Рельефная пластина с фигурами богини победы из коллекции Платона Устинова и свинцовые саркофаги Иерусалима III-VI веков

Поводом для этой статьи послужило знакомство с фотографией предмета из собрания Платона Григорьевича Устинова. Судьба самой вещи неизвестна, а историю фотосъемки еще предстоит выяснить. Но артефакт нуждается в исправлении атрибуции, которая откровенно неверна2. Это и станет сюжетом статьи – наряду с обзором истории свинцовых гробов эпохи Римской империи и ранней Византии, в основном из Иерусалима.

• ¹    Статья подготовлена в рамках коллективной плановой темы «Древности “русских участков” на Святой Земле: история исследований и современная археология» № НИОКТР 122071100011-4.

• ²    Как и атрибуция керамического сосуда из той же серии снимков, о чем см. статью О. В. Ворошиловой и Д. В. Журавлева в этом выпуске.

Публикуемая фотография входит в серию снимков вещей из «русских коллекций» Палестины. Эта группа фотографий, которые были переданы Русскому археологическому институту в Константинополе (далее – РАИК) в конце 1870-х гг.³ Из РАИК они попали, в составе его архива, после вывоза коллекции из Турции в Государственный Эрмитаж, где находятся с 1931 г. ( Пятницкий , 1991. С. 28–31). Видимо, именно в Эрмитаже они были наклеены на паспарту и проаннотированы (орфография подписей послереволюционая). Большинство снимков фиксирует коллекцию архимандрита Антонина (Капустина) на Елеонской горе в Иерусалиме ( Чехановская, Беляев , 2020. С. 228–255), но есть и предметы, которые собрал в Яффе «барон фон Устинов», чье имя хорошо известно в истории коллекций конца XIX – начала XX в., а также в истории русских владений в Палестине.

Некрополь римско-византийского времени (конец III – конец VI в.) на окраине Яффо, в местечке Абу-Кабир, идентифицировал Шарль Клермон-Ганно ( Clermont-Ganneau , 1896. P. 130–147; Kark , 1990. Р. 32–38, 70–72). В результате архимандрит Антонин купил здесь в 1868–1883 гг. несколько участков, в том числе Ард Табита («земля Тавифы» – Деян. 9:36–42), провел с помощью Конрада Шика раскопки и создал археологическое «святое место» ( Schick , 1893. P. 286–293; см. также: Олесницкий , 1875–1878. С. 173–175; Чехановец, Беляев , 2020. С. 228–255).

В ходе работ П. Г. Устинов (1840–1919), который жил в Яффо в 1878–1913 гг., приобрел часть надгробий с надписями и другие вещи с участка. Его коллекция упомянута в «Отчете о деятельности РАИК за 1876 год», где отмечены: образцы хорошей классической скульптуры, в основном эпохи диадохов, в римских копиях, включая мужской портретный бюст; два женских и один мужской торс; несколько надгробных и декоративных рельефов (Отчет…, 1897. С. 37, первая пагинация). Свою огромную коллекцию древностей при отъезде из Палестины Устинов распродал.

На фотографиях из этой коллекции представлен, во-первых, один из уже упомянутых бюстов (неясного происхождения: он не характерен для древностей Палестины и, вероятно, просто куплен на широком рынке Средиземноморья, ведь Устинов собирал не только местные древности). Во-вторых, красивые стеклянные сосуды сложной формы (они хорошо известны науке и были опубликованы еще К. Шиком). На третьем снимке мы видим предмет, который можно на первый взгляд принять за поздний эллинистический рельеф. Он так и назван в аннотации снимка: часть каменного рельефа4. Но достаточно взглянуть на снимок, чтобы усомниться в том, что это камень (рис. 1).

На «камне» изображены две обращенные друг к другу рельефные фигуры Ники, богини победы с венками в поднятых руках, которые наложены

Рис. 1. Фотография рельефной пластины из коллекции П. Г. Устинова в Яффо. Государственный Эрмитаж на прямоугольные выступы. Выступы эти, в свою очередь, соединены поднятыми на невысоких стеблях ветвями с листьями, образующими род гирлянды. В целом это характерная композиция в иконографии эллинизма. Однако предмет имеет очень небольшую толщину, для каменных рельефов необычную. Видны и прогибы краев пластины то в одну, то в другую сторону. Видимо, это легко гнущийся материал. Сравнение с аналогами убеждает, что перед нами – фрагмент свинцового гроба с фигурками-аппликациями. Такие гробы хорошо известны в имперский и ранний византийский периоды. То, что это фрагмент, не должно удивлять – кусочки охотно собирали и продавали, они есть во многих коллекциях. Целый саркофаг с крышкой весил около 200 кг, даже переносить его, из-за тяжести и мягкости металла, сложно. Коллекционировать «красивые детали» было гораздо проще.

