, воин.

Память русских отличается от памяти других народов, потому что сформирована русским языком и русской культурой. Помимо этого она привязана к таким пространственно-временным ассоциациям, которые больше никому не доступны. Это и восхищает, и страшит.

Русская память добра, потому что русские не знают мести. Даже в отношении врага, русский стремится к исполнению своего Долга по совести, без злобы в сердце, но отчаянно, храбро, безудержно и рискованно приближая победу. Месть не в русской традиции («око за око, зуб за зуб» - эта максима не вошла в русскую повседневность). Кодекс чести русского офицера всегда имел большую значимость, чем любые другие ритуалы организованной патриотической памяти.

Русские и злы, и добры одновременно. Злость нужна для подвига, для окончательного утверждения русской миссии на земле. Без неё не было бы русской цивилизации и побед в самых страшных войнах человечества, поэтому память войны это неотъемлемая часть русской души. Кроме сохранения православной веры и русской культуры, требуется защита исторической территории России, что невозможно без носителя памяти - русского народа, воли национальной элиты. История России это история войн, история побед и поражений. Россия как пристань православного Духа всегда вызывала живой интерес у иностранцев, которые стремились приехать и хотя бы немного ощутить загадочность и таинственность русских.

Вопросительность судьбы России видится как символ грядущей грандиозной победы (Кутузов не случайно оставлял Москву). Горько и одновременно полезно осознавать, что в периоды слабости русских, когда исчезал воинский дух, а в стране начинали процветать подлость, предательство и стяжательство – Бог сразу посылал России новое испытание войной. И всё возвращалось: и подвиг, и надежда, и Родина.

Русских нельзя забыть, если кто-то пытается – они сразу напоминают о себе. Память о русских ещё сильнее, чем память русских о самих себе. Русские слишком велики, чтобы обижаться на попытки их завоевать. Русский человек избирательно относится к своему прошлому, наверняка зная, что в нём надо оставить, а что забрать с собой в продолжительное настоящее. Если русскому народу плохо – будет плохо и всем остальным, потому что наш народ достоин счастья и если кто-то вздумал его обидеть, Божий гнев будет страшен.

Русский человек слишком порядочен перед самим собой, перед Богом, а потом уже перед всеми остальными. Тысячелетнее созерцание самих себя в имперской парадигме дало русскому народу бесконечность меры в отношении происходящего. Только русский способен на безумные, странные поступки, которые могут быть объяснены стремлением к мечте или к совершенно простой житейской цели – грандиозность действий в обоих случаях будет одинакова.

Русским человеком движет Любовь - любовь к семье, Родине, Богу – у него нет других жизненных смыслов. Память укрепила в сознании народа эти ценности, к которым стремятся самые заблудшие души.

Русские очень уважают культуру и духовные святыни других народов, вплоть до защиты не-своих культурных ценностей в войнах. Почему? Чистота русской души неотделима от ощущения вины за несправедливость, которая вершится в мире. Русские вступаются за самых слабых, даже без надежды победить.

Европа совершенно иначе осмысливала тему памяти – через «помнящую культуру», «культуру памяти», «политику памяти и забвения», «коммеморативную культуру» и многие другие довольно интересные сюжеты, связанные с возможностью конструирования практически любого содержания памяти. Только они почти не работают в России. Наиболее важной представляется «живая память» или «память русской души» как созерцание, чувствование, «угадывание» подлинного и величественного, отрицание лживого и недостойного.

Когда власть пытается затмить память о значимых для народа событиях – это не удаётся, даже в условиях использования самых эффективных технологий политики памяти и забвения. Не удаётся по причине того, что русский народ это естественная культурно-историческая общность, а не искусственный конструкт. История возникновения русской нации отличается от всех остальных, именно в ней заложены ответы на вопрос: почему невозможно сконструировать удобный для власти тип верования, организовать историческую память как любое обращение к прошлому или создать новую национальную (в гражданском понимании) общность. Национальная память реальна, объективна, имеет свои законы развития, которые не поддаются искусственной организации.

Пределы русской памяти не в терпении, а в способности переживать эпохи социальных революций. Предательство национальной элиты (Беловежские соглашения), разделённость русского народа в постсоветский период обнажила самые горячие темы национальной памяти.

Что происходит с национальной памятью в эпоху войн, революций, радикальных социальных перемен? Она дробится. Борьба различных политических сил затмевает родной привычный образ Отчизны, подменяя его борьбой за лживые ценности. В этом противостоянии формируются конкурирующие конфликтные версии культурно-исторической памяти, претендующие на статус национальной памяти. Победитель этого противостояния утверждает свой вариант видения прошлого, настоящего и будущего, меняет носителя памяти (так возник советский народ), вкладывает огромный идеологический потенциал в политику памяти и забвения для создания новой общности (например, россиян).

Бог на стороне России, поэтому Время расставляет и, в очередной раз, расставит всё своим местам. Русская память пробивается сквозь любую идеологию, потому что она представляет собой подлинную национальную идею.

Наследование памяти невозможно (хотя много написано о генетической памяти), возможно наследование «общих воспоминаний и умолчаний», когда из каких-то подсознательных глубин возникает устойчивая картина прошлого, дающая представление – как жить дальше. Это необъяснимо,    невыразимо,    но    работает.    Для    возрождения    такого    рода

«воспоминаний/умолчаний» необходимо верно расставлять акценты - что помнить, а что забыть – иначе память может быть жестока со своим носителем. В каждую эпоху находятся русские люди, сердцем чувствующие «правду на земле» - удача для нации, если их сумеют вовремя услышать.

Культурное наследие без наследника не имеет будущего, как и наследники в состоянии «беспамятства» не могут обрести подлинное богатство русской культуры.