Утраченное письмо Е. Ф. Юнге к Ф. М. Достоевскому

Благодарность. Исследование выполнено за счет гранта Российского научного фонда «Записные книжки и тетради А. Г. Достоевской 1875–1884 гг. как источник научной биографии Ф. М. Достоевского» (проект № 23-28-01056, .

С огласно подсчетам исследователей, в российских и зарубежных архивах сохранилось около 1 600 писем корреспондентов Ф. М. Достоевского, а число писавших ему превышает 500 человек (см.: [Андрианова, 2021a: 26], [Андрианова, 2021b]), однако в этот корпус не включены письма к Достоевскому, вклеенные или переписанные его женой в ее записные книги.

Записные книги составляют значительную часть архива А. Г. Достоевской (100 архивных единиц) и содержат в себе большой объем информации о жизни и творчестве автора «Братьев Карамазовых», о его семье и окружении. Несмотря на очевидную ценность этих документов жены писателя, изучены и фрагментарно опубликованы только единицы из них (см.: [Андрианова, 2023]).

К числу не однажды привлекавших внимание исследователей относится записная книга А. Г. Достоевской за 1881 г.1 Избранные страницы воспоминаний о муже, вписанные в нее сразу после его смерти, публиковались Л. П. Гроссманом [Гроссман], С. В. Беловым [Белов] и Т. И. Орнатской [Ор-натская, 1986, 1994]. Однако исследователи обошли стороной содержащиеся в этой записной книге деловые и хозяйственные записи и переписанную вдовой корреспонденцию читателей «Дневника Писателя».

В записной книге 1881 г. Анна Григорьевна воспроизвела письмо Е. Ф. Юнге Достоевскому, датируемое мартом 1880 г.2 История этого письма представляет особый интерес, так как автограф его утрачен в начале XX в. при невыясненных обстоятельствах и до настоящего времени оно издавалось и цитировалось по первой публикации 1914 г. Список А. Г. Достоевской не был ранее известен и не введен в научный оборот, а между тем он помогает восстановить текст исчезнувшего оригинала письма.

Екатерина Федоровна Юнге (в девичестве Толстая; 1843–191 3 ) — художница, мемуаристка³, дочь живописца, скульптора и медальера, вице-президента Академии художеств графа Федора Петровича Толстого и Анастасии Ивановны Толстой⁴.

Илл. 1. Портрет Ф. П. Толстого. Художник С. К. Зарянко (1850) Fig. 1. Portrait of F. P. Tolstoy. Artist S. K. Zaryanko (1850)

Илл. 2. Портрет А. И. Толстой⁵. Художник неизвестен

Fig. 2. Portrait of A. I. Tolstaya. Unknown artist

Писателю Л. Н. Толстому Е. Ф. Толстая-Юнге доводилась троюродной сестрой и посвятила ему главу своих воспоминаний. В доме Ф. П. Толстого бывали А. С. Пушкин, В. А. Жуковский, Н. И. Гнедич, Ф. Н. Глинка, Н. В. Гоголь, И. С. Тургенев, И. А. Крылов, А. Н. Майков, К. П. Брюллов, Т. Г. Шевченко и другие6 — со многими из них Екатерина Федоровна была знакома с детства и продолжала общение в течение жизни. Однако с Ф. М. Достоевским она познакомилась при других обстоятельствах — заочно, написав письмо автору поразивших ее «Братьев Карамазовых».

Тот факт, что общение Достоевского с Е. Ф. Юнге изначально сложилось как диалог писателя и читательницы, особо значим. Будучи с 1863 г. женой профессора Военно-медицинской академии, известного врача-окулиста Эдуарда Андреевича Юнге, лечившего в середине 1860-х гг. Достоевского, она имела возможность познакомиться с романистом через мужа, но не воспользовалась этим.

Об Э. А. Юнге как специалисте по глазным болезням упомянула в мемуарах А. Г. Достоевская, пораженная при первой встрече с писателем его глазами с зрачками разного размера:

«Во время приступа эпилепсии Федор Михайлович, падая, наткнулся на какой-то острый предмет и сильно поранил свой правый глаз. Он стал лечиться у профессора Юнге, и тот предписал впускать в глаз капли атропина, благодаря чему зрачок сильно расширился» ⁷ .

Достоевский обмолвился о докторе Юнге в письме к невесте Анне Снит-киной от 29 декабря 1866 г. В нем, описывая радостную реакцию племянницы С. А. Ивановой на новость о предстоящей женитьбе дяди, он намекнул на то, что Э. А. Юнге, напротив, остерегал его от этого шага:

«Я съ Соней остались на полчаса одни. Сказалъ Сонѣ все . Она ужасно рада .

Она вполнѣ одобряетъ; не находитъ и отрицаетъ препятствiя à la Юнге» ⁸ .

Комментируя это письмо Достоевского после его смерти, Анна Григорьевна пояснила:

«Юнге, Э. Ѳ., извѣстный окулистъ, съ которымъ Ѳ. М. былъ друженъ. Когда Ѳ. М. разсказалъ ему о предстоящей женидьбѣ, то Юнге, узнавъ, что между Ѳ < едоромъ > М < ихайловичемъ > и его будущею женою — 25 лѣтъ разницы ( мнѣ только что минуло 20 лѣт < ъ > , Ѳ < едору > М < ихайловичу > было 45 ) , началъ ему отсовѣтовать жениться, увѣряя, что при такой разницѣ лѣтъ счастья быть не можетъ» ⁹ .

