К проблеме перевода эпического текста

Несомненный интерес и одновременно трудности вызывает перевод текста, в котором происходит взаимодействие между неродственными языками. В этом случае наблюдаются существенные различия в плане их языкового содержания, формы, перевода. К таковым относятся английский и бурятский языки. Последнему присущи черты, не типичные для английского языка. На грамматическом уровне – это опущение главных членов предложения: подлежащего, сказуемого, дополнения; более частая местоименная замена имен существительных, разнообразные функции частей речи, инвертированный порядок слов. Наиболее своеобразны парадигматико-синтагматические отношения, характерные для бурятского языка, но отсутствующие в других языках, включая английский. Среди других отличительных свойств можно назвать гипонимо-гиперонимические отношения, кон-версивность понятий, разные виды причастий, многие из которых отсутствуют в английском языке, обилие текстосвязующих средств. Все перечисленные явления вызывают трудности при переводе, тем не менее, все это может быть передано на английский язык при умелом использовании соответствующих переводческих трансформаций.

Актуальность предпринятого исследования обусловлена необходимостью освещения проблем межъязыкового взаимодействия. Любой профессионально выполненный перевод включает в себя целый комплекс переводческих трансформаций, тем более когда речь идет о неполной общности исходного и переводящего языков. В данной работе рассмотрены переводческие преобразования, использованные при передаче на английский язык бурятского эпического произведения «Абай Гэсэр хүбүүн» (более 300 страниц), записанного от сказителя Маншуда Имегенова известным собирателем-фольклористом Ц.Ж. Жамцарано в 1906 г. и опубликованного в 1995 г. в Москве вместе с переводом на русский язык, комментарием и статьями («Abai Geser the Mighty») [1, 2, далее в скобках указаны номера строк из обоих вариантов текста]. Основное внимание уделено таким грамматическим трудностям и способам перевода упомянутого эпического произведения, как восстановление отсутствующих элементов, чаще всего подлежащего, сказуемого, дополнения, изменение порядка слов в предложении и другие замены, также выявлены некоторые технические приемы перевода.

Исследование показало, что применение различных видов грамматических преобразований (выявленных ранее при переводе с русского на английский и с английского на русский язык) вполне целесообразно при переводе эпических произведений с бурятского языка на английский. Вместе с тем, подобный перевод имеет ряд специфических черт, учет которых достигается умением адекватно применять переводческие трансформации. Последнее во многом зависит от переводчика, который должен в равной степени владеть как исходной, так и культурой переводящей стороны с тем, чтобы обеспечить правильное понимание текста воспринимающей аудиторией.

В ходе анализа было обнаружено множество преобразований на грамматическом уровне: синтаксическое уподобление, членение и объединение предложения, грамматические замены формы слова, части речи или члена предложения. В большинстве случаев трудности и способы перевода обусловлены различиями грамматических свойств языковых единиц в бурятском и английском языках.

Рассмотрим реализацию упомянутых грамматических преобразований на конкретных примерах из эпического текста. Минии хани бо-лоо хадатнай (1926) – Если вы станете моими друзьями (1926) – If you become my friends (1926) . Перевод осуществлен с помощью синтаксического уподобления, когда нет необходимости менять синтаксическую структуру и её лексическое наполнение.

Встречаются в переводе примеры реструктуризации или членения предложения. Например, Басаган мэни, далан долон таhалгаяа Саа биедэ ошожо Гагуурай Ногоон дүүхэйдэ Сай уhай бу-салгуулжа Уужа ла унтыш таа… (5596 – 5600) – Сын мой, зайди в самую дальнюю Из семидесяти комнат, Гагурай Ногон-красавица Чаю тебе вскипятит. [Чаю] выпей и ложись поспи (5596 – 5600) – My son, go to the farthest of the seventy rooms. Gagurai Nogon-beauty will make you tea. Have tea and go to bed (5596 – 5600) .

Здесь одно, довольно длинное предложение расчленено на три предложения. Такой перевод вполне уместен, он не искажает предметную ситуацию, которая весьма проста и не двусмысленна.

