Некоторые теоретические аспекты самозащиты как способа защиты семейных прав

В центре внимания ученых, как правило, находятся юрисдикционные формы защиты, а такой привычный и часто используемый на практике способ защиты семейных прав, как самозащита, зачастую незаслуженно обделен вниманием ученых-юристов. Однако, на наш взгляд, именно по способности граждан в процессе осуществления своих прав цивилизованно прибегать к такому способу защиты, как самозащита,

можно говорить об уровне развития государства в целом.

Еще в начале XX века учеными-юристами подчеркивалась исключительность внесудебных способов защиты, к которым относится и самозащита. Так, В.И. Синайским справедливо указывалось: «принципиально широкое применение внесудебной защиты желательно, при том, однако, непременном условии, чтобы такой самозащитой не нарушался социальный мир, в охрану которого создана судебная защиты. Чем культурнее среда, тем шире должна быть внесудебная защита» [14, c. 184]. Однако затем на протяжении десятилетий доктринальный подход изменился и должного внимания институтам неюрисдикционной защиты не уделялось.

На сегодняшний момент развития правовой науки внимание юристов-ученых обращено способам защиты прав и, как правило, осуществление прав реализуется через меры государственного принуждения, которые применяются компетентными органами, однако при осуществлении и защите семейных прав субъекты прав выбирают самозащиту и используют ее качестве основного механизма защиты принадлежащих им семейных прав. И действительно, обращение к самозащите, ее востребованность и применимость обусловлены простотой и доступностью этого способа защиты, который осуществляется без участия юрисдикционных органов и отличается высокой оперативностью ее применения.

Хотелось бы отметить, что самозащита семейных прав является неотъемлемой частью охранительной системы, а отсутствие самозащиты не может быть в полной мере компенсировано другими формами защиты. Так, мы можем наблюдать самозащиту в случае выражения несогласия на расторжение брака беременной супругой или супругой, имеющей ребенка до достижения возраста одного года, в соответствии со ст. 17 СК РФ.

Самозащита в семейном праве и в иных отраслях права

Конституция РФ не содержит специального указания на право человека на самозащиту в сформулированном виде, но в науке конституционного права давно укрепилось мнение, что право на самозащиту содержится в ч. 2 ст. 45 Конституции РФ, которое наделяет человека правом защищать свои права и свободы всеми способами, не запрещенными законами (ст. 45 Конституции РФ). Поэтому справедливо нормы ст.45 Конституции РФ считать юридической базой категории «самозащита».

В уголовном праве понятие «самозащита» и, следовательно, определение поня- тия отсутствуют, однако в уголовном законодательстве рассмотрены категории необходимой обороны (ст. 37 УК РФ) и крайней необходимости (ст. 39 УК РФ), которые могут определяться в качестве отдельных способов самозащиты. В административном праве в настоящее время осталась только категория крайней необходимости (ст. 2.7 КоАП РФ), а категория необходимой обороны, существовавшая в советский период, исключена из административного права.

Особый подход к самозащите сформирован в трудовом законодательстве. Так, самозащите посвящена отдельная глава, которая состоит из двух статей – ст. 379, 380 ТК РФ. Законодатель, к сожалению, и в рамках трудового законодательства не внес ясности и не уделил внимания определению этой категории, хотя в Трудовом кодексе РФ обозначил ее особый статус, указав, что самозащита является одним из основных способов защиты работниками трудовых прав и законных интересов (ст. 352 ТК РФ).

Основание для применения самозащиты в трудовом праве – это нарушение трудовых прав работника. При этом установлена обязанность работодателя не препятствовать работникам в осуществлении самозащиты (ст. 380 ТК РФ). Однако в то же время возможность применения самозащиты ограничена двумя случаями: работник вправе отказаться от выполнения работы, которая не предусмотрена трудовым договором; работник может отказаться от выполнения работы, которая непосредственно угрожает его жизни и здоровью (ст. 379 ТК РФ).

Категория «самозащита» в гражданском праве впервые закреплена в действующем Гражданском кодексе РФ, в качестве способа защиты гражданских прав, предусматривающего защиту прав лица без обращения в суд (ст. 14 ГК РФ).

Таким образом, в действующих нормах отраслевого законодательства упоминание «самозащиты» имеет место только в Гражданском кодексе РФ (ст. 14 ГК) и в Трудовом кодексе РФ (ст. 379 ТК), причем в обоих случаях самозащита упоминается как один из способов защиты прав.

Конечно и ранее, до принятия указанных норм, существовали неюрисдикционные (несудебные) способы защиты, которые именовались: «самооборона», «необходимая оборона», «самопомощь», «самовольное установление» и др. Действительно, в некотором смысле все указанные категории имеют общность целей и могут дополнять или продолжать друг дуга.