Вероятно, Достоевский и в 1870-е гг. обращался к офтальмологу Э. А. Юнге. Подтверждением тому может служить запись для памяти, сделанная им в числе других деловых записей на одном из листов чернового автографа к «Братьям Карамазовым»: «Очки (Милькъ) Юнге»10. Слова, предшествующие фамилии «Юнге», позволяют предположить, что здесь имеется в виду специалист по глазным болезням Э. А. Юнге, а не его супруга Екатерина Федоровна, как указано в академическом Полном собрании сочинений, где и слово «Мильк» разобрано предположительно (Д30; т. 27: 116, 380). Как отметили сотрудники Московского музея Достоевского, очки писатель заказывал в оптической мастерской Фридриха Милька (торговавшего под фирмой «I. Э. Милькъ»)11, изделия которой «были известны отличным качеством и отмечены на отечественных и международных выставках» [Зо-лотько, Дробышевская, Петрова].

Илл. 3. Очки в металлической оправе и футляр для очков, принадлежавшие Достоевскому в 1870-е гг. Из собрания А. Г. Достоевской в Государственном музее истории российской литературы имени В. И. Даля¹¹

Fig. 3. Glasses with metal frames and a spectacle case that belonged to Dostoevsky in the 1870s. From the collection of A. G. Dostoevskaya in the State Museum of the History of Russian Literature named after V. I. Dahl

Автор «Братьев Карамазовых» узнал о почитательнице его таланта Е. Ф. Юнге благодаря ее матери, с которой супруги Достоевские дружески общались с ноября 1878 г. 24 февраля 1880 г. А. И. Толстая нанесла им очередной визит, во время которого поделилась содержанием письма дочери к ней, где Екатерина Федоровна восторженно писала о романе «Братья Карамазовы»:

«Эта вещь совсем разбередила меня, в ночи я не могла спать и горячие слезы проливала; но это наслаждение — проливать слезы над произведением ис-кусства» ¹³ .

Только застенчивость, согласно признанию Екатерины Юнге матери, не позволила ей приехать к писателю или написать ему14.

Как вспоминала графиня Толстая, Достоевский был глубоко тронут размышлениями автора письма о первых главах «Братьев Карамазовых»:

«…по мере того, как жена его читала (читает она превосходно и с большою осмысленностью и чувством), лицо его прояснялось, покрылось жизненною краской, глаза блестели удовольствием, часто блестели слезами» ¹⁵ .

Отзыв читательницы на свой роман Достоевский назвал «полной научной критикой, и лучшей, какая была и будет и которая доставила ему невыразимое удовольствие»16.

Илл. 4. Э. А. Юнге¹⁷

Fig. 4. E. A. Junge

Илл. 5. Е. Ф. Юнге¹⁸

Fig. 5. E. F. Junge

Вероятно, или писатель попросил графиню Толстую передать дочери, чтобы та написала ему лично, или Анастасия Ивановна, рассказав Екатерине Федоровне о впечатлении, произведенном на Достоевского во время чтения18 ее письма, упросила ее забыть о застенчивости и написать ему — во всяком случае, в марте 1880 г. Е. Ф. Юнге отправила Достоевскому письмо.

Писатель задерживался с ответом, но Толстая, через его жену, настойчиво просила Достоевского ответить корреспондентке лично:

«Простите дорогая Анна Григорьевна мою докучливость на счотъ Кара-мазовыхъ, хочется доставить удовольствіе Катѣ къ празднику.

Родная скажите неужели Ѳ<едоръ> Михайловичь не можетъ хоть когда нибудь написать къ Кати? Да наградитъ Его Богъ за такое доброе дѣло.

Признательная

Вамъ гр. А. Толстая

Вторникъ» ¹⁹ .

Наконец, в письме к А. Г. Достоевской от 12 мая 1880 г. графиня благодарила писателя за то, что он откликнулся на письмо ее дочери:

«Глубокоуважаемая

Анна Григорьевна,

Сей часъ получила я отъ дочери послѣднiя главы "Карамазовыхъ" спѣшу отправить ихъ. Простите что долго задержала Катя.

Восторгъ ея отъ чтенiя Карамазовыхъ, и полученiя письма отъ Ѳедора Михаиловича — не описаемый. Да благословитъ Господь всѣ предпрiятiя Ѳедора Михаиловича, и да утѣшитъ Его, какъ онъ утѣшилъ больную душу матери письмомъ къ ея дочери.

Да хранитъ Васъ всѣхъ святое провидѣнiе Признательная Вамъ И преданная сердечно.

Ваша гр. А. Толстая

12 Мая { 1880 г. } » ²⁰ .

Кроме первого письма Юнге к Достоевскому, из их переписки известно его ответное письмо, имеющее два автографа: черновой — от 10 апреля

1880 г.²¹, недописанный, состоящий из двух строк (« Милостивая Государыня Многоуважаемая Катерина Ѳедоровна, простите что слишкомъ про-мед < лилъ >»), и второй, завершенный и отправленный, от 11 апреля того же года²². Художница, не дождавшись ответа писателя, послала ему второе письмо, датируемое 25–26 апреля 1880 г.²³

Несмотря на небольшой объем сохранившейся переписки Достоевского и Юнге, она наглядно демонстрирует две творческие индивидуальности, духовный поиск которых происходил в одном направлении:

« Послѣ такого письма, которое Вы мнѣ написали, Вы конечно для меня дорогой человѣкъ, близкое душѣ моей существо, родная сестра по сердцу — и не могу же я Вамъ не сочувствовать » ²⁴ .

Оба корреспондента задавались вопросами о двойственности человеческой природы, особенностях русского национального характера, природе невыразимого словом.

Особое внимание Достоевского привлекли рассуждения Юнге о двойственности человека, наличии противоположных и разноречивых интересов, мыслей и чувств:

«…у меня двойственность въ характерѣ доведенная до послѣдней степени. Двойственность эта заставляетъ меня всегда дѣлать то, что я вполнѣ сознаю, что не должна бы дѣлать и это какимъ-то самымъ роковымъ образомъ, будто всѣ обстоятельства слагаются такъ, чтобъ я это сдѣлала» (см. Приложение).

