Формирование фольклорной традиции на территории Хакасско-Минусинской котловины в XVIII в

The Formation of a Folklore Tradition in the Khakasia-Min usinsk Basin in the 18th Century

In article she analyses the folklore tradition, which was able to form in settlements located in the Khakasia-Minusinsk Basin in the course of the 1 Sth Century. She examines the essential factors which influenced its establishment.

Хакасско-Минусинский край в современном административном делении - это территория Шушенского, Ермаковского, Курагинского, Каратузского и Минусинского районов Красноярского края (с 1822 по 1925 г* именуемого Енисейской губернией)* К началу XVIII в* на этой территории остались мирные кочевые племена хакасов* Их взаимодействие с русским населением отразилось на культуре и фольклоре* Как отмечает К* М, Патачков, хакасы многое переняли у русских: в строительстве жилищ, ведении сельского хозяйства, изготовлении орудий производства и т*д* (1, с-38). Экономические отношения привели к тому, что оба народа начали учить язык друг друга, однако при этом сохраняли свою национальную самобытность* Что касается фольклора, то в настоящее время учеными отмечены взаимовлияния этносов лишь в некоторых жанрах несказочной прозы (2, с*6), параллели в песенном творчестве пока не выявлены*

Период зарождения восточнославянской фольклорной традиции в исследуемом ареале представляет собой научную проблему уже потому, что отсутствуют точные данные о времени возникновения населенных пунктов, лежащих южнее Абаканского острога, построенного в начале XVIII в. на правом берегу Енисея в 60 км севернее устья реки Абакан* Так, у историков нет единого мнения о дате возникновения Саянского острога и ряда форпостов, которые возникают в последующие годы* К.М. Патачков пишет, что форпосты появились в 1727 г. в связи с установлением государственной границы с Китаем (1, с.8)* Таким образом, в первые 15 лет XVIII в. на территории Хакасско-Минусинской котловины еще не было постоянного населения* Солдаты несли службу один год, а затем возвращались к семьям (3, с,61)*

Начало сложения народной культуры в новозаселяемом районе исследователи связывают с образованием оседлого населения (4, с.51)* Но, на наш взгляд, для функционирования фольклора служилых оседлость не является определяющим фактором* Ведь, находясь на службе, казаки исполняли песни, свойственные их культуре, а также участвовали в календарных обрядах в период несения службы. В 60-х гг. XVIII в., когда они поселились на постоянное жительство в этих местах, следы их фольклора могли укрепиться в данной местности и распространиться среди крестьян*

Изучение исторических источников убеждает, что решающим этапом в заселении Хакасско-Минусинской котловины стали 40-е гг* XVIII в. В это время имело место как принудительное, так и вольное заселение территории (3, с. 82). Прежде всего правительству необходимо было наладить эксплуатацию рудных богатств Минусинской котловины (3, с.83)* В ходе этого были основаны Ирбинский и Луказский заводы, работать на которые присылали крестьян и ссыльных из разных губерний России. Для них были основаны казенные поселения вблизи заводов (3, с.84-85): деревни Лугавская, Малая Минуса и Тесинская (5, с.393)* В это же время, по мнению Г*Ф. Быкони, возникла деревня Шушенская (между 1740 и 1744 гг) (3, с,8 7)* Возможно, подобным образом уже на первом этапе колонизации возникли и другие крестьянские селения, дата оснований которых точно не установлена*

Названные выше заводы просуществовали недолго: Ирби некий законсервировали в 1742 г., Луказский - в 1745 г. После закрытия заводов крестьяне могли остаться на новом месте. Ссыльных, у которых не было своего хозяйства, передали на заводы Восточной Сибири, остальные остались на местах, составив всего 8% населения Хакасско-Минусинского района [3, с.90]. Исследователи отмечают, что большинство ссыльных по происхождению были крестьянами, которых ссылали в основном не за уголовные преступления, а вследствие «продерзостного поведения» (6, с. 49). Этот факт объясняет отсутствие бунтарских и удалых песен на исследуемой территории.

Кроме принудительного заселения исследуемой территории, в 40-е гг. XVIII в. осуществлялось и вольное ее освоение. В этот период наблюдался небывалый всплеск внутренней миграции: на южные земли пришли переселенцы из старожильческих районов Енисейского и Красноярского уездов (3, с. 89).

