Особенности развития монастырской жизни Кизлярской Крестовоздвиженской обители до середины XIX в

Православные монастыри с момента возникновения христианской религии на территории России несут духовно-нравственное просвещение и очищение народа. Не стоит приуменьшать их просветительскую и колонизационную деятельность относительно народов, соприкасавшихся при их посредничестве с великой русской культурой, от которой на сегодняшний день остались лишь смутные воспоминания.

Указ Екатерины II от 26 февраля 1764 г. (больше известный под названием «Духовных штатов») является своего рода Рубиконом в жизни монастырей. Данным указом у монастырей изымалось все имущество за исключением небольшой части земли и служителей, назначалось жалование, соразмерное знатности и важности монастыря [12]. Ставропигиальные монастыри состояли в непосредственном ведении Синода, а лавры, архиерейские дома и все прочие монастыри, мужские и женские, и общины находились под управлением епархиального начальства [10].

Все обители делились на три класса с установлением нормы штатов монахов и монахинь, которые находились в разном статусе [11]. Все штатные монастыри получали содержание от казны, а заштатные содержались за счет пожертвований от правительства, разных благотворителей и доходами, получаемыми от земель и других угодий, приобретенных покуп-

кою или пожертвованных. Поскольку включение Кавказа в состав Российской империи было сопряжено с длительной военными действиями, то на Кавказе для монастырей особых штатов не создавалось, издавались разновременные указы, касающиеся их устройства.

Монастыри мужские и женские подразделялись на общежительные и необщежительные. В общежительных монастырях монашествующая братия своим трудом получала себе содержание и средства на развитие обители. Для необщежительных монастырей характерно получение только общей трапезы от монастыря, одежду и все прочие принадлежности каждый приобретал собственным трудом и на получаемое жалованье. Само понятие «монашество» означало не что иное, как одиночество и уединение с целью служения определенным ценностным идеалам. Монашество являлось образом жизни православных христиан, которые полностью посвящали себя занятию молитвой, аскетическим подвигам, без всяких житейских задач и удовольствий [14, с. 26]. Монахов в России часто называли иноками, а монашество – иночеством. Уходя в монастырь, человек отрекался от суетной мирской жизни, семьи, богатства.

В управлении монастырями был принят авторитарный стиль, который способствовал поддержанию в них строгой дисциплины и соблюдению монастырского устава. У настоятелей были помощники из числа монастырской братии, занимающие определенные должности: казначеи, экономы, благочинные, ризничные, регентши и т.д. При этом казначей не только вел денежную отчетность и следил за письменным делопроизводством монастыря, но и в случае отлучек настоятеля брал на себя его обязанности. Все монахи и монахини выполняли различные послушания при мона- стыре, имели свои обязанности, но большая их часть была занята в различных отраслях монастырского хозяйства. В маленьких монастырях в целом духовный уровень был выше, уставные правила нарушались реже, хотя обобщать это утверждение нельзя [16, с. 52].

В системе монастырской иерархии на самой нижней ступени находились послушники, которых могли употреблять в самые тяжелые работы. Срок «искуса» определялся тремя годами, но мог длиться и дольше. По сути, послушники были резервом пополнения монастырской братии. После принятия пострига в их жизни практически ничего не менялось [6, с. 461]. Послушник, еще не принявший пострига, не был связан иноческими обетами и мог свободно покинуть монастырь [15, с. 123]. Нередко в монастыри под надзор настоятелей для «духовно-нравственного исправления» направлялось духовенство епархии, которое по определению консистории должно было употребляться в черные работы.

Для светских лиц монастырь является особым местом духовно-нравственного «исцеления» и покаяния. Обладая особым укладом жизни, монастырь показывал духовную истину существования человека, а монашествующая братия, имеющая в своей среде высший идеал иночества – старцев, давала ответы на терзающие душу пришедшего человека вопросы. С огромным сожалением епископ Кавказский и Черноморский Иеремия в своем отчете Синоду от 25 января 1844 г. отмечал, что при монастырях, состоящих в Кавказской епархии, никого на покаянии из людей светского звания за прошедшие годы не было [1. Д. 169. Л. 85]. Данное обстоятельство свидетельствовало о низком религиозном авторитете имеющихся обителей и переживаемых ими серьезных проблемах (см. табл. 1).

Ведомость о монастырях и монашествующем духовенстве по Кавказской епархии за 1843 г.