Для писателя двойственность — это печать избранничества, « самая обыкновенная черта у людей… не совсѣмъ, впрочемъ, обыкновенныхъ »²⁵. Письмо Юнге вызвало предельно искренний отклик Достоевского, поскольку в словах незнакомой корреспондентки было выражено то, что он чувствовал сам:

«Вотъ и поэтому Вы мнѣ родная, потому что это раздвоеніе въ Васъ точь въ точь какъ и во мнѣ, и всю жизнь во мнѣ было» ²⁶ .

Достоевский предложил своей собеседнице единственный путь избавления от мук двойственности (именно этим путем спасаются от двойственности многие герои писателя):

«Милая, глубокоуважаемая Катерина Ѳедоровна — вѣрите-ли вы во Христа и въ его обѣты? Если вѣрите ( или хотите вѣрить очень ) то предайтесь ему вполнѣ и муки отъ этой двойственности сильно смягчатся и Вы получите исходъ душевный, а это главное» ²⁷ .

Таким образом, особая значимость переписки Юнге с Достоевским заключается в том, что в ней не только раскрывалось мироощущение художницы, но и предстали личные переживания писателя.

Первое письмо Юнге Достоевскому до исчезновения автографа было опубликовано почти полностью28 во вступительной статье к ее воспоминаниям, вышедшим из печати отдельной книгой в 1914 г., через год после ее смерти29. Републикация письма по данному изданию была сделана А. С. Долининым в 1959 г.30 До настоящего времени письмо Юнге публиковалось и цитировалось по этим двум изданиям.

До выхода отдельной книгой в 1914 г. избранные главы воспоминаний Юнге были опубликованы еще при жизни мемуаристки — в I–III томах (кн. 1–5) журнала «Вестник Европы» за 1905 г. Но в это издание мемуаров не была включена вступительная статья с рассказом об общении Юнге с Достоевским. Сами же воспоминания художницы охватывают период 1843–1860 гг. — время, предшествовавшее ее знакомству с автором «Братьев Карамазовых».

Несомненно, что в предисловии к мемуарам Юнге 1914 г. публикация ее письма Достоевскому сделана впервые и по автографу. Автор вступительной статьи — библиограф, историк искусств Алексей Петрович Новицкий (1862–1934). Для настоящего исследования важны места его службы в конце 1880-х — начале 1900-х гг. С 1889 по 1898 г. он служил помощником библиотекаря в Императорском российском историческом музее в Москве, где как раз в 1889 г. Анна Григорьевна открыла «Музей памяти Ф. М. Достоевского» (см. об этом: [Андрианова, 2013]). После Исторического музея, в 1897–1918 гг., Новицкий работал библиотекарем в Высшем художественном училище живописи, скульптуры и архитектуры при Императорской Академии художеств, в которой в 1820–1850-е гг. служил отец Юнге.

В настоящее время восстановить историю того, каким образом письмо Юнге попало к Новицкому, можно лишь гипотетически, не имея прямых документальных доказательств и опираясь только на косвенные указания.

26 февраля 1881 г. А. И. Толстая обратилась к вдове Достоевского с просьбой вернуть письма ее дочери к писателю по причине их «слишком интимного содержания»:

«На дняхъ получила я письмо отъ Дочери изъ Кіева. Она проситъ передать Вамъ свое глубокое сочувствіе понесенной Вами утраты, и просила сказать Вамъ что она обезумѣла, отъ страшнаго и неожиданнаго извѣстія.

Во второмъ письмѣ, она проситъ Васъ убѣдительно, когда будутъ, или Вы будите разбирать бумаги Ѳедора Михаиловича, то будте такъ добры найдите Катерины Ѳедоровнины письма къ Ѳ < едору > М < ихаиловичу > . Эти письма слишкомъ интимнаго содержанія которыя могъ только читать Ѳ < едоръ > М < ихайловичь > и Вы глубокоуважаемая Анна Григорьевна. И потому она проситъ Васъ передать ея письма мнѣ или переслать ей.

Сегодня я пишу ей, что прикажите сказать? Можетъ ли она надеят < ь > ся что Вы исполните ее задушевную просьбу?» ³¹ .

По правдоподобному предположению Л. Р. Ланского, эта просьба возмутила А. Г. Достоевскую [Ланский, 1973: 551], находившуюся долгое время в эмоциональном потрясении и болезненном состоянии после смерти мужа. Такой вывод исследователя основывался на эмоциональном тоне другого письма Толстой, написанного 27 февраля 1881 г. — на следующий день после предыдущего. Второе письмо к вдове писателя содержало в себе извинения и уверения в необязательности исполнения ее желания в ближайшее время:

«Неужели Вы изъ моего письма поняли, что осмѣлюсь безпокоить на счотъ писемъ Кат<ерины> Ѳед<оровны>? Я говорила на будущее время, если найдутся онѣ. Въ настоящее время, и то вчера, я была бы Вамъ безконечно благодарна если бы получила Ваше согласiе, не забыть о нихъ, при разборкѣ бумагъ. Если Вы иначе поняли, то простите меня со свойственною Вамъ добротою. Я никогда незабуду то, что Вы для меня сдѣлали, можетъ быть Вы , Вы спасли жизнь моего дитя. Повторяю я никогда этаго незабуду, и останусь вѣчная Ваша должница» ³² .

Эти слова А. И. Толстой могли бы стать косвенным свидетельством того, что письма корреспондентки писателя не были возвращены Толстой и Юнге и остались в архиве Достоевской, которая впоследствии передала их Новицкому для публикации. О добрых отношениях Новицкого с создательницей

«Музея памяти Ф. М. Достоевского» свидетельствует его письмо к ней от 25 апреля 1897 г. (см. Приложение). Автор письма выразил благодарность за подаренное ею издание — очевидно, сборник «Достоевский для детей школьного возраста», выпущенный Анной Григорьевной в 1897 г. под редакцией А. В. Круглова ³³ . « Книгу Вашу буду хранить для своего подрастающаго ребенка, чтобы это сдѣлалось одною изъ первыхъ книгъ ея чтенія », — писал Новицкий, обещая в ответ прислать свою монографию «Передвижники и влияние их на русское искусство», выпущенную в том же году.

