Сборник "Vita" Язэпа Пущи: эволюция художественно-эстетических взглядов

Первый поэтический сборник «Раніца рыкае» белорусского поэта Язэпы Пущи исследован нами в статье «Ранний период творчества Язэпа Пущи. Истоки мировоззрения» [Дасько 2016]. Через год после этого сборника стихов в 1926 году создан второй сборник Язэпа Пущи «Vita», изучению которого посвящена данная статья. В предисловии к сборнику автор теоретически обозначил направление своего пути в поэзии ‒ «очередное задание» ‒ синтез, стройное созвучие романтизма жизни с её реализмом, и это мы хотели назвать словом «Vita» ‒ жизнь «вітаізм» [Пушча 1926: 3]. Поэт стремится к более тонкому и глубокому пониманию жизни, следуя романтическим традициям, стремится к объединению в поэзии духовно-идеального и реалистически-действи-тельного.

В 1927 году в журнале «Узвышша» («Возвышие») была опубликована статья Язэпа Пущи «Кнiга лiрыкi як мастацкае цэлае» («Книга лирики как художественное целое»). Название этой работы свидетельствует, что автор считает целостной, логически выстроенной поэтической системой. «Вот почему у поэтов и появляются стихотворения, хоть хронологически, временами и далёкие, но органично связанные между собой. Отсюда нужно группировать стихотворения в циклы, разделы и как раз не по хронологическому принципу, а по принципу единства лирического родства стихотворений, а уже после этого циклы, разделы и снова же определённой композиционной последовательно сгруппируются в отдельные сборники, книги. Вот почему книга

лирики должна являться не простым, не случайным сборником стихотворений в котором есть некоторый порядок, но, как само стихотворение, чем-то органичным, целостным, законченным» [Плашчынскi 1927: 117‒118]. Создание целостной поэтической книги связывает творческие поиски Я. Пущи с опытами мировой и русской литературы начала ХХ века при этом в его творчестве звучат романтические мотивы, характерные для русской поэзии ХIХ века.

Идея создания поэтического сборника как художественного целого, вероятно, возникла у Язэпа Пушчи в результает осмысления опыта русской поэзии и не без влияния книг В. Брюсова «Urbi et orbi» (1903) и «Stephanos» (1904–1905), А. Блока «Земля в снегу» (1908), А. Белого «Урна» (1909), И. Анненского «Кипарисовый ларец» (1910), А. Ахматовой «Вечер» (1912), «Чётки» (1914), «Белая стая» (1917) . Романн-тические мотивы стихов белорусского поэта восходят к книге Е. Баратынского «Сумерки» (1842), являющей собой цикл философских стихов, образующих единое смысловое и художественное целое.

Язэп Пуща, как и другие авторы поэтических сборников, особое внимание уделял выбору названий разделов поэтической книги. «В составлении книги выявляется творчески-созидательная воля поэта. Каждый поэт, который хочет придать своей книге архитектоническую стройность, должен подумать над циклизацией своих стихотворений и над заголовками этих циклов, а также над заголовками самой книги. Потому как эти заголовки должны являться точной характеристикой цикла, или целой книги» [Плашчынскi 1927: 117‒118].

Первый раздел в сборнике «Vita» Называется «Жыцьцё» ‒ «Жизнь» ‒ слово, которое соответствует по смыслу названию сборника. Язэп Пуща вкладывает в слово «vita» более широкий смысл, чем в слово «жизнь» ‒ «vita» становится всеобъемлющим образом-обобщением. Поэт воспринимал жизнь не только как проявления окружающего мира, но и задумывался над глубинной сущностью явлений и событий в мире и в человеческой жизни:

Жыццё! Жизнь!

суровасьць i закон, з табой нiяк я не паладжу. Дуща ня хоча быць званком твайго i рогату, i плачу.

суровость и закон, с тобой никак я не полажу. Душа не хочет быть звонком Твоего хохота и плача.

[Пушча 1926: 7]

Язэп Пуща наделяет стихотворения богатым звуковым колоритом. Тут и «октавы радости» и «раненый смех», и в «моторно-автобусной читке вечер распущенно мямлит», и звучит «песня, болезненная песня». Дисгармония, выявленная в звуках, прежде всего, отражает со- стояние души самого поэта, который живёт сердцем, находится в постоянном духовном движении, в светлом, творческом горении ‒ стремлении и желании радости и свободы. Наяву же жизнь рождает не счастье, радость, а холод, гнев, оголённость в душе.

У сэрцы холад, гнеў, В сердце холод, гнев,

У сэрцы смутак стыне, ‒ В сердце печаль стынет, ‒

Не прагнаць яму слаты. Не прогнать ему слякоти.