Также в переводе представлен прием объединения предложений: Уряаhаан саазгай ерээд лэ Унталгай мяхай абаадажа байбай ла. – Энэ саган түрэ лэ <…> Зугаалажа байтагай! Гэжэ Үрөөр хэлэжэ ябалдана бэлэй лэ (5748–5761)-Прилетала с юга сорока, На ночь мясо к себе уносила. «Пусть эта светлая свадьба <…>. Так же гуляют, пируют, Пьют архи и курят табак!» – [Вот такой] юрол сказав, она улетела (5748–5761) – A magpie flew in from the South And took home meat Saying such a wish: «May this fair marriage party <…>. Let them feast and enjoy themselves, Let them drink arkhi and smoke tobacco!» thus having wished she flew away (5748– 5761). В данном случае три предложения объединены в два, смысл высказывания при этом не изменился, напротив, высказывание звучит более ритмично.

Остановимся на некоторых примерах грамматических замен: замена причастия именем существительным или глаголом. Хубилжа ебэлжэ гараhан юмэ (743) – Уродом родился (743) – He was born a charmed freak (743) . Ху-билжа елбэжэ можно перевести как «переродившись». При переводе добавлено слово charmed – заговоренный к имени существительному freak – урод (появившийся как каприз или причуда природы), так как слово ебэлжэ входит в состав парного слова аб жэб – чары, магия.

Рассмотрим пример номинализации (замена имени прилагательного, причастия именем существительным). Үлгүн үндүр хоёри (383) – Высь [небесная] и ширь [земная] (386) – Both the [high] sky and the [wide] Earth (386). Слова үлгүн (широкий) и үндүр (высокий) являются прилагательными, здесь они субстантивизированы и означают земля и небо соответственно, но все же они изначально являются именами прилагательными. При переводе они стали именами существительными: sky и earth . При них есть эпитеты high (высокий) и wide (широкий). Такой прием не искажает смысла, тем более что данные слова обособлены квадратными скобками.

Хана байха байсаньеын Хараасааран урууг-шан харуулан байбал даа, Ханааран өөдэн ха-руулан орхибол (3685-3687) – Все постройки со стенами [свалили] – Матицы их оказались внизу, а стены поверх них оказались (3685-3687) – All dwellings with walls [were dumped down], with the beams underneath, and the walls above them

(3685-3687). Здесь видим технический прием добавления, добавлены слова свалили, опрокинули. Параллельно произведена синтаксическая трансформация, т.е. простые предложения преобразованы так, что в них появляется абсолютный (независимый) причастный оборот: with the beams underneath, and the walls above them .

Для бурятского языка характерны своеобразные парадигматико-синтагматические отношения. Так, в рассмотренном улигере встречаются отрезки высказываний, где нарушаются принципы парадигматики и синтагматики, ранее установившиеся в лингвистической науке. Встречаются конструкции, где группа словоформ одного слова, например, глагола ябаха (идти, ехать; go, walk) с разными категориальными значениями дается в синтагматической последовательности, что не характерно для европейских языков. Оборот Яба ябаhаар ябажа , состоящий из глагола в повелительном наклонении яба , продолжительного деепричастия ябаhаар , соединительного деепричастия ябажа , в плане содержания означает действие в процессе. Примыкающее к этому обороту на уровне синтаксического параллелизма выражение Ошо ошоhоор ошобо , также состоящее из глагола в повелительном наклонении ошо , продолжительного деепричастия ошоhоор , но глагола в прошедшем времени ошобо , передает завершившееся действие в процессе.

Мы наблюдаем здесь различные грамматические категории слова ябаха , разные его словоформы. Парадигматические отношения в большинстве языков означают отношения в плане или...или, т.е. не могут встречаться в рамках одного отрезка высказывания или синтагмы, т.е. в плане и...и. Здесь же переплетаются парадигматико-синтагматические связи, иными словами, мы наблюдаем определенный парадигматический ряд слова ябаха в одной синтагме, т.е. на синтагматическом уровне. То же самое справедливо для слова ошохо [7, с. 62].

Попытаемся дать приблизительный перевод приведенных выше строф.

Яба ябаhаар ябажа,

Ошо ошоhоор ошобо.

Шагая – шагая [без остановки],

Совсем ушёл [из виду].

Подобные лексико-синтаксические обороты или конструкции вследствие такой последовательности словоформ одного слова приобретают эмфатический характер, речь становится эмоционально окрашенной. Действие приобретает характер процессуальности, непрерывности, завершенности. Повествование выразительно, ритмично, мелодично.