Общение Новицкого и А. Г. Достоевской продолжалось и в начале 1900-х гг. Подтверждением этому служит дарственная надпись вдовы на титульном листе изданного ею библиографического указателя «Музей памяти Ф. М. Достоевского»: « Глубокоуважаемому Алексѣю Петровичу Новицкому на добрую память отъ А. Достоевской. 20 апр. 1906 г .». Данное издание с автографом было выставлено на продажу аукционным домом «Литфонд» 20 августа 2017 г.

• < т ч                .л^х^^'л/йбУ*-'# #сж »w^yi*e -4. i «.                       „

МУЗЕЙ

ПАМЯТИ

ВЕОДОРА М0ХШОВЮ ДОСТПЕВСКАГО

ВЪ ИМПЕРАТОРСКОМ!

РОСС1ЙСКОМЪ ИСТОРИЧЕСКОМЪ МУЗЕЪ никни

ИМПЕРАТОРА АЛЕКСАНДРА III а*ь йаваа*».

ISto—1308 IV- в«/Яв«ИЛЙ сЯ. ®»СЛ>9№КАЯ,

Съ пор!рбтами и винами.

Тимяем И.' 9-         П«У1К11», м,

Илл. 5. Титульный лист библиографического указателя « Музей памяти Ф. М. Достоевского», подаренного А. П. Новицкому, с дарственной надписью рукой А. Г. Достоевской³²

Fig. 5. Title page of the bibliographic index “Museum in Memory of F. M. Dostoevsky”, donated to A. P. Novitsky, with a dedicatory inscription in the hand of A. G. Dostoevskaya

Впрочем, версия, что Достоевская не вернула мартовское письмо Юнге автору, а сама передала Новицкому для публикации, крайне маловероятна. Тот факт, что вдова переписала его в свою записную книгу 1881 г., указывает определенно, что она намеревалась вернуть оригинал автору. (Отметим, что второе письмо Юнге не было переписано в записную книгу А. Г. Достоевской, не было опубликовано Новицким в издании мемуаров за 1914 г. и хранится в настоящее время в РГАЛИ. Можно предположить, что вдова писателя, разбирая бумаги мужа, не сразу нашла этот документ и поэтому не вернула автору, — и впоследствии оно поступило в РГАЛИ вместе с архивом Достоевских.)

Осознавая ценность эпистолярного документа, связанного с биографией ее недавно умершего мужа и великого писателя, Достоевская не могла отдать письмо, не скопировав его текст. В то же время она не желала перечить воле Юнге, считавшей свои письма к Достоевскому слишком интимными, не предназначенными для чужих глаз. Так, копируя, вдова писателя изначально сделала подзаголовок « Письмо Гжи Юнге къ Ѳ. М .», но затем густой извилистой линией зачеркнула фамилию автора письма и зашифровала ее стенографическим знаком, написав его над зачеркиванием (см. Илл. 6 ).

Заключительную строку оригинала, где содержалась подпись корреспондентки после прощальной формулы: « Всѣмъ сердцемъ преданная Вамъ », — Анна Григорьевна просто не переписала. Предполагая, что ее записная книга за 1881 г., содержащая ценные воспоминания о Достоевском, будет прочитана потомками, она сознательно пыталась скрыть имя автора переписанного ею письма. Публикуя в 1883 г. письмо Достоевского к Юнге в 1-м томе Полного собрания сочинений «Биография, письма и заметки из записной книжки Ф. М. Достоевского», когда корреспондентка писателя была еще жива, она скрыла имя адресата за криптонимом «N. N.».

По всей вероятности, А. Г. Достоевская, переписав письмо в записную книгу, вернула его графине Толстой или непосредственно автору. Это могло произойти как в 1881 г. (сразу после просьбы А. И. Толстой), так и несколько позднее, поскольку вдова писателя сохранила добрые отношения с А. И. Толстой, ее дочерью и Э. А. Юнге, о чем свидетельствует сохранившаяся переписка35.

В письмах к Юнге 1882–1884 гг. Анна Григорьевна откровенно рассказывала о своем подавленном состоянии после смерти мужа, подробно описывала финансовое положение, работу над первым изданием посмертного собрания сочинений Достоевского.

Илл. 6. Верхняя часть страницы записной книги А. Г. Достоевской (1881) со списком письма Е. Ф. Юнге к Ф. М. Достоевскому

Fig 6. The top part of the page of A. G. Dostoevskaya’s notebook (1881) with a list of letters from E. F. Junge to F. M. Dostoevsky

В конце 1880-х гг. Е. Ф. Юнге помогала при оформлении «Музея памяти Ф. М. Достоевского», о чем с признательностью вспоминала вдова писателя:

«Не надеясь на уменье свое и моих помощников, я обратилась за советом к горячей почитательнице таланта моего мужа художнице Е. Ф. Юнге (урожденной графине Толстой). Она была так добра, что исполнила мою просьбу и украсила витрины, расположив венки и ленты с надписями с свойственным ей художественным вкусом» ³⁶ .

В 1907 г. Е. Ф. Юнге передала воспоминания отца, художника Ф. П. Толстого, в составе своего небольшого архива в Российский исторический му-зей37. На основе этих документов Новицкий, работавший в начале 1900-х гг. в Академии художеств, издал брошюру об отце Юнге, с 1828 по 1854 г. занимавшем пост ее вице-президента38.

К сожалению, наша попытка проследить историю автографа письма Юнге после смерти Достоевского не дает ответов на вопросы: куда пропал оригинал после публикации Новицким в 1914 г.? почему утрачено только мартовское письмо за 1880 г., а второе, от 25–26 апреля того же года, сохранилось и находится сегодня в фонде РГАЛИ?