Свинцовые гробы, субститут дорогих саркофагов, хорошо известны в Восточном Средиземноморье III–IV вв., а местами и позднее. Дело в том, что в провинциях Римской империи свинец получали как сопутствующий продукт при добыче серебра. Он был не слишком дешев, но все же дешевле резного камня, особенно мрамора. В Леванте гробы из свинца, видимо, начали делать в Финикии. Уже известны центры производства на побережье, в регионе Бейрут, Сидон, Тир (основная мастерская со II по начало III в.), Акко, Кейсария Палестинская, Ашкелон и, возможно, Газа. Вне побережья, в глубине страны, свинцовые саркофаги делали только в Иерусалиме начиная с середины III в. ( Rahmani , 1999. Fig. 184). Изотопный анализ группы иерусалимских саркофагов показал, что у них единый источник свинца: провинция Мезия (регион Балкан, см.: Ziv-Esudri , 2021. Р. 80–89). Прекращение производства датируется здесь концом V – началом VI в.

В Иерусалиме (районы улиц Азар, Алфаси; квартал Гив‘а-Царфатит) и в Бет-Ле-хеме (Вифлеем) найдены уже сотни саркофагов различных типов. Они обнаружены в основном на северном городском некрополе (к северу от стен Старого города, см.: Avni , 2005. Р. 381–383; 2017. Р. 124). Несколько саркофагов, относящихся уже к христианскому периоду, найдены в мавзолее к западу от города при раскопках монастыря на территории строившегося здания YMCA. Отдельные образцы встречались в окрестностях Иерусалима (полный каталог см.: Ziv-Esudri , 2021). В свинцовых саркофагах хоронили состоятельных людей: так, в Кфар-Гил‘ади в гробу с изображениями Геркулеса и льва найдены золотые браслет и диадема с драгоценными камнями.

Гроб базовой формы представлял собой простой прямоугольный ящик со слегка закругленной или двускатной крышкой. Основу формовали в виде плоского листа (о методе пока спорят), который затем кроили, сгибали и складывали, как складывают коробки. Декоративные накладки-изображения штамповали отдельно, вероятно, используя сборники образцов. Их также могли копировать с оригиналов, использовать матрицы из глины или дерева, оттискивая в форму, или же другими способами.

Иконография свинцовых саркофагов хорошо изучена. Снаружи их украшал традиционный декор, связанный с темами радости жизни, смертью, возрождением. Сюда входили геометрические композиции, цветы, фрукты и гирлянды, плющ и лавровые венки, сюжеты мифологии. Или, по выбору заказчиков, среди

Рис. 2. Фрагмент свинцового саркофага с мифологическими мотивами. Музей Израиля. Фото автора которых были монотеисты, иудейскими и христианскими символами (рис. 2–4). Среди языческих мотивов наиболее распространены дионисийские – Пан, сатиры и менады, сам Дионис (Rosenthal-Heginbottom, 2020) – и многие другие, общие с другими жанрами позднеантичного погребального искусства. При этом иерусалимские саркофаги включают и не характерные для общей орнаментики эллинизма мотивы (см. ниже).

Что касается изображений богини Победы, то аналогичные известны на пяти иерусалимских саркофагах ( Rahmani , 1999. Р. 62; Ziv-Esudri , 2021, Nos. 24, 26, 29–31. Fig. 86). Фигуры имеют стандартный размер (12,8 × 7,3 см), что позволяет примерно оценить общий размер пластины на фотографии – высота 28, длина 31 см – и предположить, что все они изготовлены с одной пары матриц.

Саркофаги с иудейской религиозной символикой фиксируют в Сидоне с середины IV в., а через столетие появляются и христианские символы, прежде всего крест (вторая половина V в., Иерусалим). Для иудейских саркофагов характерны изображения обрядовых предметов, как известно, распространенных также на надгробиях, в мозаиках и других формах религиозного искусства, а также геометрические, растительные и животные мотивы орнаментов.