Одни ученые объединяли эти категории, другие, напротив, категорично разделяли их. Так, Д.И. Мейер считал, что «самозащита может выразиться или в виде самообороны, то есть самоличного отражения посягательств на право, или в виде самоуправства, то есть самоличного восстановления уже нарушаемого права» [8, c. 301– 302]. В.И. Синайский и Е.В. Васьковский отдельно от самозащиты (необходимой обороны и крайней необходимости) рассматривали самопомощь. Е.В. Васьковский самопомощь делил на активную (в этом случае рассматривал ее как самоуправство) и на пассивную (самооборона). При этом он писал, что «самопомощь – крайне неверное и недостаточное средство. Применить ее с успехом может только тот, кто физически сильнее своего противника. Иначе он не только не осуществит права, но и подвергнет опасности свою личность. Гораздо надежнее и безопаснее другой путь: прибегнуть к помощи государства» [1, c. 129]. В.И. Синайский считал «самопомощь необходимой для права, но там, где не было возможности организовать судебную защиту без серьезного риска лишиться осуществления своего права или предупредить его нарушение» [14, c. 184].

Так что же брать за основу при рассмотрении? На первый взгляд самозащита – это некая форма обороны личности и имущества. Но является она продолжением или наоборот противоположностью самовольного восстановления нарушенного права и не переходит ли самозащита в самоуправство, если субъект восстанавливает нарушенное право? И насколько, до какого предела это противодействие субъекта права продолжает являться самозащитой? К сожалению, даже в рамках гражданского права законодателем не даны ответы на столь очевидно поставленные практикой вопросы. К глубокому сожалению, нормы семейного законодательства в этой части предсказуемо проигнорированы законодателем.

Близкие по содержанию нормы о самозащите (ст. 14 ГК РФ, ст. 379 ТК РФ), о необходимой обороне (ст. 37 УК РФ и ст. 1066 ГК РФ), о крайней необходимости (ст. 39 УК РФ, ст. 1067 ГК РФ и ст. 2.7 КоАП РФ) объединены и общностью похода законодателя, который проявился в том, что ни в одном отраслевом законодательстве не сформулирован перечень способов самозащиты. Может быть, именно через указание способов можно было выйти на качественное определение категории «самозащиты». Только из рассмотрения конкретных статей Семейного кодекса РФ следуют конкретные способы самозащиты, при этом законодатель позволяет, помимо способов, указанных в законе, применять способы, которые не противоречат требованиям справедливости, разумности и иным общим принципам законодательства. Подобная ситуация характерна и для иных отраслей права. Таким образом, практически в любой отрасли российского права субъекту права предоставлена возможность самостоятельной защиты, в пределах, не выходящих за требования, установленные законом.

Как раз при рассмотрении пределов самозащиты видится наличие еще одной проблемы: тончайшей грани, разграничивающей самозащиту и самоуправство. Зачастую на практике особенно сложно отделить эти две категории и, к сожалению, самозащита прав признается самоуправством (уголовно-наказуемым деянием).

На взгляд автора настоящей статьи, самозащита будет правомерной, если она направлена исключительно на нарушенное право и вред, который предотвращен самозащитой, не превышает размера пресеченного посягательства. В противном случае самозащита прав может быть признана самоуправством, но для практического применения и в этом случае требуется законодательное закрепление.

В семейном праве многие годы институту самозащиты уделялось научное внимание лишь в свете самозащиты гражданских прав. Граждане, как субъекты семейных правоотношений, приобретают права и обязанности, являющиеся содержанием семейных правоотношений. Действующий Семейный кодекс допускает практически неограниченное применение гражданского законодательства к семейным отношениям, когда оно не противоречит их существу (ст. 4 СК РФ). Все это позволяет говорить о правомерности применения гражданско-правовых норм, регулирующих порядок и условия самостоятельной реализации права на самозащиту (ст. 12, 14 ГК РФ) к семейным отношениям. Хотя очевидна невозможность безоговорочного применения самозащиты, сформулированной в нормах Гражданского кодекса, к семейным правоотношениям.

Для применения любой формы, способа защиты в гражданском праве, в том числе и для применения самозащиты, требуется наличие дееспособности лица, ее применяющего. По нашему мнению, исключительная особенность самозащиты в семейном праве состоит в том, что личнодоверительный характер семейных правоотношений допускает применение самозащиты семейных прав даже недееспособными субъектами, если они своими действиями препятствуют нарушению своих законных интересов. И такая оценка действий, совершаемых недееспособным субъектом, в качестве правомерных невозможна в иных отраслях права.