В 2021 г. составители справочного издания «Рукописное наследие Ф. М. Достоевского» (см.: [Рукописное наследие Ф. М. Достоевского]), описывая все известные на сегодняшний день рукописи писателя, предприняли попытки поиска утраченного автографа письма Е. Ф. Юнге. В первую очередь был просмотрен ее личный фонд в Отделе письменных источников Государственного исторического музея в Москве, где хранится ответ Достоевского на письмо его почитательницы. Однако письмо Юнге к Достоевскому обнаружено не было.

Вторая часть ее личных документов была передана в архив Академии художеств в Петербурге. В ответ на запрос, отправленный туда, 1 июня 2021 г. был получен ответ, что документы Академии художеств до 1918 г. переданы на государственное хранение в Российский государственный исторический архив в Санкт-Петербурге (РГИА).

В Российском государственном историческом архиве в Петербурге существует фонд Академии художеств (ф. 789, оп. 10)39. Как оказалось, в нем содержатся дела, касающиеся Ф. П. Толстого, и одно из дел Е. Ф. Юнге (№ 76 за 1878 г.), но разыскиваемого письма составителями «Рукописного наследия Ф. М. Достоевского» обнаружено не было.

Проведенный сравнительный текстологический анализ найденного списка Достоевской в ее записной книге 1881 г. и текста письма Юнге в издании ее воспоминаний 1914 г. показал, что между ними имеются смысловые расхождения.

Так, в копии письма Юнге, сделанной женой Достоевского, читаем: «… Вы видите передъ собой больную душу, которая ищетъ духовника » (ср. у Новицкого и, соответственно, Долинина : «которая имѣетъ духовника»); « Я не могу выразить Вамъ » (ср.: « Не могу выразить вамъ» — Новицкий ); «… и сталъ этотъ чуждый человѣкъ мнѣ другомъ » (ср.: «этотъ чудный человѣкъ» — Новицкий ); «… много мыслей и чувствъ пробудила во мнѣ эта чудная повѣсть » (ср.: « чудесная повѣсть» — Новицкий ); « Отъ одного моканiя въ чернило можно съ ума сойдти ! » (ср.: «Отъ одного маканiя въ чернило можно съ ума сойти . » — Новицкий ») и др.

Кроме того Новицкий при публикации письма опустил значительный фрагмент текста, имеющийся в списке Достоевской:

«Хотя застѣнчивость есть во мнѣ отъ природы, но она усилилась отъ сильной близорукости и отчасти благодаря одному обстоятельству: человѣкъ которому я безусловно вѣрила, сказалъ мнѣ однажды, что я глупа, сказалъ спокойно какъ свое убѣжденiе. Съ этихъ поръ я не могу открыть рта, чтобъ это слово не пришло мнѣ въ голову. Я начинаю говорить и чувствую что я глупа, и дѣйствительно дѣлаюсь глупа и путаюсь, и говорю пошлости, и еще болѣе сознаю это, и чѣмъ дальше въ лѣсъ, тѣмъ больше дровъ» (см. Приложение) .

Итак, сопоставление опубликованной версии письма Юнге со списком А. Г. Достоевской показало, что последний ближе к тексту оригинала, а публикация Новицкого содержит ошибки чтения и купюры.

Е. Ф. Юнге скончалась 20 января 1913 г.40, за год до выхода отдельной книги ее воспоминаний. В годы становления советской власти была утрачена часть архива Достоевских (см.: [Тихомиров], [Андрианова, 2021a]) — та же судьба могла постичь автограф мартовского письма Юнге к писателю за 1880 г. Тем не менее существует вероятность того, что он сохранился в государственных или частных архивах России или зарубежья и когда-нибудь будет найден.

А. Г. Достоевская, понимавшая значимость каждого документа, связанного с жизнью мужа, сохранила текст письма Е. Ф. Юнге. Письмо, воспроизведенное в записной книге жены Достоевского за 1881 г., является единственным источником, наиболее полно и точно отражающим оригинал письма корреспондентки писателя.