[Пушча 1926: 16]

В Национальной библиотеке Беларуси сохранился экземпляр сборника «Vita», на котором рукой Язэпа Пущи сделана надпись: «М. М. Шкапскай Усё ахутвае твань Я. Пушча 26/I 26 Менск» (Всё окутывает болото, (топкость) [Пушча 1926: 5]. Процитированные выше строки стихотворения «Капли воды» ещё раз недвусмысленно подтверждают, что поэт чувствовал опасность и зловещие веяния своего времени, что грустно-тоскливое настроение не было мимолётным у поэта, а отражало состояние его души.

В стихотворениях прослеживается противопоставление двух состояний души поэта ‒ стремление к гармонии, красоте и глубокие, тяжёлые, грустные переживания. Существуют эти два состояния одновременно, вызывая боль и мучения сердца. Для творца практическое постижение жизни является той призмой, сквозь которую отражается действительность. И неслучайно «вода» в разных образах появляется в каждом стихотворении раздела «Жыцьцё». Вода как стихия, которой свойственно одновременно проникать во всё, и вбирать в себя всё, символизирует проникновение, глубину познания. Какой безгранично разнообразной является жизнь, так многообразные художественные формы принимает вода: «Пякаюць каплі вады, ‒ У сребрамёце іх сьмех». (Шлёпают капли воды, ‒ В серебре их смех); «Нікне ўсё па-крысе, і ўсё ахутвае твань» (Исчезает всё понемногу, и всё окутывает болотная топь); «Яны-ж моўчкі крышталяць кругі, ‒ іх у гэтым уцеха ўся» (Они молча искрятся кругами, ‒ в этом утеха их вся) [Пушча 1926: 9]; «Перламутны дождж плямаў ня змыў» (Перламутровый дрождь пятен не смыл) [Пушча 1926: 10]; «Стаяў ён нагім на дарозе і зоры ў роспач акунаў» ( Стоял он нагим на дороге и звёзды в отчаяние окунал) ) [Пушча 1926: 11]; «Бягучы ў крыніцу па ваду, Росы майскія збірала…» (Бежав к роднику за водой, Росы майские собирала) [Пушча 1926: 13].

Язэп Пушча отражает в стихотворениях раздела «Жыцьцё» многообразие, сложность, противоречивость внутренней жизни, чувств. В стихотворениях этого раздела поэт выразил переживания из-за ощущения несоответствия между желанно-идеальным и действительно-существующим.

Второй раздел сборника «Vita» назван «Мэлёдыі» (Мелодии). Словами Янки Купалы, которые послужили эпиграфом к разделу, Язэп Пушча задаёт тон «Мэлёдый» «шапацяць, шалясьцяць залацістыя» (шепчут, шелестят золотістые) [Пушча 1926: 19] ‒ тон приглушённый, мягкий, интимный, чистый в своём золотом сияниии. Жизнь для поэта теперь звучит осенними звуками и красками. На смену жизнерадостным , звучным песням ‒ стихам сборника «Раніца рыкае» ‒ теперь появляются стихи, наполненные глубокой задумчивостью, исчезает юношеская уверенность в безоблачности жизни, вступает в силу поэтическая интуиция, которая подсказывает, что будушее, вероятно, не будет радостным. Усиливаются мотивы надломленности, неустроенности души, неуверенности автора в своих чувствах и переживаниях. Разумом поэт ящеё стремится заставить свою песню быть солнечной, весенней, но душа уже живёт в осени. Слова «сердце», «солнце» часто встречаются в стихотворениях. Эти слова являются символами светлого духовного начала во внешнем мире и в человеке. Стихотворения раздела «Мэлёдыі» наполнены светом солнца, звёзд ‒ символических источников духовного начала мира: «Зоры мітусяцца, свецяць…» (Звёзды мечутся, светят) [Пушча 1926: 21]; «… на ніве ў ядраным аўсе / сонца промені галодныя пасе» (на ниве в ядрёном овсе / солнце лучи голодные пасёт) [Пушча 1926: 23]; «… сонца ж змрокі бье на раны / і зьмятае колер сіні / памялом пунсовай рані» (солнце сумрак разбівае / і сметает сіневу /помелом пунцового рассвета) [Пушча 1926: 24]; «…сонца палае агнём» (солнце пылает огнём) [Пушча 1926: 30]. Лучі ‒ стремительный, чистый, не-преломлённый свет, который исходит от светоча к тому, кто способен его воспринять. Так, свет неба, достигая сердца поэта, рождает мелодии, звуки, тоны, песни. Выразительность художественных образов «Мэлёдый» весьма разнообразна: от шума ветра, шума жёлтых листьев к высоким тонам возносится дух поэта. Чем выше, тоньше воспринимает душа поэта красоту и радость духовного мира, тем острее чувствуется разлаженность его души с миром реальным, тем больнее сердцу, тем тяжелее удерживаться на границе духовной сферы и существования в дисгармоничном человеческом мире. Для поэта существуют два вектора мира: горизонтальный ‒ внешний; и вертикальный ‒ духовный, наполненный светом, энергией высших сфер.