Таблица 1

Наименование монастыря		)S & cd к о s о s	i i 6 =	s e о к	S	2 i о s н Щ м 5 U о с
Мужские монастыри
1.	Кизлярский Крестовоздвиженский	1	7	4	3	4
2.	Войска Черноморского Екатеринолебежская Николаевская пустынь	1	29	26	3	24
Женских монастырей нет
Итого                                                                 2     36     30     6      28

Первые монастыри появились на Северном Кавказе с первыми системными попытками колонизации региона. Возникновение мужского Кизлярского Крестовоздвиженского монастыря связано с упразднением крепости Святого креста на реке Сулак по Гянджинскому договору между Россией и Ираном в 1835 г. и переводом гарнизона крепости и административных учреждений в основанный город Кизляр [9, с. 192]. Поскольку город имел важное стратегическое положение, то он после открытия Крестовоздвиженского монастыря игуменом Даниилом быстро стал и центром распространения православия [13. Л. 45].

В первые десятилетия существования монастыря ему были переданы земли и водные ресурсы различного назначения. Так, в 1745 г. он получил во владение большой участок под пашню у реки Борозды, вскоре данный надел был увеличен под сенокос и бахчи. В распоряжении монастыря находилось на Картышен-ском плаву две суховоди и еще один плав для рыбной ловли и сбора камыша. С 1760 г. к имеющимся землям был добавлен садовый участок от дороги старой по грузинскому татау-лу до дороги новой Астраханской. Вообще по реке Кизлярке монастырь располагал пашенными землями, сенокосными угодьями, бахчой, виноградным и овощным участками и тутовым лесом [4. Д. 274. Л. 1–9]. При монастыре были устроены торговые лавки, от сдачи в аренду которых в доход монастыря поступал незначительный, но стабильный доход.

Судьба Кизлярского Крестовоздвиженско-го монастыря тесно переплеталась с жизнью самого города. Разорительные набеги горцев и стихийные бедствия не раз приводили к его упадку, но вторая половина XVIII в. является периодом расцвета обители. Монастырь располагал достаточными доходами, позволившими провести масштабные строительные работы, включая монастырскую церковь.

Отряды горцев 1 ноября 1831 г. под предводительством Кази-Мулы подвергли опустошительному разорению город и монастырь. После этого набега монастырское хозяйство пришло в упадок, а сил малочисленной братии не хватало на восстановление разрушенного, к тому же земельные и водные ресурсы монастыря были захвачены местным казачеством [13. Л. 47]. Видимо, после этого случая на содержание братии монастыря Святейшим правительствующим синодом было положено 257 руб. 13 коп. серебром в год [1. Д. 890. Л. 4–5].

Случавшиеся беды не могли сломить духа монастыря, который отличался строгостью нравов. На исправление сюда послушниками посылали лиц духовного звания из числа приходского духовенства за разные предосудительные поступки, противные занимаемому сану, а срок пребывания в стенах обители зависел от тяжести совершенного деяния [1. Д. 340; 2. Д. 410]. Не только приходское духовенство, но и члены братии других монастырей отбывали назначаемую епитимию. Так, монахи Константин и Матфей, иеродиакон Ириней как «подозрительные в поведении и вредного поступками для Черноморской Екатеринолебеж-ской Николаевской пустыни, для научения доброй нравственности и послушанию, переведены в Крестовоздвиженский Кизлярский монастырь» [Там же. Д. 169. Л. 30–33]. Тех, кто не мог выдерживать местного климата, переводили в Кременский Донской монастырь под надзор игумена на тех же условиях, что направляли в Кизлярский монастырь строителю.

Высокий уровень православного духа поддерживался строителем монастыря иеромонахом Вениамином, назначенным на эту должность 14 марта 1827 г. Сын военнослужащего отставного поселенца, из великороссиян, в 26 лет постриженный в монашество в Астраханском Болдгинском монастыре (14 сентября 1801 г.), какое-то время он находился в братии Астраханского архиерейского дома крестовым иеромонахом и духовником, после был определен строителем Астраханского Покро-во-Болдгинского монастыря [3. Д. 858. Л. 3]. При этом братию монастыря на 1843 г. составляли лица духовного происхождения [1. Д. 169. Л. 1–3] (см. табл. 2).