ПРИЛОЖЕНИЕ

<1>

• Е. Ф. Юнге — Ф. М. Достоевскому

Письмо Гжи [ Юнге ]⁴¹ къ Ѳ < едору > М < ихайловичу >

Вы позволили мнѣ писать Вамъ, многоуваж<аемый> Ѳедоръ Мих<айловичь>, какъ же противустоять такому искушенiю! Но только если Вы смѣетесь надо мной, то не дѣлайте этого, Вы видите передъ собой больную душу, которая ищетъ духовника. Я не могу выразить Вамъ какъ сильно я цѣню Васъ какъ писателя и мыслителя, то есть, не цѣню, «цѣню<»> не слово (это было бы слишкомъ дерзко съ моей стороны дѣлать Вамъ оцѣнку), но какъ сильно я благодарна Вамъ, именно благодарна. Не смѣйтесь надъ моими утрировками, но право это чувство однородное съ тѣмъ, котор<ое> чувствуешь въ дѣтствѣ, когда восторгаешься природой или наслаждаешься какимъ нибудь удовольствiемъ и въ душѣ рождается какая-то горючая благодарность къ Создателю. Я часто оставляла елку чтобъ побѣжать <л. 158> помолиться, а потомъ часто передъ красотою заката падала на землю42 въ восторгѣ и нѣмой молитвѣ. А теперь когда я читаю что нибудь очень хорошее у меня является непреодолимое желанiе пойдти и высказать Создателю того, что такъ глубоко потрясаетъ меня мою благодарность. Не такое-ли чувство заставляло Марiю припадать къ колѣнамъ своего дивна-го Учителя и слѣдовать за нимъ до самаго подножiя креста? Вотъ почему въ годъ войны я часто была на порогѣ чтобъ идти къ Вамъ, но никогда не могла рѣшиться и просто мучилась этимъ, особенно въ то время когда Вы прекратили «Дневникъ», мнѣ такъ хотѣлось упросить Васъ продолжать намъ это утѣшенiе. Вы посвятили свое время не менѣе прекрасному труду. Много бы хотѣлось сказать про Карамаз<овыхъ,> много мыслей и чувствъ пробудила во мнѣ эта чудная повѣсть, но боюсь надоѣсть Вамъ. Кстати объ моей застѣнчивости, <л. 158 об.> Вы отчасти правы были, когда сказали, что это во мнѣ привитое. Хотя застѣнчивость есть во мнѣ отъ природы, но она усилилась отъ сильной близорукости и отчасти благодаря одному обстоятельству: человѣкъ которому я безусловно вѣрила, сказалъ мнѣ однажды, что я глупа, сказалъ спокойно какъ свое убѣжденiе. Съ этихъ поръ я не могу открыть рта, чтобъ это слово не пришло мнѣ въ голову. Я начинаю говорить и чувствую что я глупа, и дѣйствительно дѣлаюсь глупа и путаюсь, и говорю пошлости, и еще болѣе сознаю это, и чѣмъ дальше въ лѣсъ, тѣмъ больше дровъ! Мнѣ и теперь кажется, что я говорю очень глупо, и только глубокая вѣра, что Вы человѣкъ, въ душѣ котораго такая бездна снисходительности и всепрощенiя заставляетъ меня исполнить мое давнишнее желанiе, если не пойдти, то написать къ Вамъ, на бумагѣ <л. 159> какъ то менѣе совѣстно. Съ одной стороны я теперь рада, что моей мамашѣ вздумалось показать Вамъ мое письмо. Вы вѣроятно увидѣли изъ него, что оно не предназначалось для Вашихъ ушей, и это гораздо лучше. Еслибъ я прямо написала Вамъ, я конечно не высказалась бы такъ откровенно, искала бы фразъ и вышло бы не то. Моя мама передала мнѣ, что Вы говорили что я43 могла бы писать и хвалили мое письмо. Я не помню въ какихъ формахъ я изливала мои чувства, но скажу одно: это письмо не я писала, а мое непосредственное чувство, само дѣло говорило за себя, сама правда непосредственно и безъ моего вѣдома вылилась. У меня такъ часто бываетъ: въ ка-комъ нибудь письмѣ неожиданно выдаются страницы, кот<орыя> люди называли поэтическими. Я вѣдь всегда сочиняю, лежу ли безъ сна ночью, гуляю ли, шью-ли, всѣ мысли у меня складываются въ образы <л. 159 об.> и я сама знаю иногда не дурные, но совсѣмъ другое дѣло, когда сядешь съ намѣренiемъ написать что нибудь, все смѣшивается, все улетучивается. Къ тому же я очень лѣнива, техника писанiя сердитъ меня. Я потому предпочитаю живопись, тамъ прямо творишь, а тутъ между твоею мыслью и бу<магой> — это противное, неуклюжее перо! Отъ одного моканiя въ чернило можно съ ума сойдти! Вотъ еслибъ можно было диктовать или стенографировать, еслибъ фонографъ какъ нибудь къ этому приспособить — было бы другое дѣло.

Кромѣ моего желанiя высказать Вамъ, что я, сколько могу, понимаю Васъ и благодарна Вамъ всемъ сердцемъ за тѣ хорошiя чувства, кот<орыя> Вы заставляете шевелиться, за то утѣшенiе, кот<орое> проливаете въ душу; высказать Вамъ, не отъ моего только ничтожнаго имени, а какъ одна изъ тысячь, что Вы не даромъ писали и мыслили… Кромѣ <л. 160> этого глав-наго, еще одна мысль все напрашивалась мнѣ въ голову, именно мнѣ кажется что я принадлежу къ такимъ типамъ, въ кот<орыхъ> Вы только можете разобраться и кое-что объяснить и кот<орая> можетъ даже Васъ занять, не по своему совершенству или выдающимся чертамъ, но скорѣе именно по своему несовершенству и по психологической задачи въ нихъ заключающейся. Во первыхъ мнѣ кажется я заключаю въ себѣ въ минiатюрѣ всѣ недостатки русскаго народа. Крайняя воспрiимчивость и недостатокъ выдержки, постоянныя увлеченiя въ ту или другую сторону, талантливость не ведущая къ желаемымъ результатамъ, самыя высокiя стремленiя, приводящiя къ фiаско! Во вторыхъ у меня двойственность въ характерѣ доведенная до послѣдней степени. Двойственность эта заставляетъ меня всегда <л. 160 об.> дѣлать то, что я вполнѣ сознаю, что не должна бы дѣлать и это какимъ-то самымъ роковымъ образомъ, будто всѣ обстоятельства слагаются такъ, чтобъ я это сдѣлала. Особенно въ мелочахъ это проявляется очень интересно. Всѣ эти разнообразныя чувства, кот<орыя> вытекаютъ изъ этой двойственности кот<орыя> волнуютъ и терзаютъ меня, устраиваютъ около меня такой лабиринтъ что только рука опытнаго психолога можетъ вывести меня на Свѣтъ Божiй. Вотъ у меня и является желанiе исповѣдаться такому психологу.

Я сама себѣ удивляюсь: неужели я бы могла Вамъ почти незнакомому человѣку высказать откровенно, то, что скрываю отъ своихъ близкихъ? Откуда такое довѣрiе? Съ людьми съ кот < орыми > тысячи узъ связываютъ меня — молчу, а тутъ: явился постороннiй человѣкъ, вылилъ свою душу на бумагу, бумага эта попала мнѣ на глаза, и какъ волшебный ключь открыла тайникъ <л. 161> моего сердца и сталъ этотъ чуждый человѣкъ мнѣ другомъ, въ котораго я вѣрю и котораго не стыжусь! ‥‥ Къ сожалѣнiю почти немыслимо написать свою исповѣдь, какъ бы мнѣ не полегчало отъ этого, такъ какъ говорить правду объ настоящемъ нельзя …‥

Простите мнѣ, добрѣйшiй Ѳедоръ Мих < айловичь > , это длинное и без-связное письмо. Вы вѣроятно его разпутали на столько, что поняли самое главное, что я безконечно благодарна Вамъ вообще всегда, и въ частности теперь, когда Вы отнеслись ко мнѣ ласково и что я была бы счастлива, еслибы мои, можетъ быть глупыя, но искреннiя, правдивыя слова, доставили Вамъ самое малѣйшее удовольствiе

Всѣмъ сердцемъ преданная Вамъ

Текстологическая справка

<Е. Ф. ЮНГЕ к Ф. М. ДОСТОЕВСКОМУ. От марта 1880 г.>

Источник текста: РО ИРЛИ. Ф. 100. № 30773. Л. 158–161 об.

