Образы «движения» и «цели» в северном тексте русской культуры

Актуальность размышлений о локальных и универсальных механизмах коммуникаций в пространстве северного текста русской культуры возрастает по мере усиления духовной и политической дезориентации современного общества. Концептуальные идеи северной метафизики сформулированы в трудах А.В. Головнева, Д.Н. Замятина, Ю.В. Линника. Н.М. Теребихина. Н.М. Теребихин рассматривает Север как «религиозно-мифологическое пространство, воплощенное в геометрическом образе вписанных друг в друга мировых кругов, расходящихся из одного центра» [1, с.5]. Д.Н. Замятин видит роль и значение экзистенциальных пространств в периодическом возвращении человеку его собственной земли, путем «расширения» пространственного опыта. [2, с.50]. Ю.В. Линник в философско-поэтических произведениях исследует пространство Русского Севера в контексте философии русского космизма [3, с. 53–57]. А.В. Головневым разрабатывается антропология движения, намечаются контуры северной перспективы в истории России. Путь на север «как осознанная или интуитивная стратегия свойственен магистральным культурам, охватывающим своим движением и сетью связей ряд локальных культур» [4, с.21]. Антропология движения предполагает измерение реальности в единицах действия. «Ее главными категориями выступают динамика и статика, основными инструментами - мотивационно-деятельностные схемы и историко-антропологические сценарии» [5, с.2].

Действие требует усилий. Неординарное действие можно трактовать как подвиг, жертву или «антиповедение», предполагающие предельную концентрацию сил и расширяющие пространственные пределы. В северном тексте русской культуры реализуются идея «перехода», идеал Преображения, идеология, принимающая различные формы маргинальности и оппозиционности по отношению к условному «центру» [6, с.56–63]. Это поиск крестьянами свободной земли, монахами - спасения, казаками - «ясачных народов», староверами - легендарного Беловодья. Концепт «центра» предполагает покой, незыблемость, свойственные «мировой оси», вокруг которой завихряется социокультурное пространство. Рассмотрим логику и алгоритм этого движения. Если воспринимать природные особенности Русского Севера как «текст», то культура - его «цитирование». Северный текст русской культуры отмечен знаками переходности: от леса - к тундре, от реки - к морю, от земледелия - к промыслам. Пространство северного текста русской культуры - это единство этнокультурного многообразия, устремленного к последнему географическому и метафизическому рубежу, за которым открывается видение иного мира. Северный текст русской культуры наиболее ярко являет себя в словесности. По мысли М.М. Бахтина, «Слово - это почти все в человеческой жизни. Слово принадлежит к царству цели как последняя высшая цель» [7]. Образ «цели» имеет ряд онтологических признаков. Материальная цель во времени (четвертом пространственном измерении) переходит в религиозный (метафизический) план. В текстах египетских пирамид и позднее в «Бхагавад-Гите» суть человека приравнивается к его вере: «…Есть вера тварей, И вера тварей подобна сути. Человек состоит из веры: Какова вера, таков он сам» [8]. Вера соединяет Человека (как Образ Божий) и Цель. Они образуют потенциальную целостность, цельность, единство: человек с Целью равен Цели. Стремление к Цели мотивировано верой и по отношению к витальным ценностям имеет иррациональный, жертвенный характер. Устремленность русской земледельческой культуры от степи к морю придавала этому движению духовный смысл. Цель деятельности пребывает вне деятельности, в «апофатическом сумраке». Если подменить Цель ориентиром, указывающим путь к ней, и предположить ее достижимость, то движение превращается в бесплодную суету. Цель способна консолидировать социум. Идеология в том случае играет объединяющую роль, когда стремление к социально значимому идеалу соответствует подлинным намерениям действующей власти и совпадает с декларируемыми задачами. Наличие Цели является важнейшим условием коммуникации субъектов, признающих ее детерминирующую сущность. Вынужденная миграция этноса дает импульс для формирования пассионарности, становится возможностью обретения дополнительной жизненной энергии.

Расширение пространственных границ требует «подвига», напряженного и неординарного усилия, движения. Подвиг - это всегда возможность исправить ошибку, преступление или грех. В буквальном переводе с греческого языка слово «грех» означает «промах». Промах возможен при наличии Цели. Подвиг (или самопожертвование) меняет общественное сознание и превращает линейные (субординационные) отношения в социуме в «нелинейную систему», перед которой открываются принципиально новые возможности.

По отношению к человеку и обществу пространство развертывается на «Запад–Восток» и «Север–Юг». Координата «Запад–Восток» имеет дольний характер. Координата «Юг–Север» предполагает горнее содержание. В движении на Север примиряются противоречия Запада и Востока. Север - это территория диалога, актуализированного действия и выхода из лабиринта виртуальных противоречий в реальность страдания и сострадания. Преодолеваемые трудности - показатель роста возможностей: условие духовного возрастания. Освоение тайги, приполярных земель и Северного Ледовитого океана требовало от русских поселенцев предельного напряжения сил, предопределило формирование таких черт характера, как спокойное мужество, наблюдательность, терпение, способность принимать неординарные и ответственные решения. «Запад - Восток» - координата социальная, а «Север-Юг» - духовная. Их пересечение маркирует северный текст русской культуры деревянными крестами, часовнями, храмами, монастырями «Северной Фиваиды».