Об определении понятия категории «самозащиты»

Большинство ученых едины во мнении, что «самозащита», как правовая конструкция, имеет место в семейном, гражданском, уголовном, административном, трудовом и в других отраслях права, а дальше обращает на себя внимание развернувшаяся в последнее время дискуссия относительно понятия самозащиты, правовой природы, и как следствие этой дискуссии -отсутствие единого мнения по субъекту, объекту, содержанию, разграничению понятия «самозащита – это форма защиты нарушенных прав» [6, c. 90; 11, c. 168; 16, c. 45] либо «самозащита – это способ защиты» [2, c. 14–17].

Несмотря на относительную понятность и в некотором смысле очевидность категории «самозащита», единый подход в юридической науке отсутствует.

Определения, предлагаемые учеными, иногда решительным образом противоречат, исключают друг друга. Так, В.П. Грибанов самозащиту гражданских прав определяет как «совершение управомоченным лицом не запрещенных законом действий фактического порядка, направленных на охрану его личных или имущественных прав и интересов» [3, c. 160]. К данным действиям относятся фактические действия собственника или иного законного владельца, направленные на охрану имущества, а также аналогичные действия, совершенные в состоянии необходимой обороны или в условиях крайней необходимости и т.д. С этой точкой зрения согласны В.А. Рясенцев [10, c. 265–266], М.И. Усенко [15, c. 51], которые в своих работах тоже отождествили самозащиту с действиями в состоянии необходимой обороны и крайней необходимости. Однако такую трактовку самозащиты критикуют Григорий Алексеевич Свердлык и Эдуард Леонидович Страунинг [12, c. 18]. Они отмечают, что самозащита гражданских прав – это «допускаемые законом или договором действия управомоченного лица, направленные на обеспечение неприкосновенности права, пресечение нарушения и ликвидацию последствий этого нарушения» [13]. При этом они рассматривают самозащиту как форму защиты гражданских прав, а необходимую оборону и крайнюю необходимость относят к способам самозащиты [11, c. 172]. «Учитывая, что ст. 14 ГК РФ допускает защиту нарушенных гражданских прав самостоятельно управомоченным лицом, которое, защищая принадлежащее ему право, устанавливает фактические обстоятельства, применяет нормы материального права, определяет способ защиты от посягательства и принимает конкретное решение, которое само и воплощает, вполне логично представить самозащиту как форму защиты гражданских прав» [13, c. 37].

Приведенные мнения, полагаем, красноречиво показывают полярность мнения ученых даже в отношении понятия рассматриваемой категории. При этом в рамках семейных правоотношений понятие самозащиты практически не исследовалось. В этой связи хотелось привести определение понятия, предложенное Е.В. Каймаковой. Самозащита в семейном праве представляет собой «возможность управомоченного лица использовать дозволенные законом средства принудительного воздействия на правонарушителя и примирительные процедуры согласительного характера, направленные на пресечение возможного нарушения прав и возникновение семейно-правового спора, а также защищать принадлежащие ему права собственными действиями фактического порядка» [5, c. 10]. В предложенном понятии ученым-юристом рассмотрено большинство аспектов самозащиты.

Судебная практика по семейным и гражданским спорам часто обращается к самозащите, не затрагивая определения рассматриваемого понятия. Хотя, даже в случае формирования такого понятия судебной практикой, принимать его не возможно, в том числе на том основании, что российское право прецедентным не является и такое межотраслевое понятие, как «самозащита», требует доктринального толкования.

В гражданском праве закoнодатель ограничился только упоминанием о том, что применение самозащиты гражданских прав допустимо (ст. 14 ГК РФ). Как уже говорилось выше, в нормах семейного законодательства понятие «самозащита» отсутствует, но указание законодателя, содержащееся в ст. 4 СК РФ, позволяет говорить о том, что применение к семейным отношениям гражданско-правовых норм, регулирующих условия самостоятельной реализации права на самозащиту (ст. 12, 14 ГК РФ) и порядок ее применения, правомерно. Тем самым законодатель предоставил полную свободу для толкования и науке, и практике.

Самозащита является одной из форм защиты семейных прав и может осуществляться различными способами. В связи с тем, что субъекты семейных прав очень разнообразны, способы их самозащиты также характеризуются исключительным многообразием. В литературе мы встречаем опять же полярное отношение авторов к способам самозащиты. Так, в последние годы стали даже предлагать рассматривать самозащиту в широком смысле и в узком.

Автор настоящей статьи считает такое предложение излишним, потому что в результате мы придем к размытию категории самозащиты семейных прав. Все способы защиты семейных прав находятся в теснейшем взаимодействии, по своей сути направлены на единый результат, и дополнительные, искусственно расширительные толкования того или иного способа защиты семейных прав стирают границы между правовыми категориями.