Епископ Иеремия, обозревая в 1845 г. монастырь, назвал его умирающим, поскольку в нем разрушалось абсолютно все – начиная от соборного храма, в котором было прекращено ведение служб из-за его ветхости, до последнего экономического здания. В 1846 г. комендант Кизлярской крепости поднял вопрос о закрытии монастырской церкви, вследствие чего Иеремия уволил в 1847 г. от своего архиерейского дома с экономической должности игумена Германа и направил в монастырь для исправления сложившейся ситуации [5. Д. 267. Л. 11–12об.].

Экономическую ситуацию монастырского подворья лучше назвать трагедией. Поскольку жизненных запасов монастырь не имел и жил за счет случайных заработков и на подаяние, в распоряжении имелось только 30 руб. ассигна-

Таблица 2

Состав братии заштатного Кизлярского Крестовоздвиженского монастыря за 1843 г.

Какое число по штату надлежит

Ныне налицо находится

Где против штатного положения

X к 2 К to 25 К О to

К 2 К G to

С 25 G К to Кс

и В 2 G 2 G to

S К to го

S го 25 2

S ГВ 25 to to

С to 1 го О\ X К н 25 К X 25 to X

§ К X

К G G

£ X К 2 К to 25 К to

К 2 К to

С 25 К кс

to го

S го 25 2

С Е к В

S го 25 to to to

^ to В G to

n 1 ro O\ X s 25 G 2 X 25 to to X

S G G

to S X to G to S К E ro

2= s to G to Sc

^ to to S X to G to ro to G to 3

23 к to G to Kc

–

–

1

–

–

2

2

2

–

7

–

–

1

–

–

2

–

1

4

8

n к В

2

–

–

a G E E К В

4

–

–

циями и 150 руб. долгов [5. Л. 11–12об.]. Новым игуменом сразу были поданы судебные иски в Ставропольскую судебную палату по уголовным и гражданским делам относительно спорных земель монастыря к казакам станиц Бороздинской, Сосаплинской и 20 грузинам [3. Д. 251. Л. 7]. В это же время закончилась тяжба в апелляционной палате Сената по вопросу взыскания долга за аренду вод монастыря с купца 3-й гильдии Мултанова в размере 3010 руб. ассигнациями, не в пользу монастыря, поскольку он, не дождавшись окончания срока аренды, передал воды в пользование другому лицу [Там же. Д. 225. Л. 5–11].

Вместо монастырской церкви решено было построить трапезную церковь во имя Св. Великомученика Георгия. С этой целью монастырю было запрещено пользоваться доходами, получаемыми от торговых лавок и домов, но, исходя из сложившихся условий, 13 июля 1845 г. Иеремия разрешил пользоваться получаемыми доходами на текущие нужды монастыря при условии приобретения запасов только оптовыми закупками до 25 руб. серебром [Там же. Д. 234. Л. 1]. В тот год сдали рыбные ловли в аренду за 70 руб. серебром, что для потребно- стей монастыря было весьма скудной суммой, и не смогли оплатить имеющиеся долги. При этом силами братии были сделаны текущие поправки монастырских имений, приобретены нужные вещи, заготовлен камыш для отопления, произведена постройка ограды вокруг сада и хутора, а с целью улучшения экономии решено было не сдавать его в аренду и нанять грамотного смотрителя [3. Д. 234. Л. 1–3].

Несмотря на проделанные работы, нужно было сделать еще очень многое для налаживания экономии. В числе самых приоритетных задач были поправка валов и канав рядом с монастырской дачей на пространстве в 1000 саженей для спасения сена и хлеба от разливов реки; оплата на текущий год работы вольнонаемных работников в размере 171,42 руб. серебром; исправление монастырского колодца; приобретение каюка с неводом и мн. др. Исходя из этого, Иеремия разрешил пользоваться деньгами от аренды лавок и домов до конца 1846 г., но с подробным составлением рапорта на каждую закупку [5. Д. 267. Л. 2–5об.]. Сложная ситуация сложилась и в монастырском скотном подворье, которому большой вред наносили степные волки, похитившие только в

Таблица 3

Ведомость о количестве скота в Кизлярском Крестовоздвиженском монастыре на 1 января 1846 г.