Север играет роль социокультурного пограничья между Западом и Востоком. Географически это выражено в 180 меридиане, разделяющем западное и восточное полушария планеты. Этот меридиан проходит по территории Чукотки рядом с Америкой, где живут русские, чукчи, эскимосы, юкагиры, выходцы из всех бывших республик СССР. «Граница» - территория неустойчивого баланса противопоставленных сил. Их диалог неизменно воспроизводит провока-тивные ситуации, но побуждает к рефлексии «о вечном». Противоречия Запада и Востока в русской культуре (крестьянской по сути!) преодолеваются ее северным характером - устремленностью за пределы освоенного пространства [9, с.53–56]. «Географически она, Россия, между Западом и Востоком, но культурологически - она ни Запад, ни Восток, но, скорее, Се-вер»[10, с.132-133]. «Рассматриваемое в широком контексте пространство, - по словам В.Н. Топорова, - может и должно восприниматься как один из важнейших источников структуры русской души, представляющей одновременно и его порождение, и его образ» [11, с. 607].

Пространственно-коммуникативные факторы имеют свойство влиять на ценностносмысловые аспекты бытия. Наиболее наглядно это прослеживается на примерах из всеобщей истории. Древние земледельческие цивилизации, рожденные в долинах рек - Нила, Тигра и Евфрата, Инда, - были развернуты «спиной» к морю. Египтяне, например, считали мореплавание делом «нечистым» и нанимали во флот чужеземцев. Когда Средиземное море превратилось в водный путь, не разъединяющий, а соединяющий континенты, стали возможны «критский феномен» и расцвет полисной культуры Древней Греции. Открытие Колумбом Америки знаменовало для европейцев начало нового времени [12, с. 7–11]. Покорение воздушного океана и создание авиации изменило представления человечества о вселенной как о «большой машине», где все сложно и все-таки познаваемо. Освоение космоса позволило приблизиться к новому уровню понимания человеческого единства, независимо от этнокультурной, конфессиональной, языковой принадлежности отдельных народов. Новое мироощущение породило теорию и практику глобализма как социальной, экономической и политической реальности. Следовательно, выход в новые пространственные измерения предопределяет качественные перемены в культуре и в человеке. Это требует неизвестных прежде средств коммуникации: морских кораблей, самолетов, космических ракет. Так, например, освоение Северного Морского Пути,

Сибири и Америки стало возможно благодаря судам типа «коч», которые появились в начале XVII столетия, а в XVIII веке уже почти не упоминались в архивных документах.

Расширение пространственных границ коррелируется с переменами мировоззрения и процессами, происходящими во внутреннем мире отдельного человека. Например, осознание личного греха как проблемы и преодоление его, или же приобретение новых навыков и умений, требующих ненормированных усилий, раздвигают горизонты личности.

Осмысленное движение предполагает наличие линейной или цикличной траектории. Человек ищущий всегда находит более того, что он искал. «Внешнее» движение (прогресс) предполагает совершенствование технологий бытия, основанных на сенсорных возможностях. Появиться может только то, что уже существует в виде идеи. Зрение усиливается биноклем, телескопом, микроскопом; мускульные возможности – системой рычагов; слух – радиосигналами и так далее. Но при смещении смысловых акцентов на пути технического прогресса упраздняется человек. В странствии по морю, например, паруса вытеснены дизельными двигателями, маяки, гурии, деревянные кресты – спутниковой навигацией. От человека требуется все меньше интеллектуальных и физических усилий. Технологичность бытия превращается в современную разновидность магизма, основанного на вере в возможность с помощью денег решить любую проблему. Путь совершенствования технологий можно условно назвать «западным», путь внутреннего совершенствования – «восточным». Бинарные формы познания (рациональная – иррациональная) и движения (внешнее – внутреннее) дополняют друг друга.

Полноценная жизнь северных деревень в разные исторические периоды предполагала устремленность наиболее активной части крестьянства за пределы освоенного пространства. Это проявлялось в расширении ареала морских промыслов и торговли, в паломничестве, в монастырском трудничестве и «бурлачестве» (сезонной работе в городах). Отказ от многообразия форм экономической, духовной, социально-политической жизни в наше время является показателем кризисного состояния общества. Музеефикацию «северного текста русской культуры» следует противопоставить устремленности к расширению пространственных границ (сегодня это – Арктика) и позитивную перспективу (как ориентир на пути к Цели), мотивирующую созидательную деятельность. Арктика – это духовное измерение России, где нельзя руководствоваться исключительно меркантильными интересами, где насилие – самая бесперспективная возможность.