Для Иерусалимской мастерской свинцовых гробов типичны три элемента композиции, из которых по крайней мере один явно местный. Это рельеф из шнуров, которые перекрещивают и как бы перевязывают гроб, образуя ромбический узор. В эти ромбы часто вписаны маленькие колечки с насечкой, похожие на свернутые, но не перевязанные концами веревочки, похожие на крохотные веночки (рис. 2–4). Важно отметить, что эти два мотива (шнуры и колечки-венки) сохраняются на гробах независимо от сюжетов – языческих, иудейских, христианских. Что до известной степени указывает на забвение или невосприимчивость к изначальной магической функции: дополнительно скрепить крышку и саркофаг, предотвратить проникновение духов мертвых

Рис. 3. Фрагмент свинцового саркофага с символами иудаизма. Музей Израиля. Фото автора

Рис. 4. Фрагмент свинцового саркофага с христианской символикой. Музей Израиля. Фото автора

Рис. 5. Фрагмент свинцового саркофага с композицией «два Эрота» и петлеобразным венком (по: Rahmani , 2002. Fig. 3)

и уберечь от них живых ( White , 1997. Р. 3–14; 1999. Р. 90–91; Rahmani , 1999. Р. 65).

Особый символический смысл пытались присвоить и мотиву веревочных петель (рис. 5), отличая их от обычных узлов и веночков из других мастерских и пытаясь трактовать с учетом представлений иудеев о тех или иных элементах магии. По мнению Рахмани, этот мотив символизирует освобождение души от тела ( Rahmani , 1999. Р. 67). Розенталь-Хeгинботтом рассматривает его исключительно как общий погребальный и декоративный сюжет ( Rosenthal-Heginbottom , 2020. Р. 468). Видимо, это ближе к истине: учитывая распространенность венка в погребальной практике (и, в том числе, в орнаментике), сохранившуюся до наших дней, странно менять смысл этого символа на свинцовых саркофагах. Однако искать объяснение нужно просто в связи самих понятий венка (дериватом которых мне кажутся кольца из «веревочек») и погребения.

Третье отличие саркофагов иерусалимских мастеров – пристрастие к прямоугольным или квадратным «клеймам», в рамки которых помещены сцены с крылатыми фигурами, чаще всего Эротами; они стоят парами или собраны в большие композиции: готовят сосуды и гирлянды для пира, досаждают или помогают отдыхающему Гераклу и т. п.

И мифологические сцены, и свинцовое «вервие» сравнительно легко объяснить, исходя из богатого репертуара каменных саркофагов античности и соображений практической магии, в которой большую роль играла идея связывания покойного или обвязки его гроба.

Но символически значим и сам материал. Свинец наделяли особыми магическими свойствами, связью с хтоническими силами. Считалось, что по самой своей природе этот металл представляет темную стихию, а потому имеет над ней власть (см.: Georgousakis, 2022. Р. 199–209). В древности это был основной, непревзойденный материал магии: на нем писали заклинания, проклятия, заговоры; из него делали кукол для вредоносных процедур, в нем изображали демонов. Недаром свинец широко применяли при клятвах, из него делали буллы государственных договоров и актов, а также товарные пломбы (амфор, позднее тканей и др.). «Пломбирующую» способность переносили на погребальный обряд, обволакивая свинцом стеклянные урны с прахом. Классическая литература и практика жизни древних дают массу иллюстраций и разъяснений, от толкований астрологов и связи с планетой Сатурн до алхимиков Средневековья, убежденных в том, что свинец – прямой антипод золота и способен в него превращаться (тигель для плавки свинца попал даже в состав символов «Меланхолии» Дюрера).

Итак, свинец саркофага и его рельефы обладали апотропеическими функциями, служа защитой от вмешательства духов мертвых в жизнь живых и, не забудем об этом, обеспечивая загробное благополучие или счастливое воскресение, о чем непосредственно говорят все сюжеты вне зависимости от модели загробной жизни. Ведь свинцовые гробы относятся к немногочисленному кругу артефактов, демонстрирующих религиозный синкретизм жителей Святой Земли в конце римского – начале византийского периода. Это один из самых ярких примеров уже разделенного на два потока, но во многом сохраняющего единство, авраамического мира. Подобным примером сосуществования можно назвать глиняные светильники, которые, при общей форме и технологии, служат всем верующим: язычникам, иудеям, христианам и даже мусульманам, а также мозаики полов, мастера которых, как полагают, работали равным образом по заказам язычников, иудеев и христиан.

Свинцовые гробы бывали разного уровня по качеству исполнения и часто включали сюжеты классической мифологии. Но какой веры придерживались сами изготовители свинцовых саркофагов в Иерусалиме, видимо, было не важно. Ясно, что они были толерантны к религиозной символике своей продукции – на гробах мы видим как чисто античные сюжеты, так и символы иудаизма и христианства. Представить, что в городе были три отдельные «конфессиональные» мастерские, где делали погребальные сооружения, невозможно.

Автор благодарит Кирилла Алексеевича Ваха за помощь в работе и копии фотографий, полученные ранее от Юрия Александровича Пятницкого. Особая благодарность Яне Чехановец за помощь с атрибуцией публикуемого предмета и подбором новейшей литературы.