Первая публикация: Юнге Е. Ф. Воспоминания: 1843–1860. М.: Сфинкс, 1914. С. IX–XII.

Републикация: Достоевский Ф. М. Письма: в 4 т. М.: Гослитиздат, 1959. Т. 4. С. 408–409.

<2>

Ф. М. Достоевский — Е. Ф. Юнге

Петербургъ

11 Апрѣля / 80

Милостивая Государыня

Глубокоуважаемая Катерина Ѳедоровна,

Простите что слишкомъ долго промедлилъ Вамъ отвѣчать на прекрасное и столь44 дружественное письмо Ваше, не сочтите за небрежность. Хотѣлось отвѣтить Вамъ что-нибудь искреннее и задушевное, а ей богу моя жизнь проходитъ въ такомъ безпорядочномъ кипѣніи и даже въ такой суетѣ, что право я рѣдко когда принадлежу весь себѣ. Да и теперь, когда я наконецъ выбралъ минуту чтобъ написать Вамъ — врядъ ли однако я въ состояніи буду написать хоть малую долю изъ того что сердце бы хотѣло Вамъ сообщить. Мнѣніе Ваше обо мнѣ я не могу не цѣнить: тѣ строки, которыя показала мнѣ, изъ Вашего письма къ ней, Ваша матушка, слишкомъ тронули и даже поразили меня: я знаю что во мнѣ, какъ въ писателѣ, есть много недостатковъ, потому что я самъ, первый, собою всегда недово-ленъ. Можете вообразить что въ <л. 82> иныя тяжелыя минуты внутрен-няго отчета, я часто съ болью сознаю что не выразилъ, буквально, и 20й доли того, что хотѣлъ бы, а можетъ быть и могъ бы выразить. Спасаетъ при этомъ меня лишь всегдашняя надежда что когда нибудь пошлетъ Богъ на столько вдохновенія и силы, что я выражусь полнѣе, однимъ словомъ что выскажу все что у меня заключено въ сердцѣ и въ фантазіи. На недавнемъ здѣсь диспутѣ45 молодаго философа Влад<иміра> Соловьева (сына историка) на доктора философіи я услышалъ отъ него одну глубокую фразу: «Человѣчество, по моему глубокому убѣжденію (сказалъ онъ) знаетъ гораздо болѣе, чѣмъ до сихъ поръ успѣло высказать въ своей наукѣ и въ своемъ искусствѣ». Ну вотъ такъ и со мною: я чувствую что во мнѣ гораздо болѣе сокрыто, чѣмъ сколько я могъ до сихъ поръ выразить какъ писатель. Но все же безъ ложной скромности говоря, я вѣдь чувствую же что и въ выраженномъ уже мною было нѣчто сказанное отъ сердца и правдиво. И вотъ, клянусь вамъ, сочувствія встрѣтилъ я много, можетъ быть даже болѣе чѣмъ заслуживалъ, но критика, печатная литературная критика, даже если и хвалила меня (что было рѣдко) говорила обо мнѣ до того легко и поверхностно, что казалось совсѣмъ не замѣтила того что рѣшительно <л. 82 об.> родилось у меня съ болью сердца и вылилось правдиво изъ души. А потому можете заключить какъ пріятно должна была подѣйствовать на меня такая тонкая, такая глубокая оцѣнка меня какъ писателя, которую прочелъ я въ Вашемъ письмѣ къ Вашей матушкѣ.

Но я все о себѣ, хотя трудно не говорить о себѣ, говоря съ такимъ глу-бокимъ и симпатичнымъ мнѣ критикомъ моимъ, котораго вижу въ Васъ. — Вы пишете о себѣ, о душевномъ настроеніи Вашемъ въ настоящую минуту. Я знаю что Вы художникъ, занимаетесь живописью. Позвольте Вамъ дать совѣтъ отъ сердца: не покидайте искусства и даже еще болѣе предайтесь ему чѣмъ доселѣ. Я знаю, я слышалъ ( простите меня ) что Вы не очень счастливы ⁴⁶. Живя въ уединеніи и разстравляя душу свою воспоминаніями, Вы можете ⁴⁷ сдѣлать свою жизнь слишкомъ мрачною. Одно убѣжище, одно лекарство: искусство и творчество. Исповѣдь же Вашу, теперь покрайней мѣрѣ, не рѣшайтесь писать, это будетъ можетъ быть Вамъ очень тяжело. — Простите за совѣты, но я бы очень желалъ Васъ увидѣть и сказать

Вамъ хоть два слова изустно. Послѣ такого письма, которое Вы мнѣ написали, Вы конечно для меня <л. 83> дорогой человѣкъ, близкое душѣ моей существо, родная сестра по сердцу — и не могу же я Вамъ не сочувствовать.