В Красноярском уезде благодаря ссылке оказалось большое число колонистов из самых разнообразных мест государства. С.В. Бахрушин приводит данные об их происхождении: «Мы встречаем на Красном Яру уроженцев Москвы и ближайших к ней городов: москвитян, колом-летян, ростовцев; из Поволжья - романовцев, ярославцев, казанцев, нижегородцев, арзамасцев, балахонцев, тетюшан, астраханцев; наконец, с западной и южной окраин - смольнян, воротын-цев, путивльцев, комаричан, курчан и др.» (7, с.94). Эта этническая пестрота и разные места исхода могли затруднить сложение богатой однородной культурной традиции уже в Красноярском уезде. Следовательно, выходцы из этой территории могли принести в Минусинский округ смешанную, усредненную культурную традицию. В силу этого на территории Хакасско-Минусинской котловины могла преобладать богатейшая традиция переселенцев из Енисейского уезда.

Итак, на исследуемой территории к середине XVIII в. уже проживали крестьяне и ссыльные, а в 60-е гг. в составе оседлого населения появилось казачество (3, с.93). Так, на местах форпостов возникли деревня Таштыпская, станица Суэтукская; казаки селились также в уже существующих деревнях Монок, Бейской и Арбаты (3, с. 96).

Наша работа с архивными материалами подтвердила существование данной социальной группы в Хакасско-Минусинском крае и в XIX в. Так, в архивных материалах по Шушенской волости за 1859 г. нами обнаружен «Именной список казаков», проживающих в деревнях Мо-нокская, Означенная, Каптырева (7). Что могла дать эта социальная группа вновь образованному округу в культурном отношении? Можно предположить, что казаками могли быть принесены эпические жанры: былины и исторические песни. Так, Ю.И. Смирнов отмечает, что в 1857 г. Г. Пейзеном было сделано несколько записей эпических произведений минусинских казаков (8, с. 19). Кроме того, казаки могли занести на исследуемую территорию воинский фольклор. По мнению Р.П. Матвеевой, «там, где находились казачьи станицы, встречаются казачьи, солдатские и рекрутские песни» (9, с.61). Однако произведений данных тематических групп в записях XIX-XX вв. обнаружить не удалось.

Отсутствие казачьего фольклора обусловлено тем, что сибирское казачество не представляло собой особого субэтноса, как донские или запорожские казаки. По свидетельству историков, с начала формирования енисейского казачества людей зачисляли на службу, не взирая на их сословное происхождение (4, с.56). Многие из числа сибирских казаков только по роду занятий и жалованию считались казаками, а по происхождению были крестьянами или посадскими людьми (4, с.101). Вторая причина заключалась в смене рода деятельности казаков. В конце XVIII в. их обычным делом стали земледелие и скотоводство (4, с.101). Таким образом, культура этнических казаков была мало знакома енисейским казакам и в среде последних в основном бытовали песни, свойственные крестьянскому фольклору, а количество воинских песен было незначительно. В то же время некоторые черты казачьей культуры были отмечены этнографами в селах Каратуз и Минусинск в начале XX в. Об этом упоминает Н.А. Новоселова в книге «Празднование Масленицы в Енисейской губернии в XIX - начале XX вв.», описывая обрядовое «взятие снежного городка». Исследовательница отмечает, что такая забава была характерна именно для казачьих станиц или сторожевых острогов (10, с. 165-166).

В XVIII в. кроме русских казаков на территории Хакасско-Минусинской котловины могли появиться и казаки-украинцы, направляемые сюда из Красноярского острога. С.В. Бахрушин пишет, что в Красноярском остроге «значительную группу составляли “черкасы”, т.е, украинцы» (11, с.93). Наличие этой этнической группы могло обусловить проявление украинских черт в фольклоре исследуемого региона уже в XVIII в. В XX-XXI вв. было записано несколько ли- рических песен, которые могли бытовать среди как русских, так и украинских казаков, а затем заимствоваться крестьянским населением ареала («И туда гора и сюда гора», «Прокукала кукушечка в поле на дубочке», «За туманом ничего не видно», «Молодой казачек, чего зажурив-ся» и т.д.). Эти произведения выделяются из корпуса лирических песен данной территории по наличию в сюжете образа казака. Однако количество таких сюжетов по отношению к числу остальных песен крайне незначительно.

Вторая половина XVIII в, характеризуется внутриуездной миграцией, В это время в возникновении новых населенных пунктов большую роль играет расселение первых поселенцев Минусинского округа и образование ими новых деревень. К примеру, на исследуемой территории в это время возникают деревни Каптырева, Шунерская, Чеблахтинская, Усть-Ойская (II, с, 135-154). По подсчетам Г.Ф. Быкони, к концу XVIII в, в Хакасско-Минусинской котловине существовало около 50 селений (3, с.108-109), в которые старожилы исследуемой территории принесли свою культурную традицию.

Продолжалось заселение территории и за счет соседних уездов. Г.Ф. Быконя отмечает, что по сравнению с первой половиной XVIII в, в это время сократились переселения на юг из Красноярского уезда, а участились переходы из соседних сибирских уездов, особенно из Енисейского (3, с.101). По данным историков, население этого уезда в основном составляли выходцы из Русского Севера (12, сЛЗ; 6, с.24). Их проживание в Минусинском округе подтверждается распространением енисейских северных фамилий на исследуемой территории (3, с.104; 7; 12, с.274-290), что свидетельствует о том, что в округе существовала старожильческая фольклорная традиция, характерная для переселенцев из Енисейского уезда.