Как предчувствие будущей трагической судьбы звучит стихотворение «Вечар асеньні, вечар маўклівы» (Вечер осенний, вечер молчаливый). Язэп Пуща обращается к христианским мотивам, к библейской символике. Терни ‒ символ страданий, мучений, ‒ из них вяжут венок на голову поэта. В стихотворения «Вечар асеньні, вечар маўклівы» звучит суетливая, тревожная, неприкаянная музыка: «песьня зблудзіла» (песня заблудилась) ‒ и один ориентир ‒ «зоры ў высі, зоры мігаюць» (звёзды в высоте, звёзды мигают ) [Пушча 1926: 31]. Стремление души к этому ориентиру и есть стремление к гармонии, созвучию, согласованности внешнего и внутреннего. Художественные особенности поэзии Язэпа Пущи, в частности стихотворения «Вечар асеньні, вечар маўклівы», отметил Л. М. Клейнборт: Пуща «…борется против выдохшегося слова путём изобразительных средств, которых отпущено ему немало. Ритм, напевность ‒душа поэта. И он весь звенит в своих аллитерациях… Основной приём поэта ‒ соединение полунамёка с чисто натуралистической вещностю, метод сопоставления того, что есть, и того, что снится поэту, ведущий начало от символизма» [Клейнборт 1928: 417‒418].

«Сугучнасьць» (Созвучие) ‒ название третьего раздела сборника «Vita». Скоротечность и одновременно бесконечность жизни, бесконечность движения мира ‒ мотивы стихотворении «Лятуць у прасторы метэоры» (Летят в просторе метеоры). В стихотворении впервые появляется предчувствие близких кардинальных изменений. Появляется состояние неприкаянности, блужданий души:

Сяджу ў самотрнасьці адзін,‒ Сижу в раздумиях один, ‒ навокал, музыка, паўторы:     кругом музыка, повторы:

лятуць ў прасторы метэоры, летят в просторе метеоры, дванаццаць блізка ўжо гадзін. двенадцать близится часов.

[Пушча 1926: 33]

Язэп Пуща стремился выявить то, что создаёт созвучие жизни, что даёт человеку радость и свободу. В ранние годы молодости для поэта это были любовь, юность как время наибольших творческих возможностей и незапятнанной жизнью чистоты души, искренности, а значит лёгкости души человека. Песней красоте и любви звучат повящённые будущей супруге, Станиславе Эдуардовне Шпаковской, стихотворения «Палка-чарнявыя вочы» (Пылкие чёрные глаза) «З табой я сустрэўся ўчора» (С тобой я встретился вчера). Но обретя любовь и человека, женщину, жену, супругу, с которой поэт проживёт до конца своих дней, перенесёт все тяготы ареста, изгнания и возвращения, Язэп Пуща не перестаёт чувствовать одиночество творческое, одиночество в мире, среди людей. Недоброжелательно принимали творчество поэта не только представители вульгаризаторской критики: «літаратурнымі прысмакам»; «вершыкі, пазбаўленяі глыбіні»; «хаос вобразаў і рыфм» (литературными сластями; стишки, лишённые глубины; хаос образов и рифм), ‒ называны стихи поэта в одной из рецензий, напечатанной в журнале «Маладняк» [Дубовик 1926:126].

Поэт остаётся верен себе, не хочет подчиняться неустроенности жизни, болезненно переживает всё более сгущающийся сумрак гражданских и политических перемен. Не только интимные переживания вызывают беспокойство души поэта, он стремится осознать судьбу родины, народа, страны. Стихотворения «Я для Беларусі мілай» з цыклу «Заходняя Беларусь», «Пад хатай» посвящены родному краю, кровной родине белорусов. В творчесте Язэпа Пущи нет стихотворений, непосредственно посвящённых коллективизации и другим изменениям жизни общества, но, не акцентируя внимание на политическом аспекте проблем, поэт не обходит стороной их гуманистическую сторону. Слова «душа», «сэрца», «туга», «боль», «плач» часто встречаются в стихотворениях как свидетельство глубокого личного переживания политических изменений. Судьба деревни не оставляет поэта равнодушным: «…собственно-челове-ческий, субъективно-гуманистический аспект коллективизации тоже был одним из главных жизненных источников трагедино-обострённых мотивов в лирике поэта…» [ГБСЛ 1981: 43].

Язэп Пуща стремился соединить в романтических мотивах стихотворений сборника «Vita» реальное и идеальное, но не смог найти объединения внешнего и внутреннего в своей душе. Это стало причиной внутреннего разлада, породило состояние внутреннего одиночества поэта, нашедшего отражение в мотивах стихотворений. Концепция построения сборника как художественного целого даёт возможность проследить эволюцию настроений поэта от «октав радости» первого раздела «Жыцце», через «осенние звуки и краски» «Мэлёдый», к грусти, боли и плачу души, обострённым трагедийным мотивам «Сугучнасцi».