Что Вы пишете о Вашей двойственности? Но эта самая обыкновенная черта у людей… не совсѣмъ, впрочемъ, обыкновенныхъ. Черта свойственная человѣческой природѣ вообще но далеко-далеко не во всякой природѣ человѣческой встрѣчающаяся въ такой силѣ какъ у Васъ. Вотъ и поэтому Вы мнѣ родная, потому что это раздвоеніе въ Васъ точь въ точь какъ и во мнѣ, и всю жизнь во мнѣ было. Это большая мука, но въ тоже время и большое наслажденіе. Это — сильное сознаниіе, потребность самоотчета и присутствіе въ природѣ Вашей потребности ⁴⁸ нравственнаго долга къ самому себѣ и къ человѣчеству. Вотъ что значитъ эта двойственность. Были бы Вы не столь развиты умомъ, были бы ограниченнѣе, то были бы и менѣе совѣстливы и не было бы этой двойственности. Напротивъ родилось бы великое самомнѣніе. Но все таки эта двойственность большая мука. Милая, глубокоуважаемая Катерина Ѳедоровна — вѣрите-ли вы во Христа и въ его обѣты? Если вѣрите ( или хотите вѣрить очень ) то предайтесь ему вполнѣ и муки отъ этой двойственности сильно ⁴⁹ смягчатся и Вы получите исходъ душевный, а это главное.

Простите что написалъ такое безпорядочное письмо. Но еслибъ Вы знали до какой степени ⁵⁰ я не умѣю писать писемъ и тягочусь писать ихъ. Но Вамъ всегда буду отвѣчать если Вы еще напишете. Наживъ такого друга какъ Вы не захочу потерять его .⁵¹ А пока прощайте, всѣмъ сердцемъ преданный вамъ другъ Вашъ и родной по душѣ

Ѳ. Достоевскій .⁵²<л. 83 об.>

Простите за наружный видъ письма, за помарки и проч .⁵³<л. 82>

Текстологическая справка

<Ф. М. ДОСТОЕВСКИЙ к Е. Ф. ЮНГЕ. От 11.04.1880 г.>

Источник текста: ОПИ ГИМ. Ф. 344 (гр. Ф. П. Толстого). Оп. 1. Ед. хр. 41. Л. 82–83 об.

На полях внизу л. 83 об. архивная помета карандашом: ГИМИ: 86076 / арх. 124 Ф 344 ед 41 л. 82–83.

Ответ на письмо Е. Ф. Юнге от марта 1880 г.

Первая публикация: Биография, письма и заметки из записной книжки с портретом Ф. М. Достоевского и приложениями. СПб.: Тип. А. С. Суворина, 1883. С. 341–343 (2-я паг., без указания адресата).

Републикации: Юнге Е. Ф. Воспоминания: 1843–1860. М.: Сфинкс, 1914. С. XII–XV; Достоевский Ф. М. Письма: в 4 т. М.: Гослитиздат, 1959. Т. 4. С. 135–137; Д30 ; т. 30 1 : 147–149.

Публикуется впервые с воспроизведением правки Достоевского в письме (отражена в постраничных примечаниях): « Простите за наружный видъ письма, за помарки и проч .»

В Д30 в данном письме имеются ошибки прочтения:

• т.    30₁: 148: «Но все же без лишней скромности говоря» (в автографе: ложной );

• т.    30₁: 149: «Но это самая обыкновенная черта у людей» (в автографе: эта );

• т.    30₁: 149: «Напротив, родилось бы великое-великое самомнение» (в автографе: великое ).

В первой публикации ошибки прочтения отсутствуют, но имя адресата письма скрыто за криптонимом «N. N.».

Письмо подготовлено к публикации Т. В. Панюковой.

<3>

А. П. Новицкий — А. Г. Достоевской

Глубокоуважаемая Анна Григорьевна!

Приношу Вамъ сердечную благодарность за Вашъ милый подарокъ и въ особенности за такое теплое, участливое письмо, которое буду всегда беречь, какъ свидѣтельство Вашего расположенія ко мнѣ, хотя нисколько, къ со-жалѣнію, мною не заслуженнаго, но тѣмъ болѣе дорогаго для меня. Тѣ строки, въ которыхъ Вы говорите о нашемъ ребенкѣ, сознаюсь, растрогали меня до глубины души, и не менѣе моего и жену, которая горячо благодаритъ Васъ за нихъ и вмѣстѣ со мною шлетъ свои привѣты и поздравленія съ про-шедшимъ праздникомъ Вамъ и всему Вашему семейству.

Книгу Вашу буду хранить для своего подрастающаго ребенка, чтобы это сдѣлалось одною изъ первыхъ <л. 1> книгъ ея чтенія, и такимъ образомъ Вашъ подарокъ, значитъ, ляжетъ въ основаніе ея будущей библіотеки. Я рѣшительно въ восторгѣ отъ такого изданія и желаю только, чтобы оно встрѣтило себѣ подражателей и такимъ же бы образомъ были изданы и другіе наши классики. Объ этой книгѣ я самъ написалъ отзывы въ Русское Обозрѣніе и въ Московскія Вѣдомости. Кромѣ того былъ въ редакціи Дѣтска-го Отдыха и мнѣ обѣщалъ редакторъ, что тамъ обязательно будетъ по-мѣщена рецензія. Рецензія же въ такомъ изданіи особенно полезна, такъ какъ журналъ этотъ имѣетъ подписчиковъ какъ разъ изъ той среды, для которой предназначена Ваша книга. Говорю только предназначена, а не интересна, потому что интересна она для всякаго. Я самъ, хотя читалъ всѣ произведенія покойнаго Ѳедора Михайловича, но прочелъ эту книгу съ большимъ интересомъ.

На дняхъ вышлю Вамъ свою книгу «Передвижники и вліяніе ихъ на русское искусство». Пока до свиданья. Цѣлую Ваши ручки и шлю сердечный привѣтъ Любовь Ѳедоровнѣ.

Вашъ А. Новицкій

М < осква > 25/IV 1897 . <л. 2>

Текстологическая справка

• <А. П. НОВИЦКИЙ к А. Г. ДОСТОЕВСКОЙ. От 25.04.1897>

Публикуется впервые.

На внутренней обложке рукой А. Г. Достоевской надпись:

« Къ А. Г. Достоевской.

Новицкій,

Алексѣй Петровичъ, писатель.

Отъ 25 апрѣля 1897 года ».