Изучение исторического материала и фольклорного контекста позволяет нам реконструировать те фольклорные жанры, которые могли существовать на данной территории в XVIII в. Как и казаки, крестьяне из старожильческих мест Енисейского уезда могли принести в Минусинский округ былины. Такое предположение позволяют сделать публикации эпической поэзии Енисейского уезда. Как отмечено в книге «Русская эпическая поэзия Сибири и Дальнего Востока», район Енисея и Ангары занимает второе место по числу сюжетов среди других территорий Сибири и Дальнего Востока (8, с. 19). Однако в Минусинском округе в записях XIX и XX вв. был зафиксирован сюжет только одной былины «Суровей». Составители свода эпической поэзии отмечают, что она является редким вариантом былины, которая бытовала на Нижегородчине (8, с. 485). Можно предположить, что эта былина, имеющая южные параллели, могла быть принесена в XVIII в. казаками, так как казачье население было пестрым по этническому составу и местам исхода. Однако нельзя исключать версию, что этот вариант мог быть принесен и поздними переселенцами в XIX в., когда Нижегородская губерния была одной из территорий, откуда шел отток населения в Сибирь.

Не записано на данной территории былины «Илья Муромец на Соколе-корабле», которая бытовала в Енисейском уезде в качестве «виноградий» - песен, исполнявшихся в канун Рождества (8, с,384), Между тем в селах Тесь и Каратузское, образованных в 40-50-х гг. XVIII в., зафиксировано бытование колядок с припевом «Виноградье красно-зеленое». Первый вариант записан в начале XIX в. М.В. Красноженовой, второй - во второй половине XX в. К.М. Скопцовым.

с, Тесь

Походили, походили КОЛ ЯДОВ ШИКИ, Да виноградье, да красно-зеленое. Да поискали, поискали государев двор. Да виноградье, да красно-зеленое.

Да на семи верстах, да на шести столбах. Да виноградье, да красно-зеленое.

Как во этом тереме да сидит девичья душа Да виноградье, да красно-зеленое.

Как по имени Наталья Ивановна.

Да виноградье, да красно-зеленое.

Она шила, вышивала три шириночки.

Да виноградье, да красно-зеленое.

Уж как первую шириночку - батюшке, Да виноградье, да красно-зеленое.

с, Каратузское

Еще ходят гуляют колядовщики. Виноградье красно-зеленое!

Еще ищут-поищут государев двор. Виноградьё красно-зеленое!

Государев-то двор да далеко стоит.

Виноградьё красно-зеленое!

На семи верстах да на восьми столбах Виноградье красно-зеленое!

Столбы точеные да позолоченные.

Виноградье красно-зеленое!

А вокруг двора да все железный тын. Виноградье красно-зеленое!

А на каждой тынинке да по маковке. Виноградье красно-зеленое!

Уж как вторую шириночку - матушке,	А на каждой маковке золоченый крест.
Да виноградье, да красно-зеленое.	Виноградьё красно-зеленое!
Уж как третью шириночку - суженому.	У двора ворота все решетчатыя.
Да виноградье, да красно-зеленое.	Виноградье красно-зеленое!
Да коляда, коляда, мне дай пирога.	У ворот трава вся шелковенькая.
Да виноградье, да красно-зеленое.	Виноградье красно-зеленое!
С праздником хозяин с хозяюшкой!	Уж как сам-то хозяин - светел месяц! Виноградьё красно-зеленое!
(ККМ о/ф 7886/125)	А хозяюшка - красно солнышко! Виноградье красно-зеленое! А их деточки - часты звездочки! Виноградьё красно-зеленое! Как хозяин-господин на крыльцо выходил. Виноградьё красно-зеленое! На крыльцо выходил масло, сыр выносил, В и но гра д ьё красно -зе л е н ое! Масло, сыр выносил, по рублю дарил. Виноградьё красно-зеленое! (13, с. 8)

Как отмечают исследователи, именно этот припев был распространен на Русском Севере, а затем принесен в Сибирь первыми переселенцами (13, с.148). Сказанное выше позволяет утверждать, что на территорию Минусинского округа колядки с таким припевом были принесены выходцами из Енисейского уезда.

Черты старожильческой севернорусской традиции проявились и в других песенных жанрах. Так, среди свадебных текстов, зафиксированных в XIX в. в деревнях, возникших в XVIII в. (с. Бея, с. Тесь, дер. Каптырева), мы находим прямые текстуальные совпадения с 8 свадебными песнями Казачинской волости и 4 песнями Ангарской свадьбы (песни девичника, дня свадьбы, причитания невесты-сироты, величания гостям). Приведенный ниже текст - лишь один пример подобных совпадений.