1                            Было в 1845 г.          На 1 января 1846 г.
Рогатого скота
	Быков рабочих	8	7	Один пал
	Быков неученых	4	4
	Коров	10	8	Две похищены волками
	По другому году	10	9	Одну похитили волки
	Нынешников	8		Одного похитили волки
Лошадей
	Езженый мерин	1		Украден 10 июня
	Жеребец	1	1
	Маток	4	3	Одна по неизлечимой болезни обменена на двухгодовика
	Прошлогодних	1		В июне волки похитили
	Двухгодовик		1

1845 г. 4 головы рогатого скота (см. табл. 3) [3. Д. 862. Л. 1–2]. Решение данной проблемы также требовало дополнительных средств.

Конечно, экономия монастыря являлась главной задачей его восстановления, но более приоритетной была проблема строительства нового храма, поскольку имеющийся мог разрушиться в любой момент по своей ветхости, а другой церкви в подворье не имелось. Местом для постройки была выбрана северная сторона имеющегося храма ближе к ограде, был разработан и представлен на рассмотрение Иеремии план с фасадом, на котором он 24 мая 1847 г. написал: «По проекту сему храм соорудить благословляется» [Там же. Д. 255. Л. 6]. В выданной книге для сбора пожертвований за год было отмечено только 4 человека на общую сумму 145,50 руб. ассигнациями, но не прописаны были еще 300 руб. Помимо этого поступило строительного леса на 500 руб., и местные плотники объявили о своем желании послужить во славу Божью. Для пробуждения религиозных чувств в сердцах жителей города Кизляра игумен Герман пригласил в сотрудники комитета по устройству храма протоиерея Кизлярского Казанского собора Д. Мурадха-нова и священника В. Бибилурова, почетных граждан города [Там же. Л. 10–12].

Строительство деревянного временного храма в марте 1848 г. было окончено в сентябре без вспомогательного сбора. Одновременно с этим выстроены были «три деревянные лавки для торговцев на месте сгнивших и развалившихся, служивших оградою монастырю, баня, плетень на северной стороне мона- стыря по дубовым сохам в 60 саженей длины вместо развалившегося забора, переплетен на восточной стороне монастыря разрушившийся забор, много улучшено по саду виноградному и хутору». Все эти постройки потребовали больших денежных средств, и в общей сложности по окончании всех работ долг монастыря остался только перед лесниками в размере 650 руб. серебром за взятый лес [5. Д. 267. Л. 11–12об.]. Вообще за 1849-й год с присоединением свечной и садовой сумм было израсходовано 1525,92 руб. серебром, что превысило доходы монастыря на 863,42 руб., разница между суммами была погашена за счет разных благотворителей [Там же. Л. 5].

Самим же игуменом Германом за собственные средства в Кизлярской округе был приобретен дом из соснового леса «длиной 8 и поперечине 4 саженя, с полом и потолком», из которого он предполагал устроить в монастыре братские кельи. Все это он передал безвозмездно, и по предложению епископа Иеремии вместо имеющихся келий из этого материала была возведена трапезная во имя святого великомученика Георгия [3. Д. 255. Л. 1–3].

Члены братии не только несли свою службу в стенах монастыря, но и по нехватке армейского духовенства посылались для исправления богослужения и христианских треб Епархиальным начальством в действующую армию, охранявшую границу от прорывов горцев [1. Д. 159. Л. 1–7]. При этом в самом монастыре в 1844 г. кроме строителя не оказалось действующих священников. Епископ Кавказский и Черноморский Иеремия предписал Киз- лярскому протоиерею Мурадханову, чтобы до прибытия в монастырь постоянных священников он поочередно командировал из собора и двуштатных церквей священников для ежедневного отправления в монастыре богослужения [1. Д. 169. Л. 18–19].

Произведенные преобразования позволили в дальнейшем Кизлярскому Крестовоздви-женскому монастырю не только выйти на самообеспечение и отказаться от установленного содержания, но и участвовать в распространении просвещения для юных сирот духовенства. Для этого с 5 декабря 1874 г. из экономических сумм монастыря решили выделять на епархиальное женское училище ежегодно по 2 % с рубля, что составляло 100–140 руб. в год [7, с. 54–55].

К 1875 г. средства монастыря позволили изменить его статус на общежительный и приступить собственными силами к постройке общежития, что дало его братии сосредоточиться на выполнении иноческих обедов и удалиться от мира [8, с. 382–383]. Длительное противоречивое сосуществование с окружающим его поликонфессиональным населением показало устойчивость и силу православной религии и религиозного духа монастырского уклада, являющегося частью великой русской культуры.