Какими должны быть действия и каков должен быть характер действий, посредством которых допускается реализация самозащиты семейных прав? Если мы, в соответствии со ст. 4 СК РФ, обратимся к формулировке ст. 14 Гражданского кодекса РФ, то увидим, что для самозащиты должно иметь место правонарушение, потому как она, согласно ст. 14 ГК, направлена на правонарушение, на объект, который уже имеет место, и субъект, применяющий самозащиту, может и должен определить тяжесть и только после этого установить соразмерные меры. Кроме того, согласно буквальному толкованию статьи самозащита должна реализовываться с целью пресечения и способы самозащиты должны представлять собой действия, направленные на прекращение нарушения, и буквальное толкование указанной статьи не позволяет распространять самозащиту на предотвращение или восстановление права после его нарушения. Таким образом, по воле законодателя, для применения самозащиты нарушение уже должно иметь место, существование лишь только опасности его возникновения недостаточно. Остановить нарушение можно, заставив лицо вопреки его воле прекратить деятель- ность, нарушающую право, достичь это возможно путем физических действий, в которых субъект выполняет активную, зачастую наступательную функцию. Самостоятельными действиями, не связанными с физическим воздействием на нарушителя, можно обезопасить себя от возможного нарушения в будущем или минимизировать последствия нарушения. Однако подобные действия не могут пресечь, остановить нарушение. Следовательно, приходим к выводу, что пресекательная суть, данная законодателем в норме Гражданского кодекса и распространенная на семейное право, имеет мало общего с сутью самозащиты в семейных правоотношениях.

Восстановление нарушенных прав и устранение последствий правонарушения, очевидно, выходят за границы пресечения. Однако в науке семейного права способы защиты, направленные на обеспечение неприкосновенности прав, восстановление нарушенного права или на компенсацию вреда, причиненного нарушением, относятся к самозащите. Самостоятельное восстановление права предполагает, что лицо устраняет не само нарушение, а его последствия. Но насколько возможно в порядке самозащиты пресечь завершенное посягательство на семейные права?!

Выводы

Таким образом, самозащита семейных прав, на наш взгляд, представляет собой действия, направленные на недопущение или на пресечение нарушения вопреки воле нарушителя. Действия, не являющиеся пресечением нарушения, будь то вoсстановле-ние права или действия, направленные на кoмпенсацию пoтерь, причиненных имущественной сфере пoтерпевшего, не мoгут рассматриваться как самoзащита гражданских прав, пoскольку направлены не на защиту нарушаемогo права, а преследуют иную цель.

Cамозащиту семейных прав нельзя признать единственной неюрисдикционной формой защиты семейных прав, потому что, например, cамостоятельное восстановление положения, существовавшего до наруше- ния, cамостоятельное прекращение или изменение правоотношения и т.д. также являются неюрисдикционной формой защиты.

Пресечение действий (в значении понятий, сформулированных законодателем в ГК), нарушающих право, может реализовываться как в судебном, так и в несудебном порядке. Считаем, решающим моментом в определении самозащиты является такой признак, как «самостоятельность», когда нормой действующего законодательства разрешаются или запрещаются самостоятельные действия, направленные на защиту нарушенных прав.

По мнению автора, правовую категорию «самозащита», с точки зрения действующего закoнодательства, следует рассматривать как конкретный институт, который имеет свой правовой режим, свою определенную систему средств, способов осуществления субъектом защиты своих прав в случае их нарушения или угрозы такого нарушения. Из литерального толкования «самозащита» – это деятельность по самостоятельной защите прав, основанная на неюрисдикционном полномочии и являющаяся неюрисдикционной формой защиты семейных прав. Но всегда самозащита в семейном праве представляет собой правомерное действие, которое может совершаться при условии нарушения (угрозы нарушения) семейных прав, которое направлено на лицо, допустившее нарушение права и имеющее своей целью предупреждение и пресечение нарушения семейных прав.

В этой связи представляется крайне непоследовательной позиция законодателя, который определил в российском гражданском праве такую правовую конструкцию, как «самозащита гражданских прав» (ст. 12, 14 ГК РФ), переадресовал в том числе к этой норме в семейном праве и не определил содержание этого законодательного термина. В наибольшей степени интересам как развития юридической науки, так и практики применения, отвечало бы разрешение данного вопроса законодателем.

Заметный рост количества способов самозащиты в последнее время выдвигает первоочередную задачу проведения их научной систематизации. Наверное, единственное, в чем схожи авторы касающиеся рассматриваемой проблематики, состоит в том, что действия по самозащите семейных прав крайне неоднородны и требуют определения и классификации на законодательном уровне.