дер. Каптырева (Минусинский округ) с. Казачинское (Енисейский округ)

У брода-бродочка. Катилась каретка на мосточку,

У калинова мосточка	В этой каретке сидит голубь с голубицей,
Там катилась карета,	Молодец с красной девицей.
Каретушка не простая, золотая.	Она плачет и рыдает,
Еще кто сидит в карете?	К каретке припадает.
Что не голубь с голубицей,	Александра ее унимает:
Молодец с красной девицей,	Не плачь, не плачь, красавица,
Что (имя жениха и невесты).	Я тебя изнежу, я тебя изволю;
И (имя невесты) плачет и рыдает,	Ты от тятеньки идешь к тятеньке,
А (имя жениха) ее унимает:	Ты от маменьки идешь к маменьке,
Ты не плачь, не плачь, (имя невесты),	От сестрицы идешь к сестрице,
Я из неги тебя беру в негу,	От братцев идешь к братцам...
Я из воли тебя беру в волю,	- Черт твоя не нега,
Я от батюшки тебя беру к батюшке,	Черт твоя не неволя,
Я от матушки тебя беру к матушке.	Меня маменька изволит,
Ты куда пойдешь, так спросися,	Меня тятенька изнежит,
А от коле придешь, так скажися.	Мне у тятеньки жить лучше,
И (имя невесты) ему отвечала:	У маменьки вольней:
Ваше черт это, а не воля,	Куда пойду - не спрошусь,
Проклятое это замужество.	Откуль приду - не скажусь.
[14, с. 18]	[15, с. 72]

Н.А. Новоселова указывает, что Казачинская земля в XVII в. заселялась прежде всего выходцами из северных и северо-западных губерний России и на этой территории сохранилась старожильческая севернорусская культурная традиция (16, с.З). Таким образом, отмеченные параллели свидетельствуют о том, что выходцы из Енисейского уезда распространяли на исследуемой территории старожильческую культурную традицию. Что касается территории При-

Вохман Н.Н. Формирование фольклорной традиции на территории Хакасско-Минусинской котловины в XVIII в.

ангарья, то, как известно, она заселялась выходцами из Енисейского уезда. Так, Л.В. Голузо отмечает: «Енисейский уезд был как бы резервуаром, откуда массы русских переселенцев продвигались на восток по Ангаре» [17, с. 159]. Следовательно, на Ангаре и в исследуемом округе оказались выходцы из одной местности - носители одной культурной традиции.

Кроме того, проявлением старожильческой культуры является бытование на данной территории отдельных сюжетов традиционной протяжной лирики. Так, в Минусинском округе в XIX в. в Тесинской и Шушенской волостях (18, с.99), а в XX в. в с. Шушенское иве. Мигна Ерма-ковского района была зафиксирована протяжная песня «Енисей» (19, вып. 2, с. 150-153). Она является вариантом песни «Енисеюшка», записанной в Енисейском уезде (19, вып. 1, с.7). Записи, сделанные в разных деревнях Минусинского округа на протяжении столетия, свидетельствуют о популярности и распространенности этой песни.

На территории Минусинского округа были записаны также и сюжеты вечерочных песен, параллели которым мы находим среди вечерочных песен Казачинской волости (16, с.47, 55-56). В частности, «Верный ты наш колодец», записанная в XX в. в с. Каптырево, «По ельничку, по березничку» - в конце XIX в. в деревне Означенной, «Как на талую землю выпала пороша» - в XX в. в с. Ермаковском. Как было отмечено выше, на территории Казачинской волости сохранилась старожильческая севернорусская фольклорная традиция. В связи с этим наличие в Минусинском округе сюжетов вечерочных песен, схожих с казачинскими, мы можем считать проявлением старожильческой культуры, имеющей севернорусский генезис.

Итак, решающим этапом в формировании фольклорной традиции в Минусинском округе стали 40-е гг. XVIII в., когда на исследуемой территории появилось оседлое крестьянское население. На протяжении столетия в сложении традиции участвовали разные социальные группы, которые, однако, в генезисе в большинстве своем восходят к крестьянству, что обусловливает незначительное количество как воинских, так и удалых песен. В силу миграционных процессов в рассматриваемый период на исследуемой территории господствующей была культура выходцев из Енисейского округа. Ее влияние обнаруживается в значительной степени в свадебной лирике и колядках, и рудиментарно - в традиционной протяжной лирике и в вечерочных песнях.

Процесс формирования фольклорной традиции на территории Минусинского округа в XIXXX вв. должен стать предметом дальнейшего изучения.