Далее следуют лексико-грамматические преобразования, например, антонимический перевод. Энэ hайхан хγγриимни Орхихогγй хадаа (2510-2511), переведенные на русский язык как « Если вы не отступитесь от моих заветных слов ». В данном примере произведена перестановка строк, которая не препятствует сохранению смысла, на английском языке текст звучит следующим образом: If you follow Those cherished words of mine . Здесь использован антонимический перевод, вместо слова орхихогγй – буквально не бросишь , употреблен его антоним follow – следовать, блюсти.

Существуют такие пары противоположностей, как конверсивы или реляционные проти-вочлены, которые в отличие от антонимов обладают свойством обратимости по отношению друг к другу. Дж. Лайонз называет такое понятие конверсностью (converseness) [4]. Конверси-вы в отличие от антонимов характеризуются симметричностью, транзитивностью и рефлексивностью. В улигерном контексте они способствуют раскрытию противоречивой сущности предметов, яркой экспрессии; усилению эмоциональности речи. Например, очень часто в бурятском эпосе можно встретить конверсивы, указывающие на положение в пространстве (вверх/вниз, вправо/влево, сзади/спереди). Они образно передают ощущение большого пространства, его всеохватности по горизонтали и по вертикали.

Баруун ташаа эрьюлжэ, Баруунай тайга hабаба;	Повернул вправо, Turned right and stroke По тайге, что справа бы- On the trees to the right, ла, ударил,
Зуун ташаа эрьюлжэ, Зуунай тайга hабаба.	Повернул влево,               Rolled to the left and stroke По тайге, что слева была, On the trees to the left. ударил.

В целом применение антонимического перевода сочетается с использованием лексических и грамматических трансформаций [3]. Данное ут- верждение справедливо и в случае с конверси вами.

С целью подчеркнуть национальнокультурное своеобразие способа выражения используется такой прием, как экспликация (описательный перевод): Яhан уhан хоёрын (3504) – Кости, не сгоревшие (3503) – The bones that had not been burned up (3503).

Яhан уhан – дословно: кости вода. Это – парные слова с обобщающим значением: кости и то, что остается от них после горения: пепел, зола. При переводе проведена конкретизация: that had not been burned up – не сгоревшие полностью. В английском языке отсутствуют парные или другие слова, полностью эквивалентные словам яhан уhан , которые имеют внутренний смысл независимо от внешней формы выражения. Носителю другой языковой культуры трудно понять смысл парных слов яhан уhан (кости вода), тем более, что воды там нет, а есть то, что осталось после горения, но у бурят это не вызывает сомнения, так как именно так они «мыслят» и говорят (у В. Гумбольдта «язык есть «дух» народа»).

Одним из распространенных видов лексикограмматических трансформаций является компенсация. В бурятском улигере встречаются компенсации семантического и стилистического характера.

Дархигтуйн далан улаан түгсэг гээшэ, Узуу-рааран булгараа, Yзүүрээрэн хухараа ... Яахуйн яахаар ядаабди! (3089-3092) – Семьдесят могучих пней в буреломном лесу С корнями выворотились, В верхней части своей обломились [Пробовали] и так и этак – не смогли! (30893092) – Seventy big stumps in the fallen wood Got wrenched out of their roots, Got broken in their upper part. We tried this way and the other – but failed! (3089-3092).

Выражение яахуйн яахаар ядаабди весьма своеобразно и характерно лишь для бурятского языка, поэтому осуществлена замена непередаваемого колорита подлинника соответствующими средствами английского языка, хотя перево- дческая потеря здесь не восполнима в силу специфики бурятского языка, но можно минимизировать потерю соответствующей компенсацией и перевести это выражение следующим образом: We tried this way and the other – but failed. Возможно, выражение but failed заменить на in vain, хотя на смысловом уровне они равноценны. Улаан (красный) обладает также коннотативным значением – сильный, могучий. В отношении пня в лесу можно сказать большой, огромный (big, mighty).

Таким образом, при переводе эпического текста доминантной представляется художественно-эстетическая или поэтическая функция. Создается текст, который в функциональном, смысловом и структурном отношении должен представлять собой адекватную замену оригинала на языке перевода. Проведенный переводческий анализ бурятского эпоса позволяет заключить, что несовпадения в строе двух языков, в нашем случае бурятского и английского языков, представляют большие трудности для перевода. Такие проблемы можно решить с помощью переводческих преобразований. Многое в этом сложном процессе зависит от языковой и переводческой компетенции переводчика.